Из праздности любовь

…Но что с тобой? Ты смотришь февралем; морозом, бурей И тучами лицо твое мрачится. Дон Педро, «Много шума из ничего».       Сириус ждал.       Лежал, лениво развалясь в гамаке, наколдованном из брошенного старого полотенца, и перелистывал страницы книжки, которую Снейп выпросил у Лили; плакса Миртл, периодически мелодично подвывая, чтобы никто не забыл о ее присутствии, парила у него за плечом.       Шекспир. Бесконечные простыни стихов, герои со странными именами, предательства и пафосные любовные признания, но местами забавно. Особенно там, где персонажи вступают в словесные пикировки — Сириус кое-где даже хихикал над меткими и тонкими оскорблениями, а некоторые обороты и вовсе заставили его удивленно вскинуть брови. Маглы. Чего они только не придумают!       — Нет, ты послушай: «Лучше бы я желал быть подкожным паразитом у барана, чем таким безнадежно храбрым дураком!» Ну хорошо же сказано?       Со стороны где сидел Снейп что-то пробулькало: не разобрать, был ли это сам слизеринец или же зелье, над которым он корпел.       Зато Миртл довольно завыла над ухом, соглашаясь, что сказано хорошо.       До конца урока, который Сириус бесстыдно прогулял, чтобы валяться в гамаке, читать Шекспира и слушать, как пыхтит Снейп, оставалось от силы минут десять, а он так и не понял, для чего вообще сюда пришел. Впрочем, его никто и не звал, если подумать — когда они увиделись мельком утром, Снейп просто бросил, что у Слизерина отменили двойной урок по Уходу за магическими существами из-за очередной травмы Кеттлберна, и что освободившееся время он потратит на подбор состава. И все. До остального Сириус додумался сам. Но когда он появился на пороге, Снейп его не выпроводил и ничего не сказал — только скользнул задумчивым взглядом и продолжил разбирать на стебельки пучок травы.       — Может, тебе все-таки помочь? — наудачу спросил Сириус в десятый раз, хотя уже прекрасно знал, что услышит дальше.       В ответ ожидаемо раздалось загадочное бульканье.       Не человек, а котелок с ядом, что ты с ним поделаешь!       — Что ты там вообще варишь? Разве есть смысл переводить ингредиенты, пока мы не добыли эти… луноландыши?       На этот раз он удостоился человеческого ответа.       — Яд готовлю. На тот случай, если устану с тобой возиться и захочу решить проблему радикально.       — Уморительно, Снейп.       — Ага, как и этот яд.       Это что сейчас было, шутка? Лица не разглядеть, — слизеринец сидел к Сириусу спиной, — но в голосе отчетливо слышалось веселье. Нечастый гость.       Желанный.       Веселый Снейп нравился Сириусу гораздо больше привычной зловредной версии, той мрачной горгульи, что на всех смотрит исподлобья с молчаливым обещанием отгрызть руку, если подойдешь слишком близко. У веселого Снейпа был удивительно глубокий смех и тонкие морщинки в уголках глаз, а глаза блестели, как бусины из гагата. Жалко только, увидеть его таким было труднее, чем заставить лунтеленка станцевать среди бела дня. Но, пожалуй, это стоило того, чтобы Сириус снова сморозил какую-нибудь нелепость и выставил себя идиотом.       Из-за напряженной спины, туго обтянутой сероватой рубашкой, мелькнули длинные бледные пальцы и заправили прядь сальных черных волос за ухо.       Сириус вздохнул. Затылок у Снейпа невыразительный — только зря чувство юмора тратить.       Вместо этого он решил перевести тему:       — Как ты понял, что можно идти мимо Пинс? Ну, в библиотеке?       Узкие сутулые плечи дрогнули.       — А, это. Да просто — она там ночами читает бульварные романы тайком. И когда доходит до постельных сцен, настолько погружается, что мимо нее можно гиппогрифа на поводке провести — она даже не заметит.       — Надо же, — пораженно присвистнул Сириус, — я и не замечал.       Снейп внезапно обернулся — из-за завесы волос ехидно сверкнули глаза.       — Да тебе и не надо было, у тебя же всегда под рукой мантия… из «Зонко».       