Дипломник (AU!сборник)

«Вообще-то я не особо люблю читать», — подумал Чанёль, критически осматривая себя в зеркале. Чёрные дырявые на коленях джинсы были чуть-чуть растянуты, тёмный свитшот тоже, особенно заметно было по резинке снизу, но… «Чёрт с ним!», — раздраженно пронеслось в голове. Парень захлопнул дверцу шкафа и плюхнулся на постель, доставая из-под кровати коробку с кедами. На улице развернулась весна. Люди на полном ходу вытягивают тонкие вещи, даже если ветер всё ещё остаётся довольно сильным. Для Чанёля весны не существует уже года четыре, если не больше. Внутри давно всё сгнило: что-то между глубокой осенью, плавно переходящей в зиму; противные дожди, сильный ветер, сносящий капюшон с головы, и ОРВИ. Вот последнее очень даже — духовное, так сказать. И, кажется, его поведение заметно даже для сестры, которая живёт в другом городе, но прозорливо отметила общее положение дел по голосу по время телефонных разговоров. «Пойдёшь, познакомишься, развеешься!» — вспоминаются чужие слова. — «Может, тебе кто-нибудь понравится ещё! Не кисни, поднимай задницу и записывайся на встречу». К слову, это она о самой глупой затее, на которую мог согласиться Чанёль и согласился-таки. Парень увидел объявление о нестандартных знакомствах совершенно случайно: вышел после отработки в пять вечера из корпуса, завернул за угол и упёрся взглядом в доску объявлений. Это было безумно странно и вызвало только слабый смешок, Пак даже не понимает, зачем рассказал об этом Юре. Может, потому что больше не о чем было говорить, а нужно было?.. Не понятно, но Ёль записался на это безумие и теперь собирается на свидание с человеком, которого выберет (Господи Иисусе!) по книге!       — Безумие какое-то, — шепчет парень, рассматривая завязанные шнурки. — Я же не настолько отчаянный, чтобы заниматься этим! — взгляд плавно скользит в сторону тумбочки, в которой лежат упаковки таблеток. — Или отчаянный?.. Мероприятие проходит в ресторане. У Чанёля не так много денег, чтобы добираться туда на такси или автобусе. Точнее, у него вообще нет лишних денег — остались только на учебные нужды. Сейчас конец учебного года, заканчивается сессия, нужно закрыть долг по курсовому Бёну, дату сдачи которого он просрочил только лишь потому, что у него не было финансовых возможностей распечатать чёртовы сорок три страницы. Так что парень выходит на час раньше и идёт пешком, с облегчением понимая, что идти всего минут сорок и он успеет к назначенному часу. И всё же, решительность мгновенно испаряется, когда он подходит к огромному красивому зданию. В наушниках продолжает играть лёгкая незамысловатая мелодия, успокаивая нервы, но этого недостаточно для того, чтобы он сделал шаг вперед. Молодые и взрослые люди парами входят внутрь. Некоторые быстро паркуются на стоянке и буквально впархивают внутрь, словно сильно воодушевлены найти здесь вторую половинку или человека на вечер. У Чанёля же внутри всё скручивается в ком, пока он перебирает доводы Юры в голове. И до тех пор, пока уверенное «Ты ничего никому не обязан и можешь уйти, если не найдёшь интересную книгу» не снимает напряжение, парень не решается войти внутрь. Во-первых, его отталкивает здание. Этот ресторан, насколько он знает, чудовищно красивый изнутри. Удивительно, что заведение согласилось на такую абсурдную дичь со свиданиями вслепую, но огромный холл буквально заставлен номерными столиками и несколькими длинными столами с книгами. Лестница на второй этаж выглядит как музейный экспонат — настолько отдаёт античностью, что начинает зудеть в носу. У балконов второго этажа скопилась толпа народа, наблюдающая за столами — это люди, которые выложили свои книги на столы. Ёль их, конечно же, понимает: им интересно понаблюдать за теми, кто