Из праздности любовь

Дюмен: Дюмен ваш, государь, себя смирил, И грубые мирские наслажденья Мирским рабам он грубым оставляет. «Бесплодные усилия любви», У. Шекспир       — Великолепно! Он жив, здоров, и даже все конечности на месте — мы можем идти спать! — торжественно всплеснул руками Римус, когда Сириус появился в гостиной.       Друзья явно ждали его возвращения, хотя он, уходя, весьма четко дал понять, что в этом нет необходимости. Все трое расположились около камина, вокруг одного из низеньких кофейных столиков, почти скрытого под бесчисленными пустыми коробками от шоколадных лягушек и чашками с остывшим какао, и корпели над развернутой последней версией карты Мародеров.       Джеймс поднял рассеянный взгляд от пометок, которые оставлял на салфетках. На носу у него было чернильное пятно.       — Надо же, и впрямь цел. Я должен тебе сикль, Лунатик.       Задремавший в кресле в обнимку с шоколадной лягушкой Пит всхрапнул.       — Вы ставили на то, что Снейп меня прикончит, что ли? — фыркнул Сириус, нервно проводя рукой по волосам.       — Лунатик ставил. Я только поддержал.       — Ну, спасибо.       — К тебе это не имеет никакого отношения, — с теплой улыбкой поведал Римус, взмахом палочки убирая со столика мусор, — просто это ты под воздействием любовных чар, а Северус — нет. Признай, вероятность была высока.       Сириус не сдержал многозначительной ухмылки, потому что на самом деле, встреча в туалете Плаксы Миртл прошла гораздо спокойней и даже… приятней, в каком-то смысле, чем он мог бы ожидать. Да, Снейп был привычно язвителен и сыпал оскорблениями при каждом удобном случае в лучших традиция слизеринского воспитания, но теперь — вероятно из-за действия зелья — это не раздражало Сириуса до жгучего желания проклясть как можно больнее, а скорее, наоборот, умиляло. Веселило. Как если бы он верил, что за колкими словами не стоит настоящей попытки обидеть, как это, например, могло быть с Джеймсом, тоже частенько острым на язык.       Но помимо едких шпилек от Снейпа, разговор у них вышел почти нормальный, как у двух не слишком-то хорошо знакомых однокурсников, которых недальновидный преподаватель объединил для командного задания. Такого между ними и не было никогда.       А после… после Сириусу — первому, возможно, из всех учеников школы чародейства и волшебства Хогвартс — выпала возможность бесстыдно разглядывать Снейпа в его естественной среде обитания. Когда он не дергается от направленных на него взглядов, не отвлекается на комментарии для Эванс, не огрызается через плечо на очередную его, Сириуса, колкость. Просто работает. Перелистывает страницу за страницей, подчеркивает что-то пером, в перерывах зажав пообтрепавшийся кончик между зубами, постукивает пальцами по обложке и шевелит губами, беззвучно проговаривая строки. Спокойный. Сосредоточенный. Увлеченный. Казалось бы, в этом не было ничего такого, но Сириус не мог оторвать от него взгляда.       Когда дело касалось Снейпа, такое иногда случалось.       Сириус вспомнил, как на втором курсе во время занятия по Защите бесстыдным образом залип на кусочек бледного уха Снейпа, торчащий из-под темных волос. На тонкий изгиб ушной раковины падал солнечный свет, и от этого он почти сиял нежным розово-персиковым цветом, таким трогательно-теплым, что хотелось коснуться пальцами… когда Снейп почувствовал на себе пристальный взгляд и обернулся, Сириус не нашел ничего умнее, чем высмеять его грязные волосы, хотя тогда они даже толком сальными не были — это уже после Снейп, как бы в ответ на все насмешки, стал ходить с демонстративно грязной башкой. Упрямый осел.       — Кстати, что сказал Снейп по поводу зелья? — Джеймс принялся сворачивать свитки с частями карты.       На Сириуса он глядел обеспокоенно, как на человека, подвергнувшегося заклятию Конфундус и не вполне отвечающего за свои действия.       — Ничего не сказал. Сложно придумать противоядие от того, чего толком и не знаешь, так? — Сириус пожал плечами и рухнул на диван рядом с лучшим другом, потянувшись за последней шоколадной лягушкой, наверняка оставленной специально для него.       — Думаю, Сохатый спрашивал про то зелье долговечности, что ты выпил, — Римус слегка нахмурился.       Сириус от досады хлопнул себя по лбу, разбудив сладко сопевшего до этого Питера.       — Черт! Я совсем забыл о нем сказать! Надо было, да?       — О, спорю на что угодно, Северусу это не понравится, — с довольной улыбкой покачал головой Римус и скосился на Джеймса.       — Да ну тебя к черту, Лунатик, не буду я с тобой спорить, ты меня так без штанов оставишь!       «Не понравится» — это еще было мягко сказано, как оказалось.       Когда на следующий день Сириус подловил Снейпа перед уроком в каморке для метел и сообщил о забытой детали, тот надулся, словно Мимбулус мимблетония, с сердитым видом достал из сумки пачку исписанных листов и театральным жестом разорвал на мелкие кусочки.       — Ну, спасибо огромное, Блэк, за своевременную информацию! Вчера, очевидно, ты не нашел ни секунды времени, чтобы об этом упомянуть, когда был так занят… хм, дай-ка подумать — абсолютным ничем!       Сириус раздраженно фыркнул — нашелся тоже главный пострадавший!        — Вот только не надо тут из себя жертву строить. Единственная причина, по которой ты вчера все делал в одного — это потому что ты сам же ни к чему меня не подпускал. Честное слово, как дракониха на яйце…       На бледном лбу Снейпа забилась жилка.       — И как это связано с тем, что ты вчера весь вечер раскачивался на стуле и не додумался даже сообщить… да я всю ночь не спал, составляя рецепты, которые теперь годятся разве что на растопку! — он всплеснул руками: в районе подмышек мелькнула выцветшая заплатка на поношенной мантии. — А ты… чем же ты был так увлечен, что забыл об этой незначительной мелочи?       Сириус открыл было рот, готовый гневно выпалить ответ, запнулся на мгновение, но все-таки решил высказать правду, потому что она все равно не станет ни для кого открытием.       — Я смотрел на тебя, — признался он, скрестив на груди руки. — Ясно?       Снейп потрясенно умолк.       — Я, напомню, влюблен в тебя стараниями твоей подруги, — небрежно пожал плечами Сириус, разглядывая торчащие во все стороны прутики одной из старых школьных метел на стене. — И, раз уж у меня появилась возможность, я использовал ее, чтобы как следует тобой налюбоваться без опасности быть отравленным.       Он осторожно повернул лицо к Снейпу: тот разглядывал мыски своих ботинок с таким усердием, что, казалось, потертая кожа вот-вот вспыхнет без всякого заклинания.       — Не произноси этого больше никогда, — сквозь сжатые зубы наконец процедил он. — Это еще одно условие.       Сириус удивленно моргнул.       — Не произносить чего? Того, что я в тебя влюблен?       Снейпа всего аж передернуло.       — Да. Я не желаю слышать эту… эту… ересь! — кулаки у него сжались, и каким-то невероятным образом он был даже больше раздражен, чем пару минут назад.       Сириус удивленно присвистнул. Если Снейп и дальше будет так реагировать на любое признание в симпатии… что ж, ему будет суждено умереть старым девственником.       Внутри разлилась знакомая злобная веселость — источник всех острых шуточек и самых забавных насмешек. Надо же, какой серьезный. Ставит Сириусу условия, одно за другим, как будто он тут главный.       — Не боишься, что подавление навязанных зельем эмоций в конце концов приведет к тому, что я… ну, свихнусь, например? — насмешливо спросил он и задумчиво постучал пальцем по подбородку. — Начну там, не знаю, цепляться за твои ноги, умоляя, чтобы ты не покидал меня, или попытаюсь тайком срезать прядь волос, чтобы носить с собой в медальоне…       — Замолчи! — голос Снейпа внезапно сорвался.       Как будто… как будто он вот-вот разревется.       Но этого, разумеется, не произошло. Сириусу ни разу не удавалось заставить Снейпа плакать — никакими обидными словами, никакими действиями. С чего бы ему разрыдаться теперь, посреди затхлого сарайчика с метлами, в четырех футах от Сириуса?       Вместо слез из него вырвались слова — неразборчиво, торопливо, как будто спотыкаясь друг об друга:       — Ты… вообще не понимаешь, что несешь! Всегда… как будто тебе все можно… я вообще не обязан…       Что именно «не обязан», было, конечно, понятно из контекста, но договорить ему не удалось: дверь сарая открылась, рассеивая приятную полутьму безжалостным дневным светом, и на фоне заснеженного поля для квиддича показалось длинное обветренное лицо Эйвери.       — Все в порядке? — спросил он преимущественно у Снейпа.       