Путешествие в обратном направлении (автор Priest, Китай)

В последние дни Мо Конг ощущал странную неправильность во всем, что его окружало. Может быть пронизывающий северный ветер или холодная зимняя погода делали его несколько пессимистичным, но, куда бы он ни бросил взгляд, все было не таким, как прежде. К примеру, Сяо Цзинь внезапно коротко постриглась, смыла с лица всю боевую раскраску и начала ходить в школу как прилежная ученица. Классная руководительница, которая уже и не чаяла ее исправить, плакала от радости и гордости за свои педагогические свершения. Изменения произошли не только с Мо Цзинь. Дверь квартиры напротив с какого-то момента перестала стоять открытой, а частые встречи с соседом внезапно прекратились. Если раньше Мо Конг сталкивался с Ань Цзе не один раз на дню, теперь проходило по несколько суток, прежде чем доведется случайно встретиться. При этом, пропали шутливые теплые приветствия, сменившись короткими вежливыми кивками. И ощущение постоянной слежки, к которому Мо Конг почти привык, тоже в одночасье исчезло. Как будто весь мир решил по случаю нового года сделать подтяжку лица. Проходя мимо средней школы, расположенной неподалеку, Мо Конг услышал, как тамошний директор громогласно вещает: «В новом году мы все должны обновиться!» По какой-то причине, Мо Конгу это заявление показалось чрезвычайно неприятным. После Нового года начались зимние каникулы. Сяо Цзинь продолжила удивлять, оставаясь дома, читая и занимаясь. Мо Конг даже нашел на своем столе что-то похожее на исписанную рабочую тетрадь. А вот Ань Цзе, казалось, совершенно позабыл, что впереди вступительные экзамены. Учителя неоднократно предлагали ему дополнительные занятия, но он решительно отказывался от любого посягательства на его свободное время. В первый же день каникул Ань Цзе собрал вещи, закинул за спину рюкзак и отправился путешествовать. Он почувствовал огромное облегчение, оставив ключи Мо Юй с разрешением брать книги в любое время. Си-гэ взял на себя дела Цао Бина, приковав к себе всеобщее внимание, и продолжил развивать его предприятия. Даже легальный бизнес, находившийся в руках Си-гэ получил двойную прибыль в связи с новогодним пиком закупок. Раньше люди считали Сюй Си немного туповатым, но теперь ситуация изменилась, и отношение окружающих тоже. На его носу все еще сидели очки, однако взгляд из-за стекол стал выражать достоинство и превосходство. В результате усилий Мо Конга кошельки Си-гэ и Чэнь Фугуя изрядно пополнились. Конечно, Мо Конг тоже не остался в накладе, но… с его статусом студента университета, прямо сейчас он не мог пользоваться этими деньгами. Впрочем, его это пока не волновало. Он заботился лишь о растущей мощи Си-гэ и усилении его влияния. Деньги ничего для него не значили, прибыль была не важна. Мо Конг не испытывал недостатка в средствах и не был жаден. Его конечной целью являлся Гун Чжай. Если бы старик не использовал наемных убийц, не пытался плести интриги за спиной Сюй Си, все равно рано или поздно они бы столкнулись. Потому что в столице может быть только один «авторитет». Чжай Хайдун, старый калека, слишком засиделся на своем посту. Пришло время сменить императора. Когда-то Гун Чжай был мудрым и могущественным, но это осталось в прошлом. Времена меняются, и новому времени нужен новый лидер. И в бандах нет необходимости следовать старомодным приличиям и проявлять уважение к старшим по возрасту. В этом мире, чтобы делать карьеру, нужно следить за актуальными тенденциями и внедрять новшества. Мо Конг постоянно сравнивал свою силу и силу Чжай Хайдуна. Следил, как тот, словно слепой дряхлый лев отчаянно цепляется за «трон». Им руководили какие-то сумасшедшие амбиции. Один мудрец сказал: когда Бог хочет кого-то уничтожить, он сначала сводит его с ума. Эта фраза действительно хороша, но жаль, что настоящие сумасшедшие ее игнорируют. Пока Сюй