Из праздности любовь

Ну, милая, из-за тебя все это!.. Куда ты? Стой! Гермия, «Сон в летнюю ночь»       На самом деле, Лили любила находиться в гриффиндорской спальне в одиночестве. Несмотря на то, что ей нравилось проводить время с однокурсницами, и она просто обожала узнавать от них что-то новое о волшебном мире, иногда Лили чувствовала, что ей не хватает уединения. Личного пространства. В школе, полной студентов, профессоров, привидений и живых портретов, редко выпадала хотя бы минутка наедине с собственными мыслями. И тогда она очень скучала по своей спальне дома, с одним окошком, выходящим на мамин садик. Поэтому, когда все три соседки задерживались по тем или иным причинам, Лили ликовала: доставала из тайника шоколадки и имбирную газировку, закидывала ноги на стену и читала привезенные из дома книжки со страшилками, эмоционально вскрикивая на самых жутких сценах.       Но сейчас, поднимаясь по лестнице, Лили очень надеялась обнаружить в спальне одну из соседок.       Удача оказалась на ее стороне, что нечасто случалось в последние-то дни: МакКиннон сидела на кровати, согнувшись как креветка, и красила ногти на ногах ярко-розовым лаком.       Лили застыла у изголовья с сердитым видом.       Марлин быстро глянула исподлобья, бросила «Привет!» и вернулась к своему занятию.       Лили скрестила руки на груди.       Марлин глянула на нее еще раз.       Лили нахмурила брови и сухо кашлянула.       Марлин вздохнула, закрыла бутылек с лаком и убрала его в сторону.       — Ладно, я поняла: ты мной недовольна, — смиренно произнесла она. — Чем на этот раз? Если это из-за эссе по предсказаниям, то я не виновата, что оно точь-в-точь совпало с эссе Кингсли! Просто наши энергетические потоки в тот день пересеклись в угле Творчества, вот и все.       — Я вообще не знала, что ты сдала то эссе.       — Тогда в чем дело? О! Это… — лицо Марлин приняло озадаченное выражение. — Это из-за?..       — А ты как думаешь? — разозлилась Лили.       МакКиннон казалась глубоко пораженной.       — Слушай, я же не знала… ты ведь… — мямлила она, нервно комкая в пальцах одеяло, а потом фыркнула и гордо вскинула подбородок, — ну да, я пригласила Джеймса на День святого Валентина в Хогсмид! Ну и что? Тебе же на него плевать, ты постоянно так говоришь!       — Да мне плевать на… — начала было Лили, но тут же осеклась. — Ты пригласила Джеймса Поттера в Хогсмид?       — Да, пригласила! Мы оба свободные люди, я могу пригласить его куда и когда захочу, хоть в теплицы позажиматься!       Мысль о Джеймсе Поттере, который зажимается с Марлин в теплицах, была омерзительной. Представить только: эти смуглые, мозолистые, огрубевшие от квиддичных тренировок руки шарят по форменной юбке, скользят под мантию… жесткие темные волосы растрепываются еще больше под требовательной хваткой тонких пальцев… длинный нос ведет по влажной от стоящей в теплицах жары шее, отводит в сторону прилипший к коже рыжий завиток…       Фу.       Интересно, он согласился?       «Ну конечно же, согласился! Это же Поттер! Он недалеко от своего дружка ушел — готов ухватиться за любую девчонку, особенно если она ему сама в руки идет!»       Вот тебе и серенады изумрудным глазам и локонам, рыжим как пламя!       — Ты сердишься? — тихо спросила Марлин.       — Мне. Плевать. На Джеймса Поттера, — раздельно проговорила Лили с безразличным видом.       Хотя, быть может, при этом она самую капельку походила на Петунью, когда та утверждала, что совсем-совсем не хочет ехать в Хогвартс.       Марлин недоверчиво хмыкнула.       — Тогда чего ты выделываешься?       — Я не выделываюсь, Марлин! Зачем ты растрепала о зелье, которое я подлила Сириусу?       Светлые брови взметнулись над густо накрашенными ресницами.       — А это что, был секрет?       На это Лили нечего было ответить.       — Марлин, — тем не менее произнесла она самым нравоучительным тоном, — когда ты совершаешь что-то, явно нарушающее правила школы, в присутствии друзей, ты естественно ожидаешь, что они не станут об этом болтать!       — Да ты буквально на глазах всего Большого Зала это зелье плеснула! — взвилась МакКиннон, вскочив с кровати.       Лили сердито поджала губы.       — Но пока ты не стала рассказывать направо-налево, об этом никто не знал.       Обветренное веснушчатое лицо Марлин скривилось.       — Перестань драматизировать, Лилс, ты же не Шекспир! Направо-налево… я сказала только Алисе, потому что она мне все нервы вытрепала со своим Фрэнком, и Мэри, потому что она в тот момент оказалось рядом. И все!       Тревога в груди несколько унялась.       — И все? — с надеждой переспросила Лили.       Марлин кивнула.       — Хотя, не буду лукавить, меня так и подмывало всем разболтать. Ну, ты же понимаешь — ты утерла нос Сириусу Блэку! Да стань это достоянием общественности, тебя тут же признали бы героиней все девчонки старше четырнадцати!       — Да если бы утерла… он неведомым образом уговорил Северуса помочь ему с противоядием.       Вопреки ожиданию, Марлин радостно захохотала и хлопнула в ладоши.       — Блэк застрял на дополнительных занятиях по зельеварению с Нюниусом? Вот так новость! Надеюсь, он достаточно страдает…       «Кто именно?» — чуть не вырвалось у Лили.       Потому что если Марлин злорадствовала в сторону Блэка, то пришлось бы развеять ее надежды. У этого засранца не только серебряная ложка во рту с рождения, но и броня крепче драконьей кожи. Болтается в гамаке, заставляя Сева делать всю работу, насмехается над ним, а потом еще заявляет, что намерен, как бы сказала мама, «получить от ситуации все».       Кажется, он что-то упоминал про влажные сновидения?..       Сердце Лили екнуло от страха.       — Марлин, — она вцепилась в плечи подруге и заглянула ей прямо в глаза, — ты точно не сказала об этом больше никому? Только Алисе и Мэри?       — Только им, чтоб мне мандрагорой обернуться, если я вру! — с пылом протараторила та. — Брось, Лилс, я ж не идиотка…       Хорошо.       Хорошо. У нее нет причин не доверять словам Марлин. Да, та могла быть безалаберной и кое-где недальновидной, но никогда не отнекивалась, если совершала ошибку.       Лили задумалась. Мэри, кажется, была еще в гостиной — играла в шахматы с Римусом. Хорошая возможность подойти и поговорить.       Ни слова больше не сказав, Лили бросилась вниз по лестнице, как будто Мэри, как золушкина карета, исчезла бы с боем часов.       Но нет, Мэри была на месте, том самом, где и десять минут назад — за шахматным столом в дальнем углу гостиной. Она сидела, подперев щеки кулаками, и с выражением глубокой сосредоточенности гипнотизировала белые фигуры на доске, как будто это могло бы помочь ей избежать явно патовой ситуации. О том, что ситуация для Мэри патовая, красноречиво сообщало донельзя довольное лицо Римуса Люпина напротив.       — Привет! — выпалила Лили, откидывая упавшие на лицо волосы, — привет, Мэри.       Она покосилась на Люпина, на мгновение задумавшись, надо ли намекнуть на приватность предстоящего разговора, но решила, что друг Блэка, вполне возможно, знает даже больше, чем она.       Мэри с трудом отвела от фигурок взгляд.       — А, привет, Лили. Разве мы не виделись на уроках?       — Просто хотела с тобой поговорить, а ты была так сосредоточена… но это, вроде как, срочный разговор, так что…       — Ничего страшного, — вклинился Римус с мягкой ободряющей улыбкой. — Ладья Мэри никуда с доски не денется, пока она сама ее не сдвинет.       Мэри неловко хихикнула и заправила за ухо прядь пышных кудрей.       — О чем ты хотела поговорить, Лили?       — Я узнала, — начала та, и вдруг поняла, что слова отказываются выстраиваться в осмысленные цепочки и парят в голове, как космонавты в невесомости, — что тебе сегодня кое-что рассказали… Марлин рассказала.       — Ах, ты об этом, — понятливо кивнула Мэри. — Ты нехорошо поступила.       Лили вздохнула.       — Я знаю.       Ей об этом разве что Хагрид еще не сообщил.       — Просто… Марлин не должна была говорить об этом, это вроде как… тайна.       — Еще бы, — неожиданно сказал Римус, глядя при этом в совершенно другой угол гостиной, где группка первокурсников играла в плюй-камни.       Честное слово, иногда возникало ощущение, что этот тихоня не так прост, как всем вокруг кажется.       Лили сдержалась, хотя ей жуть как хотелось как-нибудь на это огрызнуться.       — И поэтому, — продолжила она чуть громче, — я была бы очень благодарна, если бы ты пообещала никому не говорить о том, что знаешь.       Мэри распахнула большие темные глаза.       — Ой, — тихо пискнула она.       Это было плохое «ой». Такое «ой» можно услышать в кабинете зельеварения за мгновение до взрыва котла. Или в кабинете травологии, прежде, чем ядовитая тентакула начнет колотить по всему вокруг щупальцами. Такое «ой» можно произнести, когда понимаешь, что мамина любимая кружка неумолимо выскальзывает из мокрых рук.       