Из праздности любовь

Я убегу и спрячусь в чаще леса, Тебя ж зверям я брошу на съеденье. Деметрий, «Сон в летнюю ночь»       В последний раз Северус так нервничал, не в силах уснуть, в ночь перед первой поездкой на Кингс-Кросс. Тогда предвкушение было сладким: его ждал Хогвартс, манящий чудесами древний замок, обещающий враз изменить жизнь к лучшему. Северус ворочался в тесной кровати, представляя завтраки вместе с Лили в Большом зале, уроки, на которых учителя восхищаются его талантами, походы в Хогсмид в компании новых друзей для посиделок в «Трех метлах»…       Каким же он был малолетним придурком!       На деле Хогвартс ничем не отличался от начальной школы, в которую отец запихнул его в Коукворте. Да, в серой бетонной коробке на краю города не было парящих под потолком свечей и поющих рыцарских лат, но Северуса точно так же сторонились и насмехались над его потрепанной одеждой, пусть даже сами были одеты лишь едва лучше.       И хватило пары дней в Хогвартсе, чтобы понять: среди волшебников он такой же чудик, как и среди маглов.       Полукровка, одним словом. Ни туда ни сюда.       Особенно заметно это стало в сравнении с по-настоящему чистокровными волшебниками, вроде Малфоя и Мальсибера.       Или Поттера и Блэка, пусть те и были предателями крови.       Непрошенной мысли о Блэке хватило, чтобы по спине пробежала дрожь, и едва подступившая дремота рассеялась.       Северус сквозь зубы выругался и перевернулся на бок. В густой зеленоватой тьме, окутавшей спальню, тускло светились фосфором стрелки на будильнике Эйвери.       Полночь. До встречи с Блэком у кладовки с котлами оставалось всего полчаса.       Со вздохом он выбрался из постели и прокрался в ванную. Разбудить соседей по спальне Северус не боялся: отцовские похмелья в свое время научили его передвигаться бесшумно, словно сова.       Полезный навык. Вот бы еще приобретался не таким болезненным путем.       — Мерлиновы панталоны, ты как на казнь собираешься, дружок, — гнусаво прокомментировало его отражение зеркало.       Может, и собирается.       Он же идет к Блэку. Добровольно. Посреди ночи. На вылазку в Запретный Лес, о которой никто не знает.       Вернее всего было бы сейчас забраться под одеяло и накрыться с головой, как в детстве после страшилок, а завтра сказать, что проспал. Да, возможно Блэка это приведет в ярость, но ничего: с яростью Северус знает, как справиться.       В отличие от… чего-то иного.       Отражение в зеркале некрасиво сморщилось, брови надломились, как у гротескной маски, губы сжались в тонкую нитку.       Причина всему — зелье. Не стоит забывать об этом.       Никто в здравом уме не станет приближаться к такому лицу, не станет шептать завуалированные комплименты и смотреть на эти губы с желанием попробовать их на вкус.       Никто. Тем более не станет Блэк.       А если Северус струсит и останется сейчас в спальне, это наваждение так и не спадет. И, зная настойчивость и изобретательность Блэка, Северус может в конце концов…       Нет, об этом даже думать унизительно!       Он словно застрял между Сциллой и Харибдой. Любое решение может привести его к гибели в том или ином смысле.       — Ты справишься, — встряхнулся Северус, плеснув на горящие щеки ледяной водой.       — Ну-ну, главное, сам в это поверь.       Он показал зеркалу два пальца, быстро переоделся в отцовские рабочие брюки и свитер, подаренный матерью на прошлый день рождения, обмотал шею шарфом и закутался в пальто. Так он стал в два раза больше и неповоротливее, но зато вероятность умереть от обморожения существенно снизилась.       Теперь осталось самое сложное — добраться до места встречи. С одной стороны, это недалеко: они специально выбрали именно подземелья, ведь у Северуса мантии-невидимки нет, и ему опасно было бы шастать ночью по замку. С другой стороны, на кошку Филча можно наткнуться где и когда угодно, так что уповать на свое везение тоже лишний раз не стоило.       