Путешествие в обратном направлении (автор Priest, Китай)

«Перед выходом я не сверился с неблагоприятными датами в гороскопе», — такова была первая реакция Ань Цзе. Некоторые люди созданы, чтобы быть мертвой звездой (1), как, например, Сун Чанъан, монгольский врач, изображающий из себя психиатра. Вид его невыразительного, как тарелка, лица всякий раз приводил Ань Цзе в раздражение. Выдав свое полудетское приветствие, Сун Чанъан рывком выпрямился и уставился на Цзе острым взглядом поверх сползших на кончик носа очков. «Что ты смотришь? Еще чуть-чуть — и твой комплекс неполноценности станет еще глубже, не дай бог до членовредительства дойдет, а?» Ань Цзе не отличался добрым нравом, и тот, кто позволял себе пялиться так откровенно и с такой ненавистью, был не лучше. Сун Чанъан встал и несколько раз обошел вокруг Ань Цзе, его сонные глаза излучали зеленый свет, похожий на волчий, от которого по коже бежали мурашки. Только спустя долгое время он спросил с необъяснимым волнением: — Ты …Ань Цзе? Пьющий лис? Закатив глаза, Ань Цзе проворчал, что если бы кто-то другой позволил себе так вылупиться, то он бы вызвал полицию. — Чудо, действительно чудо! — Сун Чанъан потер руки. — Я никогда не думал, что кого-то действительно можно омолодить… Эта внешность так обманчива. Иди сюда, садись скорее… Игнорируя сопротивление Ань Цзе, он подтащил его к дивану и насильно усадил. Тут же в его руках откуда-то появился небольшой блокнот: — А теперь расскажи мне, как твой внешний вид стал таким, войдя в противоречие с внутренним, как это повлияло на твое психологическое состояние? Не нервничай, не нужно торопиться… Глубоко вздохнув, Ань Цзе сказал себе, что мир большой, а жизнь длинная, и с такими людьми не стоит связываться. Он встал, не удосужившись взглянуть на Сун Чанъана, развернулся и ушел. Тот лишь улыбнулся, поправил очки и неторопливо проговорил: — На счет той девочки… Итак, Ань Цзе откинулся на спинку дивана, и по лицу Сун Чанъана скользнула жесткая ухмылка. — Будь к людям снисходителен, но не жди от них многого… Зачем ты валял дурака столько лет? — Ты об этом хотел спросить? — Ань Цзе бессильно поерзал на диване. — Ездил ли ты куда-нибудь в последние три месяца? — Сун Чанъан пристально посмотрел на него. — Я имею в виду путешествия. — Чанъан, почему ты всегда задаешь мне этот вопрос? — Ань Цзе со вздохом отвел глаза. — Мне кажется… Землисто-желтое лицо Сун Чанъана посерьезнело, он закрыл свой блокнот и покачал головой: — Ты не можешь без конца избегать терапии. — Я единственный случай, когда ты потерпел неудачу. Ты об этой терапии уже сто восемь раз мне говорил, неужели не надоело? — перебил его Ань Цзе. — Я в полном порядке, хорошо ем и сплю, а свои чудачества есть у всех. Лучше расскажи, что происходит с Мо Цзинь. Не отвечая, Сун Чанъан опустил глаза на стол, взял стакан с водой и некоторое время смотрел на него. Его плечи поникли, и Ань Цзе догадался, что это признак разочарования. — Когда ты попросил своего маленького друга позвонить мне, я на мгновение подумал, что ты готов мне поверить, — после минутного молчания произнес Сун Чанъан. — Конечно, я верю тебе… — Меня очень расстраивает, что психотерапевт не может войти в доверие к своим пациентам, — будто не слыша его, продолжил Сун Чанъан, словно разговаривая сам с собой. Он, может и не был образцом мужественности, но все же являлся мужчиной. Но этот вид брошенного щенка вызывал у Ань Цзе несварение желудка. Он терпеливо повторил: — Как там Мо Цзинь? — О, все хорошо, — откликнулся Сун Чанъан без особого интереса. — После небольшого психологического воздействия ее нестабильное психическое состояние разладилось, но сейчас она уже в порядке. — Что… — Не против, если мы сменим тему? — окинув взглядом