Путешествие в обратном направлении (автор Priest, Китай)

В тускло освещенной палате человек, спокойно лежащий на своей кровати, вдруг открыл глаза. В них не было и тени сонливости. Повернув голову, Цзе увидел Мо Конга, крепко спящего, склонив голову на грудь. Было ли это искуплением вины, или он не хотел встречаться с Сяо Цзинь, но Мо Конг дежурил у постели Ань Цзе практически все время, пока тот здесь находился. Признаться, Цзе был даже тронут этим. Все медсестры убедились, что Мо Конг обеспечил ему прекрасный уход, избавляя их от многих проблем. Осторожно сев, Ань Цзе отодрал пластырь с иглой с тыльной стороны ладони. Сразу закапала кровь, и он раздраженно сморщился. Не рука, а подушечка для булавок… Тихо сменив больничный халат на свою рубашку, он встал с кровати. От резкого движения рана на животе напомнила о себе острым приступом боли. Ань Цзе несколько раз вздохнул, пережидая его, потом медленно выпутался из одеяла, стараясь не потревожить Мо Конга. Он посмотрел на пустой стакан со следами молока и усмехнулся. Затем повернулся и вышел из палаты. Усыпить этого мелкого ублюдка было весьма непросто. Иногда Ань Цзе без особой радости приходилось соглашаться с Цзуи Шэ в том, что Мо Конг от природы куда умнее других, и выделяется среди прочих людей. Несмотря на то, что в течении длительного времени они были практически неразлучны, и этот пацан лично ухаживал за ним, подходящая возможность все никак не представлялась. Только однажды звонок от Сун Чанъаня заставил Мо Конга выйти, и Ань Цзе тут же поспешил насыпать транквилизатор в стакан с молоком. «Благодаря» Хэ Цзинмину подобная доза никак не могла повредить ему самому. Поэтому Ань Цзе спокойно сделал пару глотков, притворился, что ему не нравится и подтолкнул стакан к Мо Конгу. Да уж, устраивать его встречу с дядюшкой Чжоу (прим. пер.: кит.бог сновидений) было утомительно. Легкой кошачьей поступью Цзе выскользнул из палаты. Выражения лица в темноте было не разобрать, но двигался он совсем не так, как тяжелораненый с постельным режимом. Устало подперев голову рукой, за столом дежурила молодая медсестра. Ее глаза то и дело закрывались, и она клевала носом. Ань Цзе весело прищурился, мысленно благодаря ее за отсутствие бдительности. Что-то пронеслось мимо девушки, побеспокоив ее слабым ветерком. Она приоткрыла сонные глаза, растерянно огляделась, но не заметила ничего подозрительного. Медсестра зевнула, потянулась, и окончательно отказалась от борьбы со сном. Сгорбившись над столом, она мирно засопела. Ночной воздух был довольно холодным, особенно для того, кто совсем недавно потерял много крови. Ань Цзе поплотнее закутался в куртку и махнул рукой, останавливая такси. Подумав, он назвал водителю адрес. Шофер недоуменно покосился на него и завел двигатель. — Моя смена заканчивается, это будет последняя поездка. Но это так далеко, парень! Что ты забыл в университете поздно ночью? — Мой профессор лежит в больнице, — не моргнув глазом, соврал Ань Цзе. — Он вдруг вспомнил об одной вещи, которую оставил в лаборатории, и попросил привезти ее. Водитель посмотрел на него в зеркало заднего вида. — Что за ужасный человек твой профессор! Разве это не могло подождать до завтра? Оправлять ученика с поручением среди ночи… Ань Цзе неопределенно пожал плечами. Дорога не заняла много времени. Прежде чем отпустить его, жалостливый водитель предложил: — Может быть, тебя подождать? Как долго ты там пробудешь? В этом районе в такое время сложно будет поймать машину для обратной поездки. Цзе был немного шокирован. Он не ожидал, что встретит такую доброту на пути к злодеяниям. — Дядя, разве вам не нужно торопиться домой? — спросил он, наклоняясь и заглядывая в салон. — Я уже старик, кого волнует, когда я возвращаюсь? Отсюда далеко добираться, и я же не бесплатно тебя катаю. Тебе будет удобнее, а я заработаю немного больше — беспроигрышный вариант для нас обоих, не так ли? Ань Цзе рассмеялся. Он посмотрел на