Несколько шагов до балкона

Реальность порою ведет себя совершенно непредсказуемо — какими бы трепетными ни были переживания одного человека, следующий день вполне может перевернуть все с ног на голову, и на первые полосы выйдут уже события, происходящие в жизни другого. Про то, что Моника опять потерпела неудачу с очередным кавалером, никто, кроме Чендлера, так и не узнал, поскольку наутро сводки последних новостей всколыхнуло безобразное поведение Паоло, и сочувствовать теперь нужно было исключительно Рэйчел. Ну а страдания Чендлера из-за родителей были стары, как мир, отчего публика с великим энтузиазмом заменила их почти что зеркальными переживаниями Росса. Ну кому захочется слушать про непутевых отцов взрослых детей, когда сами взрослые дети вот-вот превратятся в этих самых непутевых отцов? А что касается поцелуя… оба они, и Чендлер, и Моника были достаточно разумными, чтобы держать его в тайне от остальных и постараться самим не вспоминать о нем слишком часто. Перешагнув минуту неловкости первой встречи, они облегченно вздохнули и продолжили обычную старую жизнь — ну, может быть, иногда отмечая друг к другу чуть больше привязанности, чем обычно. До того самого дня, когда Рэйчел неосмотрительно вышла из ванной комнаты, не потрудившись как следует прикрыться полотенцем, а у Чендлера, совершавшего в этот момент набег на соседские продуктовые запасы, не хватило сообразительности отвернуться. Или наоборот — он слишком быстро сообразил, что можно вдоволь попялиться на обнаженную женскую грудь, если прикинуться застигнутым врасплох и пошире распахнуть якобы перепуганные глаза. Моника и раньше догадывалась, что он поклонник именно этой части женского тела — стоило вспомнить блаженное выражение его лица, когда на экране телевизора начиналась заставка к «Спасателям Малибу» с бегущими по берегу героинями, но одно дело, когда небезразличный тебе человек не может оторвать глаз от цветных точек на экране, и совсем другое — когда он то и дело мимолетно опускает взгляд на округлости под футболкой твоей близкой подруги, громко и беззастенчиво называет их «симпатичными» и начинает непроизвольно расплываться в улыбке, вспоминая, какие они без покрытия. Моника, впрочем, почти убедила себя, что ни капельки не ревнует, ей просто неловко — за Рэйчел, за Чендлера и за Росса, который уж точно места себе не находил от того, что его опередил в таком важном вопросе обычно не слишком везучий приятель. Но, что было для нее совсем невообразимо — Росс зачем-то подлил масла в огонь, предложив ответным ходом обнажить перед Рэйчел интимную зону Чендлера, и это сводило ее с ума. Либо ее брат в приступе мазохизма решил окончательно довести себя, либо еще со времен общежития в колледже знал о чем-то таком, что позволяло ему не бояться того, что Рэйчел может ненароком соблазниться Чендлером с этого ракурса. И Моника, прекрасно осознавая, что ее не должны волновать размер или форма половых органов лучшего друга, теперь непрерывно об этом думала. А у Чендлера мысли, как это ни удивительно, были заняты совершенно другой женщиной — той, что в этот же длинный вторник охотно осталась на ночь в его постели. Маленькое уточнение — осталась в его постели одна, будучи заодно любовницей Джо Триббиани. Старшего Джо Триббиани, который мирно похрапывал в спальне младшего Джо Триббиани, пока тот крутился, как ужаленный, в гостиной на неудобном диване, то и дело пиная ногами соседа, вынужденного в эту ночь делить с ним постель. — Уймись уже, дрыгоножка, — не выдержал, наконец, Чендлер. Шансов на то, чтобы выспаться, практически не оставалось. — Я никак не усну. Не привык спать в одежде, — проскулил Джоуи. — А придется! — отрезал Чендлер, содрогнувшись от одной только вероятности пополнить мысленную порнографическую галерею изображением обнаженного Джоуи, залезающего к нему под одеяло. — Ты знаешь, — Джоуи пристроился поудобнее на подушке и повернулся к нему лицом. — Я только что представил всех женщин, которые у меня были… — И как они шли, цепью или шеренгой? — насмешливо поинтересовался Чендлер. Если бы ему самому довелось представлять что-то подобное, они бы, наверное, обступали его кольцом, неумолимо