Путешествие в обратном направлении (автор Priest, Китай)

Девочки Мо не пришли, чтобы встретиться с господином Сюем. Во-первых, взрослые не хотели посвящать их в эти тайны, а во-вторых, возникла некоторая проблема с их помощником преподавателя. Профессиональные качества Сун Чанъана всегда вызывали восхищение, но ладить с ним было сложно. Речь его никогда не отличалась деликатностью, он не заботился о том, что его слова могут кого-то задеть, а на лице кажется уже много лет сохранялось выражение презрения. Несмотря на то, что с Ань Цзе его связывала десятилетняя дружба, и тот выручал его в трудные времена, доктор Сун и с ним вел себя крайне цинично. Видя как острый на язык Ань Цзе, который обычно никому не давал спуска, не может придумать достойного ответа на насмешки психиатра, Цзуи Шэ получал какое-то неописуемо извращенное удовольствие. Именно поэтому в его доме к Сун Чанъану было особое отношение — от еды до бытового комфорта. Но в тот день доктор Сун, воин от психиатрии, внезапно схватился за грудь и рухнул на пол прямо на глазах двух девочек и их наставника. Можете представить себе их реакцию. Ань Цзе узнал эту новость только поздно вечером. С изменившимся лицом, он без объяснений развернулся и направился в больницу. Мо Конг, не спрашивая разрешения, отправился вместе с ним. Его напрягало молчаливое взаимопонимание между Ань Цзе и этим неприятным типом. Особенно тот момент — когда Ань Цзе был серьезно ранен, первым, кого он захотел позвать, был Сун Чанъан. В наше время, если кто-то может полностью назвать телефон другого человека, не заглядывая в список контактов, это что-то значит. Что именно, Мо Конг не желал себе представлять. И только когда врач пригласил их пройти в кабинет, Мо Конг понял причину беспокойства Ань Цзе. И почему лицо Сун Чанъана всегда напоминало цветом бледно-желтое гороховое пюре. Сначала доктор оглядел их обоих и поинтересовался: — Какие у вас отношения с пациентом? — Брат, он мой брат, — твердо и без колебаний ответил Ань Цзе. Доктор кивнул, скрестил пальцы, посмотрел на Ань Цзе сквозь очки и тихо сказал: — Значит, вы знаете о его болезни? Мо Конг заметил, как сразу потемнело лицо Ань Цзе, он окинул блуждающим взглядом стол врача, заваленный медицинскими записями, в которых большинство людей ни за что бы не разобрались. Спустя какое-то время он тихо кивнул. — Доктор, у него есть шанс вы… — он запнулся. Его спокойствие, казалось, вот-вот даст трещину. Самоуничижительно, словно сморозил глупость, Ань Цзе улыбнулся. — Я хотел спросить, сколько ему… как долго… — Вы знаете, что более 90% врожденных пороков сердца можно вылечить или в определенной степени исправить хирургическим путем, — официальным тоном произнес врач. — Однако, это реально только для маленьких детей, если вовремя провести операцию. Таких пациентов около трети. Но, если в силу разных причин, пропущены лучшие годы для лечения, люди с пороком сердца живут максимум лет до двадцати. То, что ваш брат еще жив, уже чудо, — врач посмотрел на Ань Цзе извиняющимся взглядом. — Мне очень жаль… я надеюсь, что семья успеет подготовиться. Сердце Мо Конга сжалось. Иногда врач и судья в чем-то очень похожи. Судья приговаривает преступников к смерти, но доктор бесчисленное количество раз убивает надежды ни в чем не повинных людей. Повернув голову, он взглянул на Ань Цзе. Тот сидел с исказившимся лицом, которое почти сравнялось цветом с Сун Чанъаном. Спустя минуту он кивнул, поднялся и медленно, словно из последних сил, проговорил: — Я понимаю… Спасибо, доктор… После этого он вышел, и Мо Конг поспешил следом. Ань Цзе шагал по больничному коридору, все быстрее и быстрее, но возле дверей палаты внезапно остановился. На мгновение он заколебался, но не стал входить, и направился дальше, к туалету в конце коридора. В нос ударил сильный запах лекарств и дезинфекции. Ань Цзе почувствовал, что ноги отяжелели. Закрыв за собой дверь, он в оцепенении уставился в зеркало над раковиной. Отражение в тусклом свете казалось незнакомцем по ту сторону призрачной преграды. Дверь осторожно приоткрылась, и через мгновение Ань Цзе ощутил запах, ставший таким знакомым за последние дни. Неуверенная рука обвила его за талию. Он не выказал возражений, и к спине прислонилась теплая грудь. Ань Цзе спрятал лицо в ладонях, внезапно не имея сил, но и не желая отталкивать Мо Конга. Юноша крепко обнял напряженное тело Ань Цзе, пытаясь разделить печаль этого человека. Он думал, как же столь сильно чувствующий и ранимый мужчина заставляет себя носить маску безразличия, быть холодным, даже холоднокровным. Мо Конг осознал, что Ань Цзе не боится, он просто слишком много потерял, больше уже не думает о том, чтобы что-то получить, больше не хочет ни во что верить. Прошло несколько минут, и Ань Цзе опустил руки. Он все еще был очень бледен, с бескровными губами, но лицо выглядело спокойным и в глазах не блестели слезы. Люди, которые появлялись в его жизни, либо предавали, либо просто отдалялись, и в итоге он всегда оставался один. Или он некрасивый старик с тусклым взглядом и сгорбленной спиной. Ань Цзе понял, почему продолжает помнить о доброте профессора Мо, почему после его смерти проделал путь в тысячи километров, чтобы