***
Я знаю, что с Катей всё будет в порядке. Я много чего знаю. Катя проживет долгую, счастливую жизнь. Но это будет уже после того, как она окажется за пределами школы. Катя Синицкая. Она чем-то походила на меня в детстве и в отрочестве. Живая, любознательная… А в пятнадцать лет всё изменилось. Пятый год. Начались волнения. Но Катя живет в другом времени. Она — дитя своей эпохи. Я смотрю на нее и вижу… Вижу ее уже в какой-то комнате. И она счастлива… Счастлива с этим человеком. Но это будет потом. А сейчас она целуется с Максимом Морозовым, своим одноклассником. И здесь я согласна с Ингой. Этот мальчик… Этот мальчик не принесет ей счастья. Как друг он может и хорош, но как ее молодой человек? Нет. — Ты давно наблюдаешь за Павлом Сергевичем? — спросила я. — Давно, — кивнула Инга. — Значит, ты догадалась, что он не учитель? — я пытливо посмотрела на девочку. — Да, — сказала она. — И ты не заказала об этом девочке, — заметила я. — Это не моя тайна, — Инга покачала головой и вопросительно на меня взглянула. — Почему вы спрашиваете? Макаров Павел Сергеевич… Он не учитель. Детей он не особо любит, но никогда не даст их никому в обиду. Далеко не самое ужасное, что может быть в человеке. Инга как-то упоминала, что чувствует, что он может быть опасен… И здесь я с ней согласна. Этот человек действительно может быть опасен. Не дай Бог, перейти ему дорогу… — Павел Сергеевич? — голос Кати застал меня врасплох. До отбоя оставалось меньше десяти минут, и потому было странно видеть девочку так далеко от крыла учеников. — Катя? — удивился Макаров. — Что ты тут делаешь? — Вас жду, — просто ответила та. — Я хотела спросить вас по поводу теле… — Тише, — шикнул он. Но в холле в это время уже никого не было. — Всё в порядке. Идем, я тебя провожу. Насколько я помню, сегодня дежурит Елена Сергеевна… До крыла учеников они дошли молча. Я видела, как Катя хочет задать вопрос. Но видела я и то, что Павел Сергеевич не горел желанием отвечать. Впрочем, это заметила не только я, но и девочка. Я жила в другой России… Я жила в то время, когда дамы приседали в реверансах и носили перчатки и шляпки. Я жила в ту эпоху, когда мир был другим. И я до сих пор скучаю по тому миру, где я была юной фрейлиной, танцующей с офицером. Ночь двух лун… Когда эта традиция возродилась благодаря Игорю, я даже пожалела, что мертва. Это праздник находчивости… Хотя все почему-то видели в нем только романтику. Но я не сужу их. В этом мире так мало любви. Настоящей любви. — Кать, ты чего? — спросила Дарья. Даша Старкова. Когда-то наряжалась принцессой… И она чем-то напоминала принцессу. Но была в ней какая-то неуверенность. И иногда она так смотрела на Катю, будто хотела быть на ее месте. Особенно это было видно, когда Катя была рядом с Максимом. — Ничего, — Катя отложила мобильник и посмотрела на подругу. — Вик, ты готова? Вика Кузнецова. Она влюблена в Максима Морозова. Но он видит в ней друга. В лучшем случае. В худшем, она для него — удобный человек. Максим Морозов. Потерял мать. Хочет внимания отца. Но чего он хочет от жизни? Ничего. Однажды он возглавит бизнес… Другого пути для себя он не видит. Да и не нужен ему другой путь. У всех предопределено будущее их родителями. И дети, несмотря на показной протест, соглашаются с правилами игры. Даже Вика. Но между ней и другими лишь та разница, что ей самой придется идти наверх. Без помощь семьи. Впрочем, есть Катя… Я по-прежнему вижу ее счастливой. Но я не вижу того, какой путь она выберет. Но то, что этот путь будет она выбирать сама, а не ее семья, я знаю точно. Выбор. Каждому придется однажды выбирать. Кто-то выберет смерть, кто-то предательство… А кто-то будет выбирать между законом, совестью и личным счастьем. Вальс… Старый добрый вальс. Сколько раз я его танцевала? Я уже и не помню. Но я помню то чувство эйфории и безграничной радости… Мне не раз казалось во время танца, что я уже до безумия люблю своего кавалера. Но когда вальс стихал… Наваждение пропадало. Магия растворялась в голосах. — Катя? — Макаров зашел в свою спальню, меньше всего ожидая увидеть там свою ученицу. — Что ты тут делаешь? И как ты тут оказалась? Катя… Испуг и упрямство. Интересное сочетание эмоций. Жаль Инга не видит. Ей бы понравилось. — Эм… Я… — девочка запнулась. — Если ты скажешь, что ищешь ответы на вопросы для теста или контрольной, то я тебе всё равно не поверю, — сказал Макаров. — Так что сразу говори правду. — Телефон Кристины, — выпалила она. — Я нашла зарядку и… — Не ищешь легких путей? — усмехнулся он. — Почему сразу-то не зарядила? А? Катя промолчала. Да и что она могла ответить? — Я не думала, что смогу найти нужную зарядку в школе, — призналась девушка. — Но случайно увидела и… — И поэтому ты решила проникнуть в мою комнату и найти телефон, — закончил он за нее. — И как? Нашла? Хм. Он издевается… Я его уже почти люблю! — Нет, — Катя досадливо поморщилась. Я чуть улыбнулась наивности девочки. Но тут послышались шаги и голоса. И моя улыбка тут же пропала. Это было плохо. Ученица в комнате учителя! — В шкаф, — тут же скомандовал напряженный Макаров, так как голоса были совсем близко. Это были Крылова и Игорь. Они остановились прямо около двери. Но задерживаться не стали и пошли дальше. Макаров облегченно выдохнул, открыл дверь шкафа и замер. Я удивилась и с любопытством заглянула через его плечо. Кати там не было!Глава 4. Мир глазами привидения
14 января 2023 г. в 22:22
За столько лет я привыкла быть сторонним наблюдателем… Самым скучным временем в моей жизни был тот период, когда усадьба пустовала. Но именно в тот момент у меня было много спокойных минут, когда я могла размышлять о жизни…
Я любила папочку. Он был для меня самым лучшим человеком на свете. Но это было ровно до тех пор, пока я не узнала, что он делает с детьми. Да. Он хотел найти лекарство, которое могло бы меня вылечить… И вначале это действительно было так. Но потом мое спасение стало лишь предлогом. У него была идея. Навязчивая идея, которая превратила его в хладнокровного, безжалостного безумца.