Он крался вдоль стен, прячась в тенях от потухших факелов и тщательно выбирая плиту, наступив на которую, не издашь непрошенный громкий треск.       Как же страшно. Сердце колотится так, что его, наверное, и Дамблдор в кабинете может услышать, не то что бдительный завхоз. Ладони вспотели. Шарф как будто душит.       Вместе с тем, мысль о ночной вылазке из замка с кем-то, а не в одиночестве, будоражила. Северус всегда держался в стороне от таких авантюр однокурсников — предпочитал доверять только себе. На втором курсе Эйвери как-то позвал его вместе пробраться в теплицы, чтобы разведать тему контрольной, но оказался при этом таким тупым увальнем, что их лишь чудом не поймали. И Северус зарекся еще хоть раз тащить за собой обузу.       Но по Блэку сразу было видно: он ориентируется в ночном замке не хуже Филча и миссис Норрис. Ловкий, бесшумный, аккуратный. Неудивительно, что даже Северус, чуткий к любым посторонним звукам, не всегда мог услышать его присутствие до того, как станет слишком поздно.       «Ты что же это — восхищаешься им?» — раздался в голове ядовитый голосок. — « Только послушай себя, растекаешься, как влюбленная девица!»       Нет. Нет, это просто… если уж Блэк говорит, что может по достоинству оценить сильного соперника, то и Северус тоже.       Вот и все.       В дальнем конце темного коридора на мгновение мелькнула тусклая серебристая вспышка, словно струйка дыма попала под солнечный луч. Будь под мантией кто угодно другой, Северус бы решил, что это досадная оплошность, промашка, которая может обернуться шансом попасть в лапы к Филчу и надолго загреметь на отработки. Но там был Блэк. Так что легкое мерцание — это намеренный сигнал. Демонстрация его присутствия…       Северус в последний раз оглянулся по сторонам, убедившись, что вокруг никого и ничего не слышно, и осторожно сделал несколько шагов.       И остановился.       А почему он так уверен, что под мантией только Блэк? Что там нет, например, Поттера, готового опробовать на нем очередное хулиганское заклинание? Или даже всей банды целиком, вместе с толстяком Петтигрю?       С каких пор он стал так безоговорочно доверять человеку, для которого портить жизнь Северусу — это величайшее развлечение? Неужели он забыл об этом только потому, что Блэк несколько раз похвалил его способности в зельях и сумел пару часов продержаться без обидных прозвищ и шпилек?       — Ну, чего ты? — вынырнуло из пустоты озадаченное лицо Блэка, привлекательное даже отдельно от всего остального тела. — Темноты, что ли, испугался?       «Тебя.»       Под тяжелым пальто стало душно, и Северус ощутил, как капелька пота сползла по виску.       Между Сциллой и Харибдой. Развернуться и удрать, выставив себя трусливым параноиком, или пойти вперед, зная, что там может скрываться опасность, как последний дурак?       Северус поджал губы, сделал еще несколько шагов и нырнул под раскрытый перед ним серебристый полог мантии.       Никто не назовет его трусом.       Поттера или кого-то другого там не оказалось — только Блэк и его невыносимый дымно-вишневый аромат, от которого рот сам по себе наполнялся слюной.       — И чего ты там застрял? — шепот опалил висок: Блэк, не изменяя себе, плевать хотел на чужое личное пространство.       — Показалось, что услышал что-то, — буркнул Северус. — Идем.       И они отправились наверх, совсем как в прошлый раз — осторожно, подстраиваясь под шаги друг друга, как в странном танце. Блэк впереди, придерживая над головой серебристую ткань мантии. Бесстрашно подставил спину, хоть бери и оглушай его заклинанием.       Только вот… зачем?       