Другая завладела моим сердцем

Следующим утром Клара спускалась вниз с лёгкой тревогой, не зная, какой Джон ждёт её сегодня. Но, похоже, вчерашний разговор — какой бы вывод он из него не сделал — благополучно забылся: сердечно поприветствовав, он сунул в одну её руку чашку чая, в другую — тост и с нетерпением подлинного Доктора призвал поживее всё проглотить, не то они опоздают на троллейбус. Клара спрятала улыбку за ободком чашки, наслаждаясь знакомыми мгновениями. Так как расправиться с поджаренным хлебом со сверхчеловеческой скоростью не удалось, она приготовилась услышать что-то вроде «Ну же, шевелись!», но Джон непринуждённо порхал по кухне, смахивая полотенцем крошки со стола, потом вылил оставшееся содержимое чайника в термос и положил тот в корзину. — Пикник! — с широкой улыбкой объявил он, заметив чужую вопросительно вскинутую бровь. — Без этого в Центральный парк нельзя, — и добавил, приложив ладонь к уголку рта: — С хот-догами что-то нечисто. Клара прикусила губу, борясь с рвущимся наружу смехом, когда представила, как Доктор облизывает, пробует и съедает всевозможные штуковины, оставленные в пыли нью-йоркскими хотдогами, с которыми «что-то нечисто». Она покончила с завтраком и затаила дыхание, увидев замершего на пороге Джона. Момент истины, который она всегда любила — момент перед началом приключений, когда Доктор либо протягивал руку, либо хватал её без спроса, что в последнее время случалось всё чаще. Или в особых случаях сгибал руку в локте подобно старомодному джентльмену, как, например, в викторианском Йоркшире, и она, хихикая, обхватывала его своей, а иногда и двумя своими. Казалось, Джон тоже почувствовал важность момента, натянувшись как струна, и будто собрался что-то сказать, но вместо этого лишь чопорно вытянул перед собой руку, указывая на выход. — После вас, — чрезмерная официальность в тоне знатно подпортила благодушное настроение. Клара снова повторила про себя, что он проявлял присущую эпохе вежливость, пропуская даму вперёд. Своё разочарование нужно было затолкать поглубже. Поездка прошла благополучно, хотя и не хватало комментариев, которые обычно сопровождали все их перемещения, но вскоре её отвлёк пейзаж за окном: здания стали выше, растительность — менее густой, а дороги — более загруженными. Как бы Джон не был сегодня настроен, она упускать шанс развеяться не собиралась — даже если придётся бросить его в парке и отправиться покорять город в одиночку. Её задор оказался для него заразительным, и это ещё больше подогрело их связь. Когда Клара подняла глаза на высотку Таймс-сквер, её улыбка стала шире, смех — свободнее, как до приземления в сорок восьмой, а Джон поворачивался за ней, как цветок за солнцем. Прокладывать дорогу через толпы в популярных местах было не так и легко, и она, забывшись, переплела их руки, чтобы не потеряться. Он на это тепло улыбнулся и сжал её ладонь. Клара очень быстро расслабилась и даже стала прислоняться к нему на углах улиц время от времени. Джона, кажется, совсем не смутило её желание пройтись по магазинам, и хотя она знала, что не сможет ничего купить, ей нравилось изучать всякие устройства — в особенности «новейшие» технологии. Больше всего позабавила реклама нового бренда радиоприёмника, которое настраивал продавец, чтобы доказать «кристально чистое» качество звука. Магазин электроники Джону явно нравился не меньше. Он