В какой-то момент я возненавидела папочку. Я не смогу сказать точную дату, но это произошло в тот момент, когда я поняла, что Кате Синицкой дают препараты фирмы, названной в честь меня. Катя была умной девочкой. А мой папочка ценил ум ровно до тех пор, пока ему нужен был обладатель этого ума. Я знаю. Я видела.
Почему я отправила Катю к Павлу Сергеевичу? Он расследует дело Кристины… Да. Я поняла это. И он мог помочь Кате. Почему я не поделилась с Катей тем, что Павел Сергеевич не является учителем? Это не моя тайна. Да и знать Кате это совсем не нужно.
Тайны… Эта усадьба хранит много тайн. Совсем недавно я узнала, что здесь есть еще одно приведение. Приведение последней графини Щербатовой. Елена Николаевна… Она умерла еще до революции. И у нее столько замечательных историй! И она много чего знает…
— Меня здесь держит мое поместье… — у нее был шелестящий голос. — Призрак не может уйти, пока его что-то держит на земле.
— Но что держит меня? — нахмурилась я.
— Полагаю, тебя на земле держит твой отец… — редположила Елена Николаевна. — А также тебя может держать и твое желание спасти невинных из рук твоего отца… Во всяком случае, я думаю любое мое предположение сведется в итоге к твоему отцу.
Я задумалась. Неужели меня более полувека здесь в подлунном мире так или иначе удерживал отец?
— Та девочка… — медленно сказала Елена Николаевна. — Она медиум?
— Я не знаю, — я покачала головой. — Она увидела меня, потому что этого хотела я. А почему вы спрашиваете?
— Обычно живые просят мертвых, — задумчиво сказала Елена Николаевна. — Но сейчас, судя по всему, всё будет наоборот.
— Вы предлагаете… — я в ужасе посмотрела на женщину. До этого дня я даже не знала, что могу испытывать то, что испытывают смертные.
— Ты хочешь, чтобы страдания закончились? Ты хочешь обрести покой? — она внимательно посмотрела на меня.
— Но это слишком опасно! — воскликнула я. — Я не хочу, чтобы она была замешана…
— Она стала участником событий в тот момент, когда Кристина спрятала свое устройство в ее тумбочке, — заметила Елена Николаевна. — И уверяю тебя, она уже хочет найти правду.
— Вы что-то знаете? — иногда у меня складывалось впечатление, что графиня знала больше, чем говорила.
— Я знаю лишь то, — медленно сказала та, — что обратный отчет уже начался.
Елена Николаевна… Когда-то она была фрейлиной, танцевала на балу в Зимнем дворце с иностранными послами и мечтала о жизни в Италии. А потом ее семью будто кто проклял… Графиня потеряла брата, невестку и племянников. Граф и старший племянник Алексей погибли еще в четырнадцатом году. Потом от какой-то странной болезни погибли ее невестка и племянники. Врач сказал, что это был туберкулез.
Дом. Елена Николаевна умерла аккурат за день до того, как в феврале случился государственный переворот. И последняя графиня искренне радовалась, что не застала того дня, когда привычный для нее мир рухнул. Она прекрасно помнила пятый, шестой и седьмой год нового столетия… Тогда ее семья всерьез подумывала уехать во Францию.
Сама Елена Николаевна сильно была привязана к своей загородной усадьбе, где протекало ее детство и отрочество. Сюда она и вернулась, когда умерла. Этот дом всегда манил ее тишиной. Вот только скоро после смерти тишины здесь не стало…
Графиня Щербатова была аристократкой, придерживающийся консервативных взглядов. Но против революции она ничего не имела против. Она была уже мертва и волнения живых ее уже не беспокоили. Правда, ее спокойствие длилось ровно до того момента, когда она в своей усадьбе не увидела беспризорных детей, которые лишились родителей во время поднятых волнений… Вот тогда-то всё происходящее стало для Елены Николаевны самым настоящим преступлением.
— Инга, — голос Елены Николаевны застал меня врасплох. — Я люблю детей. И мне не нравится видеть их страдания.
— Но всё же вы хотите, что бы Катя… — тут я осеклась.
— С ней все будет в порядке… — сказала она. — Я знаю это.