Догадался о чем-то.       Умный.       У Сириуса под ребрами сладко защекотало — открытие, что Снейп не просто способный, а сообразительный на каком-то недостижимом большинству уровне, вызывало в нем незнакомый прежде трепет, лишь частично объяснимый действием зелья. До их вынужденного сотрудничества, Сириус, конечно, знал, что мелкий змееныш шарит в зельеварении — Слизнорт никогда не пел дифирамб его чутью, как той же Эванс, но неизменно ставил наивысшие оценки и даже позволял уходить с уроков пораньше, потому что Снейп всегда ухитрялся приготовить зелье, рассчитанное на полтора часа работы, вдвое быстрее. Да и его изучение Темных искусств о многом говорило. Да, Джеймс, Римус и Питер могли высокомерно высказывать свое «фи» в адрес любого, кто использовал заклятие страшнее Таранталлегры, но Сириус такой привилегии был лишен. Он слишком много знал о Темной магии. Он вырос в доме, пропитанном ею насквозь, и даже если ненавидел ее всей душой, все равно не мог беспечно недооценивать. И это факт: идиоты, конечно, тоже могли увлечься черной магией, но ненадолго — до первого неудачного заклятья. Потом их в лучшем случае соскребали со стен в спичечный коробок, а ряды темных волшебников пополнялись кем-то более удачливым и талантливым. И Снейп вон, ничего, — живой. Пожухлый, правда, как выросший в темноте лист, но это, скорее всего, вообще не с магией связано — ни с темной, ни со светлой.       Интересно, а с чем же тогда?       — Новолуние завтра, — прервал его размышления бесцветный голос Снейпа. — Это будет наш единственный шанс добыть цветки, иначе ходить тебе заколдованным еще месяц.       — Какой кошмар.       — Поэтому было бы весьма кстати, если бы ты еще раз…       — Заглянул в «Зонко»?       — Да. Именно это я имел в виду.       Они обменялись быстрыми улыбками, непривычными, как свежий шрам на знакомом лице. Снейп стушевался первым — сглотнул нервно и вернулся к своему вареву, на глаз закидывая в котелок пучки перевязанной травы.       С совместной ночной вылазки в библиотеку прошло уже несколько дней, и, хотя они не так часто имели возможность поговорить с тех пор, не заметить, что отношение Снейпа стало иным, было сложно.       Случилось ли это потому, что они вместе пережили небольшое приключение? Такое часто бывает. Джеймс и Сириус, например, подружились с Римусом именно после ночного инцидента с прыгучим горшком, в котором росли дьявольские силки, и отменным использованием Лунатиком Люмоса. Совершенно очевидно, что ты иначе будешь воспринимать человека, с которым тебя объединяет тайна. Или же… может, Сириус слишком переоценивает произошедшее? Может, Снейп просто с головой погрузился в работу над противолюбовным зельем, и у него нет времени, сил и желания, чтобы отвлекаться?       Или дело в хулиганской выходке, которую Сириус устроил в библиотеке? В том быстром, невесомом, почти не состоявшемся поцелуе, который он себе позволил?       В прошлый раз, в подсобке, Снейп тоже вместо ответного проявления эмоций — каких угодно, Сириус бы даже на яростное метание заклятий согласился! — отступил, затих, как будто спрятался в раковину. Сделал вид, что ничего не случилось, что слова, бездумно выпаленные под воздействием момента — лишь его, Сириуса, плод воображения. Вот и сейчас. Не было ли его благодушное настроение лишь попыткой уколоть больнее и показать, как мало на него действуют любые ухищрения? Знал он или нет, что для Сириуса нет хуже наказания, чем полностью игнорировать любые его попытки добиться внимания? Он хотел от Снейпа реакций, эмоций, которые щекотали бы натянутые нервы, а не холодного каменного спокойствия.       Ну вот что за… человек. Коварный.       И все же, теперь стало иначе. Едва уловимо, разумеется, а уж ни о каком подобии дружелюбия и речи не шло. Но теперь Снейп не выглядел так, словно каждую секунду ожидает от него подвоха, обидной шутки или брошенного исподтишка заклятья. Он проще сосредотачивался на своей работе в присутствии Сириуса, не сверкал злобно глазами при любом слове. Давал возможность втихаря изучать его.       