повязку на нижней части живота Ань Цзе, психиатр слегка раздул щеки. — Брат этой девочки… — его лицо, казалось было сделано из мягкой глины, выражение на нем менялось быстрее, чем перелистывают страницы. Он прищурился поверх очков и проговорил до невозможности развратным тоном: — Твой маленький друг, кажется, гей, а? — И что с того? — на мгновение опешил Ань Цзе. — Насколько я помню, это уже давно не проблема психологов. — При чем тут моя профессия, — махнул рукой Сун Чанъан. — Инь Ху, позволь спросить. Ты нравишься мальчику, и что ты собираешься делать? Принять его или нет? Задохнувшись, Ань Цзе во все глаза уставился на него. — Не сомневайся в моем профессионализме, — радостно заявил Сун Чанъан. — Мои глаза меня… кхм… не важно. Так что ты собираешься делать? — Хватить нести чушь. — Нет? Это из-за его возраста? Или он тебе не нравится? Или не любишь мужчин? А если бы он не был мужчиной? Слова выстреливали как пулеметная очередь. Сун Чанъан щурился на Ань Цзе словно голодная крыса на головку сыра, его глаза были такими же горящими и жаждущими. Ань Цзе был разбит этими запутанными вопросами, в его сердце словно что-то мелькнуло, да так быстро, что и не уловить. Не принять, значит не принять. Подсознательно он ощущал нелепость и абсурдность этой ситуации, ну какое чувство может быть между ним и Мо Конгом? Что он ему может дать, кроме заботы, воспитания, присмотра? Мо Конг всего лишь двадцатилетний ребенок, сопляк, сын старого профессора Мо. Обращение «дядя» или «брат» между ними будут вполне уместны. Они даже могут называть друг друга по имени, тоже не проблема… Он внезапно подумал о теплых руках Мо Конга, о той силе, которая была намеренно смягчена, которой не было у женщин, о том что раньше никогда не испытывал: о чувстве, когда с ним обращались с осторожностью и нежностью. Тут вдруг Сун Чанъан произнес низким соблазняющим голосом: — Разве тебе не хочется, чтобы кто-то был с тобой? Всегда. В жару, и в холод, когда ты остаешься на месте, и когда ты отправляешься в путь… Ань Цзе резко поднялся. — Не провожайте меня, доктор. Мне пора. Я уйду первым. — Ань Инь Ху! — Сун Чанъан с грохотом поставил стакан на журнальный столик. — Ты даже не можешь посмотреть в лицо собственным страхам, ты… В этот момент дверь отворилась, и психиатр тут же замолчал, достал из кармана носовой платок и промокнул капли воды, брызнувшей на столешницу. Будто ничего не произошло. Но Мо Конг все равно сразу заметил странную атмосферу в комнате. Он на мгновение задержался в дверях, сначала кивнул Сун Чанъану, а потом перевел глаза на Ань Цзе. — Что случилось? Ему никто не ответил, Ань Цзе выглядел немного смущенным, а Сун Чанъан одарил его развратной улыбкой. Взгляд Мо Конга метался между ними, юноша изо всех сил старался не обращать внимание на то небольшое, разъедающее чувство, которое бурлило в его сердце. Затем он взял из небольшого шкафа стеклянную чашку, налил в нее горячей воды, поставил перед Ань Цзе, протянул руку и пощупал его лоб. — Вчера ты был очень горячий. Сейчас, кажется, уже лучше. Тебе не пора принять лекарство? Сун Чанъан со своими грязными мыслями услышал пошлость даже в этой невинной фразе и гнусно захихикал, двусмысленно подмигивая Ань Цзе. Тот сначала не понял, в чем дело, а когда до него дошло, изменился в лице. — Что это с доктором? — нахмурился Мо Конг, неуверенно глядя на хихикающего Сун Чанъана. — Он время от времени страдает конвульсиями, — сквозь зубы выдавил Ань Цзе и развернулся, чтобы уйти. — Знакомство с таким мерзавцем это проклятие всей моей жизни. — Инь Ху! Постой, Инь Ху! — засмеялся Сун Чанъан, вставая. — Я же еще ничего не сказал… Не успел он договорить, как его взгляд, случайно упавший на лестницу в гостиной, застыл. Улыбка вмиг