Moments

      Джефф обсуждает и решает с Пондом последние вопросы, готовится к концертам так, как никогда и ни к чему не готовился, а ещё не может вытравить из груди отвратительное ощущение, что это – в последний раз. Что с этими парнями на одной сцене он больше никогда не окажется, не споёт Free Fall, не подставит колено Майлу и не покривляется с Апо. В последний раз пошушукается с Кодом, попытается успокоить плачущего Байбла, и попадёт в тёплые объятия Тонга.       Сатур понимает, что так – правильно. Очень правильно для него и его карьеры, для его большого будущего. Он знает, что никогда не сможет выразить словами ту благодарность Понду, которую чувствует. Если бы не он и не Be on Cloud Джеффа Сатура знали бы в узких кругах, в маленьких залах и на небольших концертах. А теперь Джефф настоящий артист, певец с которым хотят работать зарубежные исполнители, которого приглашают на сольные концерты даже за океан. Благодаря Понду и Кимхану у Сатура появилась возможность создать свой маленький мир, свою «Студию на Сатурне». А ещё... А ещё, благодаря Понду у Джеффа появился Баркод. Этот добрый, нежный, чудесный мальчишка, талантливый, светлый, решительный и самый любимый. Сатур помнит, как боялся, что может не сработаться с новым партнёром, не сможет создать химию или отыграть так, как нужно. И почти сразу понял, что боялся зря. Код был хоть и очень юным, но не по годам смышлёным, собранным и мудрым, прекрасным собеседником и другом, внимательным и старательным учеником, чудесным партнёром и Нонгом. И Джефф настолько был очарован и счастлив, что даже не заметил, как влюбился. Не заметил, что касания и объятия хотелось продлить как можно дольше, хотелось прижать парня к себе и никогда не отпускать. Именно из-за Кода Сатур продлил летом контракт, потому что был правда настроен на совместную работу, очень хотел поучаствовать в новом проекте. И это желание стало только сильнее, когда из просто близкого друга Тин стал особенным, любимым человеком.       Но месяцы, когда Сатуру нужно было работать на три компании, в какой-то момент начали казаться ему адом. БОК, Ворнер и его собственная студия разрывали парня на три стороны, и он начал ловить себя на мысли, что для отдыха ему нужна ТИШИНА. Человеку, который болен музыкой, живёт, дышит мелодиями и нотами нужна полная тишина. Это здорово насторожило его и заставило задуматься о причинах. Вывод был неутешительным. Он начинал выгорать. Из-за усталости, постоянных разъездов, съёмок и реклам, которые никак не относятся к актёрству, концертов, которые никак не продвигают его, как музыканта и певца. И эта усталость никуда не девалась даже если он спал сутки напролёт или сжимал в руках любимого Тина.       Однажды он просыпается посреди ночи из-за копошения под боком, опускает глаза вниз, разглядывая в свете полной луны юное лицо, убирает со лба Баркода тёмную прядь и задумывается о том, что они молодые и влюблённые, а их максимум – посмотреть полчаса фильма и уснуть в обнимку, потому что у Сатура нет времени.       И Джефф не знает, тогда ли он принял окончательное решение, или может много раньше, но когда парень идёт к Понду, он не сомневается. Вот только директор запрещает говорить хотя бы кому-то из ребят, потому что «собьёшь настрой», потому что «они будут грустить, ведь все тебя любят», потому что «ты и сам должен понимать». И он понимает. Именно поэтому и молчит. Улыбается, репетирует, балуется с Апо и упорно молчит.       А когда Код ловит за руку, смотрит внимательно в глаза и спрашивает, почему он грустный, Джефф говорит, что устал. И почти не врёт. А Баркод делает вид, что верит.       И вот сейчас, на концерте Код смотрит так, будто теперь понимает, что за усталость осела в глубине глаз и в уголках губ, почему даже самая счастливая улыбка и звонкий смех отдавали нотками печали.       Сатур очень надеется, что Тин поймёт, когда Понд объявляет об их совместно принятом решении. Он очень надеется, что его мальчик правильно оценит ситуации и его мотивы. Вот только того, что Код с первых же секунд начнёт плакать, Джефф не ожидает совсем. Он говорит о студии и прижимает к себе дрожащее тело, а сам борется с желанием поднять его голову и поцеловать, сказав через это прикосновение всё-всё. Напомнив ему, что Баркоду нужно будет постараться, чтобы от него избавиться. Что теперь у Сатура будет больше сил и энергии, а значит он захочет большего количества внимания, свиданий и других приличных и неприличных вещей.       