будет прицениваться к книгам и осматривать их, но это чертовски смущает парня. Пока Чанёль осматривается вокруг, пытаясь привыкнуть к обстановке, медленно начинается мероприятие: люди начинают ознакамливаться с выложенными книгами. У Ёля всё горит внутри от того, как ему неловко здесь находиться, он не подходит к столам, наблюдая за происходящим издалека. Пока что. Итак, во-вторых: цены здесь баснословные. Даже если он выберет книгу и сядет за стол, то вряд ли сможет позволить себе повести спутника на второй этаж, чтобы познакомиться за чашкой кофе или чего-то покрепче. Безусловно, можно будет попросить партнёра по свиданию сходить куда-то в другое место, да хоть бы и в парк! Весна же всё-таки, но ему так стыдно, что в кармане пусто… Что-то Паку подсказывает, что он даже к столам не подойдёт с такими мыслями. В-третьих, возраст и общение. В объявлении было указано, что принимаются заявки от людей не моложе двадцати лет и не старше сорока, но всё-таки немного страшновато попасть на мужчину или женщину сорока лет. Мероприятие предусматривает найти и человека по интересам, то есть, можно завести друга, если возрастная категория слишком уж велика. Вообще Чан не понимает: вот о чём разговаривать с людьми? Спрашивать о книге — сухо и неинтересно, проявить внимание к личности — у парня тупо не хватит сил поддерживать сейчас разговор. Он пожизненно чувствует себя так, словно земля разверзнется под ногами и поглотит его, наконец, облегчая страдания. Эта чёртова депрессивность… «Блять», — обессилено думает Чанёль.       — Вы участник мероприятия? — слышится мягкий женский голос сбоку.       — Да, — неуверенно протягивает Чан, мельком взглянув на женщину. — Вроде бы.       — Не стесняйтесь, подходите, пожалуйста. До конца этапа выбора остаётся пятнадцать минут. Вы ознакомлены с правилами этапов?       — Да, — кивает Ёль.       — Ни о чём не беспокойтесь. Проходите, пожалуйста, — сотрудница подталкивает его, и парень двигается вперед. Столы значительно подчистили, но ещё много книг и людей, которые нерешительно ходят от стола к столу. Под взгляд парня попадают романы, фантастика, детективы — и всё это он проходит мимо, потому что неинтересно. Честно говоря, Чан не понимает, что могло бы его заинтересовать, ведь это так тупо — искать партнёра на вечер или для отношений по чёртовой литературе! Со вздохом он проходит мимо и так почти до самого конца, неуверенно цепляясь взглядом за книжку по парфюмерии. «Стоп, серьёзно?» — удивлённо думает Пак, взяв книгу в руки. Наклейка на обложке вызывает в нём странные ощущения: взгляд цепляется за почерк, смутно напоминающий одного человека из его окружения. «Голова уже кругом идёт, совсем одурел», — озадаченно проносится в голове. Открыв книгу, парень быстро скользит взглядом по содержанию и захлопывает издание, проводя ладонью по гладкой поверхности обложки. Чтиво явно не для всех, какое-то слишком сложное для восприятия… Взгляд поднимается к оставшемуся столу в жанре научной фантастики. Нет, лучше уж это, чем художественная литература. «Столик №25. Не опаздывай» — гласит записка. Обернувшись назад, Чан медленно обращает внимание на лестницу: справа — номера с 1 по 20, слева — с 21 по 40. Смущённо обходя спешащих к своим столикам людей, парень двигается вглубь холла, обходя лестницу, и садится на одно из мест. Хорошо, что здесь он скрыт от балконов и людей, застывших на них. Перед глазами чёрная плотная скатерть и небольшая табличка с номером. Чанёль заставляет себя расцепить побледневшие пальцы на книге и поднять взгляд на чужое восторженное «Здравствуйте!». Это встретились две девушки, и судя по смущенной улыбке одной и заинтересованному взгляду второй — обе явно не ищут себе друга по интересам. Ёль так заинтересованно наблюдает за людьми, которые подсаживается к столикам, что упускает момент, как ему составляют компанию.       — Не ожидал? — усмехается мужчина.       — Это… какая-то шутка? — шепчет Ёль, растеряно глядя на Бёна.       — Почему? Чужой взгляд не искрит желанием подколоть или унизить, так как раньше. В тоже время этот далеко не пустой взгляд, который проявляется в моменты негласного перемирия. Это — новый взгляд, такой ещё Ёль не замечал в свою сторону. Это спокойный интерес, мирный взгляд, словно… аккуратный, равно как и поза и мягкая улыбка на губах.       — Но Вы… Вы не можете участвовать в таких глупостях, — озадачено произнёс Пак. Мужчина слабо усмехается. Как-то… по-доброму, слишком мягко, абсолютно нехарактерно для Бёна!       — И тем не менее, сейчас ты пытаешься смять в ладонях мою книгу.       — Ой, — шепчет Ёль, опуская взгляд на свои ладони. Смущение поднимается к горлу, не позволяя больше и слова вымолвить. Чан обеспокоен тем, кого здесь встретил, и тем, что может произойти дальше.       — Что ж, я знаю, что у нас с тобой нестандартные взаимоотношения, но всё-таки предлагаю подняться наверх. Парень застывает взглядом на чужой одежде: чисто чёрный свитшот открыл вид на шею, с которой свисает цепочка, а на запястье классические часы… Мозг застрял, отказываясь обрабатывать чужое «подняться наверх». Мужчина вздёргивает бровь, когда Ёль поднимает на него взгляд.       — Не хочешь иметь ничего общего с таким, как я?       — Я этого не говорил, — рефлекторно произнесли губы, лишь через секунду Пак осознал, что сказал и поджал губы. Слов уже не вернёшь, они только добавили сумбура в ситуацию. — В качестве кого Вы приглашаете меня подняться на второй этаж?       — Всё зависит от тебя. Щёки мгновенно опалило жаром. Чан заметил чужую ухмылку и уже вздумал оскалиться, мол, «дерьмовая шутка, господин Бён, идите нахуй» и как обычно свалить в туман, но что-то заставило его присмотреться к мужчине. Это была та самая нетипичная ситуация, в которой сознание отказывалось работать на должном уровне.       — Мы раз через раз ругаемся… — начинает Ёль.       — И временами помогаем друг другу, — перебивает его мужчина.       — Вы помогаете, — поправляет парень.       — Я помогаю, — кивает Бён, становясь более сосредоточенным.       — Сейчас Вы не сделали лучше.       — Даже и не пытался. Пока что. Чан оторопело прикусил губу, разглядывая наблюдающего за ним мужчину. Бён всегда был странным и никогда не изменял себе даже когда подкалывал, завуалированно оскорблял, оплачивал ему обеды в столовке или распечатки в копи-центре, или спонтанно предупреждал о чём-либо, или провожал до остановки под зонтиком… и ещё десятки «или». Это далеко не ненависть, но забота. Это что-то неподдающееся объяснениям.       — Господин Бён… что Вы делаете?       — Пытаюсь исправить ситуацию и привлечь твоё внимание, потому что ты мне нравишься.       — Я Вам нравлюсь? — ошарашено выдохнул Пак. — Но… но почему тогда… Вы же…       — Я знаю, — смиренно кивнул Бён, — поэтому и говорю, что хочу попытаться исправить ситуацию. Ты позволишь мне это сделать?       — А… но я же парень. И Вы тоже, — тупо выдал Чан. — И почему Вы думаете, что мне понравится мужчина? — шепнул он. Бён приподнял уголок губ, насмешливо взглянув на него.       — Может потому, что ты выбрал книгу в разделе «партнёр на вечер»?       — Но там же только жанры! — удивился Чан.       — А сверху висело два плаката.       — Я не… заметил, — смутился Ёль. — И я не предполагал, что могу встретить мужчину.       — А организаторы предполагали, что встретить вторую половинку хотят и бисексуально настроенные люди, поэтому сделали разделение на «друзей» и «партнёров». Неудивительно, что ты не заметил, — усмехнулся Бён, наклоняясь ближе к столу: — Итак, ты проведёшь со мной этот ни к чему не обязывающий вечер? В груди всё замерло и тут же возобновило работу в усиленном режиме. Бён с медленно появляющейся ухмылкой на губах наблюдал за тем, как его лицо розовеет, и поднялся-таки с места, облегчая жизнь Паку словами:       — Пойдём. Всю дорогу до нужного столика на втором этаже Ёль никак не мог сообразить, что творит. Мысль «Господи, это же мой препод!» медленно перетекла к «О, Боже, это же Бён», отметая любые условности. Взгляд никак не мог отцепиться от чужих светлых джинс и кроссовок, не говоря уже об удивительно широких плечах Бёна. Чанёлю было и интересно, и напряжно, и стыдно, а ещё он был жутко смущён. Бён же напротив наслаждался тем, что видел, позволяя ему молчать столько, сколько вздумается.       — Это продуманная встреча? — тихо поинтересовался Чан, опуская книгу на стол около чашки кофе.       — И да, и нет. В коридоре я подслушал твой разговор с подругой и в тот же день записался, но остальное — воля Судьбы. У меня не было способа заставить тебя выбрать мою книгу, так что нельзя сказать, что всё было спланировано от и до.       — Но почему эта книга? — тихо спросил Ёль, продвинув издание чуть дальше по столешнице. Бён пожал плечами.       — Книга должна была быть достаточно отталкивающей для людей, чтобы они не выбрали меня, и чтобы я мог вовремя сориентироваться и подсесть к тебе до того, как ты выберешь что-то другое.       — Я не могу Вам нравиться настолько, чтобы всё это проворачивать, — нахмурился Ёль.       — Это уже мне решать. Бён усмехнулся, притягивая блюдце ближе к себе. К своему Ёль так и не притронулся, разглядывая чужие пальцы, медленно обводящие ушко чашки.       — А почему ты её выбрал?       — Судя по содержанию, чтиво не для всех. Как и я, — неуверенно произнёс Чан. — Сначала подумал, что это какая-то глупость. Кто в здравом уме будет приносить такую литературу на мероприятие, где нужно заинтересовать человека?       — Я, — хмыкнул Бён, — и это сработало.       — Я поддался Вам, — пылко возразил Чан.       — Только лишь потому, что я заинтересовал тебя, — отбил мужчина, приподняв уголок губ. Щёки снова обдало жаром. Парню хотелось возражать на каждую реплику, касающуюся заинтересованности Ёля в мужчинах, потому что это было не так. Особенно что касалось Бёна, потому что их отношения были далеки от выражения заинтересованности! Он вообще… да ни разу даже… Чан мысленно вздохнул, опуская взгляд на книгу. Он не мог с уверенностью сказать, что не размышлял об этом, и да, он по-глупости предполагал, что Бён совсем не ненавидит его, а лишь развлекается, но сейчас всё сдвинулось с места.       — Расскажете что-нибудь? — бездумно попросил парень, открывая книгу.       — Что ты знаешь о парфюмерии?       — Ничего, — пожал плечами Ёль. Мужчина отпил из чашки и упёрся локтями о столешницу, немного наклоняясь вперед.       — Книга и правда не для всех: в ней много сложностей, много химии, много объяснений. И даже если стиль перевода кажется простым, внутренность текста всё равно сложновата для осмысления, пусть и вызывает интерес. Я не буду засорять тебе голову, потому что сам половину не запомнил и термины выскочили из головы. Давай углубимся в ноты, тут я точно смогу тебе всё объяснить. В голове всё перемешалось так, словно Ёль уже чего-то нанюхался. Мужчина был настолько мягким и так интересно рассказывал, что внутри неумолимо ломался образ преподавателя господина Бёна. Слова медленно лились из него, он рассматривал его, пока рассказывал о сердечных нотах, и Чан не мог поверить в то, что сейчас происходит. Всё это было так неправильно… он толком и не слушал, заступорившись взглядом на чужих пальцах, пытающихся найти нужный