Дипломник (AU!сборник)

Когда это происходит, Чанёль чувствует, как начинает дрожать пол. Видится, как краска на стенах вздувается и отпадает кусками на плитку, которая медленно идёт трещинами. Он со вздохом сворачивает туалетную бумагу несколько раз и выбрасывает в урну. На ванную рядом падает потолочная плита, раскурочивая бортики, рядом отпадает дверь от душевой и разбивается на осколки, а раковина сама по себе разрывается на куски, отлетая крупными обломками к двери. Дверь, кстати, выглядит нетронутой, в отличие от всей комнаты. Примерно так ощущает себя Чанёль, понимая, что сейчас отношения выйдут на… настолько тонкий лёд, что не упасть будет невозможно. И всё же он не верит собственным глазам: отматывает бумагу снова, проверяет и видит тот же результат, только поменьше размером. Насыщенность та же, жжение одинаковое, боль, наверно ещё воспаление, покраснение, да и вообще… Ёль чувствует себя так, словно потолок свалился прямо на голову, потому что сказать Бёну о том, что он порвал его во время секса, равносильно убийству. Несмотря на то, что случилось, Чан совершенно спокойно выбрасывает бумагу в урну, нажимает на слив и идёт закрывать дверь. Трусы в корзину, футболку туда же. Он включает воду, чтобы набрать ванну, садится на крышку унитаза и лезет в интернет. Перед тем, как пойти к врачу, точно не помешает изучить тему, а в том, что идти придётся, Ёль сомнений не испытывает. Сейчас проблема понять, что делать дальше и как рассказать о случившемся Бёну. Скрывать нельзя ни в коем случае — парень отказывает думать об этом, потому что знает, что это очень больная для мужчины тема. Ёль допускает мысль, что переживает о Бёне больше, чем о собственной заднице, но почему-то напряжение в теле держится только в отношении мужчины, хотя и не радужное будущее медленно застилает глаза. В конце концов, Чанёль садится в ванную с мыслью, что главное — это подача информации. Надо быть достаточно мягким и аккуратным, но с формулированием предложений пока испытывается трудность. Пак не спеша вымывается, стараясь особо не мучить себя. Вытирается полотенцем, перебирая слова в мыслях, потом безуспешно пытается высушить волосы другим полотенцем и… садится обратно на крышку унитаза. В голове чёрт-те что творится, как тут можно продумать свои действия?.. Сознание без конца подкидывает воспоминания о переживаниях партнёра, и Ёлю снова кажется, что ванная обрушивается ему на голову. Шок пока не наступил. Может, куча переживаний, капля неуверенности и стыда, с которыми непонятно как справиться. Чанёль выходит из ванной голым, потому что не планировал после душа тут же принимать ванну. Бёна видно на кухне: разговаривает по телефону, помешивая кофе в турке. Ёль со вздохом входит в спальню и находит в шкафу вещи потеплее. В доме не так уж холодно, но довольно свежо для него… или дело в переживании? На кухню он входит спокойно. Тут же ловит щекой бёновский поцелуй и целует мужчину в ответ, только в губы.       — Кофе будешь?       — Буду, — откликается Чан, садясь за стол. На столешнице начатая чашка с горячим напитком и телефон. Ёль притягивает к себе вазочку с конфетами и начинает бездумно перебирать сладости. Голова загружается по полной: может, это не из-за секса? может, он просто неудачно сходил в туалет? но тут же находятся опровержения, хотя Ёлю чертовски хочется, чтобы сомнения подтвердились. Мужчина уже сидит напротив него: отпивает из чашки, вычитывая что-то в телефоне. Взгляд заинтересованный, периодами хмурятся брови, и ужасно хочется поцеловать его в переносицу. Чанёль открывает рот с таким сожалением, что хватает горло, и губы смыкаются. Сердце почему-то бьётся так сильно, что перехватывает дыхание. Паку хочется просмеяться от драматизма, который устроил его организм, потому что уже и живот схватывает от переживания, но в то же время Ёль понимает: это со стороны кажется, что всё легко сказать, а на деле сидит мужчина, помешанный на внимательности и аккуратности к партнёру. Как сильно сорвёт Бёну крышу? И сколько времени он будет носить маску, уверяя, что нисколько не переживает о случившемся? Будет ли он отказываться в будущем от секса? Станет ли это происшествие между ними стеной, если Бён будет отказываться, а Чанёль просить пережить ситуацию и забыть о ней?       — Остыло уже, а ты всё конфеты перебираешь, — насмешливо протягивает мужчина, поднимаясь с места. Ёль видит: сейчас Бён вымоет чашку, возьмёт телефон и выйдет из комнаты, оставляя его наедине с проблемой, а если Чан не скажет сейчас, то уже не сможет решиться сказать об этом позже. А разбираться самостоятельно с проблемой — значит скрытно ходить к врачу, скрытно лечиться, отказываться от секса… Им это не подходит, Бён всё равно узнает, только обернётся всё это конфликтом, который им совсем не нужен. Парень хватает его за запястье, удерживая на месте, и наконец добивается должного внимания. Бён включается сразу: внимательно обводит его взглядом и спрашивает, всё ли в порядке. Чанёль открывает рот с пустой головой, но бьющейся набатом мыслью: надо быть аккуратным и всё обобщать. «Мы», «мы», «мы» — надо пробовать так.       — Бэк, — наконец, двигает он языком, — это… Мужчина приподнимает брови. Распустив пальцы на ушке чашки, он выворачивает руку и хватается за паковскую. Да, вот так намного лучше, — думает парень, опуская напряженные плечи, — как же хорошо, когда партнёр играет по правилам.       — Мы вчера были немного неаккуратны, — со вздохом выдаёт он.       — В каком смысле? — хмурится мужчина, наверняка перебирая вчерашний насыщенный на события день. Чанёль не даёт ему времени додуматься до вчерашнего вечера, плавно перетёкшего в ночь:       — Во время секса… мы немного травмировали меня. Чужие глаза застывают на нём. Взгляд вообще не двигается, губы так и остаются слегка приоткрытыми. Это похоже на шок, который плавно перетекает в невыносимое сердцу беспокойство. «Видеть тебя обеспокоенным так дерьмово», — только и успевает подумать парень, прежде чем мужчина пытается выстретить себе в висок:       — Я порвал тебя? — это было удивлённо. Или на грани недоверия. Или ужаса. Или всё вперемешку. Чанёль впервые видит на чужом лице столько эмоций одновременно, но не теряется, тут же затыкая свой рот, готовый отважно защищать мужчину, убеждая его в обратном. Хочется сказать: «не бери всю ответственность на себя», но этими словами он сделает только хуже. Хочется сказать: «самую малость, чуть-чуть», но у Бёна уже стресс и незачем добавлять ещё больше эмоций в чужой рассудок. Хочется сказать: «да» и отпустить, наконец, ситуацию, но это будет грубо и неправильно. Чанёлю в это мгновение хочется столько всего сказать, что он теряется и наверняка неуверенность отпечатывается на лице, потому что мужчина садится обратно на стул, выдыхает одно единственное:       — Господи, — и этого оказывается достаточно для того, чтобы выстрелить в обоих.       — Ну ладно тебе, — решительно произносит Ёль, выворачивая руку из-под чужой ладони и крепко обхватывая её, — чтобы ты там сейчас не думал — прекращай. Это не смертельно, и я не собираюсь наблюдать за тем, как ты в ужасе пролистываешь вчерашний секс.       — Почему ты… — Бён захлёбывается вопросом, стискивая челюсть. — Как ты не заметил этого сразу? — напряженно спрашивает он. Чанёль тут же проглатывает желание защищаться и спокойно объясняется:       — Я не знаю. Было слишком поздно для осознания чего-либо. В комнате было темно, чтобы ты что-то заметил, а я был настолько уставший, что не обратил внимания на жжение. Вчера после душа хотелось только спать, а сегодня уже по факту понял. Мужчина тяжело выдыхает, опуская глаза, а потом и вовсе накрывает свободной ладонью глаза.       — Бэк, я знаю, как ты относишься к таким ситуациям, и мне очень жаль, что это произошло, но не съедай себя за это. Не бери всю вину на себя. Да, ты старший партнёр…       — Ёль, помолчи, пожалуйста, — спокойно попросил мужчина. Чан тут же заткнулся. Глубоко вдохнув, он поднялся с места и оттащил стол в сторону, усаживаясь на чужие колени.       — Если я сейчас промолчу, то ты все эмоции утопишь в себе, и потом будешь вариться в них вечность. Это не смертельно, но это прошлось по твоим старым шрамам. Нам не нужны эти проблемы, Бэк, потому что потом окажется, что моя задница выздоровеет, а ты нет.       — У меня нет желания выражать сейчас какие-либо эмоции, — невозмутимо воззрился на него Бён.       — Только посмотри на себя, ты закрываешься от меня, — качнул головой Чан. — Я не могу тебе ничем помочь, моей любви и желания избавить тебя от этого стресса недостаточно. Я правда хотел бы всего этого избежать, но если бы я умолчал — это бы стало более крупной проблемой, чем анальная трещина.       — Если бы ты умолчал, мы бы разругались, — цокнул мужчина, укладывая подбородок на его плечо.       — Поэтому я не промолчал. Видишь, какой у тебя сознательный парень? Нам нужно закрыть эту тему как можно скорее, а чтобы закрыть её — нужно её проработать.       — Правила. Мне нужны правила. Максимальный контроль над ситуацией, — прошептал Бён.       — Хорошо, если тебе станет лучше, то установим правила и будешь всё контролировать от и до. Хотя ты и так это делаешь всегда.       — Видимо, недостаточно. Ёль вздохнул, закатывая глаза.       — Слушай, это случайность. Так получилось, в этом нет твоей вины. Не забывай, что я настоял на том, чтобы ты вошёл в меня.       — Блять, я не могу понять, как это произошло. Ты не мог этого не ощутить, Чанёль, — твёрдо произнёс мужчина, отклоняясь от него. Пожав плечами, Чанёль устало взглянул на напряжённого Бёна.       — Но я ничего такого не помню. Было немного боли и потом жжение, но я не обратил на это внимание. Немного тянуло… — Пак снова пожал плечами. — Вспомни, мы особо не парились, у нас вообще должна была быть только дрочка, а мне вот в голову взбрело.       — Блять, — шепнул мужчина, тут же твёрдо взглянув на него: — Я больше никогда не буду слушаться тебя в постели. Никой спешки. Никакой «по-быстрому». Ты будешь слушаться меня, Чанёль, понял? — процедил мужчина. — И пока я не буду на сто процентов уверен в том, что ты готов, ты не будешь клянчить, ныть, подгонять меня и пользоваться моим не совсем трезвым состоянием, ясно?       — Ясно, — согласно кивнул Ёль. — Видишь, по факту я больше виноват, чем ты.       — Мы не будем обсуждать, кто больше виноват, потому что виноват всё равно я. Чанёль закатил глаза и ощутил, как аккуратно ладони обхватили его ягодицы.       — Сильно болит?       — Нет. Только жжётся. В туалете, конечно, другая ситуация и кровь идёт, но в целом… пойдёт, — смущённо выдал Пак. Мужчина с измученным вздохом обвёл его лицо взглядом и поцеловал в подбородок.       — Пей кофе, пойдём в больницу. Чанёль поднимается с чужих колен, но тут же ощущает, как его обратно сажают боком. Возражения сейчас явно не будут приняты, так что он аккуратно подтягивает стол обратно, потому что до этого уже разлил кофе на столешницу.       — Сто процентов там не настолько всё критично, как ты мог себе надумать. Свечи, мази, таблетки, может. Единственный вопрос, который меня тревожит: как всё объяснить терапевту?       — Тебе не обязательно что-то придумывать. Люди всегда говорят одно и то же: не так сходил в туалет, всё, конец истории. Меня больше последствия тревожат.       — Посмотрим, что будет, — пожимает плечом парень, раскручивая конфету. Бён наблюдает за ним, откинувшись на спинку стула. Чанёля же сейчас интересует только завтрак, потому что разговор, к счастью, состоялся и можно облегчённо выдохнуть. Осталось только спасти его пятую точку, а с сопутствующими проблемами они будут разбираться по мере их поступления.       — Я был неаккуратен с тобой, прошу прощение за это, — вдруг произнёс Бён. Чан поставил чашку на стол, с удивлением поворачивая голову к мужчине. Кусок конфеты продолжает таять во рту, пока он пытается найтись с ответом, потому что извиняться не за что — они оба проявили нетерпение друг к другу вчера, и…       — Прощаю, — всё же говорит он. — Я тоже прошу прощение за то, что не подумал о последствиях и надавил на тебя вчера. Мужчина слабо улыбается, но глаза всё говорят за него.       — Принимается, — говорит он и выпрямляется, чтобы потянуться к нему и сцеловать с губ шоколад. Остаток завтрака проходит в молчании. Бён, прислонив лоб к его плечу, копался в телефоне, читая статьи из раздела медицины, а Ёль поглядывал на экран чужого телефона и допивал кофе. Пол под ногами перестал дрожать. И это лучшее ощущение в мире.