поселиться в нелепо большом и шумном городе, и принял ответственность за детей, которые не имели к нему никакого отношения. Возможно, это произошло из-за нестареющей чистоты Мо Яннана, которая закалялась в течении многих лет. Или потому, что в последнюю минуту профессор оттолкнул его, уводя от опасности, позволил убедиться, что люди и нéлюди могут думать друг о друге не только в жизни, но и в момент смерти. Вернул ему веру в людей… Даже в Мо Конга. Ань Цзе неоднократно обламывал энтузиазм молодого человека, но, если Конг действительно был не интересен ему, если он не мог принять таких отношений, почему не нашел себе другого места? Ведь он легко мог бы спрятаться в любомо уголке мира, так что никто не нашел бы его. Но… Почему подсознательно он тогда направил машину к дому, где они жили? Задаваться такими вопросами опасно, особенно, если в сердце есть ответы, которые пока не готов услышать. Совладав с эмоциями, Ань Цзе мягко оттолкнул Мо Конга. — Пойду, взгляну на него. На самом деле там не на что было смотреть. Все тело Сун Чанъана опутывали разные провода и трубки, щеки ввалились, под закрытыми глазами залегли черные тени. Без острого язвительного взгляда, столь характерного для него, казалось, что душа Суна уже покинула тело. Ань Цзе присел рядом, спокойно наблюдая, как тихо поднимается грудная клетка старого друга. Этот человек, можно сказать, взрослел на его глазах. Мало кто знал, что противный Сун Чанъан, которого порой хотелось придушить, на самом деле вел обратный отсчет дней своей жизни. В любой момент его сердце могло остановиться. Закрыв глаза, Ань Цзе слушал еле уловимое гудение медицинских приборов. Хотя мир огромен, в нем все меньше и меньше остается людей, по которым он мог бы скучать. Внезапно его щеки́ коснулось что-то ледяное. Он распахнул глаза — перед ним была бутылка чая улун. Мо Конг положил ему руку на плечо и шепнул: — Попей, у тебя губы пересохли. На сердце вдруг потеплело. Полчаса спустя, Мо Конг поднял на руки безвольное тело Ань Цзе и осторожно уложил его на свободную кровать рядом. Укрыв его одеялом, молодой человек наклонился и внимательно всмотрелся в лицо Ань Цзе. Он знал, что обычные наркотические препараты не действуют на него, а о том препарате, который он подмешал в чай, Мо Конг раньше не слышал. Место, где он его купил, было надежным и проверенным, но он все же переживал. Убедившись, что Ань Цзе просто спит, и никаких побочных реакций не последовало, Мо Конг откинул волосы с его лба и легонько поцеловал в переносицу. Затем он уселся на стул, где только что сидел Ань Цзе, а Сун Чанъан, неизвестно когда очнувшийся, уставился на него совершенно осознанным взглядом. С помощью Мо Конга он принял полусидячее положение и даже снял маску аппарата искусственной вентиляции легких. Сун посмотрел на спящего Ань Цзе, и в его глазах, не спрятанных под очками, можно было уловить едва заметную нежную улыбку. Потом он перевел взгляд на Мо Конга и тихо спросил: — Это то лекарство, про которое я говорил, верно? Мо Конг изо всех сил постарался сделать лицо подружелюбнее. После слов врача его враждебность по отношению к желтолицему психиатру значительно убавилась. — Доктор Сун, что вы хотели мне сказать? Прищурившись, чтобы его рассмотреть, Сун Чанъан громко рассмеялся. — Не напрягайтесь вы так, молодой человек. Не всем интересны люди своего пола. Я, например, предпочитаю фигуристых красоток, а нежная и милая маленькая яшма не мой типаж. Что уж говорить о таком откровенном ублюдке как Ань Инь Ху… — он скривил губы с выражением отвращения. — На самом деле у вас проблема со вкусом. Мо Конг не смог сдержать улыбку и расслабился, откинувшись на спинку стула: — Для его описания «ублюдок» слишком мягкое слово. Сун Чанъан посмотрел на него с деланным сочувствием, которое не скрывало некоторого злорадства. Мо Конг в ответ пожал плечами и оглянулся на спящего Ань Цзе. Трепетно, словно какую-то драгоценность, он взял его руку, лежащую сверху, спрятал под одеяло, и, не удержавшись, провел пальцами по мягким волосам юноши. Шутливое выражение на лице Сун Чанъана растаяло, когда он следил за действиями Мо Конга. В его глазах отразилась глубокая задумчивось, а потом вдруг проговорил: — Каким бы ублюдком он ни являлся, он был единственным, кто помог мне, когда я оказался в трудной ситуации… Чувак, мне до сих пор нелегко жить свою жалкую жизнь… — он серьезно посмотрел на Мо Конга. — Так что, вопреки всему, я надеюсь, что спустя несколько десятилетий рядом с ним будет кто-то, и он не умрет в одиночестве. Мо Конг встретил его таким же серьезным взглядом. Сун Чанъан с удовлетворением обнаружил, что в глазах этого молодого человека лет двадцати уже нет наивности и импульсивности — он стал по-настоящему взрослым. — Наверное, я могу пересчитать остаток своих дней на пальцах — нет, вам не нужно ничего говорить, я знаю свой прогноз. Поэтому я хочу открыть вам кое-что. Это нарушает профессиональную врачебную этику, и мне следовало бы молчать. За такое лишают лицензии психиатра, но, полагаю, мне уже не придется работать в этом бизнесе, так что к черту лицензию. Надеюсь, вы не доставите мне неприятностей, и я не пожалею о своем решении. — Я слушаю, — кивнул Мо Конг.