Си наслаждался прекрасным чувством, сродни тому, что испытывает невестка, наконец, сама став свекровью. Ему только предстояло уяснить правду жизни — шакал навсегда останется шакалом. Даже нарядившись тигром, он не сможет стать царем зверей. Шел пятый день после Нового года, и все еще ощущали во рту вкус праздничных пельменей. Сюй Си беседовал о делах с русскими, которых порекомендовал Чэнь Фугуй — крупными плечистыми парнями отчаянного вида. С ними был желтокожий как хурма переводчик и несколько боевиков. Си-гэ не взял с собой Советника, в конце концов, тот был его секретным оружием, нехорошо было раскрывать козыри раньше времени. В умении пить с русскими было не сравниться. Крепкую водку они хлебали словно газировку, даже не краснея. Сюй Си знал свои возможности, но не знал, как отказаться, не обидев иностранцев. Поэтому он продолжал вливать в себя алкоголь. Однако реальность такова, что китайский желудок не в состоянии справиться с высокоградусными европейскими напитками. Едва покончив с осмотром товара и передачей денег, Си-гэ выдохнул с облегчением и, извинившись, убежал в ванную. ---------------------------------------------------- Поднявшись, Сюй Си натянул штаны и покачал головой. Ему полегчало, и в голове прояснилось. Несколько минут назад он шел сюда словно по извилистой тропинке сквозь туман. Нагнувшись над умывальником, он пару раз ополоснул лицо водой и уже собирался распрямиться, как вдруг ощутил, что в его затылок упирается нечто очень …опасное. Лоб Сюй Си покрылся холодным потом. Водка стремительно испарялась прямо через поры, очищая мозг. Медленно он разогнул спину и, наконец, увидел в зеркале напавшего. Переводчик с лицом цвета хурмы не выглядел устрашающе, скорее болезненно. Пугал пистолет Р7М13 в его руке. Увидев, что Сюй Си не может вымолвить ни слова, желтолицый мрачно усмехнулся и просипел в классическом стиле «перебитого горла»(1): — Си-гэ, твои братья сейчас отдыхают, не о чем волноваться… Глаза Сюй Си округлились, стараясь устоять на дрожащих ногах, он выдавил: — Вы… русские черти… «Хурма» ткнул его в затылок дулом пистолета: — Когда я сюда пришел, мне сказали, что Си-гэ — это мешок для вина и риса /прим. пер.: метафора для человека, который только и умеет, что есть и пить целый день, но ничего серьезного сделать не может/. Однако, мне кажется, они недооценили Си-гэ, — он сделал паузу и глумливо добавил: — Полагаю, четвертый брат — высокопоставленный, разумный мешок для вина и риса… Внезапным движением он заломил руку Сюй Си за спину и вжал пистолет между лопаток: — Уж прости, у меня есть свои обязательства, и неважно, насколько ты умен, а сейчас ты пойдешь со мной. Как Цюй Юань в конечном итоге умер от рук короля Чу, и как воинственный правитель потерял благосклонность при последующем правлении? (2) Горе и гнев каждого верноподданного, который не встретил мудрого правителя, вероятно, очень скоро почувствует Мо Конг, который всегда проявлял живой интерес к наблюдению за драмами истории. А эта история, возможно, учит нас тому, что написанное на бумаге всегда будет казаться недостаточно убедительным, и нужно испытать все на себе, чтобы по-настоящему проникнуться. ------------------------------------------ Ань Цзе вернулся домой спустя чуть более полумесяца. На самом деле он не уезжал далеко, даже не покидал провинцию Хэбэй. Он двигался по старым, почти заброшенным железнодорожным путям некогда популярной ветки Пекин-Баотоу. Покинул столицу, чтобы отправиться на север. Зима — отнюдь не туристический сезон, так что маршрут не баловал Ань Цзе живописными пейзажами и красивыми достопримечательностями. Особенно на древних землях Янь Чжао. Однако, и здесь можно было увидеть кое-что впечатляющее. Говорят, в старые времена эти места называли «родиной грустных песен». Когда Ань Цзе проезжал у подножия горы Ян, он понял, почему. Здешние горы