Путешествие в обратном направлении (автор Priest, Китай)

Не обращая внимания на шокированный вид Мо Конга, Ань Цзе проговорил с легкой грустью: — В ту пору R?Ли являлся для нас настоящей легендой. Мне было десять, когда умер мой отец, и Ли стал для меня кем-то вроде учителя. Да мы все, можно сказать, выросли, глядя на его спину. — Отец?.. Мы?.. В словах Ань Цзе была какая-то странность. Мо Конг видел перед собой знакомого юношу, но в тусклом свете лампы он вдруг обрел иные, незнакомые черты. — Да, R?Ли не мой родной отец. Однако он всегда был очень серьезен по отношению к нам. Сколько себя помню, я не имел возможности по-детски называть кого-то папой. Мо Конг, можешь обвинять общество или правительство, но по сути тебе не на что жаловаться. Ты уже очень счастлив… Ань Цзе проигнорировал неловкость и удивление Мо Конга, и не стал отвечать, кого подразумевал под словом «мы». — R?Ли был мифической личностью, — задумчиво продолжил он. — Все, кто занимались делами на улицах, даже более продвинутые бандиты знали его. Хотя это были вещи из темной стороны жизни, он достиг вершины. — Как сегодня Чжай Хайдун или Хо Цзинмин? — вставил словечко Мо Конг. Бросив на него ошеломленный взгляд, Ань Цзе рассмеялся: — Чжай Хайдун и Хо Цзинмин? Даже если Пекин находится за Пятой кольцевой дорогой, это всего лишь площадь земли размером с ладонь. А Шанхай? Не говоря уже о том, что это просто большой город, даже если вы добавите соседние провинции Цзянсу и Чжэцзян к прямому подчинению Шанхая, это не просто кусок земли на юге реки Янцзы? Не говоря уже о том… Старик Чжай, да он просто никчемный, если двадцатилетний мальчишка посмел бросить вызов его авторитету прямо у него под носом! Эти слова и этот смех выражали неописуемое презрение, но Мо Конг не знал, почему он не чувствовал себя обиженным. За казалось бы пренебрежительными высокомерными словами он видел в глубине затаенную печаль. И те простые воспоминания, похожие на старый черно-белый фильм, под размытым зернистым изображением скрывали все кровавые прошлые дела. — А потом? — неуверенно спросил он. — А потом по странному стечению обстоятельств я узнал… — Ань Цзе замолк и вместо объяснений коротко бросил: — Я обнаружил, что R?Ли убил моего родного отца. Его лицо оставалось спокойным. — Я был в шоке и не понимал, что делать. Но в конце концов я решил… отомстить, — небрежно заявил он. — Ты убил его? Ань Цзе помолчал некоторое время, затем покачал головой. — Я не делал этого сам. Потребовалось три года, чтобы устроить ловушку. Из-за гордыни Ли у него не было другого выбора, кроме как покончить жизнь самоубийством. — Раз он мертв, кто же сейчас вернулся с этим цветком? — быстро спросил Мо Конг. — И какое отношение это имеет к моему отцу? — Не знаю, что на счет профессора Мо. А вот Ли, он стоял на крыше здания и спрыгнул сам, — Ань Цзе нахмурился и положил руку на сердце: — Мой старый друг для уверенности еще и выстрелил ему сюда. Думаешь, есть шанс, что он выжил после этого? Мы лично осмотрели его труп. — И старик Чжай с тем парнем, Хэ, они как дети перепугались из-за этого? Цзе неодобрительно покосился на юношу. — Я также вхожу в число «детей», о которых ты говоришь. Тот, кто ходит ночной дорогой, опасается привидений. — Разве ты не убил его однажды? Ань Цзе на мгновение опешил, а затем в его улыбке проступила горечь: — Он тоже однажды убил меня — когда он был в безвыходной ситуации, он мог сначала убить себя, а потом… За столько лет мне ни разу не удалось превзойти его. — Поскольку никто из вас не может справиться, ты говоришь и мне не лезть в дело этого мертвеца? — Мо Конг лениво потянулся. — Если тебе действительно столько лет, как ты утверждаешь, могу только сказать, что вы все безнадежно устарели. Ань Цзе какое-то время смотрел на него и вдруг обнаружил, что широко раскрытые глаза молодого человека чем-то напоминают глаза профессора Мо. Хотя они не были такими нежными, как нефрит, они все равно были неописуемо красивыми. Он кивнул: — Это поле битвы для взрослых. Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя, — Ань Цзе встал. — Я говорю тебе об этом, чтобы ты мог позаботиться о себе. Во всяком случае, пока я тут, ты и твои сестры в безопасности… Не успел он закончить фразу, как оказался прижат к столу старого профессора. Он ударился об упавшую книжную полку, и горячее дыхание опасно близко опалило его лицо и шею. Мо Конг одной рукой держал его за талию, а другой сжимал плечо. — Ты все еще думаешь, что я ребенок, который нуждается в твоей защите? Ань Цзе, мне все равно, кто ты, мне все равно, если ты тот загадочный человек, о котором они упоминали… ты слишком высокого мнения о себе. Как ни странно, Цзе ничего не сказал. Он многозначительно улыбнулся, затем медленно сдавил руки Мо Конга, и, не обращая внимание на протестующий хруст суставов, освободился. Оттолкнув юношу, он открыл двери кабинета и удалился прочь под пристальными взглядами Мо Цзинь и Мо Юй. Мо Конг отчаянно врезал кулаком по столу. От удара по старой деревянной столешнице протянулась тонкая трещина. Этот парень только что сказал ему не беспокоиться, мол, со мной вы в безопасности, как будто сам себя назначил их отцом. Давным-давно Мо Конг так жаждал, чтобы какой-нибудь взрослый говорил ему такие вещи, как настоящий отец, как вечный герой в его детском сердце. Но он не получил ничего. И теперь этот человек так легко сказал то, чего он всегда желал, но это казалось таким ироничным, что Конг мог чувствовать только глубокое бессилие. У Цзе была особая юношеская стройность уже не ребенка, но еще не взрослого. Он не имел ни широких плеч, ни возрастных морщин, но он то и дело использовал крайне неприятный тон, чтобы читать нотации по любому поводу, и игнорировал постоянные, почти властные заигрывания Конга. И со снисходительным видом, словно глупому ребенку, Ань Цзе указывал не соваться во «взрослые дела». — Брат, — тихо позвала Сяо Юй. Девочки неловко топтались у дверей кабинета, испытующе поглядывая на брата. Мо Конг прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и лишь потом обернулся к ним, стараясь выдавить улыбку. Впрочем, это смотрелось ненамного естественнее, чем лицевой паралич Хэ Цзинмина. — Так поздно, а вы еще не легли? Быстрее отправляйтесь мыться и спать, вам же завтра в школу! — Брат, ты признался? Ань Цзе-гэ отверг тебя? Даже если Мо Цзинь отправят в Австралию, она все равно останется Мо Цзинь. Те, кто ее не знал, могли подумать, что она нарочно тыкает его в больное место. — Сгинь, — изо всех сил стараясь вернуть себе душевное равновесие, Конг слабо оттолкнул Сяо Цзинь, стоящую на пути, и вышел из кабинета. — Брат, ничего страшного. На самом деле, Ань Цзе-гэ, хотя обычно с ним приятно иметь дело, он упрям и одинок в глубине души, и в нем всегда чувствуется… Что чувствуется? — Независимость от мира, — подсказала Мо Юй. — Ну, да, независимость! — Мо Цзинь хлопнула себя по лбу. — Но до тех пор, пока он не станет бессмертным пером… — Пернатым бессмертным, — поправила ее Мо Юй. Она все еще продолжала популяризировать классику. — Окей, знаю, я еще не выучила наизусть «Оду красной скале» (1), — Мо Цзинь закатила глаза. — Пока он не пытается стать бессмертным и все еще ест и дышит вместе с нами, в конце концов ты сумеешь его завоевать. Конг поспешно повернулся, чтобы посмотреть на нее: — Мо Цзинь, ты серьезно? Глупая девушка невинно похлопала ресницами: — А что? Такое описано во всех любовных романах — королева никогда не может