Игры со временем

      Апрель.       Зима кончилась как-то быстро. По крайней мере, так показалось Макарову. Он и оглянуться не успел, как сошел снег. Собственно, Паша даже мог сказать, когда время ускорило свой бег… Это случилось аккурат после дня рождения Синицкой, которое состоялось во второй половине зимы. Ей исполнилось шестнадцать лет. — Сегодня Крис исполнилось бы шестнадцать… — вздохнула Катя, стирая с доски схему. — Кстати, Павел Сергеевич… Вы не сильно расстроились, что ваши предметы никто из моего класса не сдает? — На самом деле я не должен этого говорить… Но на самом деле я счастлив, — усмехнулся Макаров. Катя удивленно на него посмотрела, и мужчина решил пояснить. — Я слышал, как разоряется Войтевич по поводу того, что некоторые «проснулись» только в марте… — О, значит и вы тоже… — Катя чуть улыбнулась. Макаров вопросительно посмотрел на ученицу. — Макс, — сказала она. — Он посетил только одно дополнительное занятие осенью. А вот сейчас… — она покачала головой. — Гие… То есть Елена Сергеевна стуканула его отцу и… — она покачала головой. — Результаты экзаменов влияют на рейтинг школы, — сказал он. — Как и олимпиады… — Олимпиады? — нахмурилась Катя. — Какие олимпиады? — Ты разве не в курсе? — удивился Макаров. — Олимпиады среди школьников по разным предметам… Ты разве ни разу не участвовала? — Нет, — покачала головой Катя и нахмурилась. — Но, кажется, Вика решала какие-то задачки то ли по физике, то ли по математике… Я не помню точно. Это было в восьмом классе, наверное, — она чуть нахмурилась. — А в следующем году… Это тоже будет? — Конечно, — пожал плечами Макаров. — Олимпиада проходит каждый год… Не хочешь поучаствовать? — Вряд ли… — Катя чуть прикусила губу и отжала тряпку для доски. — Почему? — удивился Павел. — Я недостаточно умна для этого, — ответила Катя как само собой разумеющееся. — Кто тебе это сказал? — удивился Павел, припоминая всё то, что о ней говорили его коллеги. Даже Войтевич признавал, что у нее есть мозги.       Катя только пожала плечами. А Макаров почувствовал иррациональное желание найти этого идиота и открутить ему голову. Синицкая недостаточно умна? А тот видать второй Ландау или Сахаров?       Катя… Она, в какой-то степени, тоже является проектом моего папочки. Мой папочка одержим созданием идеального представителя арийской расы, а Катя… Катя очень походила на… О, боже… Это так ужасно!       Идеальный солдат. Идеальный человек. У папочки всегда было извращенные представления… Но думаю, это связано с тем, что он полностью впитал себя ту идеологию, которая стремительно распространялась в Рейхе тридцатых годов.       Я не помню Германию. Когда отец меня увез оттуда, я была еще младенцем. Впрочем, и Союз я знала ничуть не лучше. Вся моя сознательная жизнь прошла в стенах приюта, который я редко покидала из-за болезни.       В приюте не было идеальных… В приюте были обычные живые люди. И именно потому, что они были обычными, они идеально подходили для опытов моего папочки. Обычный человек… Он что? Он — часть серой массы. Ничем не выделяется. Живет по инерции. — Чем планируешь на каникулах заниматься? — голос Даши заставил меня замереть. Как я тут оказалась? — Пока не знаю, — пожала плечами Катя. — В Лондоне буду, наверное... — Круто… — протянула Старкова. — Но всё же? Ты же там не всё лето будешь зависать? — Понятия не имею, — уклончиво ответила та. — А ты сама-то что делать будешь? — Всё зависит от мамы, — несколько расстроенно сказала Даша. — Если у нее будут съемки, то сидеть мне в городе… Вик? А ты чего молчишь?       Хм… О чём ты думаешь, Катя? Как жаль, что я не могу читать мысли… Я могу читать твои эмоции, но… Ты их очень хорошо контролируешь в большинстве случаев. Хотя, может, это и неплохо. Только знай, что однажды плотину может и прорвать. — Я не могу подойти с этим к Павлу Сергеевичу, — вздохнула Катя, когда я намекнула ей о том, что происходило в детском дом на самом деле. — Почему? — удивилась я. — Он будет задавать вопросы, — ответил она. — Как я объясню ему, откуда мне известно всё это? Такой информации нет в открытом доступе…       Хм. Об этом я как-то не подумала. Что же делать? — Надо сделать так, чтобы он сам подумал об этом, — я вздрогнула. До сих не могу привыкнуть к таким неожиданным появлениям Елены Николаевны. — В… — Катя в ужасе отступила на шаг. Ах, да… С Еленой Николаевной она еще не была знакома. — Катя, познакомься… — несколько неловко сказала я. — Это графиня Елена Николаевна Щербатова, хозяйка этого поместья.

