Дипломник (AU!сборник)

Мысли образуются в голове быстрее, чем могут печатать пальцы. Чанёль водит взглядом по экрану, пока его пальцы живут своей жизнью, набирая текст с угрозой для работоспособности клавиатуры. Плечи напряжены больше обычного, но он даже не думает расслабиться. Ему жизненно необходимо уделать Бёна! Этот говнюк будет знать, как подкалывать его и спорить с ним на желания! За пять лет отношений Пак достаточно раз проиграл — всё! Хватит! Теперь пришло время играть по-крупному! Ёль допечатывает последние строки и с наслаждением нажимает на клавишу точки.       — Безупречно, — с удовольствием бормочет он. Губы вовремя сжимаются, чтобы не дать сигарете выпасть изо рта. Бэкхён на фоне хмыкает, и Чанёль резко переводит на него раздраженный взгляд.       — То, что проект готов, ещё не значит, что тебя возьмут на курсы, солнце.       — Вот же блять, Бён Бэкхён! — недовольно взмахнув рукой, плюётся Чан. — Сейчас я встану, а ты ляжешь, понял меня? Мужчина смеётся так заливисто, что даже задирает голову, но тут же обрывает себя. Насмешливый взгляд прошивает парня насквозь. На лице и губах от смеха не осталось даже намёка. Холодный, но игривый взгляд пытается придушить в нём все начинания, но Чан знает, что не по-настоящему. Бён знает: чтобы заставить Ёля что-то сделать, нужно давить на слабые места и вынуждать доказывать обратное. Чёрт…       — Я уже лежу, детка. Закатив глаза, Чан сохраняет все документы в разных форматах и начинает формировать папку. Глубокая затяжка вызывает першение в горле, но он сдерживается от кашля, немного нахмурившись. В любом случае, он сдержал слово и сделал этот проект! Это был о-очень долгий месяц. Год назад Чан устроился на нормальную работу (наконец-то!) и здесь было трудно… очень трудно сдвинуть с места главного секретаря руководителя предприятия. Проходя мимо великолепной приёмной директора, Чан истекал слюнями и не только, надеясь заполучить чёртов стол, стул и огромное личное пространство. У секретаря была потрясающая приёмная, но не лучше личного ассистента-помощника, разумеется. Личный помощник уходить не собиралась, но годы берут своё, и директор открыл большой конкурс для всех секретарей в компании. Заданием было создать и организовать «на бумаге» огромный проект, после чего «защитить» его на конференции и ждать момента, когда огласят результаты. Чанёль мечтал об этой работе. Он горел получить то рабочее место, и Бэкхён об этом знал. Собственно, именно ему приходилось почти каждый день выслушивать его нытьё! Поэтому, услышав об открытом конкурсе на место, мужчина сделал то, что умел делать безупречно: сначала поддержал, а потом начал манипулировать. Азарт в Паке был такой силы, что оказалось трудно сдержать энергию. Он был готов разбиться в пыль, что практически и сделал, засиживаясь допоздна после работы и игнорируя своего партнёра. Ну а что! Бёну не стоило поддевать его и обещать выполнить любое желание! У Чанёля было столько планов и желаний, что начинала кружиться голова. Бэкхён был удивительным человеком, его хотелось любить и ласкать, но ещё больше хотелось выводить его на эмоции, поэтому…       — Тебе конец, Бэкхён. Я всех разъебу, успешно пройду курсы и займу место рядом с его ассистентом. И буду зарабатывать кучу денег, и тратить их на тебя, и желательно ещё раздражать тебя этим, — мечтательно протягивает Ёль, поднимаясь с места. Мужчина приспускает очки на кончик носа и зажимает палец между половинками книги. Положив ногу на ногу, он вздёргивает бровь. Чан утаптывает в пепельнице окурок и становится перед кроватью, упирая руки в бока.       — Я героически это выдержу, — клятвенно обещает он, обводя его холодным взглядом, — всё? Мы закончили на сегодня произносить бесполезные аффирмации? Чанёль с шипением вдыхает воздух и резко дёргает головой — позаимствовал дурацкую привычку у Бёна. Мужчина приподнимает уголок губ и опускает взгляд на книгу, вновь раскрывая её на две половинки.       — Вот как приду домой! Вот как покажу тебе сертификат! Вот как докажу тебе!       — Угум, — откликается Бён, поправляя очки. Чан обиженно надувает губы, но ничего не говорит. Немного постояв, пытаясь испепелить мужчину взглядом, он выдохнул и расслабился. Они тысячу раз разговаривали на эту тему. Бэкхён неоднократно говорил о том, что всего лишь даёт ему мотивацию и поддевает, чтобы он двигался вперёд, а не для того, чтобы оскорбить или отговорить от какой-либо возможности. «Ты единственный, кому ты что-либо должен доказывать». Взгляд метнулся к коридору.       — Кофе будешь?       — Буду.       — Приходи ко мне, — зовёт парень. Крепкие поцелуи у печки греют лучше горячего кофе. Доказано. Проходит ещё неделя, прежде чем публикуются результаты. Чанёль едва сдерживается, чтобы не заорать, потому что он выиграл этот ебаный конкурс, но Совет не смог выбрать между ним и ещё двумя сотрудниками. Им троим придётся столкнуться на двухнедельных ускоренных курсах с проверкой знаний, а потом…       — … каждому выделят по одной неделе в расписании директора. Итоговое решение примет он после того, как оценит наши способности. Это катастрофа. Я вообще не на эту должность метил! Бён протягивает ладонь через стол, и Чанёль вкладывает свою так, словно ждал этого с самого начала разговора.       — Почему?       — Потому что у него ненормальный график! Нормальные люди столько не работают, Бэк, — жалуется Чан, ковыряясь вилкой в тарелке. Сегодня его не привлекают даже спагетти… — Он женатый человек, есть ребёнок, так какого хрена он работает так много? Как будто у него нет сотни человек, которые ответственны за все дела!       — В таком случае, тебе придётся успевать за ним, верно? Всю неделю работать с утра до позднего вечера, а может быть и ночи, потому что помощник руководителя должен…       — Я хотел быть секретарём, — качнул головой Чан, поднимая твёрдый взгляд. — Место главного помощника означает, что я дома вообще не буду появляться. Мне такое дерьмо не нужно, я не собираюсь сокращать нашу жизнь до поцелуев по утрам и вечером, когда мы будем ложиться спать. У нас будет нормальная личная жизнь, а не вот это вот ненормированное дерьмо. Ладонь сжимает его пальцы чуть крепче. Чанёль всегда воспринимает это как напоминание о контроле эмоций, и пытается ввести себя в равновесие.       — Ты можешь перестроить его график так, чтобы это было комфортно для вас двоих. Тебе не стоит отказываться от должности только потому, что она может привести к выгоранию. Ввести свои порядки и нормирование в график руководителя не трудно — главное обсудить с ним нововведения.       — Он меня уволит, — буркнул Чан.       — Тогда сделай так, чтобы не уволил. Пак справляется. Уходит из дома раньше семи и возвращается позже восьми шесть дней в неделю. Он тяжело трудится и старается схватывать всё налету. Заводит блокнот, в который делает множество записей, сопровождает на встречи, готовит информацию, докладывает, разбирает, сортирует, создаёт и контролирует — контролирует столько, сколько не контролируют целые отделы! У него кружится голова и срываются нервы. Несмотря на то, что он почти бросил курить, его снова тянет, и за неделю он выкуривает три пачки. Бён наблюдает за ним с молчаливым неодобрением, но ничего не говорит, потому что видит, что Чанёль не нуждается в разговорах от слова «совсем». Всё, в чём нуждается Чан, это