даже покружил её за руку под зазвучавшую в помещении «Не сиди под яблоней», на его лицо вернулось веселье. Клара восторженно рассмеялась и поймала себя на том, что изо всех сил сдерживается, чтобы не положить вторую руку ему на плечо, чтобы станцевать как положено. Его, видать, тоже такая мысль посещала: его рука еле заметно дёргалась, точно рвалась притянуть её за талию. Увы, атмосферу безнадёжно испортила начавшаяся следующая песня в стиле кантри-вестерн, и резкая смена звучания загубила биг-бенд. Клара скривилась, уже готовая начать корчить из себя идиотку и продемонстрировать лучшую свою имитацию акцента кантри-вестерна, чтобы хоть как-то рассмешить Джона. Однако кто-то опять щёлкнул выключателем настроения этого человека, и он с хмурым видом выпустил её руку. Что ж, по крайней мере, сегодня не нужно было задаваться вопросом, совершили ли подмену тела. Интересно, грозить небу кулаком и рвать на себе волосы будет излишне драматично? Да, наверное. Заскрежетав зубами, Клара с фальшивым позитивом предложила сделать перерыв на обед. Переступая через себя, она озорно напомнила ему, что не может же собранная им корзинка пропасть, и заработала лишь полуулыбку и согласный кивок, так что его глубокомысленное молчание во время прогулки и большей части трапезы не удивляло. Но когда последняя отчаянная попытка нарушить вопиющую тишину закончилась невнятным бормотанием в ответ, терпение у неё лопнуло. — Слушай, Джон, — Клара резко повернулась к нему. — Не знаю, в чём дело, но об этом дне в городе ты говорил целую неделю. Если тебе расхотелось тут быть — прекрасно, но я хочу и я пойду дальше. Можем потом встретиться на этом же месте или уже дома вечером. Ладно? Джон прямо-таки опешил, но потом со вздохом закрыл глаза: — Прости, — покачал головой. — Это всё… та песня, она… — снова вздохнул, разглаживая расстеленный плед. — Я её давно не слышал и, ну… Ты решишь, что я спятил. Хотя её гнев остыл до состояния лёгкой досады, она всё ещё была напряжена. — Какая песня? — «Один носит моё имя». — Какая? — Та ковбойская песня в магазине — «Один носит моё имя (другой — сердце)». Досада сменилась на слабую заинтересованность. — Ну и что? Джон посмотрел на неё с нерешительностью, вытянул перед собой ноги и лёг на спину, уставившись на небо. Как будто не хотел видеть её реакцию. — Тебя когда-нибудь посещали мысли о том, что… — знаю, это похоже на бред — что где-то далеко существуют другие миры? Как в твоей истории. Клара неприлично открыла рот. Уж чего-чего, но такого она не ожидала. Остатки гнева полностью растаяли, губы растянулись в меланхоличной улыбке. — Постоянно. — И что где-то там существует другой я. Который не родился Джоном Смитом. И у этого другого меня… моё имя. Моё настоящее имя. Клара было потянулась к его руке, но одёрнула себя и энергично помотала головой: — И вовсе не бред. — И… — уже мягче продолжил он. — Мне кажется, что двоим существовать вместе невозможно. Может, только одному достаётся имя. Может, мне досталось сердце. Может… нужно выбирать: имя или сердце. Она улеглась рядом с ним и взяла за руку, преодолевая эмоции. — Не понимаю, почему обязательно нужно выбирать. Что, если… Что, если у него есть имя, но он находит способ… влиять на других? Может, то, что он делает под своим именем, завоёвывает сердца. Джон помолчал перед ответом: — Так значит, чтобы завоевать твоё сердце, человек должен