Северусу так давно хотелось отомстить Мародерам, что мысль об удачном моменте для нападения уже стала привычной, постоянной, как напоминание по утрам, что пора на занятия. Но Северус никогда раньше не думал, что будет делать после того, как метнет первое заклинание. Вот, допустим, Блэк прямо сейчас рухнет перед ним обездвиженный — что он сделает?       Словно подслушав его мысли, Блэк резко остановился, и Северус уткнулся ему носом в затылок. Темные, почти такие же черные, как его собственные, волосы были мягкими, самую малость прохладными от влажности и ярко пахли свежестью шампуня.       Не удержавшись, Северус вдохнул поглубже.       — Что там? — шепотом спросил он и увидел, что кожа на шее Блэка покрылась мурашками.       Как только Северус сумел отвлечься от завораживающего зрелища, он отметил, что его спутник замер — чисто охотничья собака, учуявшая дичь.       — Сюда.       Блэк схватил его за руку и потянул в сторону висящего на стене побитого молью гобелена, на котором бледная средневековая дама гладила между ушами единорога.       Теперь Северус и сам услышал ни с чем не сравнимые шаркающие шаги Филча со стороны кухни.       Его первым желанием было развернуться и рвануть обратно в спальню, но хватка у Блэка была все равно что у акульих челюстей, и он неумолимо тащил опешившего Северуса к гобелену.       Нашел время любоваться на вышитых девиц!       К шарканью прибавилось противное надрывное мяуканье.       Ну вот, завтра вся школа будет знать, что Филч поймал его вместе с Блэком после отбоя. Ну, никто хотя бы не станет слишком уж раздумывать, что они делали вместе, и спишут на обычную потасовку, потому что…       — Вингардиум Левиоса!       Северус с удивлением проследил, как возмущенная дама, схватив в охапку единорога, бросилась прочь с гобелена, который вдруг как бы ветром всколыхнуло. Тяжелая ткань поднялась, открыв спрятанный за ней узкий проход в каменной кладке.       — Давай, вперед! — Блэк рывком содрал с их голов мантию и пихнул Северуса в спину, подталкивая к проходу.       Тот даже не успел усомниться, как оказался с двух сторон тесно зажат шершавыми каменными глыбами. Тайный ход, снаружи казавшийся пусть и небольшим, но вполне проходимым, изнутри больше походил на случайную трещину, образовавшуюся в замке во время неудачного заклинания или природного явления. И эта трещина была узкой, сдавливала грудную клетку острыми расколотыми гранями, грозясь расплющить его как таракана. Северус сомневался, что мог бы поместиться здесь даже и без дополнительного слоя в виде пальто и шарфа.       Он застрянет. Невозможно представить, что он смог бы сделать хоть шаг вперед. Он навсегда останется здесь, зажатый между каменными стенами, надежно укрытый гобеленом с единорогом до тех пор, пока какой-нибудь любопытный школьник не обнаружит его пожелтевший от древности скелет.       В этом и состоял план Блэка, не так ли? Может, и никакого Филча не было — только чертовы Мародеры, которые теперь животы надрывают, представляя, как ненавистный Нюнчик корчится, словно пойманная в силки птица. В конце концов, кому вообще будет дело, если он завтра не придет на занятия? Может быть, Лили побеспокоится пару дней, но потом ее отвлекут экзамены и подружки, а Джеймс Поттер предложит утешить, и через пару недель она вовсе забудет, как звали чудилу, который жил с ней в одном городе.       Ощущение давления на грудь стало сильнее, паника горячей волной окатила позвоночник.       Он умрет здесь.       Он умрет.       Что-то холодное и мокрое вдруг коснулось лодыжки, торчащей из осенних ботинок. Северус вздрогнул.       Нет. Нет, он не останется здесь так просто, не даст Мародерам избавиться от него. У отца не вышло, и у этих не выйдет.       