сжимающимся после каждого шага. Хотя кого он обманывает — в этом кольце еще долго зияли бы такие бреши, что ему можно было даже не убегать, а спокойно уйти. — Я всегда думал, что, если найду ту самую, ну… особенную женщину, то смогу остановиться, — продолжал Джоуи. — А теперь вот смотрю на отца, и уже не уверен. — Ты — не твой отец, не обязательно повторять все за ним, — возразил Чендлер. — Тебя прочили в сантехники, а ты поступил по-своему и стал безработным актером. Было нелегко, но ты справился. Так же и с женщинами. Найдешь свою особенную и скажешь ей прямо — «Простите, женат, не могу». — А ты? — Джоуи посмотрел на него блестящими любопытствующими глазами. — Что я? Я выбрал душный офис вместо танцев на сцене в трусах из желтого латекса. Это как раз нетрудно. — Ты когда-нибудь женишься? — Надеюсь… — негромко усмехнулся Чендлер. — И тебе попадались уже такие девчонки, на которых ты бы не отказался жениться? С кем хотел бы детей? Чендлер поежился. Пока что у него разве что начинало звенеть в ушах и сводило живот от одной только мысли навсегда взять на себя ответственность за кого-то еще. Но вот буквально на днях он всерьез размышлял о том, как ему будет грустно, когда его друзья начнут один за другим обзаводиться семьями. Ради того, чтобы и дальше иметь возможность каждое утро завтракать с Моникой, он бы, пожалуй, согласился на брак с ней… а чтобы не расставаться никогда с Джоуи, им бы, наверное, пришлось его усыновить. — Чендлер! — Джоуи нетерпеливо потрепал его по плечу. — А? Что? — всполошился он. — Спишь уже, что ли? Я спрашиваю, я ее знаю? — Ага, — отрешенно пробормотал Чендлер. Джоуи вдруг резко поднял голову и уставился на него. — Чувак! Ты с ума сошел? Росс тебе этого не простит. С Чендлера моментально слетела вся задумчивость и мечтательность. Неужели он настолько предсказуем, что даже бесхитростно-прямолинейный Джоуи раскусил его с первой попытки? Или — упаси боже — настолько неосторожен, что произнес ее имя вслух? — Ну и как тебе ее сиськи? — в глазах Джоуи светилась искренняя заинтересованность. — Ты же их хорошо рассмотрел? — Отвали, Джо! — Чендлер отвернулся, натянув на лицо край одеяла. Сиськи у Рэйчел были симпатичные, он так и сказал ей сегодня. Но не более того. И сама Рэйчел — милая и забавная, но сейчас, с учетом всего, что ему известно о душевных терзаниях Росса, он даже в диких фантазиях не представил бы себя рядом с ней. Но, впрочем, Джоуи даже не подозревает, насколько прав — Росс бы расправился с ним, рискни он сделать нескромный шаг и в сторону Моники. У Чендлера единственного из всей компании никогда не было братьев или сестер, но иногда он, казалось, вполне понимал, какие чувства к ним можно испытывать. Расквасить нос некоторым из кавалеров Моники ему порой очень хотелось… Он провалился в сон, уверенный уже практически абсолютно, что женится самым последним. А Рэйчел с утра вышла на тропу войны, поставив себе целью увидеть Чендлера голым ниже пояса. И — совершенно случайно — наткнувшись вместо него на принимающего душ Джоуи. Тот с удовольствием включился в предложенную игру — нетерпеливо и возбужденно — и в тот же день удостоился очень короткого и очень громкого демонстрирования совсем другой женской груди, после чего сбежал к себе в комнату, чтобы как следует насладиться воспоминанием. — Нет, ну ты слышала! Он сказал — «неподходящие сиськи»! Это у меня — неподходящие сиськи! — в который уже раз возмущенно воскликнула Моника. Фиби пожала плечами. Джоуи не скрывал, что надеется застигнуть врасплох в душевой Рэйчел, поэтому ее совершенно не удивляла такая его реакция. Подходящие для его задачи сиськи в это время гуляли по «Блумингдейлу». — Теперь ты тоже имеешь право нагрянуть к ним. Причем, у тебя беспроигрышный вариант. Ты или увидишь голого Джоуи, и тогда отомстишь за себя, или увидишь голого Чендлера, и тогда отомстишь за Рэйчел. Моника призадумалась. Второй вариант, если честно, ей нравился больше. К тому же, голого Джоуи ей уже довелось один раз увидеть, причем, в добровольном с его стороны порыве. А ведь он ей даже приглянулся когда-то… пока не стянул штаны прямо в ее гостиной. Она помнила, как обреченно