Парень улыбается Тину, надеясь, что буря прошла, что остальное они обсудят потом, без лишних глаз и ушей. Старается абстрагироваться от того, что этой новостью разбиты и ошарашены абсолютно все, что рядом стоящий Байбл держится из последних сил, а Майл заливается слезами. Джефф впервые в жизни ощущает, что не хочет обращаться к фанатам, хочет сделать пропуск хода и отойти в тень, но понимает, что так нельзя. Что перед ним те люди, которые поют и слушают его песни, которые ходят или будут ходить на его концерты. Он буквально только открывает рот, когда и его, и Тина накрывает во второй раз. Баркод не просто тихо плачет, роняя горькие слёзы, как в Сеуле, он натурально рыдает, прижимаясь дрожащим телом и вцепляясь в спину Джеффа так, будто если он хотя бы на секунду ослабит хватку, мир рухнет, а Сатур исчезнет, рассыпется на атомы и просто перестанет существовать.       Он гладит плачущего парня по спине, больше не сдерживая собственных слёз, и пытается продолжить говорить, говорить в последний раз, пока чужой выстроенный карточный домик разлетается от дуновение ветра.       Баркода терзают непонятные предчувствия все дни до финальных концертов, напрягает некая отстранённость и замкнутость Джеффа, его печальные глаза и отговорки про усталость. Код знает, как его парень выглядит, когда устал, зол, расстроен, или растерян. И сейчас не видит ни одной из этих эмоций, явно ощущая, как надвигается буря, которая принесёт с собой перемены. И он надеется, надеется до последнего, что надумал, что накрутил и убедил себя в том, чего нет. И Тину даже удаётся в это поверить, повеселиться, с радостью отыгрывая счастливый конец для Кима и Порчэ и отплясывая этот несуразный пошлый танец телохранителей. Он поёт песню, зная, что для «КиннПорш» это последний раз. Но ведь будет ещё много-много проектов, совместной работы и концертов, у них всё ещё обязательно будет. И с Сатуром в том числе.       Код думает об этом, согревая и утешая себя этой мыслью, уходит в себя настолько, что роковые слова звучат, как звонкая, злая пощёчина. Он поворачивается к Джеффу, надеясь увидеть на его лице недоумение, а потом услышать от Понда слово «шутка», ищет в лицах рядом стоящих парней нотки веселья, которые подтвердят розыгрыш и... не находит. Зато сталкивается с грустными, наполненными печалью любимыми глазами за секунду до того, как осознаёт, что плачет. Он приобнимает Сатура одной рукой, утопая и барахтаясь в попытках поймать ускользающую из рук ниточку веры, что всё будет хорошо, что всё обязательно наладится. И он даже немного приходит в себя. Ровно до того момента, как его родной Джефф не начинает говорить речь.       Баркод обнимает его, вжимаясь носом в шею, и впервые на людях позволяет себе плакать так громко и горько, не понимая, почему Сатур поступил так с ним. Почему не сказал раньше, почему молчал всё это время, когда целовал, обнимал и говорил, что любит.       Код рыдает, не в силах остановить слёзы, и даже не слышит того, что говорит Джефф. Не может принять того факта, что они больше не будут вместе под сводом одной компании и лейбла, что больше не пойдут на совместное мероприятие и не снимутся в журнале. Его не может утешить ни мысль о сериале, ни мысль о том, что он практически живёт с Сатуром, потому что это другое. И пусть для окружающих это глупо и странно, но для него сейчас рушится небо, поливая его ледяными каплями.       Оставшаяся часть концерта проходит, как в тумане. Он не помнит ничего из того, что делал, потому что его голову занимает только одна мысль, бьющаяся набатом о стенки черепной коробки: «Джефф не посчитал нужным ему сказать». И у него не получается убедить себя в обратном.       После концерта они не разъезжаются по домам, потому что планировали выпить и повеселиться, попрощаться, как следует с КП, но у всех такие лица и настроение, будто они на похоронах.       Коду откровенно хреново и больно, он хочет домой, закрыться у себя в комнате и проснуться тогда, когда уже не будет так болеть. Поэтому он забивается в угол, чтобы вызвать такси и уехать, не обращая внимания на то, что Понд и остальные могут на него обидеться. У него сейчас нет сил думать о чужих чувствах, потому что даже свои собственные не может привести в порядок.       Тин упирается локтями в согнутые колени, открывая приложение на телефоне, и пытается вызвать машину, скользя затуманенным взглядом по экрану и стирая с него капли. Он злится на себя за то, сколько слёз он уже выплакал, а они всё равно не останавливаются и не собираются прекращаться, но у него почти удаётся нажать на вызов, когда его телефон и руки накрывают чужие чуть шершавые ладони.       Джефф ощущает внутренний раздрай всех окружающих, каждый пытается обнять его и пожелать удачи, и он честно старается уделить время и внимание всем и каждому, но сам блуждает взглядом по помещению, разыскивая необходимого человека.       – Он на диване, в углу, – промежду прочим сообщает Тонг и перетягивает на себя внимание Джоба. А у Сатура нет времени даже на благодарность, потому что он должен быть сейчас точно не здесь.       