Путешествие в обратном направлении (автор Priest, Китай)

Зрелище завораживало своей красотой и одновременно ужасало. Внезапно Мо Конга отбросило назад, отступив на пару шагов, он в шоке наблюдал, как Ань Цзе стаскивает с него куртку. Справившись, тот щелкнул зажигалкой, и синтетическая ткань мгновенно вспыхнула. По контрасту с пляшущими языками пламени, слова Ань Цзе падали твердо и уверенно, гася панику и даруя людям немного спокойствия перед лицом всех странностей, выходящих за рамки здравого смысла. — Бери что-то, чем можно осветить дорогу и быстро поднимайся. Эвакуируй людей из дома. Скорее. В углу, с отупелым видом, скорчился Чэнь Фугуй. Не было никаких сомнений, что после смерти Цзян Джима этот старый иностранный дьявол единственный, кто хоть что-то знает о том, что таят в себе жуткие живые блестки, и потому его дешевую жизнь важно сохранить. Мо Конгу хотелось спросить: «А как же ты?», но, глянув на Ань Цзе, он не стал этого делать и послушно рванул вверх по лестнице. В глазах Ань Цзе мельнула улыбка, отражая свет пламени. Независимо от того, насколько силен противник, ему повезло иметь товарища по оружию, который способен всё понять без лишних слов и в критический момент действовать сообща. Отбросив горящую одежду в сторону «Млечного Пути», Ань Цзе кинулся к Чэнь Фугую. К счастью, старик хоть и был крупного сложения, но с возрастом усох, и его можно было назвать худым. Подхватив иностранного дьявола, Ань Цзе поволок его наверх. Старый лао Ма, погибший в пустыне проводник, однажды применил огонь против этих блестящих микроскопических тварей, и оставалось надеяться, что средство подействует и в этот раз. Похоже, блестящие насекомые не эволюционировали и по-прежнему испытывали врожденный страх перед огнем. Когда Ань Цзе бросил пылающую тряпку на обезглавленный труп, они волной отхлынули от огня, а те, кто не успел мгновенно сгорели, не оставив после себя даже тени. Лишь по полу растеклась небольшая лужица прозрачной жидкости. Это дало Ань Цзе время чтобы прыгнуть к Чэнь Фугую и заставить двигаться это тупое старое дерьмо. Карабкаясь вверх по лестнице, Ань Цзе, повинуясь странному любопытству, оглянулся назад, и его лоб покрылся холодным пóтом. Неизвестно, что за культурную среду использовал Цзян Джим в своих опытах, ученый ублюдок, но оказалось, что как только горящая одежда погрузилась в ту жидкость, пламя тут же потухло не оставив и искры. «Пожарная бригада еще никогда не была такой эффективной!» — с отчаяньем подумал Ань Цзе, предчувствуя недоброе. Конечно, на этот раз его шестое чувство сработало на полную катушку. Блестки медленно, но неумолимо подбирались ближе, словно их что-то влекло, точно так же, как в тот день, когда они гнались за ним в пустыне. Ань Цзе тащил Чэнь Фугуя за собой по лестнице. Несмотря на возраст и комплекцию, старик все равно был довольно тяжел. И сам Цзе, независимо от своих способностей, все же был живым человеком, да еще и с раной на животе. Так что это «упражнение» было где-то за гранью людских возможностей. Говорят, что тот не жил полной жизнью, кто ни разу не убегал от бешеной собаки. Ань Цзе чувствовал, что его жизнь уже практически полна. В такой ситуации с человеческой природой случаются чудеса. Инстинкты выживания срабатывают совершенно неожиданным образом. Напуганный до крайности Чэнь Фугуй, который при виде мертвеца обмочил штаны и впал в бессознательное состояние, вдруг прекратил пускать слюни и пришел в себя. Однако, обнаружив волны блесток, подступившие уже совсем близко, повел себя вовсе не так, как следовало бы. Изначально Ань Цзе тащил старика как мешок, почти что волочил за пояс. А тут он встрепенулся и напрыгнул на Ань Цзе как обезьяна, обхватывая всеми конечностями. С биологической точки зрения, подкожный жир помогает гасить силу ударов по внутренним органам, и для такого тощего юноши как Ань Цзе прыжок старой коалы стал тяжелым испытанием. Однако, он ведь лично спас Чэнь Фугуя от опасности и уже не мог бросить его. Грудь от толчка онемела, а сердце и легкие, и без того перегруженные, чуть не устроили забастовку. Ань Цзе зашатался и ударился спиной о стену. Видя, как «Млечный Путь» расползается, едва не доставая до его ботинков, иностранный дьявол вцепился в Ань Цзе в смертельной хватке, непроизвольно перекрывая ему пространство для движения. В отчаянии Цзе вытащил из кармана зажигалку и швырнул ее на землю. Вещица, которая стоила в столовой 50 тайваньских долларов, наконец доказала, что дешевые товары тоже имеют свои преимущества: при сильном столкновении она взорвалась, как и ожидалось, и небольшое пламя чуть не зажгло брюки. Поток блесток дрогнул. С трудом отодрав от себя старика, Ань Цзе ребром ладони врезал ему по затылку, тот закатил глаза и отключился. «Если тебе не удастся добиться успеха, потерпишь неудачу», — тихо пробормотал юноша, взвалил на себя бесчувственное тело иностранца и бросился вверх по лестнице, пока «Млечный Путь» не успел