подумала тогда, что опять подвела Чендлера, что ему снова придется искать себе нового соседа, и только потом поняла, что именно в тот момент поступила самым правильным образом. Ее отношения с Джоуи, минуя все варианты романтических или сексуальных, сразу же прочно обосновались в категории исключительно дружеских, и ошибок, как с Кипом, она больше не совершала. Вывод был сделан — с друзьями-мужчинами разрешено только дружить, все остальное может сломать даже самую стройную систему мира. Так что, возможно, именно она сейчас должна проявить мудрость и остановить эти ставшие бесконтрольными набеги на душевые друг к другу. Ей совершенно не нужно видеть Чендлера голым, ей абсолютно без разницы, какую реакцию обязан вызывать у девушек вид его причиндалов. Он — ее лучший друг, и этого достаточно. Но почему-то от этой мысли становилось еще тоскливее. Наконец, Фиби не выдержала кислого вида подруги и решительно направилась в квартиру напротив. — Тебе нужно признать, что сиськи у Моники вполне для тебя подходящие, и извиниться перед ней, — заявила она с самого порога. — Делай, что хочешь, но постарайся, чтобы она снова стала довольная! Иди и сними перед ней штаны! — Я уже один раз снимал перед ней штаны! — плаксиво откликнулся Джоуи, послушно отправляясь следом за Фиби в коридор. — И она тоже не начала восторгаться моим дружком. Пусть тогда первая извинится. Чендлер, сидевший за барной стойкой, аккуратно положил палочки в коробку с лапшой и с трудом прожевал то, что успел запихнуть в рот. Он слишком много времени проводит в офисе, все значимые события проходят мимо него. И — честное слово — он готов был отдать недельную зарплату, чтобы заменить в памяти голую грудь Рэйчел на «неподходящие сиськи» Моники. И еще ползарплаты, лишь бы вычеркнуть их из памяти Джоуи. А «дружка» его соседа — из ее памяти. Что тут вообще творилось, пока его не было дома? Утром Джоуи в порыве непонятного воодушевления вызвался сбегать за круассанами до булочной на углу. — Ладно, — согласился Чендлер, стараясь не сильно недоумевать. — А я пока приму душ. — Ты там поаккуратнее, — хитро подмигнул Джоуи. — Теперь за нами охотятся уже две девчонки. Держи ухо востро. Он набросил куртку и выскочил за дверь. Чендлер немного постоял в нерешительности, размышляя, не может ли причиной его нынешнего уединения служить какой-то коварный план, который его сосед подготовил совместно с девочками, но потом все же двинулся к ванной. Защелка не работала уже несколько месяцев — язычок намертво заедало, стоило ему вылезти на какой-то миллиметр. Дверь открывалась внутрь, можно было бы, в принципе, протащить в ванную табурет и подпереть ее, но это уже попахивало паранойей, и в любом случае вызвало бы ехидные смешки от друзей. Не лучше, чем в самые неприятные школьные годы, наполненные глумливыми издевательствами более наглых сверстников. Чендлер, чувствуя, как в грудной клетке гулко ухает сердце, разделся, задернул шторку и включил воду, старательно прислушиваясь к тому, что творится в комнате. Торопливо намылил голову, заодно размазав излишки шампуня по плечам и груди, и сунул ее под теплую струю душа, одновременно водя суетливо ладонями по животу и ягодицам. Смыв пену и смахнув с лица крупные капли воды, он нервно перевел дыхание и опустил взгляд на ту часть своего тела, на которую была объявлена охота. То ли из-за звеневшего внутри него возбуждения, то ли из-за не слишком горячего душа мошонка не болталась безвольно, как было бы в расслабленном состоянии, а казалась упруго подтянутой, ничуть не теряя в размерах. Пенис успел уже изрядно набухнуть и чуть приподняться, совсем не желая слушаться гравитации и начиная вести самостоятельное существование. Чендлер издал странный звук, напоминающий одновременно и разочарованный стон, и самодовольную усмешку. Где-то в глубине души он все же испытывал некое извращенное чувство гордости, потому что в таком вот, подтянуто-настороженном режиме, его член все же выглядел гораздо привлекательнее, чем в спящем. И если уж его суждено будет увидеть Монике или Рэйчел, то в таком состоянии он гарантированно обеспечит им несколько опасных фантазий. Чендлер, ласково усмехнувшись, провел