И он осторожно, боком протиснулся чуть дальше. Сначала было тяжело: ткань пальто цеплялась за острые выступы, один из них прочертил глубокую царапину на его щеке, и несколько шагов спустя Северус подумал, что сам загнал себя еще глубже в ловушку, потому что казалось, еще чуть-чуть — и ребра треснут, а легкие сдавит так, что воздух просто не поступит.       Но он сделал еще шаг. И еще.       А потом постепенно ход стал расширяться, Северус впервые сумел вздохнуть полной грудью и даже развернуться, чтобы не идти боком.       Неизвестно, сколько минут он провел в кромешной темноте, на ощупь бредя вперед, но спустя то, что ощущалось как вечность, перед глазами забрезжил слабый синий свет и повеяло ночной свежестью.       Северус выбрался к замковым стенам недалеко от подсобки для хранения садовых инструментов, и обернулся. С улицы тайный ход оказался надежно укрыт густыми переплетениями колючей ежевики, продираясь сквозь которую, он окончательно разорвал шарф.       Северус ждал. Зачем? Неужели и правда верил, что Блэк шел за ним, а не бросил на произвол судьбы? Если уж его самого там чуть не сплющило, как дремоносные бобы под серебряным ножом, то у Блэка вовсе нет возможности не застрять там насмерть — с его-то широкими плечами, мощной грудной клеткой и задницей, круглой, как два квоффла. Блэк не пошел за ним следом.       Разумеется, нет.       Нет.       И все равно Северус продолжал всматриваться в темноту укрытого за ежевикой лаза до тех пор, пока перед глазами не забегали цветные мушки. Именно из-за них он не сразу понял, что произошло, когда внутри беспросветной тьмы вдруг что-то сверкнуло сначала один раз, потом еще и еще…       Когда за колючими плетями показалось лицо Блэка, Северус чуть не рассмеялся от облегчения.       Пальто на нем было целым и как будто даже не примятым, волосы слегка растрепаны, на щеке появилась глубокая царапина, такая же, как у Северуса, хотя едва ли его собственная смотрелась так же… кощунственно-привлекательно.       — Да что с тобой такое сегодня, Снейп? — спросил Блэк, заметив на себе пристальный взгляд. — Тебя как будто Конфундусом кто шарахнул. Странный какой-то.       Северус тряхнул головой.       — Как ты это сделал? — спросил он, ткнув пальцем в сторону трещины. — Ты не мог там пролезть, ты бы точно застрял!       Блэк оглянулся, разглядывая стену так, словно сам только что ее заметил, а потом издал тихий глухой смешок.       — Я очень гибкий, — пояснил он с наглой ухмылкой. — Можешь сам убедиться, если не веришь.       Нет, это просто невыносимо.       Северус едва не захлебнулся от накатившей на него злости, и успокоившееся после приступа страха сердце зашлось вновь. И ведь даже непонятно, на что именно он злился! Ничего толком не произошло, но желание вытащить из кармана палочку и бросить в лицо Блэку что-нибудь жуткое, темное, способное стереть эту картинную ухмылку с губ… может, все дело в том, что Блэк уже трижды не оправдал ожиданий? Северус весь вечер ждал от него подвоха, дергался, как пугливая мышь от каждого шороха, а тот… геройствовал, проклятый гриффиндорец.       Тогда, в библиотеке, когда он рискнул, чтобы отвлечь внимание от Северуса, или сейчас, когда отправил его первым, прикрывая от Филча.       — Видимо, можно где угодно поместиться, если в голове совершенно нет мозгов! — огрызнулся Северус.       — Ну-ну, — ухмылка на лице Блэка стала только шире. — Ты меня вытащил из замка этой прекрасной безлунной ночью, чтобы развлекать беседой, или мы все-таки займемся чем-то более важным?       Пришлось крепко сцепить зубы, чтобы не выплюнуть что-нибудь бессвязное и полное бессильного гнева.       — Лучше будет зайти со стороны хижины лесничего, — с трудом сохраняя спокойствие в голосе сказал Северус. Перед его мысленным взором в это время на Блэка примерялись все страшные проклятия, иллюстрации которых он видел в книгах. — Оттуда до поляны с луноландышами должно быть ближе всего. Кажется, Хагрид даже протоптал там какую-никакую тропу.       