Путешествие в обратном направлении (автор Priest, Китай)

Ночь шока. Больница — общественное место. Подумав, что возвращаться туда в таком виде не самая лучшая идея, Ань Цзе позвонил Цзуи Шэ и попросил прислать за ними машину. Как только автомобиль подъехал, он забрался на пассажирское сиденье, и на этом силы его оставили. Он даже не удосужился поблагодарить, просто обмяк, как дохлая собака. На заднем сиденье тихонько устроился Мо Конг. Уронив голову, он смотрел перед собой пустым взглядом, словно о чем-то напряженно размышлял. Он воскрешал в памяти все, что помнил о человеке, о котором давно не думал. Спина Мо Яннана была сутулой, он всегда ходил с опущенной головой. Его глаза не отличались блеском, но не казались потухшими. В них всегда светилось тепло. У него были небольшие руки с аккуратно подстриженными ногтями, на пальцах, в том месте, где упиралась ручка, не сходили толстые мозоли. Он всегда носил потертый китель цвета хаки и под ним белую рубашку. Мо Конг до сих пор помнил, как отец по вечерам возвращался с работы на большом велосипеде, а за ним тянулась длинная тень. Он крутил педали, весь подавшись вперед, наклонившись к рулю в пятнах облезлой краски с прикрепленным звонком, которым невозможно было пользоваться, потому что он заржавел. Теперь, когда Мо Конг думал о прошлом, ему казалось, что вся поза отца выдавала нетерпение и желание поскорее оказаться дома. Вот оно, детство, — самая большая защита и забота, которую только можно получить. Истина скрыта за слоями кажущейся зловещей и запутанной сложности, то, что может сразу кольнуть сердце. Но более двадцати лет минуло в ложных обидах, а потом… отца не стало. Время бежит слишком быстро, дети взрослеют слишком медленно, и раскаяние потому и называется раскаянием, что, когда это слово вырывается наружу, оно означает, что уже поздно что-либо предпринимать. Мо Конг не понимал, что за чувства нахлынули на него, он был настолько растерян, что выглядел как человек, ушедший в себя. С того момента, как R?Ли рассказал об отце, двадцать лет воспоминаний, словно приливная волна, мгновенно захлестнули юношу. Ань Цзе взглянул на Мо Конга в зеркало заднего вида, протянул руку и включил стереосистему, затем закрыл глаза. Не ясно, что-то не так было с машиной Цзуи Шэ или с ним самим, из динамиков медленно полилась мелодия старой, очень старой песни. «…Тень времени так длинна, прошлые годы снова в моем сердце. Люди как море приходят и уходят, Издали машут тебе рукой. Тебе придется идти по дороге с севера на юг, Но ты не должен оглядываться назад…»(1) Когда для ребенка уже нет места, где он мог бы найти убежище, когда ледяные ветры мира налетают один за другим, оставляя руки в крови, никто не может ему помочь. Все слова в мире просто легкие движения чьих-то губ. Будь то ошибки прошлого или риски будущего, опереться можно лишь на собственные плечи, это то, с чем сталкивается каждый человек. Не стоит бесконечно переживать о прошлом, добавляя шрамы на душе. Лучше отпустить его. Иногда оно будет болеть, как старые раны в дождливую пасмурную погоду, но об этом никому не нужно знать. Наука говорит, что вертикальная походка оказывает колоссальное давление на позвоночник животного и является первопричиной многих болезней и даже короткой продолжительности жизни — но сотни миллионов лет назад предки человека в конце концов предпочли жить стоя. Цзуи Шэ прямо в пижаме выскочил наружу. Когда он обнаружил, насколько жалко выглядят эти двое, то почувствовал себя беспомощным. Он выругался и потянул Ань Цзе за руки, помогая выйти из машины. Но тот был словно сомнабула, и Цзуи Шэ окликнул Мо Конга, прося о помощи. Только тогда Ань Цзе осознал, что ноги реально не держат его, а вес тела приняли на себя две пары рук. Он с трудом рассмеялся. — Ань Иньху, — пропыхтел Цзуи Шэ. — Ты наконец признал биологический факт, что у тебя нет мозгов? — Нет, — с трудом переводя дыхание, ответил Ань Цзе. — Я наконец открыл физический смысл поговорки «Грязь не может удержать стену». — Иди в жопу! — обозленно огрызнулся Цзуи Шэ и отпихнул его, словно мусор, в сторону Мо Конга. От хохота у Ань Цзе даже начались судороги. Перепалка с Цзуи Шэ была ему просто необходима, чтобы снять