момент по памяти. Чанёль думал «безумие какое-то», а сам не мог отвести взгляд от чужих рук. Разве это нормально?.. Они пробыли здесь буквально полчаса, после чего Бён вдруг решительно взглянул на него и спросил:       — Не побоишься съездить со мной в одно место? Внутри всё тут же взбунтовалось: что значит побоишься?! И почему это вообще должен чего-то бояться?! Но тут же в голове пронёсся десяток вопросов: куда поедем? зачем поедем? разве не поздно для прогулок? Взгляд упал на чужие часы, стрелки которых указывали на восьмой час вечера. Действительно поздновато, но сознание уже потянуло его навстречу мужчине. У него и правда не было шанса отказать Бёну. За кофе ожидаемо платит мужчина. Быстрый спуск по лестнице позволяет заметить, что холл пока не трогали, а некоторые пары так и продолжают сидеть за столиками, что-то бурно обсуждая. С каждым шагом, приближающим его к машине, книга медленно начинает оттягивать руку парня. Это не первый раз, когда Бён подвозит его куда-то, но это первый раз, когда в качестве… объекта интереса. Пока они едут, разговаривать особо не хочется, но тишина начинает давить на Чанёля, а прикипевший к чужим рукам взгляд не даёт покоя ещё больше. Ёль начинает покусывать губы. Просто потому, что не понимает, что вообще происходит и почему это происходит с ним. Безусловно, он получил новые ощущения и немного обалдел с того, что узнал о Бёне, но… как теперь разобраться с тем, что делать дальше?..       — Господин Бён, — нахмурившись, обращается парень.       — Мм. Ох.       — На кафедре сказали, что Вы уходите в отпуск, а у меня «хвост» по курсовому.       — Ухожу, — согласно кивает мужчина, наблюдая за дорогой. — Приноси в понедельник, где-нибудь состыкуемся.       — А можно я… — не найдясь со словами, Ёль вздыхает, — можно я скину в электронном варианте, пожалуйста? У меня уже давно всё готово, нужно только распечатать, но я пока не могу это сделать. Можно я защищу без печатной версии, а когда получу стипендию, распечатаю и принесу?       — Ты поэтому пропустил дату сдачи? — спокойно вопрошает Бён, сворачивая на парковочное место. Ёль смущённо угукает, наблюдая за тем, как мужчина заглушает мотор и ставит машину на ручник.       — Мог бы и сказать, а не ждать две недели, — вздыхает тот.       — Полторы, — аккуратно поправляет Чан.       — Ты сейчас серьёзно? — насмешливо протягивает Бён, взглянув на него. — Как ребёнок, ей богу. Выходи, давай. Включив сигнализацию, мужчина протягивает к нему руку и подталкивает ко входу парфюмерного магазина. У Чанёля сто и один вопрос, но он не решается что-либо спрашивать, пока Бён приобнял его за плечо. Слова как будто застыли и не формируются в предложения, зато ощущения достигли такой концентрации, что если его сейчас кто-то тронет, он закричит. Здесь просторно и практически нет людей, не считая трёх человек, двое из которых, это молодая пара. Всё в стекле, прозрачное, красивое, яркое. Чанёль смотрит на упаковки духов и ни черта не понимает, потому что никогда не пользовался духами и не покупал их себе в силу проблем с финансами. Взгляд мечется между множеством названий, цветов, этикеток, табличек… Ёль двигается дальше по залу, к крайним витринам, слыша, как позади него Бён вклинивается между продавцом и покупателем. Чанёль оборачивается назад как раз в тот момент, когда мужчине подают несколько полосочек. Он приближается к нему, на ходу пару раз поводив перед лицом одной из полосок.       — Возьми, — говорит Бён, подавая ему блоттер , — не вдыхай слишком резко и глубоко. Сконцентрируйся на том, что ты ощущаешь и попробуй различить ноты.       — Я кроме фруктовых ничего не смогу различить, — смущенно улыбается Ёль, взявшись за полосочку. Поводив перед носом, парень немного хмурится, поворачиваясь лицом к витрине. Взгляд медленно рассеивается, и чувства действительно непроизвольно концентрируются на обонянии.       — Кажутся такими резкими, — шепчет Чан.       — «Кажутся» здесь ключевое слово. Духи рассеиваются и раскрывают центральные, сердечные ноты, — тихо произносит мужчина, подойдя к нему слишком близко. — Этот тот запах, который преследует человека на протяжении дня. Что-нибудь распознал?       — Цитрусовые: апельсин и лимон, — ответил Пак, стараясь не вдыхать слишком часто. — Такой настойчивый аромат.       — Сандаловое дерево, пачули, древесина, эбеновое дерево, апельсин, бергамот, кориандр, лимон, — шепчет мужчина у уха, немного смещаясь в сторону, практически заходя ему за спину, — древесные ноты, кашмеран и элеми. Ёль немного нахмурился. Так странно ощущать мужчину так близко. Чужой шепот проникает не просто в мозг — под кожу, начинает зудеть, покрываться мурашками.       — Вы не можете всё это различить здесь, — тихо произнёс Чан, не зная стоит ли разрушать эти ощущения повышенным тоном.       — Я и не различаю. У меня память хорошая, — усмехнулся Бён. — Как я уже говорил: верхние ноты обычно пахнут чем-то легким, фруктово-цветочным или свежим, и довольно быстро испаряются.       — Цитрусовые.       — Точно. Вокруг сердечных нот строится весь аромат: они держатся, когда ушли верхние ноты и раскрылись базовые. Обычно в сердцевину помещают что-то мягкое, нейтральное и классическое, чтобы не раздражать обоняние.       — Что здесь? — вопросил Чан, прикрывая глаза.       — Древесные ноты, кашмеран и элеми. Если он сейчас покачнётся, то прикончит себя… Мужчина прислоняется к нему сзади, приобнимая за правое запястье руки. Как раз она и дрожит, едва удерживая полоску, наполненную ароматом. Господи, Бён ведь не слепой и видит, какой эффект производит! Неужели Ёль действительно ему нравится?..       — Но базовые ноты не появятся, пока верхние ноты полностью не испарятся. В сочетании со средними нотами они создают финальный заманчивый запах, который тяжелей и остается на одежде, волосах и коже. О боже. Кто-нибудь, остановите улетевшее сознание и попросите вернуться на место, потому что он полностью сконцентрирован на ощущении тела позади себя и шёпоте, обжигающем ухо. Бён подаёт новый блоттер со словами:        — Теперь вдохни этот. И Чанёль вдыхает, чувствуя, как сознание на мгновение становится на место, обдавая резким ароматом.       — Чувствуешь что-нибудь? «Всё, кроме ароматов», — хочется сказать Паку, но он молчит, пытаясь вернуть себе самообладание, которое Бён сносит одним только шепотом, так и не дождавшись ответа:       — Базовые: мускус, пачули, белый кедр, сандал. Сердечные: мускатный шалфей, морская соль, нероли, калон. Верхние: кардамон, сицилийский бергамот, мирт и палисандр. Чанёль облизал губы, ощущая, как начинает краснеть кожа на шее. Скоро жар поднимется к щекам, и тогда он сорвётся и заорёт. Сам не знает, почему сходит с ума, но это так… так… чёрт!       — Это духи, которыми я пользуюсь. Парень шумно выдыхает, не сдержавшись. И щёки тут же обдаёт таким жаром, что он едва собирается с силами. В паху всё скрутилось в узел. Он ещё слишком молод, чтобы контролировать реакцию тела на… мужской шёпот. Ёлю адски хочется обернуться и увидеть, что мужчина в таком же состоянии, но знает, что это далеко не так. Ох, Господи, как же стыдно… Парень оборачивается к затихшему Бёну и от неожиданности прикусывает губу. Чужие глаза наполовину заполнены чернотой, вожделением и он совершенно этого не скрывает, даже не пытаясь подавить проступающую на губах ухмылку.       — Зачем Вы всё это делаете?       — Завлекаю. «Вполне успешно», — доносится остаток предложения. Чанёль не может удержать ладонь, которая касается щеки в попытке стереть краску смущения. Мужчина в это время приобнимает его за спину и отходит чуть в сторону, чтобы вывести его на улицу. За неимением нормальных карманов, Ёль укладывает полоски в книгу (одну в начале, другую в конце), а книга оказывается на коленях, прикрывая пах. Бён буквально чувствует, что вечер завершен: парень закрылся, съёжился, напрягся и не станет идти на контакт. Путь до общежития проходит в абсолютной тишине.       — Прости, если надавил на тебя, — вдруг произнёс Бён. Парень моргает и понимает, что местность очень знакомая: ворота общежития горят перед глазами. Они проехали чуть дальше, к дереву, за остановку.       — Всё нормально, господин Бён, — откликнулся Чан, — просто… непривычно. И вообще произошедшее сильно выбивается из привычного течения жизни.       — Понимаю, но я не жалею об этом. Подумай о том, что сегодня произошло, возможно, ты захочешь встретиться со мной снова? Ёлю не удалось смазать удивление, но он всё равно повернулся к наблюдающему за ним мужчине.       — Вы предлагаете мне встречаться?       — Да. Так просто?! Вот просто… вот так… как выстрел!       — Но я же студент! — озадачено произнёс парень.       — Ты выпускник.       — Ещё год, — напомнил Пак.       — Роли не играет. Чанёль непонимающе уставился на Бёна. С лица мужчины медленно сходило спокойствие, оставляя после себя некоторую обеспокоенность.       — Я не настаиваю. Подумай. Если нет, то нет, и ты спокойно завершишь обучение. Я знаю, что ты сообразительный парень и не станешь рассказывать о том, что с тобой произошло. И не переживай, можешь просто проигнорировать меня и всё. Я больше не буду заговаривать об этом с тобой и давать каких-либо намёков. Чанёлю хотелось сказать что-то между «Вы удивительный человек, господин Бён» и «Я полном ахуе, извините, пожалуйста, мне нужно время». Рот уже приоткрылся, но слова так и не слетели с губ. Ёль опустил взгляд, а потом и вовсе повернул голову к лобовому стеклу.       — Спасибо за вечер, — наконец, произнёс он, смущённо поджимая губы. — До понедельника, господин Бён.       — До понедельника. На защите курсового Бён достаёт из папки распечатанный сшитый и подписанный курсовой, подавая его вместе с ручкой для последней росписи — паковской. Чанёль стыдливо проводит ладонью по лицу, снова извиняясь перед мужчиной за то, что не смог распечатать его ещё две недели назад. Защищается на «отлично» без лишних вопросов. Бён не подаёт признаков, остаётся таким же нейтральным, можно сказать холодным. Чану в тот день кажется, что он всё это надумал и не было никакого субботнего вечера, не было блоттеров, не было книги, которой он прикрывался и случайно забрал с собой, не было признаний и предложения встретиться вновь — привиделось. Уже когда сессия завершается, Ёль входит в пустую комнату общежития и плюхается на постель. Устало стянув куртку, он отбрасывает её в конец кровати и заваливается на бок. Рука привычно тянется к книге на столе, и парень прикрывает глаза, раскрывая издание на семьдесят восьмой странице. Сегодня утром он встретил мужчину в коридоре и его обдало шлейфом туалетной воды. Каждый раз заглядывая в книгу, Чан ощущает ароматы по-разному: сначала свежий и цветочный, потом — более теплые и сладкие ноты, затем — длительные, довольно стабильные сердечные ноты, и, наконец, шлейф, который через несколько дней часто превращается в нечто неопределенное. Спустя время полоски перестают передавать желаемый аромат, и тогда Ёль прислоняет книгу к лицу и прикрывает глаза — страницы пропахли ароматами так же сильно, как и Ёль заинтересовался Бёном. Я свободен в любой день с утра до вечера. Пожалуйста, заберите меня, если я всё ещё Вам нравлюсь — 18:54, Чанёль Приеду через час — 18:57, Бён