На песчаных брегах крабы бегут прочь от хищных очей. Мы на берегу деревни.
— А что он только что сделал? — указываю на его особое движение — его лапа потерла пах.
— Ты безопасен. — выдохнул Тулосс.
«Ja sama biaśpieka. Asabliva dla Saksa.» — мысленно усмехнулся.
— Сюда скоро прийдет мой отец — крокодил одноименный. — прошипел Туззашша.
— Тогда буду ждать.
После они пошли в глубь деревни. Через пару минут их следа уже не было. Я наблюдаю за бурлящей жизнью. Крокодилы общаются, отдыхают, лежат, спят, занимаются баскингом на песке, едят мясо и смотрят за нами с любопытством.
— Не видел столько оттенков синего, виолетового, пурпурного и лилового на чешуе, освещенной двумя звездами, словно в цветовиках. — сказал чей-то глас. — Видно ты и есть Тулосс. «Я тоже Тулосс. Видимо имя союзное используют за водами от брегов Ар Нэра.» — мысленно добавил.
«Он тут! Он здесь!»
— Как твоя жизнь, необычный Ящер? — прошипел он глубоким голосом.
— Как свирепый ураган. — фыркнул ответ.
— Понимаю тя* как отца, потерявшего самое ценное — любимых сынов. — сказал великан.
— Для меня сие сильный удар в самое сердце. Кажется его вырвали, не оставив ни следа. — схватился за грудь, ощупывая фантомную дыру и боль.
— Давай, укрою в объятьях моих. — произнес заботливо так, будто я его сын.
Хвостом аккуратно прижал к груди серой, а крепкими лапами, пахнущих разными запахами цветов и животных, нежно обнял. Его сердце спокойно стучит, под евонный унисон погружаюсь в свои мысли «Обнимания — лучшее лекарство в моей ситуации— помогают на протяжении нескольких дней успокоиться и прийти в себя, а также сохранить месть внутри. Иногда в голове появляются апокалипсичные картины оледенения джунглей. Я сего так боюсь, тогда потеряю таких прекрасных существ.».
— Как ты теперь, Алхимик Тулосс? — подал голос черный аллигатор.
— Мне становится все легче и легче. Они так помогают. Раньше я их сторонился. — промолвил ему в полгласа.
— О Вены Земли, хорошо это. — торжественно приподнял свою пасть.
— А убийцу второго сына и евойное потомство надо наказать жестоко! — фыркнул свирепо.
— Успеется. Анаконда обычно пару месяцев лежит в укромном месте. Надо ее сделать жестокою! — буркнул он.
— Да! Смерть им! — донесся с глубины эхом.
Мы еще долго были в такой позе.
Солнца уже на западе. На джунгли спустился мрак.
— Тут так уютно. — осматриваю его гнездо на корнях массивного дуба.
— Обожаю свой дом и сей дуб, яже мог бы рассказать много историй.
— Я не против послушать истории про твой народ и союз.
— Мне говорили про нее. Она началась пару десятков тысяч лет назад после Великого Холода. Игуаны и Черепахи покинули Ар-Нэр, поселившись где-то в океане, оставив столицу — Кольцоград в окружении Северных Гор — и иные города, от коих теперь руины фундаментов, статуй из разных пород — обнаженных, одетых в одежду и доспехи, в разных позах — на постаментах, обелисков, башен, колонн, колоннад, арок и стен из гигантских каменных плит. Живы ли сии народы сейчас или погибли в штормовом океане? Никто не знает, бо не покидает Ар-Нэр. Первыми объединились Ящеры-Кобры, Гидры, Куролиски и Василиски в мутуалистичных отношениях, кои сохранились и в наше время, став городом. Остальные жили с сородичами, спариваясь, защищаясь и охотясь. Постепенно начали спариваться и с иными рептилийными народами. Первое время они с отвращением относились к уродским отпрыскам, убивая их или делая рабами, но время шло, народы развивались. В поселениях строятся дома для гибридов. Анаконды и титанобоа жили прошлым, снова враждовали между собой за место в пищевой цепи, нападая во время стычек и на нас. Сие стало основной причиной начать союз ради аэндолашшы* и защиты. — рассказал он. — Мы начали спариваться с Аводжадж-Эвэропырадж по натуральной причине, у них такой же запах, как у самок.
— Интересно взглянуть на гибридов.
— Наши любовные жертвы живут в пару тсч. шагов от острова. — с оскалом прочистил горло Тулосс.