***

      Под половицей был найден альбом… Рисунки были просто завораживающими. Но Макарова больше привлекло небольшое стихотворение, которое было написано рядом с изображением леса и странным столпом. «Когда над лесом свет взойдет, и…»… Каждый раз, когда Макаров вчитывался в эти строки, по его спине пробегал холодок, а на душе становилось довольно тревожно. — Я никогда не видела здесь ничего подобного, — призналась Катя, смотря на старый пожелтевший от времени рисунок. — Да и другие вряд ли… Думаю, если бы здесь, что-то подобное было, то это бы заметили. Кстати, а чьи это рисунки? — Игоря Исаева, — он посмотрел на дату. — Хм… Год, когда исчезли сразу несколько ребят.       Вибрация мобильника заставила Макарова и Синицкую отвлечься. Пора было идти на ужин. Моя усадьба… Когда-то здесь играли в бильярд, в бридж… Здесь катались на лошадях и устраивали пикники. А сейчас? Сейчас всё это стало историей. Осталось только что-то вроде деревенского бала… Вот только, на мой взгляд, это было лишь жалкой пародией. Ну какой это бал, если бессмертная музыка скоро сменяется этой ужасной какофонией, под которую ученики дергаются так, будто у них случились конвульсии?       Хотя стоит отдать должное учителям. Они всё-таки стараются привить детям чувство прекрасного. Во время трапез играют бессортные произведения… Вот только их старания явно направлены в пустоту. Ученики явно не замечают красоты звуков, которые сливаются в прекрасную мелодию души… — Я не вижу… — расстроенно сказала Инга. — Чье будущее ты хотела подсмотреть? — спросила я, повернувшись к своей юной ученице. — Тёмы и Ромы, — отвела девочка. — Я не вижу. Только чувствую, что в будущем Рома будет испытывать смесь страха и вины.       Я перевела взгляд на тех юношей, о которых сказала Инга. Артем Калинин и Роман Павленко. Хм… Я никогда не уделяла им особого внимания… В них не было ничего такого, за исключением того, что в их сторону частенько ругался и ворчал учитель биологии.       Действительно… В будущем Роман будет испытывать страх и вину одновременно. А Артем… Я ничего не чувствую. Только лишь легкий холодок. Будто он… Я посмотрела на Романа и нахмурилась. Страх и вина. Они очень сильны. Но сильнее страх. Он будет чем-то сильно напуган. А Артем… Этот холодок. Это значит… Это значит, что его дни сочтены.       В ужасе я отшатнулась. Как давно я не чувствовала приближающуюся смерть… Я оглядела столовую. Музыка, голоса, смех… И смерть. Повсюду. — Пойдем отсюда, — тихо сказала я. — Но... — попыталась сказать Инга, но я взглядом дала понять, что возражения и протесты не ко времени. — Елена Николаевна? — голос моей ученицы прозвучал неуверенно. — Что… Что вы увидели? — То же что и ты, — я немного лукавила. Но говорить о том, что Артем Калинин скоро умрет... Нет. Не стоит Инге этого знать. — Почему я не… — она запнулась. — Вспомни, что я тебе говорила, — сказала я, вспомнив тот день, когда Инга попросила меня научить ее видеть будущее. — Природа не любит, когда подглядывают.