Тот, отрезвленный внезапным вмешательством, нахмурился и кивнул.       — Да. Я уже иду.       Он схватил первую попавшуюся под руку метлу и поспешил вон из сарайчика. Снейп всегда занимался на школьных метлах, что было неудивительно: летать он не умел совершенно, так что покупать ему собственную было бы напрасной тратой денег для родителей, и без того небогатых, судя по состоянию его мантий.       — Снейп.       Тощие плечи напряглись, подпрыгнув едва ли не до самых ушей, но он все-таки остановился и медленно обернулся.       Сириус удрученно вздохнул.       — Возьми другую метлу. У этой древко расщеплено, она сбросит тебя еще до того, как ты на нее заберешься.       На лице у Снейпа застыло выражение ужаса, как будто Сириус ему не совет дал, а швырнул в лицо горсть семян болиголова. За его спиной Эйвери удивленно вскинул брови.       Ну и пусть таращатся, сколько угодно. Ему совершенно не хочется на своей шкуре узнать, что случится с опоенным любовным зельем человеком, если объект его одержимости неожиданно скончается, поэтому Сириус снял со стены наиболее надежную по виду метлу и протянул ее Снейпу, одновременно осторожно забирая из намертво сцепленных пальцев другую.       От прикосновения Снейп вздрогнул, словно его прошибло током. Ужас сменился растерянностью. Растерянность — злостью.       — Пошел ты на хуй, Блэк, — тихо и ядовито прошептал он, так, чтобы Эйвери не услышал.       Но метлу все-таки принял, выдернув ее из рук Сириуса, прежде чем уйти.       — Всегда пожалуйста, Снейп, — крикнул Сириус вслед.       Хуже девчонки, честное слово!       Впрочем, вскоре Сириусу выпала возможность как следует подвергнуть это сомнению.       Вечером, пробираясь тайком по коридорам в туалет Плаксы Миртл, он гадал, придет ли рассерженный Северус сегодня или заставит его, как неудачливого ухажера, бесцельно ждать ночь напролет, когда в одном из альковов, надежно укрытых от посторонних глаз гобеленом, показалось хорошенькое щекастое личико девушки.       Сириус едва не застонал от досады.       Пиппа Монтгомери? Опять? Ей что, не хватило вчерашних обжиманий в темном углу?       — Что ты тут делаешь? — шикнул на нее Сириус.       Она пару раз удивленно хлопнула длинными — пожалуй, даже длиннее, чем у Снейпа — ресницами и нахмурилась.       — Ты же сам вчера сказал, что спешишь, и перенес нашу встречу.       Сириус ничего такого не помнил. Нет, он помнил, что спешил — он лишних десять минут слушал разбавленные шутками наставления от друзей о том, что не надо поворачиваться к Снейпу спиной, потому что независимо от его намерений это может плохо кончиться («кончиться, понял, Бродяга? Ха!»). А потом Пиппа утянула его в пустой класс и принялась целовать, рассказывая, как соскучилась по нему за эти пару дней. И он, разумеется, опоздал.       Но разве он давал девчонке какие-то обещания?       Мог, наверное. Иногда он совершенно не слышал, что говорят ему люди, и соглашался с совершенно абсурдными предложениями — как тогда, например, когда он вызвался подежурить вместо Эванс на Хэллоуинском пиру.       — Только не говори, что сегодня ты тоже куда-то торопишься, — недовольно протянула Пиппа.       — Ну, вообще-то… — Сириус метнул взгляд в сторону темного коридора, где за двумя поворотами его ждал неприветливый мрачный туалет и неприветливый мрачный Снейп в нем.       Наверное.       — Нам не потребуется много времени, — улыбнулась Пиппа, игриво проведя пальцем по его щеке. — Ну пожалуйста, Сириус, я так соскучилась…       Она состроила плаксивую гримасу, словно маленький ребенок, выпятила нижнюю губу… и взгляд Сириуса невольно замер на ее губах. Пухлые, мягкие, слегка подчеркнутые розовой помадой — это вам не две жесткие бледные линии, вечно сцепленные в недовольстве.       И что, поцелуй прекрасной принцессы не снял с тебя проклятье? Наверное, стоило уточнить, что целовать нужно было в губы.       Может, и впрямь стоит попробовать? Поцелуй истинной любви не зря являлся противоядием от самых страшных заклятий в магловских сказках. Это — фундаментальные основы магической науки, сужения о том, что есть силы, способные разрушить действия любых зелий и проклятий. Даже, по слухам, остановить смерть. Любовь, несомненно, была одной из таких сил.       