психологическое напряжение. Однако в следующий момент ему стало не до смеха. Мо Конг наклонился, подхватил его под колени и поднял на руки. Такого еще ни разу в жизни никто с Ань Цзе не проделывал. — Ты чего? — только и смог произнести он с ошеломленным лицом. Мо Конг все еще был хмурым, но уже не таким отсутствующим, как в машине. Следуя за Цзуи Шэ, он небрежно проворчал: — По виду в тебе пара таэлей (прим. пер.: 1 таэль = 37-40 грамм) мяса, но кости, наверное, из свинца. Не дергайся, а то уроню. Не жалуйся тогда, если ушибешься. Ань Цзе мертвой хваткой вцепился в Мо Конга. Он вдруг ощутил, как заколебалась земля. От тряски голова закружилась, а лицо сразу позеленело. Есть разные способы достигнуть правильного феншуя, в этот раз для Ань Цзе таким способом стало дикое ржание Цзуи Шэ. Один только взгляд на место, где обосновался этот тип, сразу давал представление о продажной и развращенной буржуазной морали. Старый одинокий холостяк занимал целую небольшую виллу. Интересно, зачем ему столько места? Он что, первую половину ночи спит внизу, а вторую наверху? Прежде чем Ань Цзе успел придумать какое-нибудь презрительное замечание, Цзуи Шэ зевнул и открыл дверь гостевой комнаты: — Тут все без изысков. В любом случае вы тут не надолго, так что как-то обойдетесь и этим. — Эй! У тебя полно комнат! — запротестовал Ань Цзе. — Ты в них грибы выращиваешь что ли? Трудно открыть еще одну гостевую спальню? Покосившись на него, Цзуи Шэ побрел наверх, бормоча: — Если тебе места мало, какого ты ко мне приперся? У меня что, отель? Ань Цзе задохнулся от возмущения. Он закатил глаза и толкнул Мо Конга в грудь, заставляя отпустить: — Я не хромой! — буркнул он. Вообще-то, Цзуи Шэ уже успел о нем позаботиться. На кровати кучей лежали приготовленные лекарства, и всё, что могло понадобиться. Вздохнув, Ань Цзе сел и принялся заделывать дыры на своем теле. Ничего серьезного он не повредил, но в коже оставалось много мелких осколков стекла, доставляющих немалый дискомфорт. Он попробовал вынимать их пинцетом, однако это оказалось неудобно. Некоторые осколки не удавалось ухватить, и они впивались еще глубже. Отбросив пинцет, Ань Цзе взялся за скальпель и выковырял кусочки стекла один за другим. Как и ожидалось, длительная боль была сильнее, чем кратковременная. Глядя, как с его рук капает кровь, Ань Цзе злорадно подумал: «Посмотрим, как ты отстираешь простыни». Мо Конг принял душ и молча сел в стороне, наблюдая, но не вмешиваясь. Он знал, что его помощь не нужна. Ань Цзе обрабатывал порезы мастерски — аккуратно и чисто, не причиняя боли больше, чем было необходимо. Эти навыки были настолько отточенными, что он казался стариком, которому часто наносили ножевые ранения. Приведя себя в порядок, Ань Цзе запихал медицинские принадлежности в аптечку и лег на бок, укрывшись своим рваным пальто. Он занимал очень мало места, оставив одеяло и бо́льшую часть двуспальной кровати Мо Конгу. — Тебе тоже стоит прилечь ненадолго, я… Не успел он закончить предложение, как сильные руки обняли его сзади. Ань Цзе замер и тут же взорвался. Его первой реакцией было отшвырнуть этого детеныша в сторону, но прежде чем он смог применить это действие на практике, он услышал голос Мо Конга, странно глухой и будто гнусавый: — Не двигайся… дай мне подержать тебя немного, пожалуйста… Объятие становилось все крепче, тело Мо Конга слегка дрожало. Ань Цзе повернул голову вбок и лицо юноши плотно уткнулось в его плечо. Мягкая рваная ткань одежды постепенно пропитывалась влагой. Помолчав, Ань Цзе похлопал по обхватившей его руке и тихо проговорил: — Ну всё… всё… не будь таким… Но Мо Конг лишь сильнее стиснул его, Ань Цзе даже стало немного больно. В конце концов, он привык к одиночеству и с трудом ладил с людьми. Он не знал, что еще сказать, поэтому просто позволил парню продолжать обнимать себя. — В последний раз… — невнятно пробормотал Мо Конг. А дальше? Что в последний раз? Может быть, это последний раз, когда он плачет? Или последний раз, когда ищет утешения? Последний неправильный поступок?.. Или в последний раз отдать дань уважения своему отцу. Вздохнув, Ань Цзе постарался расслабить затекшие ноющие мышцы. Он лежал, тихонько похлопывая Мо Конга по