безлюдный кампус и покачал головой с непроницаемым выражением лица. — Спасибо, но лучше не ждите. Я не знаю, сколько времени понадобится, чтобы найти то, о чем просил профессор. Не хочу вас задерживать. — Ну, если ты настаиваешь, тогда прощай. Таксист махнул рукой, Цзе закрыл дверцу. Автомобиль развернулся и уехал. В этом городе люди уезжают рано и возвращаются поздно, одни много работают, другие живут, чтобы прокормить семью, кто-то живет своими идеалами, есть великие, а есть заурядные — но все они следуют правилам этого мира, правилам общества… Жизнь может быть сложной, но стабильной. Счастливые или несчастные, даже трудные периоды, которые бывают в каждой семье — это то, чему можно позавидовать. В юности мало кто мечтает о такой жизни, тривиальной и обывательской. Юнцы с кипящей кровью, едва оперившиеся, они чувствуют, что повседневная рутина способна затушить свет в самой страстной душе. Они смотрят на подобные вещи свысока. Их бунтарская натура заставляет их пренебрегать моралью и ценностями мещанского общества Но, что было важно? Десять лет назад Ань Цзе сказал бы, что независимо от того, сможет ли он благополучно отступить с честью, важно получать удовольствие от процесса. Слава не имела значения, деньги и того меньше, только власть была чем-то, что можно было твердо держать в руках. Только сила могла защитить того, кого он хотел защитить, и позволить ему делать то, что он хотел. Десять лет спустя Ань Цзе внезапно понял, что сказала Му Лиан. Будь добрым человеком, только добрые люди могут быть счастливы. Но было слишком поздно. Убийства ради сделки, радость мести, бандитские разборки, интриги, уловки… как бы ни была увлекательна эта игра, но она была вне закона. Даже если кто-то был достаточно силен, чтобы сотрясти весь Китай, повелевая одним словом жизнями и смертями, это не меняло того факта, что они все равно оставались лишь крысами в сточной канаве. Тот, кто полагается на меч, от меча и погибнет. Стремление поставить себя над обществом так отчетливо отделяло некоторых от того самого общества. Это был тот путь, который ненавидело и боялось большинство дышащих животных. Цзе подумал, что слово «круто» на самом деле ругательство. Обогнув по периметру половину кампуса, он перелез через забор. Вспоминая карту, которую недавно изучал, он вышел к Историческому факультету и, сориентировавшись, принялся ловко взбираться по стене к открытому окну на третьем этаже. Спрыгнув с подоконника в пустом коридоре, Ань Цзе охнул и схватился за бок. От острой боли в незатянувшейся ране на теле выступил холодный пот. Прислонившись к оконному стеклу, он подождал, пока выровняется сбившееся дыхание. Чертова глупая девчонка Мо Цзинь, ничего толком сделать не может, зато испортить — пожалуйста! Немного придя в себя, Ань Цзе двинулся по коридору. Кабинет, который был ему нужен, располагался в дальнем конце на солнечной стороне. Достав из кармана связку отмычек, он попробовал вставить одну в замочную скважину. Почти сразу раздался характерный щелчок. Ань Цзе был обескуражен — на этом историческом факультете и замки оказались столь же исторические. Безнадежно устаревшие, такие и ребенок откроет маминой булавкой. Он осторожно толкнул дверь, прислонился к ней и внимательно осмотрел обстановку в комнате, прежде чем войти. В кабинете царил беспорядок, еще более унылый, чем в деревне, где побывали японские дьяволы «Сангуан». На столах и маленьких шкафчиках лежал слой пыли. Ань Цзе наклонился и поднял с пола тонкую брошюру. Отряхнув ее, он разгладил загнутые уголки и прочитал слова «Мо Яннан» при лунном свете. Брошюра содержала лекции старого профессора. Текст был чистым, аккуратным и упорядоченным, как и его автор. Похоже, здесь уже делали обыск, а эту книжицу сочли бесполезной и бросили на пол. Ань Цзе вздохнул и аккуратно положил её на стол. Старый профессор был номером Шесть, если верить Шестнадцатому. Это звучало, как часть какого-то эксперимента. Но