Дипломник (AU!сборник)

Парень под ним зажимается. Хмурит брови, взглянув на него кристально трезвыми глазами, так что Бён склоняется ниже и накрывает чужой приоткрывшийся рот своим. Из-под него не выскользнуть, поза предусматривает подчинение, так что мужчина сомневается в том, что ему окажут хоть какое-нибудь сопротивление. Да и когда тут, если уже через несколько резких толчков колени Дону зажимают бока. Сейчас совсем не хочется проявлять ласку или что-то объяснять по поводу и без. Бён грубо вытягивает подушку из-под чужой головы и упирается локтями в постель, прижимаясь ещё больше. Парень глухо стонет, послушно сомкнув руки за его шеей, пока мужчина втрахивает его в постель. Никакого сопротивления мышц — Дону подготовился, но даже так Бён умудряется причинять ему дискомфорт. Настроение до такой степени херовое… да и всё вокруг такое гнилое и искусственное, что в какой-то момент становится непонятен один вопрос: зачем это состояние пытаться пережевать и проглотить? Бён изменяет себе и полюбившаяся Дону аккуратность любовника меняется на откровенную похоть. Для него — это что-то необычное, непривычное, новое, для Бёна — грязь, расстройство, разложение самого себя. Никакого удовольствия: Бён прижимается губами к чужому покрасневшему плечу и двигается бёдрами. Резко, резко, резко, чтоб до звёздочек в чужих глазах, зато в своих — безграничная пустота. Он смотрит только в одну точку и двигается, двигается, двигается, мягко прижимаясь губами к коже. Дону кажется, что мужчина превратился в камень и зажмуривается, потому что не хватает хоть каких-то звуков со стороны Бёна, не хватает касаний, хоть какой-то ласки. Такое ощущение, что его трахает механизм, а не живой человек. Видимо, Бён тоже это понимает, потому что он на мгновение отстраняется, чтобы просунуть руки под чужую спину и прижаться ближе к телу, но снова — губами к коже, только теперь к шее. Видеть чужое лицо не хочется, да и самого секса не хочется. Кончить не получается, хотя любовник уже готов, стонет и проявляет нетерпение, скрещивая ноги на его пояснице. Тело словно отдельно от сознания. В голове такая неразбериха, такое отвращение к жизни и всему происходящему, что удовольствия совсем нет. Член стоит и достаточно твёрд, что можно считать возбуждением, но никакого импульса в мозг, никакого желания простонать: не то что изо рта — из горла, из груди ничего не выбивается и даже дыхание под полным автоматическим контролем. Дону протяжно стонет, зарываясь пальцами в его волосы, и внутри ничего не переворачивается — звуки доходят до мозга с трудом и практически не отцифровываются. Бён как ком нервов, но не снаружи, а внутри. Парню кажется, что наоборот: у Бёна потрясающе мягкая хватка рук, максимально напряженный пресс, продолжающий помогать удерживать мужчине равновесие и бёдра, пронизывающие его как механическая деталь. Эта грубость и тупое… использование его тела отталкивает. Уже кончая Дону знает, что в его теле, постели и доме Бёна больше не будет. И всё-таки он попытается узнать причину чужого настроения — напрасно. Бён будто очнётся ото сна: отстранится, внимательно посмотрит на него и всё поймёт по взгляду. Ответа на чужой вопрос не будет: Бён молча наденет мятые вещи, поцелует Дону в висок, схватит пиджак и выйдет из квартиры, так и не застегнув до конца рубашку. Все жизни кончаются. Все сердца разбиваются.