— Понятно.
— Пожалуй уже поздно. Меня клонит к сну.
— Тогда поспи, а я всю ночь поработаю.
— Удивительно сие, что ты не спишь. Слухи по джунглям быстро расходятся, как стаи ворон.
— Ага.
Он запер оки и уснул на животе. Его бока периодически надувались-сжимались, а я записал внешний вид евонный В Алхимическую Книгу: «Krakadzi'ł, uzvyša'jučy nada mnoju na metar pryblizna, maje krupnaje, jaščierapadobnaje cieła, pakrytaje čornymi łuskami, a dolišnaja čaścina paści i puza ciomniaha z doŭhim chvastom, katory aktyŭna vykarystoŭvajecca ŭ achvocie, sieraha koleru. Maje pierapončatyja piać na piarednich i čatyry na zadnich z ciomna-šerymi kipciura'mi. Mysa plaska'taja i vy'ciahnutaja. Vočy i zrenki čornaha koleru.» Описание острова на белорусской латинице: «Na bierahach vostravu duboŭ dy fikusóŭ raśtuć kakosavyja paĺmy. Daĺš šmat raślin. Vialikija paparatniki zialonaha koleru ciahnucca da siniaha niebu. Čaromchi karaniami uchodziać u grunt. Ściobly lijan razam z stvałami, nieviadomych mnie vidaŭ dreŭ, tancujuć u dzivosnym tancy. Kvitki roznych adlivaŭ jość tut. Heta pryhožaje mieśca žićcia. Miž karaniami fikusa zjaŭlajućcia hniozdy, a mnohija ŭ vadzie. Radam z nimi raśtuć kvitki dy raśliny, kantinientaĺnyja i łakaĺnyja. Paprykład, «Echeveria, Heliconia, Hibiscus Aeonium arboreum, Aeonium valverdense, Aloe» upryhožvać heta mieśca žićcia reptylij, a mienavita krakadziłaŭ. U pasaleńniach sustrećajucca čornyja, buryja, šeryja Avodžy z ciomna-zialonyja, bahna-zialonaha, aliŭkava-zialonyja, chaki dy žołtaho adlivami, a taksama aĺbinosy, katoryja vykarystoŭvajuć šmat svaich sił, chramametamarfoza i transfarmacyja, dla maskiroŭki pa ich slovam dy myślam.»
Сквозь листву дубов фикусов проникают лучи двух, танцующих в головокружительном танце, светил. Некоторы крокодилы уже плывут на север к Ящеролюдам с Тулоссом и Туззашшом. Смотря на них, неспешно идут небольшие вараны (Varanus varius). Ихняя темная чешуя с раскиданными белыми пятнами разного размера. На хвосте несколько поперечных, темно-синих колец.
— Они такие мелкие, на один зуб, поплыву в рощу цветных древ. — выдогнул раздраженно крокодил-меланист.
— Понимаю. — соглашается кайман редкого цвета — темно-синего.
На южном пляже обнаружил авдоток, которые ловили добычу, не обращая на меня внимание.
— Сии птицы помогают защищать яйца от маленьких хищников после Аводжоа. — возле меня возник белый кайман из невидимости.
— Ясно. Как тебя зовут?
— Awey*.
— 'Daemēh Tūloss ey.*
— Вижу по глазам, что тебе плохо. Слыхал, что ты потерял двух ящериц. — присмотревшись, фыркнул он. — «Я могу сделать так, загадочный Алхимик, что тебе станет легче.» — пронеслось у него в голове.
«Моя любовь, не смотря на их смерть, тебе надо жить дальше и не dead inside. Если потребуется, то используй спаривание с теми рептилиями ради своего спокойствия и удовольствия от процесса.» В моей голове всплыла фраза моего кокаина — Ачуака моего самого сладкого Ящера, как cotton candy. Передо мной возбужденная рептилия. Кровь бьет по жилам. Он приближается ко мне, не сопротивляясь и отдаваясь соитию. Наши хвосты сплелись, словно питоны в брачном танце, а его половой орган вошел в мою клоаку так глубоко, что я тихо застонал. Лапами прижал так сильно, что когти вонзились в мышцы, проливая на почву алые ручейки от разрывающих изнутри своих внутренних диких инстинктов. «От его свирепости аз немного ахуел.» Уже скоро чувствую новых детей. «Они будут одарены моею заботою и любовью, как первые.»
Спустя месяцы вылупляются крокодилодети. Такие милые и жестокие.