соответствовать своему имени? Клара смешалась и отняла руку, сделав вид, что та ей позарез нужна, и опёрлась на локоть, чтобы лучше его видеть. — Или ты просто придаёшь тексту слишком большое значение, — она надеялась, что улыбалась ободряюще. — Это разве не про мужа, который ходит налево? «Одна носит мою фамилию (но другая завладела моим сердцем)»? — хоть это произносилось с несерьёзной интонацией, Джон словно в камень обратился. Спустя долгий миг, показавшийся веком, он кивнул, выдавил лаконичное «да» и повернулся спиной. Клара закатила глаза. Когда-нибудь она привыкнет к этим крутым переменам? — Джон? — она коснулась его плеча, но он вздрогнул, точно обжёгся. И что она не так сказала на этот раз? Клара легла обратно на спину и принялась считать до десяти, успокаивая расшатанные нервы. Десять превратилось в двадцать, пока сознание разбирало беспорядочный ворох мыслей и приходило в себя от того, как недалёк он был от осознания себя как Доктора. Не отсюда ли вся угрюмость? Две сущности находятся в постоянной борьбе друг с другом? Потаённые воспоминания Повелителя Времени просачиваются и сбивают его с толку? Не потому ли Доктору удалось прожить так долго — восприимчивость пришельца служила непреодолимой стеной против бурлящих внутри потоков боли и страданий? Но перевоплощение в человека ослабило эту стену, создав протечки, которые давали о себе знать в самые неожиданные моменты? Хотя это и не означало, что его иногда не хотелось хорошенько стукнуть. В конце концов лежать Кларе наскучило, и, увидев, что Джон уснул, она решила прогуляться. Растянулась, потрясла руками, избавляясь от тяжести. Каким облегчением станет одиночество! Ей богу, да на его фоне Энджи была спокойным и уравновешенным ребёнком. Повезло ему, что она год провела с подростками, иначе оставила бы его в магазине одного и дальше как кривая вывезет. Клара успела пройти всего каких-то двадцать футов, когда нога наткнулась на что-то странной формы. Она подскользнулась с громким «кра-а-ак!», замахала руками для удержания равновесия и сделала шаг назад. Виновником оказалась лежащая на боку маленькая деревянная игрушка на колёсиках с разрисованным слоником на вершине. Одно колёсико отлетело, и Клара уже подняла его для осмотра, как тут её остановил мужской голос: — Простите, простите! Вы в порядке? Ей навстречу спешил высокий мужчина средних лет с зачёсанными назад русыми волосами. Сопровождала его не менее высокая и стройная рыжеволосая женщина, тянувшая за руку беспокойного малыша. — Нашёл, Рори?! Тот, кого назвали Рори, стал напротив Клары, с виноватым видом протягивающей части игрушки: — Эм-м, кажется, я её сломала. Я очень извиняюсь. — Ничего страшного, это постоянно случается. Да, нашёл! — крикнул Рори через плечо. — Надеюсь, вы не пострадали, — его взгляд был прикован к её лодыжке. Мужчина словно на автомате проверял других на наличие травм. — Я медбрат, — пояснил. — Могу осмотреть, если хотите. Что-то не давало Кларе покоя, что-то очень важное… Высокая женщина поравнялась с Рори, подхватила сына на руки и стала качать, что, видимо, помогало справляться с плачем. — Что, опять сломалась? — она цыкнула и посмотрела на мальчика. — Видишь, что бывает, когда ты бросаешь свои игрушки где попало, Энтони? Кто-то на них наступает и ломает, — погладив карапуза по голове, она прижала его к груди. — Простите, мэм, с вами всё хорошо? Мой