Дипломник (AU!сборник)

Под дождём долго не высидишь. Чан сидит на лавке не больше десяти минут, а уже продрог до костей. Сжатые в кулаки пальцы в карманах продолжают дрожать, как и плечи, и крепко сведённые ноги. Капюшон нисколько не спасает. Это лишь видимость того, что подросток в «домике». Внутри всё начинает дрожать от холода и голода, но Чанёль сидит, потому что дома его никто не ждёт, да и самого дома никогда не существовало. Место ночёвки обладает удивительной способностью в одни дни напоминать кричащий ужас, пронизывающий до кромки сознания, а в другие — напряженную тишину, из-за которой совсем не хочется вылезать наружу. Чанёль не знает, что его пугает больше всего: крики или тишина. Сегодняшний скандал довёл его до удушливой паники. Пока метался, не зная, как угодить то одному родителю, то другому, внутри всё скрутилось в узел бессилия, и он едва унёс из дома ноги. Конечно, вылезать из второго этажа дома было плохой идеей, но он справился. Почти — джинсы немного разошлись по шву на ноге, когда он зацепился за гвоздь в балке. В Ёле настолько горячее нежелание идти домой, что он готов сидеть здесь вечно. Возможно, это будет достаточной жертвой для того, чтобы в доме всё наладилось? Или это в принципе всё произошло из-за него и стоит себя таким образом наказать? Неясно. Иногда Чанёль думает о том, что было бы хорошо, если бы всё в один миг прекратилось. Ему нравится мысль, что он исчезнет и больше не будет криков, обвинений, скандалов и напрягающей сознание тишины. Больше не придётся прятаться и ловить ртом воздух, или не будет страха или неожиданно возникающей в теле энергии, которая никак не может истратиться и ему приходится метаться по комнате, держась за голову. Как белка в колесе… он ненавидит эти состояния больше всего. Безусловно, темнота перед глазами… это будет хорошо. Состояние равнодушия — замечательно. Уход от родителей — восхитительно. Хочется облизнуться, потому что сделать что-то наперекор так вкусно, так приятно, а дополнительный бонус в виде исчезновения из жизни — ох, безупречно. Чанёль лелеет мысль о том, как сделает это, и больше не будет… в принципе, ничего не будет. И его это устраивает. Капли перестают пробивать череп. Всё ещё сгорбленный, Чанёль оборачивается назад, но не успевает повернуть голову, как утыкается взглядом в знакомое пальто. Сестра держит в одной руке зонтик, в другой пакет с вещами. Её лицо ничего не выражает уже очень давно, возможно, дольше, чем нужно. Ёль ей завидует, даже не представляя, насколько жестокие бои идут внутри чужой души. Юра отнимает взгляд от его заплаканного лица и с небольшим вздохом поднимает взгляд вверх, быстро проходясь по немногочисленным прохожим, спешащим домой. Что же это за место-то такое? Почему люди всегда туда спешат? Неужели их так пугает льющаяся вода с неба?..       — Пойдём, — наконец, говорит она. Чанёль поднимается безропотно. У Юры выпускные экзамены на носу, и хотя бы ей не хочется доставлять проблем своими истериками и существованием. Под зонтиком так же плохо, как и без него. Всё дело в том, что он слишком промок, хотя и сидел под деревом. У Чана нет желания идти домой, и сестра прекрасно об этом догадывается, так что недолгий путь заканчивается около дверей местного кафе. Юра вкладывает ручки пакета в его ладонь и подталкивает к туалету, а сама направляется к тётушке Суён. Внутри пакета футболка, плотная тёплая толстовка со штанами, носки и дождевик. Кроссовки сухие, потому что он сидел на месте, когда пошёл дождь. Юра такая предусмотрительная… Ёль переодевается, складывает вещи обратно и вымывает руки. Волосы мокрые, он пытается сбить с них воду, потряхивая головой, но этого недостаточно. Тяжело вздохнув, он всё равно выходит в зал и тут же утыкается взглядом в столик у стойки. Посетителей не так много, поэтому они могут занять любое место, но самое любимое — это, где они закрыты от всех и могут расслабиться. Юра уже сидит там, в ожидании щёлкая что-то на телефоне. Чан садится лицом к залу напротив неё, и вешает пакет на спинку стула. На голову тут же приземляется небольшое полотенце, и Ёль благодарит тётушку за заботу. Теперь-то точно волосы высохнут и, возможно, он не сляжет с простудой на долгие недели.       — Как обстановка? — без интереса вопрошает подросток.       — Когда я вернулась домой, наступила тишина.       — Отец уехал?       — Да. Сказал, что делает это, чтобы никого не прикончить.       — Большое ему за это спасибо, — хмыкает Чанёль, — надеюсь, он не вернётся как можно дольше. Пока ждут заказ, Чан рассматривает улицу в окно, а Юра молча листает что-то в телефоне. Вряд ли дома удастся что-то поесть, так что сестра оплачивает полноценный ужин. Тётушка Суён всегда берёт только половину суммы, как за одного. В этом городе она единственный нормальный человек. Ёлю и стыдно и приятно, что о нём так заботятся, потому что Юра заходит сюда, чтобы найти его, а сам Ёль считает это место почти что домом: тут не кричат, не избивают, не устраивают скандалов на ровном месте, и убираться здесь хочется, и помогать… и жить тут хочется. Пак думает, что если доживёт до выпускного, как Юра, то пойдёт учиться на повара, чтобы помогать тётушке. Эти детские мечты… Отблагодарив хозяйку, они двигаются к месту ночлега. Улица заметно пустеет, погода ухудшается и хочется оказаться в постели, накрыться одеялом и навсегда заснуть. Сестра идёт уверенно, Чан не может попасть в ритм её ходьбы, поэтому плетётся где-то позади. Он не понимает, как она может так спешить домой, но буквально слышит в голове её чёткое «там еда и постельные места, Чанёль, так что мы вернёмся туда, потому что мы имеем права на этот дом». Как сказать… до сих пор звучит очень неубедительно для подростка, потому что он хочет всего лишь покоя внутри и вокруг него, но выяснять что-то снова не хочется. К тому же, Юра снова будет нервничать и раздражаться, объясняя ему банальные вещи в сотый раз, а он не хочет портить ей настроение ещё больше. Она и так в дождь вышла из дома искать его, хотя вернулась из школы и дополнительных занятий… Юра устала больше, чем он, но она всё равно пришла за ним. Ёль как обычно тормозит около двора, неуверенный в том, что удастся проскользнуть к себе в комнату без привлечения внимания матери. Юра подходит к двери и взмахом руки подгоняет входить внутрь. И Чанёль идёт, зная, что входит в тёмный коридор как в портал с чудовищами и множеством непроходимых ловушек. Хорошо, что главный злодей уехал, отказавшись их убивать…