А это, надо признаться, было увлекательно.       Сириус часто наблюдал за ним во время совместных занятий, выжидая подходящий момент, чтобы закинуть в его котел что-то с непредсказуемой реакцией, но только теперь, оставшись наедине, не отвлекаясь на шутки Джеймса и сердитый шепот Римуса, он по-настоящему увидел Снейпа. Что тот, пусть и раскладывает вокруг себя высокие башни библиотечных книг по зельеварению, на самом деле едва в них заглядывает, и варит зелья по какому-то одному ему известному наитию. Что, если и читает инструкции, то чаще всего язвительно фыркает под нос, закатывает глаза и отбрасывает от себя учебники с выражением бесконечной усталости от человеческой глупости на лице. Что перебирает в воздухе над ингредиентами пальцами, как будто мысленно произносит считалку, покусывает губы и щурится, подсчитывая что-то, прежде чем выбрать определенную горсть сушеных жуков или пучок травы.       Северус Снейп, оказывается, плевать хотел на правила.       Сириуса всегда восхищали такие люди — именно поэтому он так сильно любил Сохатого — тот обладал поистине магическим талантом по обходу всяческих запретов и уставов. Да и он, Сириус, сам был таким. А тихонь, которые слепо следовали инструкциям в книжках, считал скучными и пресными, как забытый в кладовке сухарик.       Но как он раньше не заметил, что Снейп из первых? Эта отчаянная безрассудность, эта рискованность, эта почти художественная импровизация никак не вязалась с образом, нарисовавшемся в голове Сириуса за пять лет совместного обучения.       Он был такой… с легкой дрожью Сириус подумал, что и без зелья вполне мог однажды заинтересоваться кем-то настолько… неординарным.       И на этом фоне меркли и сальные волосы, и большой крючковатый нос, и тонкие губы, вечно кривящиеся в ядовитой усмешке.       Если бы речь, конечно, не шла о Северусе Снейпе.       — Почему ты не участвуешь в конкурсе зельеваров? — выпалил Сириус.       От удивления Снейп даже перестал делать вид, что его здесь нет и повернулся полубоком.       — Что? — спросил он скорее не потому, что не расслышал, а чтобы выиграть время на ответ.       — Ну, тот дурацкий конкурс, о котором Слагхорн уже какое занятие распинается. Почему ты никогда не подавал заявку? Ты бы уделал любого!       Кончики ушей у Снейпа слегка покраснели от неприкрытой похвалы, но он замаскировал смущение ядовитым фырканьем.       — Мне ни разу не предлагали.       — Но ведь ты мог и сам подать заявку?       — Нет, не мог бы, — последовал резкий ответ. — Во-первых, если бы Слагхорн хотел видеть меня на этих соревнованиях, он бы сказал, а раз нет — напрашиваться я не намерен, а во-вторых…       — Что — во-вторых?       — Не твое дело.       — Да брось, — закатил глаза Сириус, отбрасывая в сторону переставшую быть интересной книжку, и одним плавным движением переместился с гамака на пол, поближе к слизеринцу, — мы с тобой сколько над этим бьемся — чуть больше недели?       — Почти две.       — Всего две недели, а ты уже собрал больше вариантов противоядий, чем существует формул для них в учебниках! — Сириус, ловко избежав желавших шлепнуть по ладони пальцев, подхватил один из пузырьков и посмотрел мерцающую фиолетовую жидкость на свет. — Ты, мандрагору мне в матушки, чертов гений, Снейп! Слагхорн тебя никуда не зовет исключительно потому, что все поймут, насколько он ущербный в сравнении.       Как там говорил Римус? «Доброе слово и кошке приятно»? Снейп, если и походил на кота, то лишь на агрессивную, озлобленную на весь мир тощую блохастую тушку с помойки, но кто знает, вдруг и на него слова действуют? Как на нормальных людей?       — Я бы даже сказал, что ты круче Эванс, если бы не это проклятущее зелье, которое она сварила походя, — сердито добавил Сириус.       