муж — медбрат, он может помочь. Рори, англичанин, нос… Жена, рыжие волосы, шотландка… «Ну, кто-то явно не был в Шотландии». — О Боже мой, Рори! — вдруг воскликнула женщина, схватив мужа за руку. — Что?.. О Боже мой… — Это же он, да? Мне же не мерещится? — Точно нет. Разве что нам обоим мерещится, что вполне возможно. Клара обернулась проверить, что вызвало у них такой ажиотаж, но увидела только… Джона. И в голове щёлкнуло. — Эми и Рори, — неверяще прошептала она. — Эми и Рори! — повторила громче, присоединившись к общему ажиотажу. — Конечно, это вы… Стой! Эми, подожди! Та уже уверенно направлялась к Джону, и её пришлось догонять бегом. — Мне жаль, но ты не можешь просто так пойти к нему. Он… не тот, за кого ты его принимаешь, — Клара заозиралась вокруг, чтобы убедиться, что их не подслушивают, и шёпотом проговорила: — Это не Доктор. Лицо Эми, как обычно, было лицом человека, не терпящего никаких возражений. — То есть как? Это он, я его вижу, это… — Ш-ш-ш! — Клара предостерегающе подняла руку. — Я знаю, знаю… Послушай. Мы скрываемся от группы инопланетян-убийц, в следствие чего ему пришлось стать человеком. Сейчас он считает себя Джоном Смитом, бывшим солдатом КВВС и не помнит, ну… Ты знаешь. Эми сдулась, вид у неё сделался потерянный. — Он… не вспомнит нас, — и вопрос, и ответ одновременно. Клара покачала головой: — Не думаю. Хотя… — в памяти всплыли слова Доктора: «Особенно со спутниками». — Кое-что может вспомниться — у него иногда бывают такие вспышки, как будто... как будто он снова стал собой. Или он вспоминает что-то о себе. Так что... всё может быть. Но не говорите с ним ни о чём из прошлого, он вас за сумасшедших примет. Эми окинула её строгим взором с ног до головы: — А ты кто такая? — в голосе проскальзывало обвинение. — Откуда знаешь моё имя? — О, извини... Мы уже встречались. Ну или типа того. Я Клара, но вы знали меня под именем Освин. Я помогала вам сбежать с Изолятора далеков. Эми уронила челюсть. — Девочка с суфле? — воскликнул Рори. Его жена посмотрела на неё с подозрением: — Он говорил, что ты была далеком. — Да, — поморщилась Клара. — Была. А потом я умерла. Но он встретил меня снова и... в общем, долгая история. Эми переместила наконец замолчавшего (потому что заснул) ребёнка на другую руку. — Так, ясно... Тебя он, значит, вспомнил. Кто ты ему? Вот в чём вопрос, да? — Ну, я была его спутницей, но теперь… — Клара бросила мимолётный взгляд на спящего. — Друг, — она развернулась к Эми, по-прежнему выглядевшей неубеждённой. — Или кто-то близкий. Женщина повернулась к Рори, и между ними пробежало что-то безмолвное, но понятное обоим. Он раскинул руки: — Клара… Мы поняли, что он нас не узнает и, возможно, не помнит. Но… мы не виделись почти десять лет и не думали, что когда-нибудь снова увидимся, — его голос стал хриплым. Эми шмыгнула, и он обнял её одной рукой за плечи. — Есть ли хоть малейший шанс… просто поздороваться? От их отчаяния сердце у Клары обливалось кровью. Её это тоже ждёт когда-нибудь? Стоять возле мужа с ребёнком на руках и противиться желанию побежать навстречу знакомой синеве на горизонте? Принимать каждый заглохший мотор, каждый неопознанный шум за звук ТАРДИС? Грудь сдавило при такой мысли. Клара закусила губу, обдумывая варианты. Решение пришло на удивление быстро, и она улыбнулась собственной находчивости. — Ждите здесь. Кажется, у меня есть план.