подлезть под чужую руку и закрыть глаза — всё, идеально до следующих семи-восьми часов сна. Но Пак справляется. Директор выбирает его на должность своего главного помощника, и это означает, что ему придётся совмещать несовместимое при условии, что он никогда не работал с таким огромным объемом дел. Ему нужно выучить (или хотя бы запомнить) столько всего, что опускаются руки и хочется банально поплакать, но Чанёль принимает поздравления от коллег, пожимает руку директору и уходит в курилку, чтобы успокоить нервы. Он выбрал меня — 09:29. Нахуй эту работу — безрадостно пишет Чанёль. Мужчина просматривает сообщения практически сразу. Чан видит, как загорается точка онлайна, но Бён ничего не пишет. Ёль знает, что и сам бы не нашёл никаких слов для поддержки, а радоваться… чему здесь радоваться? Разве что зарплате, и то уже как-то не привлекает. Раньше, пока он учился, он мечтал о работе в большой компании и романтизировал процесс работы, но столкнувшись с этим испытал только трудности, разочарование в своей некомпетентности и неготовности к такой работе. Парень в последний раз скашивает взгляд на телефон и кладёт его в карман, делая затяжку. Нахуй. Просто нахуй это всё. Он не справится с этим дерьмом. Его не хватит больше, чем на полгода. Спустя полчаса в приёмную директора стучится курьер. Между двумя кабинетами стеклянная стена, так что видно всё, чем занимается секретарь и личный ассистент. Чан видит, как Суён указывает на дверь в приёмную и курьер проходит внутрь.       — Пак Чанёль? — Ёль кивает, поднимаясь с места. — Доставка. Когда в приёмной никого не остаётся, парень плюхается обратно за стол, рассматривая два небольших букета цветов. Не пышные, хорошо упакованные и приятно пахнущие. Один из них состоит только из одного вида цветка, Ёль прикусывает губу и берет букет в руки: внутри обёртки находится небольшая записка с одним словом «Настурция». Слепо стянув телефон со стола, парень быстро ищет значение цветка и мягко улыбается. Настурция означает завоевание, победу в борьбе. Человек, подаривший настурцию, искренне рад вашим успехам. Однако, скорее всего, ни о каких романтических отношениях с вами он не помышляет. Чанёль усмехается, теперь понимая, почему букета два. Второй, скорее всего, содержит в себе значение всевозможных признаний в любви, чтобы перебить одну единственную фразу, связанную с отсутствием романтики в этом цветке. Пак оказывается прав, но…       — Ох, какой… особенный букет, — неожиданно доносится до Чанёля. Парень подскакивает с места и выпрямляется, собственнически прижимая к себе второй букет. Чанёль клянётся: если бы директор сказал, что букет ужасен, их отношения бы испортились навсегда, а может быть он и слабительное ему подсыпал, чтобы тот высрал свою желчь, но… мужчина с интересом обводит букет взглядом и говорит, что Чанёлю необходимо пройти дополнительную усиленную подготовку к такой важной работе, поэтому будущий месяц он потратит на изучение ведения дел непосредственно в своей сфере деятельности. Красная камелия , крокус , олеандр , роза гран при , желтая , белая и две красных розы , фиолетовая сирень , красный тюльпан … Записка, кажется, не закончится никогда. Чанёль, с трудом вдыхает, откладывая телефон. Кажется, ничто не может добить его, но добивает наклейка на коробке со сладким «Любое твоё желание — моё желание». Парню приходится зажать рот ладонью, чтобы не засмеяться, потому что его желание явно никогда бы не стало желанием Бёна. Он не может представить истинную реакцию мужчины, когда он скажет, что хочет…       — Любимый, моё желание! — торжественно оглашает парень, встав перед постелью. Бён поднимает на него взгляд и садится на постели, внимательно обводя его взглядом.       — Я хочу, чтобы ты покрасил волосы. Мужчина удивлённо приподнимает брови, но тут же осмысленно моргает и спускает взгляд с лица к плечам.       — Серьёзно? — усмехается он.       — Ага, — довольно кивает Чанёль. — Позволяю тебе сделать это во время отпуска на следующей неделе. Бэкхён закатывает глаза, поднимаясь с кровати.       — Ох, спасибо большой, мой дорогой, что разрешил мне не позориться перед студентами и кафедрой. Чанёль крепко целует его в губы и сбегает на кухню, потому что у него там ужин варится, вообще-то!       — Что на ужин?       — Хорошее настроение!       — Я согласен! То, что отпуск по графику выпадает в ближайшем будущем, не иначе как судьба. Бён записывается в салон до наступления отпуска, но назначает на первый же отпускной день. Чанёль об этом не знает, но не удивляется, когда мужчина звонит, уточняя, может ли он самостоятельно выбрать цвет. Ёль даёт добро, попросив не впадать в излишнее безумство. Честно говоря, вряд ли бы он смог пережить чужие желтые и зелёные волосы… Пак входит в салон после работы. На часах начало девятого, Бёна уже покрасили и вымывают голову с помощью каких-то красочных шампуней. Поздоровавшись с мастером, Чан обводит взглядом уставшего мужчину.       — Сколько времени ты здесь торчишь?       — Полдня. Буквально, — вздыхает Бён.       — Ох! Чёрт, — бормочет Чан. — Так какой цвет ты выбрал?       — Вы можете подождать в зале, — предлагает мастер, вымывая волосы, — ещё пятнадцать минут и мы закончим. Чанёль возвращается ко входу и садится в кресло, устало раскрывая пиджак и откидываясь на спинку стула. Голова квадратная. Ужасно хочется спать и есть. Аккуратно упёршись затылком в стену позади, парень закрывает глаза и расслабляется, на периферии слыша шум фена. Сквозь шум огромного количества информации по работе периодами прорываются чужие голоса, но Ёль за них не цепляется. Чанёль открывает глаза, когда осознаёт, что шум на фоне полностью прекратился. Взгляд тут же упирается в какого-то парня, расплачивающегося у стойки. Ёль поворачивает голову к рабочему залу, но там уже пусто. Нахмурившись, Пак с необъяснимой тревогой садится ровно. В голове уже промелькнули мысли о том, что мужчина уже вышел, или его куда-то отвели, или он стоит у зеркала за стеной, или…       — Ну-ка, взгляни на меня? Парень резко поворачивает голову и замирает в той самой неестественной позе, пока пытался высмотреть мужчину в другом зале. Бён покрасился в бирюзовый. Бирюзовый. Чертовски насыщенный бирюзовый, который (безусловно) со временем станет мягче, но сейчас это выглядит… это побуждает… Ладно, Чанёль охуел. Бён приподнимает уголок губ и вкладывает бумажник в карман брюк. Пак поднимается с места как зачарованный.       — Нравлюсь? — тихо вопрошает мужчина.       — Трахнешь меня в машине? — вместо ответа бормочет Чан. Бэкхён усмехается с настолько довольным видом, что становится неуместно. Ёлю всё ещё хочется сгореть на месте. В свои тридцать восемь Бён выглядит так горячо… Чёрт!       — Ты заслуживаешь большего.       — Я согласен по-плебейски отдаться на заднем сидении мерса.       — Мерседес — это уже средний класс, — усмехается Бён. — Поехали, покушаем? Я думал, у меня позвоночник высыплется в кресло.       — У меня вообще всё высыпалось вниз, а ещё прилило к одному месту, так что шевелись, дорогой.

***

      — Мы ведь поедем к Ёнмину, верно?       — Что? Нет.       — Я уже с ним созвонился. Он полностью согласен, потому что мы просрочили встречу в прошлом месяце! Мы едем к нему в пятницу, к семи часам вечера.       — Чёрт, Чан…       — Ты проиграл, любимый. Разве нет?..