Блэк прищурился и окинул задумчивым взглядом черные иглы деревьев на горизонте.       — До хижины Хагрида придется идти по открытой местности, — пробормотал он.       Северус кивнул.       — Я буду заметать наши следы.       В животе что-то встрепенулось, и он вздрогнул. Азарт? Давно забытое — а быть может, никогда и не испытанное — предвкушение от предстоящего приключения?       Северус никогда и не думал, что ему может такое понравиться.       Да еще и в компании Блэка.       В уголке царапины на бледной щеке медленно набухала капелька крови. В яркой синеве безлунной ночи она казалась почти черной, под стать фамилии, и Северус сжал кулаки, борясь с непонятным желанием стереть ее.       Вот, значит, каково это — быть Блэку другом? Знать, что он прикроет, если понадобится, не ждать постоянно насмешек и оскорблений, не искать в его присутствии угла, в котором будешь незаметнее. Позволять ему укрыть себя серебристой невесомой тканью, сделать шаг навстречу, чтобы не тратить лишнее место под мантией, дать ему вести и послушно ступать следом, заметая оставленные на свежем снегу отпечатки подошв.       И теперь уже знакомое предвкушение смешалось с горькой, как слезы, обидой из-за того, что Северус всего этого был лишен. Один дурацкий разговор в купе поезда, одна шпилька, зацепившаяся за другую, и за следующую… он мог бы… он совершенно точно заслуживал…       Он в конце концов, куда лучше этого увальня Петтигрю!       Северус резко втянул носом воздух, обморозив ноздри.       О чем это он? Как будто сам нахлебался болтушки для молчунов, честное слово! Что за мысли лезут ему в голову?       Зачем бы ему хотеть занять место Петтигрю? Стать одним из Мародеров? Еще чего!       Северус стряхнул с себя напавшее оцепенение и поспешно стер следы, про которые, замешкавшись, забыл. Хорошо, что Блэк не заметил этой промашки — он бы точно не упустил шанса высказаться об этом.       — Ну и холодрыга, — послышался недовольный голос. — Ты как там, Снейп, не окоченел?       Северус презрительно фыркнул. Замерзнешь тут, как же, когда спиной прижимаешься к Блэку, который горячий, как раскаленная печка.       — Долго еще? — спросил он вместо этого. Хотелось уже скинуть с себя мантию-невидимку и идти нормально.       — Чуть-чуть осталось, скоро до хижины доберемся.       — Смотри, чтобы нас хагридова псина не учуяла.       Тишина.       — Клык меня знает, он не станет лаять.       Ну конечно, знает. Чему удивляться — мародеры с Хагридом всегда были на короткой ноге. Ходили к нему пить чай по вечерам после отбоя. Северус пару раз жаловался на это Слагхорну на младших курсах, в надежде, что всех четверых накажут или даже исключат за неоднократное нарушение школьных правил, но тому было глубоко плевать на такие мелкие проступки. Толстозадый мудак. На третьем курсе Поттер, красуясь во время очередного матча с хаффлпафцами в середине зимы, сорвал с Северуса шапку прямо на лету и зашвырнул ее куда-то за пределы поля. Шапку Северус так и не нашел, еще и заболел ангиной, пока искал, но его собственный декан и это назвал «мелким проступком».       Интересно, а что бы он сказал по поводу этой вылазки?       Северус в любимчиках не ходил — у него не было знаменитой родни, а многого в будущем, очевидно, от него не ждали.       Блэк же, с другой стороны, мог похвастаться всем этим и даже большим, и Слагхорн называл его не иначе как «экстраординарным».       Экстраординарным ублюдком, обычно добавлял про себя Северус.       — Слушай, Снейп, ты весь дрожишь, — «экстраординарный ублюдок» осторожно обернулся и дотронулся до ледяной ладони, крепко сжимающей палочку. — Я даже спиной ощущаю. Давай я наложу согревающее?       