Это было «ой», разбивающее сердца.       По крайней мере, сердце Лили Эванс точно треснуло.       — Почему «ой»? — с ужасом спросила она, наклонившись ближе к Мэри.       — Я рассказала об этом кузине Гвинет, — прошептала та виновато. — Прости меня, Лили, я не хотела! Но у Гвинет есть веская причина недолюбливать Сириуса, и, когда она в очередной раз начала говорить о нем гадости, я рассказала о том, что случилось! Ну, что теперь он наконец поймет, как плохо обращался с ней, извлечет урок и исправится. Если бы я знала, что это большой секрет, я бы, конечно, никогда…       Лили тяжело вздохнула.       Мэри МакДональд была очень хорошей девушкой. Она бы никогда не причина кому-то вреда намеренно. Она хотела утешить кузину и выгородить даже проклятого Сириуса Блэка, который, кажется, успел насолить абсолютно каждому в этой громадной школе!       На Мэри МакДональд невозможно злиться, потому что она чудесная. И Лили очень надеялась, что Римус Люпин отдает себе отчет в том, почему у Мэри вдруг открылась внезапная страсть к игре в волшебные шахматы, хотя она терпеть не может любые настольные игры. Потому что в противном случае…       «Что? Друзья, которых ты могла бы подставить под удар, уже закончились, на всех Мародеров не хватит» — горько подумала она.       — Мэри, ты не могла бы… а впрочем, лучше я сама, — Лили потерла переносицу костяшкой указательного пальца. — Где я могу найти твою кузину… Гвинет, верно?       — Гвинет МакДугал, — кивнула Мэри, — она учится на Рейвенкло, шестой курс. Не переживай, Гвинет совсем не болтушка!       Это не успокоило. Лили выдавила из себя слабую улыбку, поблагодарила Мэри и извинилась за то, что прервала партию. А потом добрела до центра гостиной, где весело потрескивал огонь в камине, и впервые за время обучения согнала с дивана примостившихся там младшекурсников.       С одной стороны, бояться-то нечего, верно? О случившемся знает всего пара человек, и большая часть из них никогда не доставит Лили неприятностей. Но с другой стороны… С другой стороны, видение профессора МакГонаггал, с ее угрожающе хмурыми бровями, было ослепительно ярким.       «Я рассчитывала, мисс Эванс, что хотя бы одной из лучших учениц моего факультета хватит ума не опускаться до дешевых и потенциально опасных розыгрышей!»       Лили поежилась. Могут ли ее отчислить? Отправить обратно, с позором, в обычный мир, где Петунья будет каждый день напоминать о том, как бездарно Лили потратила пять лет и оказалась не нужна даже «чудакам»?       А еще слизеринские дружки Северуса будут просто в восторге. Вот они какие, магглорожденные — вероломные, коварные мерзавцы, — вот от кого великий лорд Волан-де-Морт хочет очистить волшебный мир. И почему бы Севу не поверить в эти лозунги, если даже она сама, пусть на мгновение, но поверила? Разве она поступила, как хороший человек? Даже теперь, вместо того, чтобы смело понести положенное наказание, она бегает, как перепуганная курица и пытается прикрыть собственный зад!       А еще гриффиндорка…       — Лили.       На плечо легла чья-то ладонь, и Лили отвела взгляд от пляшущих языков пламени. Лицо подошедшего было сложно различить, но она узнала характерный запах пихтового масла и горячего шоколада.       — Уже пробил отбой, — сказал Римус Люпин, — надо отправить всех в спальни.       Лили подслеповато моргнула. Слова отказывались укладываться в голове, и ей просто хотелось, чтобы Римус оставил ее в покое.       — Ладно, я сам, — вздохнул он, когда понял, что не дождется ответа.       Лили подтянула к себе ближе одну из бархатных подушек с гербом факультета, обняла ее и продолжила бесцельно смотреть на огонь.       Гостиная постепенно опустела, голоса смолкли, погрузив башню Гриффиндора в сонное затишье, которое удивительным образом делало это место еще больше похожим на дом.       Лили подобрала ноги под себя, откинувшись на спинку дивана и прикрыв глаза.       — Твою мать, Эванс! Давно ты тут?       Резкий оклик заставил вздрогнуть, выпрямиться и вынырнуть из странного мрачного состояния.       На полу у кофейного столика сидел, неловко развернувшись к ней, Джеймс Поттер в пижаме. Одной рукой он держался за сердце, второй лихорадочно пытался вслепую прикрыть рассыпанные по столу клочки пергамента.       — То есть… — он прокашлялся и продолжил тем низким голосом, которым всегда флиртовал с ней, — не спится, Сниджет?       Лили швырнула в него подушку. У нее нет времени на глупости!       — Ладно-ладно, прости! — рассмеялся он. — Что-то случилось? Ты выглядишь расстроенной.       Из-за привычных растрепанных волос и пижамы со снитчами он выглядел таким уязвимым. Странно. Без обычного образа капитана квиддичной команды и любимца всей школы Джеймс Поттер был… просто парнем в очках. Очень симпатичным парнем в очках. С милой улыбкой. С едва заметной ямочкой на правой щеке. С длинным носом, перепачканным красными чернилами.       Лили вздохнула и… выложила ему все. Абсолютно все, включая собственные страхи, подозрения и нелепую имитацию распекания от МакГонагалл.       И он не рассмеялся и не заявил, что она сама виновата (хотя имел на это право).       — Хочешь, я помогу тебе? — вот что Джеймс Поттер сказал вместо этого.       Лили чуть не заплакала, потому что да, она очень хотела, чтобы ей помогли. Отмотали время назад и отговорили ее от этой глупой затеи, которая казалась такой смешной и остроумной поначалу. Намекнули, что не лишним будет попросить Марлин МакКиннон держать язык за зубами. Ткнули в книгу Шекспира и напомнили, к каким последствиям приводит чрезмерная самоуверенность.       — Эй, ну ты чего? — спросил Джеймс, заметив ее дрожащие губы.       Он осторожно присел рядом на диван и протянул руку, как будто хотел приобнять Лили за плечи, но в последний момент передумал и просто пристроил ладонь на спинку.       — Ну, не разводи сырость, Сниджет. Мы пойдем завтра к этой твоей Гвинет, объясним ей все — уверен, она поймет! А если нет, то ты отвлечешь ее, а я наложу обливиэйт из-за угла. Я очень хорош в Чарах, если что!       — Я знаю, — прохныкала Лили.       Она даже не знала толком, из-за чего ревет — из-за страха за свое будущее, или из-за разочарования, что ладонь Поттера лежит на обивке, а не на ее плечах.       Кажется, ей нравится Поттер. Теперь реветь захотелось еще сильнее.       — Джеймс…       Он подался вперед.       Свет от камина мягко ложился на смуглую кожу, подчеркивая скулы. За стеклами очков можно было разглядеть густые длинные ресницы и спрятанные в их тени глаза, медово-карие, как крепкий чай.       Лили может поцеловать его прямо сейчас — он не будет против…       — Я бы хотела побыть одной, — сглотнув, произнесла она дрожащим голосом.       Она и так натворила много опасных глупостей, не стоит добавлять еще.       Джеймс растерялся.       — О, — выдохнул он, рассеянно моргнув. — Да. Конечно. Я понимаю.       Он тут же отодвинулся, встал и принялся собирать со стола свои бумаги — слишком торопливо, слишком неловко.       Лили прикусила нижнюю губу.       — Поттер! — окликнула она.       Джеймс, уже почти дошедший до лестницы, обернулся.       — Марлин пригласила тебя в Хогсмид?       — Ах, точно, — он потер ладонью шею. — Пригласила, да.       — Ты пойдешь?       — Нет.       Лили смело встретила его взгляд и кивнула.       — До завтра, Поттер.       — Не засиживайся допоздна, Сниджет. Завтра полеты с утра. Упадешь с метлы.       Он ушел.       И разумеется, Лили тут же захотела броситься следом и позвать его обратно.       Наверное, она бы так и сделала — в конце концов, она всего лишь человек! — если бы в гостиную внезапно не ввалился человек, которого она меньше всего хотела сейчас видеть.       — Ты-ы-ы, — сердито процедил Сириус Блэк, прищурив сверкающие от нечитаемой эмоции глаза, — Эванс, ты…       Лили утерла ладонью слезы и выпрямилась, приготовившись к бою.       — Самая плохая подруга за всю историю Британии, вот кто ты такая! — неожиданно заявил Блэк, ткнув в нее пальцем.       С каких это пор она ему в подруги записалась?       — Будь я на месте Северуса, — продолжил он, — я бы после такой шутки выкинул тебя из жизни быстрее, чем загонщик — бладжер с поля! Ему что, по-твоему, проблем в жизни мало? Какая же ты невероятная дура!       Это уже было слишком.       — Да как ты… не смей так со мной разговаривать, Блэк! — Лили вскочила на ноги, доставая из кармана палочку.       Но Сириус явно не собирался драться.       — А нечего влюблять меня в своих друзей! — завопил он, проносясь мимо нее к лестнице.       После этого в гостиной повисла блаженная тишина, но Лили совсем не хотелось больше здесь оставаться.       Минутку, он сказал «будь я на месте Северуса»?