большим пальцем по всей длине члена, смывая с него остатки пены. Тот, продолжая вести самостоятельное существование, жарко толкнулся под его ладонью и начал стремительно увеличиваться. Чендлер испуганно уставился на него, тут же сообразив, что попасться кому-либо на глаза — и неважно кому — сжимая в ладони темно-красный горячий рычаг — будет крайне скандально. Он нервно сглотнул слюну и неуверенно провел несколько раз сжатой ладонью по уже практически вертикальному пенису, примеряясь, как побыстрее вернуть его в прежнее состояние. За стеной хлопнула дверь, и его словно прошибло электрическим разрядом. Не теряя ни доли секунды он схватил полотенце, оборачивая его вокруг бедер, выскочил из-за шторки и натянул прямо на мокрое тело футболку. Потом осторожно высунул голову из-за двери. — А, Чендлер! Привет! Ты помылся уже? — на кухне хозяйствовал мистер Триббиани, раскладывая по столу свежекупленные продукты. — Д-да, — выдавил Чендлер. — Хорошо, а то я опаздываю. Мне бы тоже не помешало принять душ, — Джозеф-старший уверенно направился к ванной, и Чендлер торопливо прошмыгнул мимо него к своей спальне, придерживая руками ворох одежды в районе паха. Захлопнув за собой дверь, он прижался к ней спиной и истерично хихикнул. Тут его они уже не достанут. Бросив на пол одежду и полотенце, он прикусил губу и опять обхватил рукой свой многострадальный орган, теперь уже проводя по нему размеренно и плавно, с привычно приятным давлением, сначала неспешно, стараясь прочувствовать трение тоненькой кожицы по каждому сантиметру скользкой поверхности внутри, потом все быстрее, все интенсивнее. Приближаясь к финалу, Чендлер запоздало вспомнил, что в этот раз не попытался никого представить в качестве партнера, даже в мыслях оставив главную роль своей собственной ладони, но тут, где-то на задворках сознания, раздался короткий и громкий вскрик Моники — и он тут же кончил, буйной, взрывной вспышкой оргазма, до крови прокусывая нижнюю губу и с беззвучным стоном сползая по двери на пол. Придя в себя и переодевшись, Чендлер отправился завтракать в соседнюю квартиру, предварительно постаравшись согнать с лица шальную улыбку. Сев за стол рядом с девушками, он, вложив в голос максимум непринужденности, поинтересовался: — Мне показалось, Мон, или я слышал у нас в квартире твой голос минут десять назад? Моника вспыхнула, а Рэйчел булькнула в кружку с чаем и захихикала. — У Моники на счету теперь есть голенький мистер Т. Неуловимые Джо попались, осталось добраться лишь до тебя. — Кстати, Рэйч, я как раз об этом и хотел поговорить. Может быть, прекратим уже эту охоту? Если тебе так уж невмоготу, давай я тебе покажу какую-нибудь свою младенческую фотку, могу пообещать, что принципиально мое строение там осталось таким же. Согласна? Рэйчел оценивающе прищурилась и, наконец, кивнула головой. — Отлично. Теперь ты, Мон. Помнишь, у тебя как-то заело замок на балконе, и ты починила его, побрызгав из какого-то баллончика? Можешь сказать, что это за баллончик? — Силиконовая смазка, — охотно откликнулась Моника. — Слева под мойкой, синий с желтым флакончик. — Отлично, спасибо, — Чендлер подскочил к нужной полочке, схватил смазку и выскочил из квартиры. — Я так и знал, что он ничего никому не покажет, — самодовольно провозгласил Росс, раскинувшись в кресле. — Откуда ты знаешь? — как можно беспечнее поинтересовалась Моника. Оставлять эту тайну неразгаданной ей совсем не хотелось. — Потому что он начинает психовать, когда его рассматривают люди, — пояснил Росс. И добавил: — Он тебе что, никогда не рассказывал? Когда он поступил в колледж, то на первом же занятии по плаванию тренер поднял его на смех за слишком тесные плавки. Сказал, что у него побеждают те, кто быстрее плавает, а не те, у кого яйца больше. И с тех пор он в бассейне не появлялся. А вот в школе для мальчиков, видимо, было в порядке вещей ходить в таких плавках… меряться яйцами. — Бедолага, — улыбнулась Моника, изо всех сил стараясь скрыть внутреннее ликование от такого вот непреднамеренного комплимента лучшему другу со стороны ее брата. Где-то внизу живота у нее расплывалось горячим облаком необъяснимо приятное возбуждение.