Ань Цзе ощущал некое несоответствие. Ему вспоминался боязливый нелепый слабак, старик Мо, его вид праведника. Как и почему рядом с Ли мог оказаться такой человек? Что ему было нужно? Талисман? Что такого особенного было в человеке, на которого даже собственный сын смотрел свысока? Чем он заинтересовал Ли настолько, чтобы устроить погром в его кабинете после его смерти? Ань Цзе изучил поломанную мебель, потом протянул руку и тщательно ощупал части расколовшейся полки, но не обнаружил ни вмятин, ни выпуклостей. Похоже, здесь не было изображения немецкого ириса, как у профессора дома. Цзе рассеянно перебрал то немногое, что не упало с полки, но это были книжки и вещи, бесполезные для всех, кроме покойного профессора Мо. Поколебавшись, Ань Цзе перешел к следующему предмету мебели. Но через минуту он снова повернулся и пристально взглянул на эту полку. Смахнув всё, что на ней стояло, он достал из кармана свои ключи с брелоком в виде маленького фонарика. Так, ничего особенного, детская игрушка… у которой, кажется села батарейка… Цзе потряс его, и в конце концов лампочка тускло засветилась. Используя это ненадежное освещение, он еще раз обследовал внутреннюю стенку полки. От старости и неподходящих условий на поверхности уже начали расползаться пятна плесени. Ань Цзе немигающим взглядом изучал полку, водя по ней лучом фонарика. Внезапно его рука застыла. В дальнем незаметном уголке один участок выглядел немного не так, как другие. Ань Цзе поскреб его ключом и увидел под слоем краски другой цвет. Сгорбившись, он принялся за очистку. Чешуйки краски легко отшелушивались, обнажая то, что она скрывала — цветок ириса. Замерев, Ань Цзе смотрел на радужные лепестки. И тут до его слуха донесся звук за дверью. Он отреагировал молниеносно — погасил фонарик и спрятался за шкафом. Силуэт человека, видимый через стекло двери, долго стоял неподвижно. Брови Ань Цзе непроизвольно нахмурились, пот сочился с ладоней. У него было неприятное чувство надвигающейся опасности. Кто это был? Издав тихий смешок, человек за дверью проделал какие-то манипуляции руками. Слух Цзе подсказал, что это похоже на то, как в плеер вставляют кассету. Раздался скрип перемотки, а потом зазвучал резкий, как скрежет металла, голос, искаженный микрофоном. Ань Цзе ощутил, как все волоски на голове и на теле встают дыбом. «Мне было интересно, сколько времени тебе потребуется, чтобы добраться сюда. Инь Ху, ты опоздал почти на неделю. Я разочарован…» Да, голос сильно изменился, но этот тон, эта манера говорить… безусловно, это был он, R?Ли. Глаза Ань Цзе расширились. Влияние этого человека на него все еще было огромным. «Должно быть, лет десять прошло с нашей последней встречи. Инь Ху, если быть честным, ты последний человек в этом мире, кому я хотел бы причинить боль…» Как это было на него похоже. У главного босса даже для собственных пуков было разумное оправдание. После короткой паузы говорящий, казалось, вздохнул. «Почему ты предал меня, Инь Ху? Ты был моим любимым ребенком! И как получилось, что именно ты предал меня. Мне очень грустно. Я опечален…» Последнее «опечален» прозвучало так мягко, будто его выдохнули прямо над ухом Ань Цзе. «Непослушных детей полагается отшлепать, Инь Ху…» Прежде чем фраза закончилась, все мышцы Ань Цзе сжались как пружина, он стремительно выскочил из-за шкафа и толкнул плечом дверь кабинета. Боль обожгла — осколки разбитого стекла порезали тело. Игнорируя боль, Ань Цзе огляделся, но в коридоре было уже пусто, лишь на полу лежал старый диктофон. В своем состоянии стресса, он даже не заметил, когда тот человек ушел. Ань Цзе не стал больше задерживаться. Он вылез из окна третьего этажа и посмотрел вниз. Там был широкий газон, покрытый травой. Он стиснул зубы и прыгнул. В тот самый момент, когда его тело взлетело в воздух, позади раздался оглушительный взрыв. Окна в здании полопались, брызнув осколками. Взрывная волна толкнула Ань Цзе в спину, бросая вперед.