устоять перед верным псом! — Отвали! Псевдо-цундэрэ (2), которого только что обозвали собакой, развернулся и сбежал обратно в кабинет, хлопнув дверью. Менее чем через десять секунд Конг снова открыл дверь. Его лицо стало серьезным. — Вам двоим следует быть осторожнее, в последние дни небезопасно. Особенно это касается тебя, Сяо Цзинь. Хотя ты сейчас стала намного ответственнее, но, учитывая твои прошлые прегрешения, я должен напомнить: после школы сразу возвращайся домой, нигде не шатайся, слышишь? — А? Однозадачный мозг Мо Цзинь, очевидно, не мог воспринять такую резкую смену темы и завис. Конг повернулся ко второй сестре: — Сяо Юй, присматривай за ней, ладно? Если встретите кого-то подозрительного, будьте осторожны, не заставляйте своего брата беспокоиться за вас. Мо Юй сразу поняла, что это связано с тем оружием, что прислали им домой, и кивнула. — Кого встретите? — встряла Мо Цзинь. — Похитителей? — Даже если бы кто-то сдуру решил тебя похитить, он бы потом еще приплатил, чтобы тебя забрали обратно, — усмехнулся Мо Конг, отвешивая ей подзатыльник, чтобы выпроводить вон. «Ань Цзе, рано или поздно я докажу, что имею право стоять рядом с тобой. И хватит обращаться со мной… как с младшим! Не думай, что если ты старик, выдающий себя за подростка, это означает, будто ты можешь вести себя словно ты лучше, чем сам Сунь Укун (3)!» Год закончился, но никаких признаков оживления на севере не наблюдалось. Вскоре вторая жертва оказалась на пути в Нирвану — обнаружилась еще одна лысая голова с татуировкой. Дамочка легкого поведения случайно наступила на нее, поддерживая пьяного клиента. Когда полицейские наконец извлекли из канализации все части головы, которые выглядели так, будто их разодрал дикий зверь, молодой патрульный, оказавшийся на месте происшествия, был настолько напуган, что от шока потерял голос. Чтобы не допустить паники среди жителей города, этот жуткий инцидент полиция не стала предавать огласке. Цзуи Шэ показал Ань Цзе фотографии останков. Хотя голова была изуродована почти до неузнаваемости, тот все же смог опознать личность. При жизни этот несчастный был водителем Хэ Цзинмина. Круг сужался. Предупреждение приближалось. Уходя, Цзуи Шэ спросил напрямик: — Что собираешься делать? Цзе разглядывал фото словно обычный постер с поп-айдолом и ответил слишком легкомысленным тоном: — Да ничего не собираюсь. У меня нет сил, чтобы снова сражаться с Ли, я обычный школьник… — он помолчал и добавил совсем тихо: — Если эти обезьяньи дети Мо будут в безопасности, мой последний долг выплачен. — Инь Ху, — Цзуи Шэ вздохнул. — Меч над головой праведности. Береги себя. Ань Цзе улыбнулся: — Ты хотел сказать: «Над вашей «праведностью» стоит меч»? (4) Цзуи Шэ, ты безграмотный! Примечания: (1) Все слова Мо Цзинь являются корявыми отсылками к строкам из знаменитого стихотворения «Ода Красной скале». Эти слова гораздо более поэтичны, чем в переводе. (2) Цундэрэ — это один из шести основных архетипов персонажей в японской поп-культуре. Это персонаж с мальчишеским характером и юношеской фигурой. Основа архетипа кроется не во внешности, а в характере. Цундэрэ — это персонаж с изначально грубым характером, который постепенно раскрывает более теплую и дружелюбную сторону. (3) Сунь Укун — это китайский литературный персонаж, являющийся царем обезьян и главным героем романа «Путешествие на Запад» У Чэнъэня. Он родился из волшебного камня и обладает различными поразительными способностями. (4) Эта фраза означает, что у вас есть долг или обязательство перед кем-то, и вы не можете отказаться от него. Это связано с тем, что иероглиф «义» (и) означает «справедливость» или «долг», а над ним изображен нож. Это как русское выражение «долг платежом красен».