— Приветствуем в новом мире.
— Мы-мы.
«Они такие свирепые. Один из них откусил мне полхвоста, аже отрос достаточно быстро, и сожрал с превеликим удовольствием.» Солнце учил их охоте, а я Алхимии, и исследовал местные растения, записывая и зарисовывая их части в книгу. «Возможно сие место может стать третим домом для меня и Ачуака.» В некоторых гнездах яйца, вокруг коих суетятся родители. Наблюдаю, как другие крокодилы спариваются под дубами и фикусами, а недалеко устраивают ролевую игру в импровизированном театре. Один говорит сурово единственный закон народа крокодильева:
— У нас за детолюбие наказывают жестоко — привязываем в шипастые лианы, на коих яд ярко-розовых цветов Тола, вызывающий некроз тканей, а с регенерацией пытка будет длиться несколько недель.
☀☀Спустя пару месяцев🌙
Серп местной луны опускается за горизонт. Спустя пару часов над синевой вспыхивает яркий свет солнц-сестер. Все заливается медовым светом. Нахожусь в западно-южной части континента, где много приморских глубоких озер, окруженными мангрой. Там плескаются, сгребая воду, рассекающую лучи на цветовой спектр, хвостом, узкомордые.
— Это голиафы (Hāesād’). Самые необычные представители нашего вида. — выдохнул воду из пасти одноименный.
— Красивые авводжы.
— Тогда пошли в древние леса. — предложил он лапой.
Мы поднялись из воды и пошли на запад, через дельту реки в глубь ярких цветов. Звуки насекомых наполняют джунгли. Среди листвы свои яркие перья чистят разные птицы. По веткам спокойно ползет черная мамба. Ощущая под лапами мягкий ковер, коим оказался мох, сияющий токсично-зеленым. В редких лучах растет большой куст росянки, словно отзеркаливая его. С другой стороны с освещенных светом ветвей свисают листья насекомоловки и венериной мухоловки.
— Прекрасный зонтичный лес. — прокомментировал, находясь под шляпой гриба.
Идя дальше и смотря под лапы, мы к вечеру добрались до поселения людей, нюхая трупный запах трупогрибов: анемон вонючий, решеточник и белые пальцы. Смотря наверх, увидел их хижины, которые построенные на платформах. Поднявшись по стволу на 30 метров, увидели пылающий над водой до горизонта с маленькими вулканическими островками в далеке, закат двух звезд на западе. Спины, животы и руки людей покрыты ранами, напоминающие чешую. Люди-Крокодилы (Everipirād’-Avvod’ād’) что-то свистят, махают тоненькими конечностями с фонарями друг другу.
— Они поклоняются своему богу. На нашу территорию не лезут, считая святыми, не правда ли забавно?
— Использовать их низкий интеллект и трахаясь с ними. Я к сему отношусь никак. Мне не холодно и не жарко, а раньше негативно относился. Решил пересмотреть свои взгляды, спасибо за такой опыт.
— Пожалуйста. — показал все свои зубы он. — От сих существ гибриды знатные получаются. Сейчас расскажу.
Ихние гибриды, рожденные страстью, описаны в толстом хранилище веданий:
🐊🐊🐊
«Живорожденіемъ рождаются Ыоссы, Оџъяры, а вылупленіемъ изъ многочисленныхъ яицъ Инэссы и Авоџы-Эвэропыры.
Ыоссы до пояса имѣютъ человѣческое тѣло, а ниже крокодилье.
У Оџъяровъ случайная часть тѣла сей рептиліи, а иноґда изъ позвоночника развивается длинный хвостъ.
Инэссы и Авоџи-Эвэропыры очень похожи. Превращеніе Инэссъ зависитъ отъ эмоціональноґо состоянія и отъ опредѣленноґо возраста, который начинается съ пяти лѣтъ. При злости у нихъ немноґо рѣзкая, хаотичная трансформація, а при радости и въ спокойствіи метаморфоза всегда спокойная. Она начинается съ груди, а заканчивается головой и нижней части. Авоџи-Эверопыры вышеперечисленноґо могутъ измѣнить опредѣленную часть своеґо тѣла. Въ обликахъ они бываютъ долго въ зависимости отъ предпочтеній.»
🐊🐊🐊
— Они уже имеют разум. — сказал Крокодил Тулосс.
— Не прочь с ними пообщаться.
— Уже темнеет правда. — смотрит на спустившиеся сумерки.
— Завтра тогда.