сошла с лица, рука, шутливо схватившая рукав Ань Цзе, опустилась. Линзы очков замерцали от едва уловимых движений глаз, в них вспыхнул холодный свет. Ань Цзе проследил за его взглядом и почувствовал себя так, словно его поразила молния. На лестничной площадке стоял Хэ Цзинмин, не сводя с него убийственного взглядя. Мо Конг незаметно сделал два шага вперед и встал рядом с Ань Цзе. — Как ты его… назвал? — мягко поинтересовался Хэ Цзинмин. — Инь Ху? Сун Чанъан холодно улыбнулся, он выглядел так, словно испытывал еще большую горечь и ненависть, чем Ань Цзе. — То, как я его назвал, имеет хоть какое-то отношение к вам? Холодный оценивающий взгляд Хэ Цзинмина прошелся по нему. — О, я, кажется, вспомнил, — произнес он. — Это вы тот студент, которого некогда спонсировал Инь Ху? Ваше имя вроде бы… Сон или как-то так… Впрочем, я могу ошибаться. — Вы такой занятой человек, — прервал его Сун Чанъан. — Нет необходимости вспоминать такого маленького человека, как я. Если у вас есть время, вы могли бы запереть еще несколько человек в этой железной клетке, свести их с ума и позволить мне заняться своим делом — их лечением. Уголок глаза Хэ Цзинмина злобно дернулся. Возможно, у него действительно был некоторый паралич лицевых нервов, любое выражение выглядело на его лице жестким и неестественным. Он спускался по лестнице шаг за шагом, но рука, опирающаяся на перила, сильно дрожала. В волнении, Мо Конг посмотрел на Ань Цзе. К его удивлению, тот, кто, казалось бы, должен был нервничать больше всех, выглядел абсолютно спокойным. Его лицо ничего не выражало, будто бы он и Хэ Цзинмин до этого никогда не встречались. Сердце Мо Конга внезапно забилось сильнее, и он, замешкавшись на мгновение, сделал шаг вперед, заслоняя Ань Цзе в непроизвольном жесте защиты. Не думая, какой будет реакция Цзе на его позу, он кивнул: — Директор Хэ. Острый как лезвие взгляд Хэ Цзинмина прошелся по нему так, словно срезал слой кожи. — Ты? — проскрежетал он. — У директора Хэ действительно неплохая память, — с улыбкой ответил Мо, преграждая ему путь. — Видимо вы не очень заняты в последнее время, раз у вас есть возможность приехать к Цзуи Шэ, чтобы поболтать о прошлом? — Конг, — Ань Цзе легко похлопал его по плечу и без лишних слов отодвинул в сторону. — Как к тебе теперь обращаются? Директор Хэ? — он поднял брови, словно пытаясь уразуметь, и сложил руки на груди. — Мы не виделись десять лет, верно? Ты все еще жив-здоров? — Инь… Ху? — дрожа всем телом спросил Хэ Цзинмин. Он медленно протянул руку, но не осмелился прикоснуться, его пальцы застыли в десяти сантиметрах от лица Ань Цзе. Сун Чанъан уже ожидал, что тот вот-вот закричит, но между этими двумя вдруг будто воздвиглась невидимая глазу стена. На лице Хэ Цзинмина появилось выражение, похожее на отчаяние. — Ты — Ань Инь Ху? Ань Цзе вздрогнул, затем слегка кивнул головой — Да, Ань Инь Ху — мое прежнее имя, ты его помнишь? Хэ Цзинмин, казалось, не слышал этого и тупо смотрел на него. По мнению Мо Конга, этот человек вполне соответствовал своему имени «Ядовитый Волк». Кажется, он всегда производил на людей зловещее впечатление. И никогда никто не видел у него такого взгляда, в котором смешались уязвимость и нежность с изрядной долей безумия. Это сложное выражение можно было понять лишь зная о запутанных отношениях между ним и Ань Цзе. Мо Конг, сжав кулаки, уставился на Хэ Цзинмина. Появление Цзуи Шэ прошло незамеченным. В тот момент Хэ не видел и не слышал никого вокруг. Примечание переводчика: (1) «Быть мертвой звездой» — это выражение из китайской поэзии, которое означает быть забытым, неизвестным и не имеющим значения. В китайской культуре звезда символизирует удачу, славу и успех, поэтому «мертвая звезда» означает потерю этих качеств.