Северус дернулся от прикосновения как от открытого огня.       — Еще раз меня тронешь своими мерзкими пальцами — и я отсеку тебе руку!       Зависшая в воздухе ладонь Блэка застыла и тут же сжалась в кулак.       Северус зажмурился, приготовившись к удару.       Ничего не произошло.       «И чего ты дергаешься, придурочный?» — мысленно отругал себя Северус.       И с удивлением обнаружил, что вопрос прозвучал вслух, только без оскорбления и не его голосом.       — Что? — выдохнул он.       — Чего дергаешься? — глухо переспросил Блэк. Руку он уже убрал. — Я ж ничего плохого не хотел.       — Откуда мне знать, чего ты хотел? Мы с тобой, вдвоем, посреди ночи идем в Запретный Лес — ты запросто меня можешь прикончить, закопать, и никто не узнает! — Северус так рьяно взмахнул палочкой, что их следы не просто замело, но и присыпало сугробом размером с миссис Норрис.       — Зачем мне это? Я никогда не желал тебе смерти.       — Да ладно? — искренне хохотнул он и принялся передразнивать низкий глуховатый голос Блэка: — Эй, Нюнчик, еще раз увижу, как ты надоедаешь Лили — утоплю в котле с Жабьим отваром! Нюниус, ну не грусти, что никто не хочет с тобой обниматься, я могу столкнуть тебя к дьявольским силкам, они заобнимают тебя до смерти! Нюнетта, не суй свой нос куда не следует, а то окажешься на дне Черного озера…       — Ладно-ладно, я понял, о чем ты! — утомленно воскликнул Блэк и взмахнул руками. Мантия на мгновение взлетела, явив взглядам их лодыжки. — Но это же все… ну, не взаправду.       — Нет, Блэк, — мрачно ответил Северус, в последний раз сметая хрупкий снежный слой: они уже миновали хижину Хагрида и оказались в укрытии первых деревьев, — вот это все — не взаправду. Но скоро все станет как прежде. Я надеюсь.       На самом деле он несколько лукавил. Только полный идиот стал бы искренне ждать того, чтобы его вновь шпыняли, обзывали и толкали из-за угла. За то время, что Блэк находился под действием чар, а его дружки — видимо, из солидарности — оставили Северуса в покое, он успел привыкнуть к спокойной жизни. Обнаружил даже, что учиться стало в три раза легче и быстрее. Да и проводить время с кем-то, кому действительно интересно с ним говорить — а Блэку было, пусть даже это лишь побочное действие зелья — приятно. Блэк понимал его шутки. Даже смеялся над некоторыми — громко и с наслаждением, как сам Северус никогда не умел. Блэк легко распознавал отсылки к книгам. Легко подхватывал мысль Северуса. Блэк был… умным.       Очень умным.       И красивым.       И обаятельным.       И одурманенным.       И — что напрочь перечеркивало все остальное — все еще Блэком.       «Какой же ты все-таки идиот», горько подумал Северус.       И тут же разозлился на себя еще больше.       Теперь, когда они оказались вдалеке от непрошенных взглядов, надежно укрытые густыми переплетениями голых мокрых ветвей, без сковывающей мантии, прогулка начала приносить удовольствие.       Нетронутый снег тихо скрипел под ботинками, ночной ледяной воздух щипал щеки и кончик носа, пахло влажным деревом и соком зимних ягод. Над головой раздавалось совиное уханье, а где-то под ногами — едва слышный шорох лапок мелких зверьков, разбегающихся от света их заклинаний.       Кто-то мог бы испугаться ночного леса, полного загадок и опасностей, но Северус за пять лет успел изучить его хорошо. Часто выбирался сюда. Сначала за ингредиентами, которые было бы слишком дорого покупать, а потом и просто так, чтобы побыть в одиночестве и услышать собственные мысли без необходимости держать палочку наготове и изучать каждый поворот.       Теперь он знал, что до логова пауков далеко, что кентавры так близко к школьному двору не подходят без особой надобности, а что до слухов об оборотнях… ну, в новолуние их бояться нечего.       