— Хорошо.
На вершине D. excelsa, сплетясь хвостом о тонкие ветви, разговаривая с лесом через mycelium, узнал места обитания анаконд и титанобоа. Я смотрю на свою книгу, а потом на восточный океан, над которым постепенно начинает появляться линия света, которая растет, заливая лес своим жизненным светом. Убрав книгу серебряно-фиолетовым пламенем, по лианам спускаюсь вниз. В освещенной поляне с небольшими, зелеными болотцами растут дарлингтонии и пузырчатки, а дальше возвышается мимоза, десмодиум и ладанник сияют цветками с белесо-розового до лиливого. Паслен сладко-горький с вьющийся розою радужных цветов танцуют в страстное танго на колоннах «мертвого» дерева. «L'AMOUR». Деревня проснулась. Она «висит» на стволах деревьев. Некоторые люди, разных полов, с крокодилами устроили оргию с мазохизмом.
— Войди мне своим хуем по самые гланды, мой крокодил!
— Владей мною полнстью!
— Трахни меня с особой жестокостью! Войди своим хуем в самую глубину моего внутреннего мира.
— Я тебя изнасилую!
— Будь со мной диким зверем!
— Сунь так глубоко, чтобы я закрычала!
— Ты такой холоднокровный и страстный!
— Какое возбуждающее тело!
«Тот ящер на нас мастурбирует?» «Интересно, у него уже стоит?» «Хочу выебать его тело.» «Хочу от него детей!» «Еби меня своими глазами.» А в их головах мысли такие же. Они накрыли меня с головой. Но меня отвлекло другое. На соседних деревьях устроили пару казней. Привязав руки и ноги веревками из лиан, одному в анальный проход пытались засунуть неядовитую змею, которая выскользнула и впилась в фаллос, откусив весь. Послышался истошный вопль. Из раны начал бить фонтан крови, заливая алым все вокруг. Другому по кусочкам отрезали мыщцы. Третий постепенно умирал от обниманий ползучих по приказу шамана шипастых лиан, кои все глубже вгрихались в плоть.
— А за что наказывают? — повернулся к крокодилу.
— За то, что эти хотели сжечь деревню. — фыркнул Тулосс. — Страдайте за свои поступки.
— Понятно. — продолжил наблюдать за пытками.
«За мои, приблизительно, 3000 летия. Тогда еще Рима не существолало. Я видел много нежнокожих и их смерти.» Тот человек пошел с Толом в мир мертвых. «Let's begin. Убийц моих сынов ждет месть. Чувствую себя Сатаной.» «Пытка была прекрасной, я чувствую себя лучше.»
— Я восстановился. — произнес торжественно, егда отошли подальше от сего.
— Прекрасно. — произнес хвостатый человек-крокодил. — «Хочу его полностью исследовать… Интересно, откуда у него такой гребень? Какие еще тайны скрывает эта цветастая чешуя.» «Что сейчас он думает обо мне?» «Какие планы мести он гововит?» — полет его мыслей. Я не проявил эмоций из-за его мыслей. «Я по маленьку буду натравливать двух гигантов на друг друга. Сейчас споймал в свои мысленные цепи пару змей-гигантов в их поселении.»
— «Уничтожайте свои яйца.» — приказал им. «И поедайте свои тела подобно Уроборосу.» Ихними глазами наблюдаю над действиями, наслаждаясь первыми успехами. И после опускаю. «Пожалуй расстяну отомщение.»
На следующий день я с Тулоссом и хвостатым, Аввуджом, пошли сквозь стволы, некоторые из них увиты лианами с бледными цветками, пошли в южно-западный Tvl-O-Arati*, где обитают Ящеры-Кобры (Aššād’-Feu’uād’), Василиски (Tol-nannorußād’), Куролиски (Kō-Aššād’), Гидры ('Dēw-Mohhodūdād’) и недалеко от них по одиночке обитают Вараны (Xodaššād’). Видели полые внутри колонны фикусов-душителей, стволов Хоризии великолепной с белесо-розовыми цветками, а также много растений с листьями всех оттенков зеленого. Через несколько дней, обойдя пару небольших водоемов, дошли до города, вокруг и возле которого также много соединенных озер из слов Аввуджа, где обитают питоны от бурого до ярких, кои ядовиты. Всего их 9 родов с 41 видами в человеческом мире. «В аду у меня была голова сего милого убийцы-душителя. Ах, прекрасные были инфернальные приключения.»