***

— Джон, — Клара потрясла его за плечо. Даже не шевельнулся. Эми сдавленно хихикнула, а Рори сдержать хохота и не пытался. Клара заговорщически улыбнулась: — Он как будто за всю жизнь высыпается. Эми прикрыла рот ладонью, всем своим видом показывая, что, будь она на десять лет моложе, показала бы на него пальцем и открыто рассмеялась. Клара попробовала ещё раз, жёстче: — Джон! Тот в ответ громко всхрапнул. Она возвела глаза к небу, одними губами проговорив «простите!». Эми приблизилась на пару шагов и с доверительным жестом сказала полушёпотом: — Попробуй это: рыбные палочки с заварным кремом. Подобная комбинация заставила с отвращением наморщить нос, но Клара послушно тряхнула плечами и наклонилась ближе к чужому уху: — Рыбные палочки с заварным кремом. Сработало как по волшебству. Глаза Джона распахнулись, заметались туда-сюда, будто бы гоняясь за остатками сна. Сфокусировавшись на Кларе, он приподнял уголки губ, затем потянулся и смачно зевнул. — Джон, я… должна тебе кое-что сказать. Услышав это, Джон, казалось, проснулся окончательно, подобрался и взглянул на неё даже с какой-то долей надежды: — Да? — Я встретила одну пару, когда гуляла. Они рассказали… как потеряли кого-то на войне. Потом они увидели тебя и сказали, что ты напоминаешь им этого человека. На смену замешательству Джона мигом пришло раздражение. — Все кого-то потеряли, — ворчливо ответил он. — Я-то здесь причём? Раздражение настигло и Клару: — Они просто поздороваются и всё. Потом можешь их спровадить, — и, возможно, возненавидишь себя за это. — Ну хорошо, ладно, — с непередаваемо страдальческим вздохом Джон поднялся на ноги и отряхнулся. — Давай покончим с этим. Где они? Клара собралась поманить Эми и Рори жестом, но те уже подошли сами, очевидно, не в силах больше ждать. Она тоже встала и хотела было уже представить их друг другу, но запнулась, увидев выражение лица Джона. Он глазел на пару с открытым ртом, ладони сжал в кулаки. Словно не знал, рыдать ему, подвизгивать от радости или спрятаться за деревом. Или всё сразу. Но всё же о том, что больше всего эта реакция похожа на шок, догадаться было нетрудно. — Здравствуйте, — наконец сумел произнести. Эми и Рори глазели не меньше, но отзеркаливали только его радость. — Привет, — простодушно сказала женщина. Похоже, осознав, что пялится, Джон помотал головой и воззрился в никуда. — Клара сказала, что вы потеряли кого-то. На войне, — каждое слово проговаривалось ласково. — Я тоже испытал потери и знаю, каково это. В один день они есть в твоей жизни, а в следующий их уже нет. Эми закивала, улыбаясь сквозь слёзы: — Да. И тебе приходится мириться с мыслью, что те, кто был огромной частью твоей жизни, — те, кто знал тебя почти всю жизнь — больше не вернутся. — А ты иногда… — начал Рори, — даже не успеваешь попрощаться. И это… тяжелее всего. Эми осторожно шагнула вперёд с растущей уверенностью. — Они особенные. Их никто никогда не сможет заменить. И ты знаешь, что им, возможно, хорошо там, где они сейчас, но в то же время и не хочешь, чтобы так было. Потому что хочешь быть для них незаменимой. Джон согласно качнул головой и хрипло продолжил: — Но потом напоминаешь себе, что должен быть счастлив за них, где бы они не были, ведь желаешь им самого лучшего. Желаешь им счастья с теми, кого они любят. Эми перевела взгляд на Рори, и они вновь обменялись бессловесной истиной. — Вы с ним… очень похожи. Мы вместе много путешествовали. До войны. Он отвозил нас в лучшие из всех возможных мест, — она тоскливо улыбнулась. Джон отразил улыбку и посмотрел на Рори так, будто только сейчас заметил: — Вы, часом, не служили? Мужчина испустил слабый смешок: — Да, э-э… очень-очень давно. — Да, это видно, — медленно ответил Джон, словно проводил в уме сложные вычисления. — Не знаю, почему, но вы навеваете мысли о… римлянах. Женатики дружно засмеялись. — Мне это часто говорят. Наверное, из-за носа, — признал