Блэк, шагавший сбоку, тоже, казалось, не испытывал по отношению к Запретному лесу никакого страха. Гриффиндорец. До мозга костей. Безрассудный, бесстрашный… прямо Годрик Гриффиндор во плоти. Палочку держит расслабленно, болтает о чем-то, не переставая…       Как у него это получается? Так легко. Ненавязчиво. Он как будто рожден для того, чтобы быть всеми обожаемым. Вероятно, забрал себе еще и ту часть этого таланта, что предназначалось Северусу.       — … и мы тогда забрались на деревья, а Пит стал швырять в них шишки, но это, разумеется, только сильнее их разозлило…       Разговаривает с ним, как с другом.       Северус поежился.       Он Блэку не друг.       Он его ненавидит.       Не стоит забывать об этом только потому…       Не стоит забывать об этом.       Прищурившись, Северус смотрел вперед, в темноту, начинавшуюся за кругами света от их палочек. Если чутье не подводило, они уже совсем близко к тому месту, где летом он обнаружил белоснежные крохотные колокольчики луноландышей. Тогда Северус сорвал один, просто для того, чтобы подарить Лили.       Да. Вот оно. Слабое серебристое сияние, почти неразличимое на снежном покрове.       — А когда вы выгуливаете Люпина по полнолуниям, тоже здесь развлекаетесь? — спросил он нарочито беззаботным тоном.       Блэк, не почуяв подвоха, хмыкнул.       — А где же еще? Правда, это та еще задачка — увести его от Хогсмида…       И тут он понял, что ляпнул.       Северус со злорадным удовольствием наблюдал за тем, как расширились от страха серебристые глаза Блэка, как вечно слегка надменное выражение лица сменилось недоумением, осознанием собственной чудовищной — во всех смыслах — ошибки и настоящим ужасом.       Не удержавшись, Северус позволил губам расползтись в триумфальной улыбке.       Он знал. Знал, что прав. Всегда догадывался.       — Надо же. Все-таки оборотень…       О, сколько всего можно сделать с этой информацией!       Вот бы еще Блэк не смотрел на него своими глазищами так, словно он только что разбил ему сердце.       — Снейп… Северус. Пожалуйста… — Блэк нервно опустил палочку. — Римус тебе не враг. Он… не должен пострадать из-за меня.       — Почему же? Люпин мне и не друг. Ты мне не друг, — сказал Северус с жестокостью, которой сам в себе не ожидал, а потом, обернувшись, взмахнул палочкой: — Нокс.       В свете лишь одного огонька луноландыши стало заметнее — крохотные цветы на тонких стебельках переливались сияющим перламутром, как будто пытались своим светом заменить отсутствующую на небе луну.       И, глядя на них, на эти хрупкие драгоценные жемчужины, чистые, бесценные, такие же как Лили, он вдруг почувствовал себя грязным.       Недостойным.       Сиюминутный триумф утих и превратился в липкое неприятное ощущение подлости. Незаслуженной победы.       Да, он получил правду, но как? Обманом. Не хитростью, не смекалкой, которой можно было бы восхититься, а простой игрой на доверии. И Блэк — лучше бы он разозлился, лучше бы вызвал его на дуэль и пообещал-таки прикончить, чтобы сохранить выболтанную случайно тайну.       Вместо этого он просто смотрел побитой собакой и умолял.       И это было невыносимо.       Северус, поджав губы, решительно направился вперед, намеренный во что бы то ни стало добыть проклятые цветы, сварить проклятое зелье и избавиться от проклятого Блэка, чтобы больше никогда не мучаться проклятой совестью.       Он слишком поздно подумал о том, что сейчас не лучшее время поворачиваться к мародеру спиной, и не сразу заметил, что тусклый огонек единственного Люмоса тоже погас, погрузив поляну в серебристые сумерки.       И только когда послышался тихий хруст, успел в который раз за вечер обругать себя мысленно последними словами.       А потом вдруг стало темно, тело сковало льдом, а горло снова сжало.       Он захотел крикнуть.       И не смог.