Снейп выхватил флакон — на мгновение его большой палец коснулся мизинца Сириуса, и это пустило по коже приятные горячие искорки.       — Не думаешь, что ты все это говоришь исключительно из-за зелья Лили? — с легким нажимом уточнил слизеринец, любовно пристроив спасенный флакон обратно в ряд к братьям.       Сириус задумался.       — Нет, не думаю. Я всегда гордился своим умением признавать сильные стороны в соперниках.       Он осторожно сел на колени, чтобы их глаза находились на одном уровне: установленная Снейпом граница в четыре фута уже была пересечена, но тот словно не замечал этого.       — О, так я, значит, твой соперник? — спросил он, вскинув бровь.       — Нет, ты — мой заклятый враг, — с мягкой улыбкой ответил Сириус, опустив голос на полтона на последних словах — таким впору признаваться в любви.       Снейп повернулся: одна темная прядь выскользнула из-за уха, повиснув у лица, и Сириус едва удержался, чтобы не поправить ее.       — Почему-то это прозвучало как комплимент, — у самого Снейпа слова выходили чуть громче шепота, заметно дрожащего.       Это был хрупкий миг сродни первому творению волшебства: они теперь были так близко, лицом к лицу, и никто не пытался ткнуть другого палочкой в глаз или как можно скорее сбежать. Сириус аккуратно, чтобы не спугнуть, вдохнул преследующий его травяной запах, чуть сладковатый за мнимой горечью. Сердце колотилось от триумфа, от мысли, что сумел подобраться так близко, не вызвав подозрений — такое чувствуешь, когда склоняешься перед гиппогрифом, заранее готовясь к боли, а он в ответ вдруг опускает пернатую гордую голову, и ты тонешь в восторге — достоен!       Сириус подался вперед. Пальцы заколола каменная крошка на старых плитах. Колени заныли.       Лицо Снейпа теперь было не дальше фута от него: длинная линия бледного носа, тень от ресниц на щеках, легкое голубоватое свечение на скулах, плотно сцепленные тонкие губы, чуть надломанные от вечных усмешек.       Горькие? Сухие? Холодные?       — Потому что это он и был, — также шепотом ответил Сириус.       Если еще чуть двинуться вперед, расстояние сократится до полуфута, а там…       Но пока он размышлял о том, хватит ли ему решимости, сбоку раздался проникновенный вздох:       — Если все-таки хотите заниматься непотребствами, лучше поторопитесь.       Скосив глаза, он увидел полное предвкушения прозрачное лицо Плаксы Миртл четко посередине между ними.       Снейп отшатнулся как ошпаренный, едва не утопив рукав мантии в сваренном зелье. Сириус, пусть и не двинулся с места, с силой зажмурился и выругался сквозь зубы. Привидение звонко и визгливо расхохоталось, совершенно восхищенное собственной проделкой, и нырнуло в ближайшую туалетную кабинку, окатив их обоих ворохом брызг.       Плаксе Миртл серьезно повезло, что она уже мертва. Иначе он не ручался, что не прикончил бы ее прямо сейчас!       Разумеется, призрачная (ха-ха) возможность испарилась как и не было: Снейп вновь отвернулся, закутался в мантию, завесился волосами и разве что защитных заклинаний вокруг не наложил.       Сириус разочарованно вздохнул.       И, как будто всего происходящего было недостаточно, дверь в туалет распахнулась, явив на пороге раздраженную Лили Эванс собственной персоной, чтоб ей утренним чаем подавиться.       — Черт бы тебя побрал, Сириус Блэк! — яростно прорычала она, прожигая его по силе сравнимым с Авадой зеленым взглядом.       Сириус едва не восхитился ее чутью на угрозу невинности друга, но мудро промолчал: схлопотать порчу и от Эванс, и от Снейпа было бы чересчур.       — Лили, цветок души моей, как я рад тебя видеть! — пропел вместо этого он, с ленцой откинув волосы с лица.       Пальцы чуть дрожали.       Она видела? Заметила, как близко они сидели?       — Не заговаривай мне язык, Блэк, — скривилась Эванс, брезгливо переступая через разбросанные на полу пустые мыльницы. — Как ты мог пропустить Историю Магии?       — У меня встречный вопрос: как кто-то может ее не пропускать? Это же медленное самоубийство скукой!       — Ты прогулял Историю Магии? — послышался сбоку растерянный голос Снейпа.       Сириус кивнул.       — Почему?       — С тобой интереснее.       В этот раз он получил в ответ не смущение, а полный гнева мрачный взгляд. Ой. Записать на будущее: заигрывать с ним можно лишь наедине.       — Поднимайся! — Эванс совершенно бесцеремонно подлетела к нему, схватила за плечо и потянула на себя, — вставай, Блэк! Я не позволю тебе прогулять и Заклинания. Бинс, может, и не заметил твоего отсутствия, но Флитвик точно спросит. И спросит с меня!       Сириус наблюдал за ее бесплотными попытками с легким задором: Эванс была на полторы головы его ниже и весила как птичка — на что она вообще рассчитывала?       Даже палочку не достала, великая волшебница.       — А ты не подумала, что я могу быть нужен здесь? — спросил он, поморщившись, когда цепкие ноготки Эванс впились в плечо.       Лили замерла и повернулась к Снейпу, которого вообще, кажется, только заметила.       Тот не стал дожидаться вопроса:       — Забирай его на все четыре стороны, прошу. Я бы тебе даже доплатил за это, если бы у меня не было три кната в кармане.       Вот, значит, как? Сердито фыркнув, Сириус стряхнул с себя руки Лили, гордо поднялся с пола и отряхнул брюки от пыли и каменной крошки. Вот, значит, как. Хорошо.       Не сказав больше ни слова, он молча собрал в сумку вещи. Шекспира он сначала хотел раздраженно впихнуть Эванс, но после передумал и тоже спрятал к себе. Просто так. Никогда не лишним было ознакомиться с культурой маглов.       Уже в дверях он галантно пропустил Лили вперед, прежде чем повернуться и бросить едкое:       — Снейп!       Спина в поношенной рубашке привычно напряглась.       — Дай-ка угадаю, — скучающим тоном произнес Сириус. — Во-вторых — это вступительный взнос, да? С тремя кнатами в кармане карьеру зельевара не построить. И, ядовито хмыкнув, ушел.       Вот так. Никакое зелье не лишит Сириуса Блэка гордости. Никто не имеет права просто так отпихнуть его, как бездомную собаку, будь он хоть трижды…       — …жестокий.       Сириус с удивлением повернулся к Эванс.       — Прошу прощения?       — Ты жестокий, Сириус. Последний комментарий был так уже необходим?       Он хотел было привычно отшутиться, но одного взгляда на Эванс оказалось достаточно. Она была серьезна донельзя: губы сжаты в плотную линию, брови сведены на переносице так, что даже смотреть больно.       Лили знает куда больше самого Сириуса, они ведь со Снейпом друзья.       Поношенное пальто с чужого плеча, заплатки на школьной форме, три кната в кармане…       Сириус фыркнул.       — Хотел бы поправить свое положение — мог бы быть приветливее. Я бы помог.       Она от неожиданности издала странный смешок, и даже забыла сердиться. Солнечный свет из узких витражных окон заставлял ее волосы сиять мягким золотистым ореолом, напоминая о существовании яркого лета где-то за пределами этого ставшего бесконечным февраля. Когда Эванс не хмурилась, не закатывала глаза и не ругалась на Джеймса, она была чудо как хороша. Но такой ее скорее видел Снейп, чем хоть кто-нибудь из однокурсников.       Что-то темное заворочалось внутри Сириуса.       Друзья.       — Это как бы? — прищурилась тем временем Эванс, перекидывая через плечо длинную золотисто-медную прядь.       — Дал бы ему денег. Купил бы все, что необходимо. В качестве… хм, ухаживаний?       В конце коридора, у кабинета Заклинаний, уже кучковались гриффиндорцы, перелистывающие конспекты и повторяющие пройденные чары. Сириус заметил Питера, который задумчиво почесывал голову и шевелил губами. Увидев друга, он слабо улыбнулся и помахал рукой. Вид у него был болезненный — с чарами у крысеныша было не очень-то.       