руке, и вспоминал, как когда-то, в детстве, кажется, кто-то так же нежно похлопывал его, утешая: «Не бойся… не бойся…» Кто это был? Картинки прошлого ускользали, мысли путались. Через время Мо Конг успокоился и заснул, продолжая обнимать Ань Цзе. Он выглядел ужасно уставшим. Цзе осторожно освободился и натянул на них обоих одеяло. Тусклый свет раннего утра заполнил комнату. Растрепанные волосы юноши рассыпались по подушке, прикрывая бледное изможденное лицо. Рука Ань Цзе вдруг сама потянулась разгладить складочку между бровями, которые хмурились даже во сне. Он дотронулся до нее пальцем, и тут же отдернул руку, удивленный своими порывами. Уже много лет он не испытывал чувства, что нужен кому-то. Эта мысль тупо билась в голове Ань Цзе. Внезапно он осознал, насколько одинок. Сколько ни рылся в памяти, не смог назвать и нескольких близких людей. Если подумать, а что он сделал в своей жизни? Вроде бы ничего не сделал, а тут половина жизни так и промелькнула. Ань Цзе улегся на прежнее место, матрас немного прогнулся под его весом, и Мо Конг естественным образом вновь прижался к нему. Температура тела у мужчин обычно невысокая, но, в конце концов, это человеческое тело. И Ань Цзе ощутил, что странным образом тянется к этому теплу. Как в холодных краях два замерзающих человека тесно прижимаются, чтобы согреться друг о друга и продолжать бороться. Веки все тяжелели и тяжелели. Для некоторых людей безмятежный сон без мер предосторожности является самым большим счастьем на свете. Ань Цзе спал очень крепким сном, а когда проснулся, был уже полдень, и он даже не знал, в какой момент Мо Конг встал и ушел. Солнечный свет был настолько ярким, что он уже не мог перевернуться, чтобы избежать его, поэтому лениво поднялся. Постель была слишком мягкой, он не привык спать в такой, и тело ломило. Ань Цзе потер плечи, разминая мышцы. Собравшись с силами, он вышел из комнаты, чтобы найти кухню и взять что-нибудь поесть. Проходя мимо гостиной, он кое-кого увидел, и это были не Мо Конг и не Цзуи Шэ. Там находился человек, которого Ань Цзе меньше всего хотел бы сейчас встретить. На диване, скрестив ноги, сидел Сун Чанъань. Он поднял голову на шум, линзы очков блеснули. Скрытые за ними глаза смотрели искоса с пугающим вниманием. У Ань Цзе тут же возникла идея вернуться обратно в спальню, но Сун Чанъань уже протянул: — Йоу, кто это тут у нас?! Примечание переводчика: (1) упомянутую песню можно послушать здесь https://www.youtube.com/watch?v=bwaCQXSDDJ4 Перевела ее для вас, потому что мне самой понравилась лирика) не дословно, конечно. Назовем это вольным художественным переводом)) С утра до вечера поднимает кубок с вином Одинокий человек. После бури останется пьяная улыбка или нет? Дикие гуси пролетают над головой, А ты думаешь о хризантемах (прим. пер.: если что, то хризантема не только то, про что вы подумали, но и один из символов смерти в Азии) Тень времени так длинна Ты снова вспоминаешь прошлое Люди как море — приходят и уходят Издали машут тебе рукой. Тебе придется пройти путь с севера на юг Но никогда не оглядывайся назад на этом пути Куда ты пойдешь, чтобы насладиться бурей? Воды реки Янцзы текут с неба. Большая часть прекрасного Западного озера окружена горами, Зеленые горы держат озеро в своих объятиях А бесчисленные здания и павильоны Вырезаны и расписаны на моих глазах Зеленые холмы и маленькие здания больше не существуют Не ждите у закрытого окна. Гуси пролетают мимо, Хризантемы наполняют здание ароматом. В уже иссохший осенний день. Плачешь ты или смеешься? Надо ли говорить, сколько кругов жизни может быть? С утра до вечера поднимает кубок с вином Одинокий человек. После бури Останется пьяная улыбка или нет? Тень времени так длинна Ты снова вспоминаешь прошлое Люди как море — приходят и уходят Издали машут тебе рукой. Тебе придется пройти путь с севера на юг Но никогда не оглядывайся назад на этом пути Куда ты пойдешь, чтобы насладиться бурей? Воды реки Янцзы текут с неба. Холодные ветры и снега Запечатали десять тысяч семей в домах Трон лотоса протягивает руку орхидеи Слова мудрости, раскрывающие сердечные дела. Сколько людей воздают мне почести, Сколько людей поклоняются мне, Сколько людей грустят