Рори. — А вы, — Джон переключился обратно на Эми с преисполненной нежности улыбкой, — навеваете мысли о сказке, которую я однажды читал. О девочке, которая сидела в саду и ждала, что её воображаемый друг станет реальным. На лице женщины грусть смешалась с неописуемым счастьем. — И стал? — Конечно. Иначе какая бы это была сказка? — Джон опустил глаза на малыша, вес которого мама в очередной раз перенесла на другую руку. — А это?.. — Энтони. Ему два. И у него сегодня был очень насыщенный день. Джон погладил мальчика по головке, и, нагнувшись, прошептал: — Ну, Энтони, ты должен слушать маму с папой. Ты — всё, что у них есть, — он вдруг смущённо дёрнулся назад. — Прошу прощения… Не знаю, зачем я так сделал. Это, в общем-то, не моё дело. — Всё хорошо, — заверил Рори. — Сейчас ничего не помешает! — Можешь?.. — Эми указала на ребёнка, передала его мужу, и, судя по всему, движение это они успели отточить. Затем она нерешительно сделала шаг к Джону, точно чего-то ожидая. — Так… Я вас сейчас обниму. — Ладно! — машинально поддался он, явно не бывший к такому готов. И они обнялись. Эми заглушала в его рубашке всхлипы и смех. Когда отстранились, Джон ткнул её в кончик носа. — Вам идут очки. Подчёркивают глаза. Это, казалось, обрадовало женщину. Сама она потянулась к его галстуку и разгладила узел. — А вам… вам стоит попробовать носить бабочки. Никто не знает, насколько это круто, — она усмехнулась. — Думаю, вы бы точно смогли сделать их крутыми. Джон ослепительно улыбнулся и наклонил голову, оценивающе глядя на ворот. — Хм-м. Бабочки, говорите? Они посмеялись, и Рори протянул Энтони назад. Хотя уверенности в нём было куда меньше, просто так он тоже уходить не планировал: — Я… вас сейчас тоже обниму, — и прежде чем ему успели что-либо сказать, обернул вокруг него руки и похлопал по плечам. Джон рефлекторно повторил движение и, освободившись от тисков, отдал честь. — Мне всегда казалось, что я стану крутым, — поделился он. — Ну ладно… — Эми кивком указала на начавшего ёрзать мальчика. — Мы лучше пойдём, пока не проснулся, — она выжидательно поглядела на Джона, но тот, серьёзно отнёсшись к услышанному, лишь молча кивнул. Рори, до этого стоявший как вкопанный, помахал рукой: — До свидания. Приятно было… познакомиться. Джон так же поднял руку с безмерной печалью на лице. Эми не отводила от него взгляд, словно рассчитывала на что-то, и, ничего не добившись, развернулась и зашагала с мужем в противоположную сторону. — Эми… Джон удивлённо заморгал. Вероятно, сам от себя такого не ожидал. Пара обернулась, женщина снова расцвела. — …и Рори. Теперь он сам шёл прямиком к ним на своих длиннющих ногах. — Так ведь? Понятия не имею, откуда я это знаю, но… И теперь они лишись дара речи, глядя на него с обожанием. Джон разместил по одной руке у каждого на плече. — Надеюсь, у вас прекрасная жизнь. Любите друг друга. И давайте все поклянёмся, что не забудем тех, кого потеряли, — они навсегда выжжены в наших сердцах. Оба сжали его ладонь, довольно кивнув, и он импульсивно поцеловал их в лоб, на Эми задержавшись чуть дольше. — Прощайте, — Джон отпустил их. Лицо переполняли эмоции. — Прощайте, — в унисон ответили ему. И сколько счастья и тоски содержало одно это слово. На этот раз они ушли безвозвратно, тесно прижавшись друг к другу. Клара не спеша приблизилась к Джону и совсем не удивилась катящимся по его щекам слезам. Она взяла его за руку и почувствовала ответное сжатие. — Это всегда неожиданно, — пробормотал он, провожая взглядом удаляющиеся фигуры, и обратил к ней своё мокрое лицо. — Спасибо тебе. Мне… стало легче, — договорил в приглушённом восторге. — Ты… замечательный человек, Джон, — искренне заявила Клара, взяв его и за другую руку. Он погладил её ладонь большим пальцем с таким блеском в глазах, какого она ещё не видела. — Пойдём, — Джон с хлопком накрыл её руку своей второй, как частенько делал Доктор. — Хочу тебе кое-что показать.