Пиппа, конечно, на истинную любовь не тянула, но влечение к ней у Сириуса, по крайней мере, точно было не сфабрикованным. Кроме того, она была очень хорошенькой. Имя, конечно, дурацкое, но его с лихвой компенсировали густые черные локоны, плавные, утонченные черты лица, большие голубые глаза под длинными ресницами и совершенно бесстыдные пальцы. Так что рискнуть стоило. Вдруг, отведав сладкий поцелуй с ее губ, он вспомнит, как прекрасно быть влюбленным в кого-то, кто не плюется в тебя ядом при каждой встрече, и пелена дурмана спадет с глаз?       Он втолкнул Пиппу глубже в альков, чтобы укрыться от любопытных глаз, и поцеловал.       Она ответила в ту же секунду, податливо раскрыла губы, обхватила руками шею, прижалась всем телом, так, что он почувствовал жар ее кожи сквозь тонкую рубашку.       Она пахла ванилью и цветами, нежно и сладко. Как и положено. Не горечью.       Ее ладони скользнули вниз, огладили спину, прошлись дразнящим касанием по поясу. На секунду отстранившись, она просунула одну руку между их плотно стиснутыми животами и принялась возиться с ширинкой — ловко, как и всегда.       А Сириус вдруг вспомнил…       Холодное касание пальцев над пряжкой ремня. Горячее дыхание на шее. Поцелуй, жесткий и требовательный.       Он отпрянул. По спине как будто прошел электрический заряд.       Пиппа застыла как была, с протянутой на уровне ширинки ладонью.       — Что-то не так? Я сделала тебе больно? — она посмотрела на собственную руку, как будто не могла поверить, что та впервые подвела ее в такой ответственный момент.       Сириус зажмурился и мотнул головой. Что за наваждение!       — Нет, — угрюмо бросил он. — Просто… я устал сегодня. Не думаю, что что-нибудь выйдет.       Девушка нахмурилась.       — А не слишком ли рано в шестнадцать иметь такие проблемы из-за усталости? — голос ее звучал обиженно.       Ох, вот сейчас, пожалуй, он предпочел бы иметь дело с десятком рассерженных Снейпов.              Сириус, не выдержав, мрачно рассмеялся, запрокинув голову. Да что же это такое — он теперь и пяти минут не сможет не думать о Снейпе, так получается?       Пиппа, разумеется, приняла смех на свой счет.       — Знаешь, Блэк, я старалась не обращать внимания на все те нелестные отзывы, которые о тебе ходят. Хотя девчонки всякое болтают… — она поправила сбившуюся блузку и скрестила на груди руки. — Но ты и впрямь какой-то… мудак. Если я тебе не нравлюсь, так и скажи…       — Да, ты мне не нравишься, — холодно ответил Сириус и сам удивился, как сильно интонация напомнила отцовскую.       Обычно он мог бы постараться умаслить ее, в надежде на продолжение, но сегодня времени не было. Он и так страшно опаздывал и уже приготовился слушать нудную нотацию, обильно приправленную завуалированными и не очень оскорблениями.       Отзывы о нем ходят. Он что им, новая модель «Чистомета»? «Двигается плавно, но на высоких скоростях заносит вбок, и черенок кривой»?       Симпатичное лицо Пиппы исказилось злобой.       — Кобель плешивый! — выплюнула она и пронеслась мимо, ощутимо толкнув его на ходу плечом.       Сириус рассеянно погладил место удара.       — И ничего я не плешивый, — пробормотал он себе под нос.       В туалете Плаксы Миртл оказалось пусто.       Если не считать саму Миртл, разумеется.       — Вы немного разминулись, — заявила она, едва увидев Сириуса. — Он ушел несколько минут назад. Злющий, как гриндилоу! Ходил-ходил тут кругами, то доставал из сумки книжки, то складывал обратно, и все ворчал под нос… — и она очень похоже изобразила сутулую походку Снейпа.       Только Сириусу совсем не было смешно. Он сжал кулаки до впившихся в кожу ногтей и со всей силы пнул покосившуюся стенку туалетной кабинки. Та с жалобным хрустом задрожала.       — Эй, ты чего творишь!.. — возмутилась Миртл, но он обратил на нее не больше внимания, чем на сквозняк.       Сириус должен был найти противоядие. Как можно скорее. Он только что отверг девчонку — мягкую, теплую, красивую девчонку — из-за поцелуя, которого даже не было по-настоящему! Из-за ледяных пальцев, торчащих сквозь сальные волосы кончиков бледных ушей и ядовитых бескровных губ. Что бы за зелье он не выпил по милости Эванс, его воздействие не только не ослабло со временем, но как будто бы даже…       Сириус похолодел от мелькнувшей мысли.       … как будто бы, напротив, стало лишь сильнее.