Дипломник (AU!сборник)

Дым выходит изо рта под давлением тихого вздоха. Язык пробегает по нижней губе, смазывая горечь. Жаль, что не душевную. Внутри всё напряжено с самого подъёма. Ему чертовски хотелось остаться в постели, протянуть руку под подушкой, натянуть тёплое одеяло до самой шеи и с облегчением заснуть. Не вышло. Ближе к шести утра начался дождь, снимая с сознания пелену сонливости. До будильника было ещё сорок минут, но он не смог вылежать в кровати и десяти. Вынужденный подъём взбудоражил сознание, посеял раздражение вперемешку с горечью и животным ощущением одиночества. Так было каждый раз, когда дождь настигал мужчину с самого утра. Бён не любит дождливую погоду. Он терпеть не может влажность, от неё всё время протекает душа. Он знает, что расслабиться сегодня сможет только после нескольких пар. Возможно, придётся сорваться на ком-то, не в силах удержать в себе раздражение и необъяснимое чувство горечи. Не было ни одного дождливого дня, чтобы мужчина хорошо провёл сутки от начала и до конца. И всё это нагоняет такую тоску, что хочется себя ударить. Бён не может. Не смеет. Вместо этого его плечи широко расправлены, а спина настолько ровная, что пустой желудок сжимается от неприятной позы. Поза одиночества и боли, тоски и горечи, непреодолимого желания истерзать себя и… Это поза «я настолько плохо себя чувствую, что готов себя убить, лишь бы никогда не чувствовать этого больше». Он так слаб. Так слаб перед собой и этой жизнью. Ему хочется совсем иначе, забросить всё, забыть, изничтожить то, что тревожит по утрам и ночам, не давая высыпаться из-за чёртовой пасмурной погоды и капель дождя, пробивающих стекло. А вместо этого он открывает окно нараспашку, впуская холодный осенний воздух в свою грудную клетку, и надеясь, что этот ветер сможет вымести из него хотя бы часть невыносимой боли. Бён думает, что на самом деле не хочет выметать из себя эти слабости. Они делают его сильным и непоколебимым. И что, что дома он так себя ощущает, зато никто не смеет даже предположить, что у мужчины есть какие-то проблемы! Он держится там, снаружи, а это самое главное. Он всю жизнь так жил: скрывал слабости внутри, показывая снаружи отрепетированный до идеала образ. Его лучший за сорок лет образ. Но сейчас, дома, вместо воя — затяжка. Слабая, чтобы не закашляться от горького неприятного вкуса. Сегодня лёгкие с трудом пропускают в себя воздух. Бён засовывает ладонь в карман брюк, натягивая их в бёдрах. Голова вся в боли, вся в желании прекратить мучительную пытку, а глаза невидяще смотрят в затянутое тёмно-серыми тучами небо. Выглядит так, словно вот-вот начнётся апокалипсис. Не иначе. И вот по такой погоде ему придётся ехать на работу?.. Чёрт. Его до сих пор удивляет то, как он жил все эти годы. Выживал. И сердце неприятно сжимается от того, с каким чувством он думает об этом. Свои лучшие годы жизни он страдал, не в силах разорвать порочный круг до тридцати четырёх лет. Наконец, добрался до развилки и решился свернуть на новую дорогу. Сумасшествие. Он потратил непозволительное количество времени, чтобы образумиться, найти себя и суметь… позволить себе… любовь. В коридоре едва слышен вздох. Бён втаптывает окурок в пепельницу и засовывает вторую ладонь в карман. Глаза закрываются сами по себе. Ожидание сдавливает грудную клетку, но эмоции раскрывают её, вынуждая зажмуриться. Он чувствует себя таким слабым, таким разбитым, таким уничтоженным и маленьким… Маленьким мальчиком, который ждёт ласки и любви. Ему так сильно хочется, чтобы его обняли, показали, что он больше не один и заслуживает чего-то хорошего. Тело прижимается сзади. Руки плавно опускаются на бока и плотно прилегают к рубашке, чтобы обвить его плотным кольцом. Чанёль даже не представляет, сколько в его руках силы. Он ничего не говорит — недолго касается губами шеи и опускает подбородок на напряженное плечо. Бён плавится, усилием воли оставаясь каменным, чтобы не дать спуск, чтобы не сдаться, чтобы не показаться настолько убитым, чтобы… Да и стоит ли всё это таких усилий?.. Чанёль слишком хорошо изучил его, чтобы понимать, когда внутри него идут боевые действия. Мужчина вспоминает жар чужого тела и переброшенную через бок руку. Ощущение приятной тяжести. Чувство принадлежности другому человеку. Чужое желание даже во сне удерживать его на месте, а он… сдался своим страхам с потрохами и сбежал. Наверняка возлюбленный сейчас думает, что не удержал его, но бёновские проблемы всегда будут сильнее. Увы. Слишком уж много он скопил их за всю свою жизнь. И вместе с этим любимый не сдаётся. Чанёль вообще в принципе перестал давать заднюю — он стал его лучшей версией. Таким, каким Бён всегда казался, но никогда не был по-настоящему. Рука отстраняется от тела, но вторая по-прежнему крепко прижимает к себе. Бён открывает глаза и видит тёмное небо, делающее его чертовски разбитым и обиженным на весь мир. Он не может свести с него взгляд, но на периферии видит, как чужие пальцы опускаются на ручку окна и закрывают его. Дышать становится легче, и тело больше не холодит противный холодный влажный воздух. Однако, внутри всё ещё слишком тяжело, чтобы что-то говорить и даже чувствовать. Он не сможет перестроиться так быстро, не сумеет, не справится! Он не… Паковская ладонь резко дёргает штору влево, опуская тяжелый мрак на кухне и невероятнее облегчение на голову Бёна. Вот так просто закрыл штору, и жизнь перестала казаться отвратительной. Мужчина мог хоть сотню раз тягать шторы справа налево, и ничего бы не изменилось.       — Любимый, — низкий после сна голос посылает мурашки по телу. Бён закрывает глаза и опускает голову, доставая руки из карманов, — сегодня выходной.       — Понедельник, — шепчет мужчина.       — Чусок . Бён вздыхает, опуская, наконец, плечи. Чанёль поворачивает его к себе и кладёт ладонь на щеку. Мужчина не знает, насколько плохо выглядит, но чужой ласковый взгляд прошивает насквозь, будто утверждая, что он чертовски дерьмово выглядит.       — Если верить прогнозу погоды, то к шести вечера дождь закончится. Я отвезу тебя к ЫнБи после семи, хорошо? Он отвезёт его. Господи, как же приятно… Мужчина чувствует, что от чужой нежности сердце вот-вот выскочит из груди и опускает взгляд. Он не позволит своему мужчине увидеть влагу в его глазах.       — Кажется, я люблю тебя. Чужой смешок нисколько не задевает — греет лучше самого тёплого одеяла и долгожданного признания в любви. Бён знает, что за совместно прожитые годы столько раз говорил эти слова, что не счесть, но… он чертовски зависим от Пака. Этот парень на его глазах вырос в мужчину и взял от него самое лучшее. Возлюбленный обнимает его, притягивая ближе к себе. Мужчина не может не закрепить руки на чужой спине, прижимаясь ближе и умоляя вселенную, чтобы она продлила этот момент до бесконечности. Чужие губы едва ощутимо задевают его ухо.       — Я был создан для тебя. Я здесь, чтобы делать тебя счастливым.