Сириус собирался было присоединиться к нему и спросить, где остальные двое, но Эванс вдруг резко вцепилась в рукав мантии и потащила его назад.       — Каких ухаживаний? — полным ужаса голосом спросила она. — Ты же не собираешься… это же все…       Сириус довольно хмыкнул. Эванс выглядела немножечко безумной, как при встрече с боггартом. Что ж, помнится она знатно повеселилась, любуясь его растерянностью за завтраком. Пришла пора платить по счетам.       — Что, ненастоящее? Лишь действие зелья? И что с того? Для меня прямо сейчас все это вполне реально, Эванс. И раз уж я все равно так помешан на Снейпе, что ни одной ночи не могу спать без влажных сновидений, — нет уж, не смущайся, Эванс, это твоих рук дело! — ни одного урока не могу просидеть, не залипнув на нем взглядом… то почему нет? — он наклонился ближе, чтобы никто, кроме самой Лили, его не услышал. — Ты не можешь запретить мне ухаживать за ним. А ему это лишь на пользу пойдет. Да, ты его подружка, конечно, но даже ты должна признать — у Снейпа мало шансов завести в школе настоящий роман. Если, разумеется, ты не вызовешься добровольцем. Нет? — Сириус мягко улыбнулся в ответ на мелькнувшее на ее лице выражение. — Кроме того, пока зелье действует, я — лучший партнер на свете, поскольку готов для него на все.       — Ты только что был очень резок с ним, — слабо запротестовала Эванс.       — Именно. Спасибо за это твоему чудному, восхитительному зелью, которое почти не изменило меня. Ведь взглянем правде в глаза: думаешь, Снейп предпочел бы терпеть рядом кого-то заискивающего, приторно-сладкого, до скрипа на зубах милого, пока готовит противоядие? Да он бы сиганул с Астрономической башни еще в первый день! А со мной ему, кажется, даже весело.       И он улыбнулся. Широко, с явным намеком, который наблюдательная Лили точно не пропустила бы.       — Все в порядке? — рядом возник Джеймс, осторожно хлопнув его по плечу, но Сириус беззаботно отмахнулся, поэтому друг просто отправился дальше, к классу, где уже ждали Питер и Римус.       — Это омерзительно, Блэк! — пылко зашептала Лили, когда Джеймс больше не мог их слышать. — А что, если однажды ты проснешься, и все это пройдет, словно опьянение? Ты что же, просто скажешь Северусу, что перегорел и больше не хочешь быть с ним, и… и…       Ее попытки достучаться до совести Сириуса были даже с какой-то стороны милыми. Так переживает за своего друга, заботливая девочка. Жаль только, что она не думала о нем раньше, когда решила провернуть эту уморительную шутку.       Сириус медленно попятился, разведя в стороны руки все с той же вызывающей улыбкой.       — Но ведь Снейп никогда, никогда-никогда не ответит мне взаимностью, Эванс. Он же не купится на мою смазливую мордашку. И на мои сладкие речи. Помнишь? Тебе совершенно не о чем переживать.       Застывшее на ее лице изумление отпечаталось в памяти словно колдография.       Сириус, чрезвычайно довольный собой, резко обернулся, намереваясь идти на урок, и тут же влетел в кого-то. В воздух взвились кипы пергаментов, стопки колдографий и перья. Послышался звон разбитой чернильницы.       На полу растянулась пухленькая семикурсница с Рейвенкло, которую он нечаянно задел. Подслеповато щурясь, она шарила вокруг себя рукой, чтобы найти слетевшие с носа очки. Сириус, утомленно вздохнув, — такой финал испортила! — присел, протягивая ей потерянное.       Девушка скомкано поблагодарила, нацепила на нос очки и тут же пораженно ойкнула, когда поняла, кто именно ей помог.       — Грифоновы яйца, Джоркинс, — нежно, как любимой девушке, сказал Сириус. — Ну и на черта тебе четыре глаза, если ты все равно не видишь, куда прешься?       — Сириус Блэк! — послышался за спиной возмущенной крик Лили. — Ты ужасный человек!       Он даже не стал оборачиваться. Поднялся и направился к классу, на ходу бросив через плечо:       — Запомни эти слова, Эванс. Вдруг пригодятся для тоста на свадьбе лучшего друга!