не могли сравниться с южными по высоте и крутизне. Это были серые голые утесы, огромные, подавляющие своей унылостью. Весь вид этих скал навевал печальные мысли. Корявые ветки сухого кустарника торчали из расщелин камней, а, приближаясь к деревням, можно было заметить одинокие гробницы, над которыми кружили вороны. Птицы бесшумно приземлялись на выступы скал или со зловещим карканьем взмывали в небо, дополняя тоскливую картину. Свист ледяного северного ветра напоминал вой горя или ярости. На склонах то тут, то там виднелись руины домов — кирпичи раскрошились, и только кладка из лёсса еще обозначала очертания стен древних городов. Место, где Му Гуйин по легенде сражался с чжурчжэнями, останки статуи Ян Янь Чжао, разрушенная Великая стена, которую не посещают туристы — тут некогда поднялась пыль войны. Ань Цзе раньше не бывал в подобных местах. Он принял решение о поездке по наитию, читая в классе стихотворение, описывающее Великие рубежи. Внезапно он осознал смысл фразы: «ты не герой, если не прошел по Великой китайской стене». Здесь явно была речь не о том маленьком участке в пригороде Пекина, заполненном иностранными и китайскими туристами. Правильное место требовало паузы на раздумье после каждого шага, это место, несущее на себе шрамы от боевых мечей, место вдали от людских толп. Тот путь, который человек должен пройти хотя бы раз в жизни. За перевалом северные ветры, более не сдерживаемые барьером гор, стали еще более лютыми. Жителям Центральных равнин сложно представить себе такое. Это не мрачная стужа, не промозглость, не сухой мороз… Это тот тип пронизывающего холода, когда все внутри смерзается, стоит вдохнуть ледяной воздух. Последней точкой маршрута Ань Цзе стали Пастбища Башанг. Именно там он решил, что пора возвращаться. Он думал, что сможет забыть про сестричек Мо, отпустит их из своего сердца, но так и не смог. Особенно эмоционально неуравновешенную Мо Цзинь. Странно, так много времени прошло с тех пор, как Ань Цзе испытывал чувство привязанности. Уже наступил вечер, когда он добрался до дома. Одетый в грязную поношенную одежду, прихрамывая, он нес свой рюкзак. Новое молодое тело было в неплохой физической форме, грех жаловаться, но к далеким путешествиям его ноги явно были непривычны. Ань Цзе натер мозоли и теперь каждый шаг давался ему с трудом. Именно поэтому он решил идти не через главные ворота, а срезать. Короткая дорога вела через дыру в заборе. Там не предусматривалось калитки, но имелась небольшая щель, которой пользовались те, кто про нее знал. Приглашенные для ее устранения строители деньги взяли, но ничего не сделали, так что дыра все еще была на месте. Путь к ней шел через переулок, где не было уличных фонарей, и по ночам здесь царила темнота. Ань Цзе не спеша ковылял с одним наушником в ухе, когда что-то заставило его остановиться. Он вынул наушник, достал мобильный и посветил вниз. На земле блестела темно-красная лужа, еще совсем свежая. Ань Цзе медленно поднял руку с телефоном и пошел по следу. Привалившись к стене, свесив голову, стоял человек. Полы его пальто промокли от крови, она непрерывно капала, образуя под ногами мужчины еще одну алую лужу. Слабый свет экрана осветил лицо раненого. Ань Цзе на секунду задержал дыхание — … …Мо Конг. Примечания автора: скучаю по маршруту Пекин-Баотоу, давно не путешествовала по нему. ПРИМЕЧАНИЯ: (1) Очень известная фраза из гонконгского фильма. «Даже если ты закричишь так сильно, что сломаешь себе горло, никто не придет тебя спасать». Также мем в Китае (2) Цюй Юань: очень патриотичный и известный поэт, который бросился в реку, потому что его изгнали из столицы и лишили возможности поддерживать свой народ. Военачальники обычно возвышаются, поддерживая восстания, становятся правителями, а затем обвиняются в измене, как правило, новым императором, из-за военной мощи, которой они обладают.