Дипломник (AU!сборник)

Перед глазами всё расплывается. Чанёль смотрит в затянутое мглой небо и кривит губы, едва удерживая слёзы. Возможно, здесь всё и закончится: на краю географии, на краю его несчастной жизни. Внутри всё ревёт, корчится, стонет, а снаружи… Даже если бы слёзы стекли с уголков глаз — не признак жизни. Он устал, измучен, измождён бесконечными попытками выбраться из леса. Да что ему лес, он из своей головы выхода найти не может… Не слышно ни бликов света, ни криков вожатых — пустота поглощает его; он устал шагать вперед. Чанёль плывёт в тумане, задыхается выдыхаемым паром. Ему чертовски хочется кашлять, но грудную клетку так сильно взяло дрожью, что он не хочет пытаться двинуться. Возможно, всё его тело дрожит — он не знает, потому что единственное, что он может сделать — моргнуть и сдвинуть взгляд в сторону. Мысли в голове путаются между тяжелым «Юра» и облегчённым «конец наступает». Паку кажется, что наступает он как-то медленно, слишком мучительно. Ему не нравится то, как долго приходится ждать окончания жизненного цикла. Он кусает себя за сознание и даже вздрагивает, потому что мысль о том, что его найдут раньше смерти, кажется хуже, чем сама смерть. Чанёль не хочет, чтобы его нашли, но моментами думает, что было бы неплохо прекратить этот изводящий тело акт. Он не чувствует ног, постепенно начинают неметь предплечья и бёдра… Чанёлю кажется, что вот-вот тьма поглотит его, но слёзы путаются в волосах и взгляд немного проясняется. От холода он не может закрыть глаза и забыться, но постепенно каждая попытка моргнуть замедляет открытие глаз. Тело становится не просто ледяным. От онемения начинают сильно болеть мышцы или кости, и эта боль кажется ему горящим под ним огнём. В голове кто-то истошно кричит «Юра!», «Юра!», «Юра!», а снаружи бьёт в нос запах сырого леса и наступающего дождя. Чанёлю хочется задохнуться всем этим, чтобы больше не думать, не отгадывать реакции родителей или сестры. Подростку хочется просто… умереть, не оставляя рассудку возможности и дальше мучить его подступающей паникой и активацией защитных механизмов. Тело хочет бороться, сознание буквально орёт о том, что нужно двигаться, пытаться ползти дальше, но Чанёль не хочет. Плачет, оставаясь лежать на земле, продолжая терять чувствительность ног и даже не пытаясь согреть ледяные ладони горячим дыханием. Он устал бороться. Совсем. Не только здесь, но и там — где-то вдалеке отсюда. Туман спускается ниже, что значительно затрудняет его поиски. Эта поездка сущий ад, как и ребята из его отряда, загнавшие его в ловушку из собственной ничтожности. Ёль не знает, чем же он так им не понравился. Возможно, есть сорт людей, которые на нюх определяют таких несчастных, как он? Возможно, они просто помогают ему добить себя окончательно, чтобы не тратить кислород попусту… Чанёлю через три месяца исполнится четырнадцать, а у него расплываются перед глазами небеса. Затянутое мглой небо забирает у него право на спасение, и мальчик благодарно приподнимает уголок губ. Слёз больше нет. Пусть здесь всё и закончится: на краю географии, на краю его несчастной жизни.