потушить маленькое пламя. На бегу он на все лады клял крысу по фамилии Цзян, проделавшую в земле гребаную нору, которая казалась бесконечной! Возможно, стимуляция огнем на них так действовала, но блестки двигались все быстрее. Между тем, туша старого иностранного дьявола с каждой ступенькой давила на спину Ань Цзе все сильнее, и дорога становилась тяжелее с каждым шагом. Этот участок был уже почти под самой поверхностью, но проход здесь сужался так, что одному человеку трудно было протиснуться. Весь мокрый от пота, Ань Цзе еле переставлял ноги только лишь силой воли, потому что физические силы были уже почти израсходованы. Шум крови в ушах становился громче, приводя Ань Цзе в отчаяние. Он знал: это верный признак того, что тело вот-вот откажет. Он стиснул зубы и, наконец, вверху заметил проблеск дневного света. Но внизу «Млечный Путь» заполнил уже все пространство лестницы и забирался выше. Чем ближе к выходу, тем горячее становился воздух, наполненный запахом дыма. Ань Цзе понимал, что снаружи пожар. Он подумал о Мо Конге: «Этот пацан действительно умен. Впервые столкнувшись с этой дрянью, он сразу понял, чем ее можно уничтожить и предпринял меры». Однако, жар и наполненный дымом воздух так же действовали и на Ань Цзе. Не в силах вдохнуть полной грудью, он хрипел и кашлял. Призвав свои последние силы, он выкинул из норы тело Чэнь Фугуя. Лао-цзы(1) великодушен и праведен, живой или мертвый, ты должен подчиняться велению небес, и я также должен подчиняться велению небес. Ань Цзе посчитал, что избавившись от такого груза, он сможет ускориться, но, лишившись придавливающей его массы, по инерции сделал несколько неуверенных шагов и споткнулся, растянувшись на ступенях. Он горько усмехнулся и грустно подумал про себя: «Действительно, жизнь начинается с небольшого воспоминания и небольшим воспоминанием кончается.» В этот момент чьи-то руки внезапно подтянули его вверх. Плечо ударилось о стену, раздирая рубашку, затем два человека поменялись местами. Тот парень фактически держал Ань Цзе впереди, используя свое тело, чтобы блокировать движение «Млечного Пути». Разум Ань Цзе на мгновение опустел, ему хотелось громко заорать и выругаться. Что, блин, за гребаный генный дефект семьи Мо? Это идиотское самопожертвование у них по наследству передается что ли? Но горло пересохло так сильно, будто он разом выкурил пачку сигарет, и Ань Цзе не мог произнести ни слова. Его глаза были такими горячими, словно собирались расплавиться. Мо Конгу было неудобно. Да любому, замотанному в горящую занавеску, вряд ли было бы комфортно. Он оглянулся на «Млечный Путь», который уже лизал его накидку, и решительно выпутался из нее. Отбросив занавеску в сторону, он крепко обхватил Ань Цзе за талию. — Как ты? Можешь идти? Неизвестно, отравление дымом подействовало, или глупые слова придали сил, Ань Цзе вцепился в запястье Мо Конга: — Хватит болтать, идем скорее. Однако, Мо Конг ощутил какую-то неправильность в его тоне… словно он выдавил это через силу. Оба чувствовали смущение, выбираясь из тоннеля. Мо Конг повернул механизм, и потайная дверь за часами захлопнулась. Повсюду разгоралось пламя. Подняв Чэнь Фугуя, Мо Конг и Ань Цзе выбежали через дверь, которая была заранее загорожена негорючими вещами. Снаружи их уже ждали, машины выстроились у дверей с работающими двигателями. Чэнь Фугуя связали и бросили на заднее сиденье автомобиля. Пока Мо Конг устраивался на пассажирском сиденье, Ань Цзе открыл водительскую дверь и кивнул шоферу: — Брат, пожалуйста, сядь в другую машину. Нам тут надо еще кое-что обсудить. Водитель послушно вылез, а Ань Цзе, игнорируя вопросительный взгляд Мо Конга, сел за руль. Внезапно газанув, словно участвует в гонках, Ань Цзе рванул с места и гнал, пока перед ними не оказался большой пустырь где-то в пригороде. Так же резко затормозив, он заставил машину сделать крутой разворот и остановился. Ань Цзе внезапно схватил Мо Конга за воротник и дернул. — Какого черта ты полез обратно? Смерти ищешь? У своего отца научился? Кости этого старого книжного червя смешались с песком в Великой пустыне, и я все еще в долгу перед ним. А теперь и ты ставишь меня в такое же положение! Ты… Мо Конг положил свою ладонь на холодную подрагивающую руку Ань Цзе. Сейчас его сила превосходила силы измученного уставшего Цзе. Склонившись вперед, Мо Конг навалился на него, прижимая к сиденью, посмотрел в его лицо, а затем закрыл глаза и припал губами к уголку рта Ань Цзе, который все еще был в крови. Примечание: (1) Лао-цзы — древнекитайский философ VI-V веков до н. э., которому приписывается авторство классического даосского философского трактата «Дао Дэ Цзин». В рамках современной исторической науки историчность Лао-цзы подвергается сомнению, тем не менее в научной литературе он часто всё равно определяется как основоположник даосизма. В религиозно-философском учении большинства даосских школ Лао-цзы традиционно почитается как божество.