Парень находит Баркода быстро, но тормозит, разглядывая болезненно скрюченный силуэт и замечая, как его любимый мальчик продолжает лить слёзы. Джеффу хочется отмотать на неделю назад, рассказать Коду сразу по прилёте из Сингапура, чтобы у него было время переварить новость и осознать. Но вместо этого он молчал, упорно и настойчиво, и совсем не был готов к такой реакции.       – Код... – тихо зовёт Сатур, опускаясь перед парнем на колени и сжимая его холодные, дрожащие пальцы в своих, – посмотри на меня, Код, – он слышит, что его собственный голос снова срывается, потому что Тин никак не реагирует, только вздрагивает всем телом и роняет крупные слезинки на их соединённые руки, – тигрё...       – Не называй меня так, – Баркод вытаскивает ладони из чужого захвата и рукавом толстовки вытирает покрасневшие глаза и мокрый нос. Он встаёт и обходит Сатура, направляясь на улицу, собираясь уже оттуда вызвать машину, но успевает выйти только в коридор, где его разворачивают и прижимают к себе, обхватывая поперёк талии плотным кольцом. Тин упирается ладонями в широкие плечи и громко всхлипывает, когда его губы накрывают чужие. Джефф целует отчаянно и голодно, так будто в последний раз. И это ощущение, полоснувшее бритвой по рёбрам, придаёт ему сил, и он отталкивает парня от себя, сжимая руки в кулаки.       – Могли бы обойтись и без прощальных поцелуев, – шипит он, теряя последние крохи терпения и рациональности. Сатур отшатывается, как от удара, широко распахнув глаза, и снова ловит своего рассерженного мальчика в объятия, прижимая к стене.       – Код, о чём ты, какие прощальные поцелуи? – он говорит тихо, вкрадчиво, обнимая одной рукой, а пальцами второй поворачивая к себе голову Тина за подбородок, – я не прощаюсь с тобой, Код, и не собирался прощаться. У нас совместный проект, скоро должна выйти твоя песня под началом моей студии, съёмки и мероприятия. Это всё остаётся, Код. Как и остаются наши отношения.       – Отношения? – Баркод, наконец, смотрит в глаза, от обиды кривя свои красивые, пухлые губы, – о каких отношениях речь, Пи’Джефф? Не о тех ли, в которых ты не посчитал нужным рассказать мне о том, что ты покидаешь компанию, или о тех, в которых я посреди концерта узнаю, что мы с тобой больше не будем партнёрами?       Сатур видит, что в противовес злым, ядовитым словам, Баркод старается просто не развалиться, остаться хотя бы на десятую долю целым и полноценным. И Джефф не знает, какие фразы подойдут, чтобы сказать всё, что у него на душе, переводит дух, поглаживая чужой подбородок и замечая, что Тин по-прежнему не обнимает его в ответ.       – Тигрёнок, – снова пробует он, видя, как по щекам Кода с новой силой начинают струиться слёзы, – я не рассказал тебе не потому что не посчитал нужным, просто Пи’Понд попросил не портить никому настроение перед концертом, да и...       – Я для... тебя такой же, как и все остальные? – он срывается на всхлип и мотает головой, стараясь сбросить чужие цепкие пальцы, – я думал, что я для тебя хотя бы немного важнее, – парень уже не контролирует слёзы, сжимая теперь толстовку на чужой груди и смотря в тёмные, больные глаза, – я думал, что я хотя бы что-то для тебя значу, – его голос осипший и низкий из-за слёз, а ещё очень слабый. И ему хочется домой, под защиту родных стен, зализать раны и постараться пережить сегодняшний день, постараться понять Джеффа, который прижимается своим лбом к чужому и облизывает потрескавшиеся губы. Он только сейчас осознаёт, что и сам плачет, скользя дрожащими пальцами по длинной тёплой шее, стараясь успокоить и отвлечь.       – Код, малыш... Ты для меня важнее всего мира, Код... Я... Я не мог даже подумать и предположить, что ты так отреагируешь на мою новость. Пи’Понд мне действительно запретил сбивать настрой, но я собирался тебе сказать, а потом подумал, что для нас с тобой, – он скользит пальцами по линии челюсти и подбородку, гладит нежно за ушами и перебирает волосы на затылке, – ничего не поменяется. Проект, репетиции, музыка, отношения – всё и так останется между нами. И я даже предположить не мог, что мой уход ты воспримешь вот так.       – Ты же... ты же знаешь меня, Пи’, – Код слушает внимательно слова Сатура, впитывает каждую буковку, всё ещё ощущая жгучую боль, но уже теперь и за любимого человека, по щекам которого струятся солёные капли, срываясь с подбородка и впитываясь в ткань, – ты мог рассказать мне, когда я спрашивал, когда я чувствовал, что что-то не так, но ты... ты только отмахнулся от меня, ты...       – Прости меня, пожалуйста, прости меня. Я очень долго думал об этом, это решения далось мне невероятно тяжело, и я просто... – если бы можно было наплакать океан, они с Тином справились бы, утопая в истерике и агонии, внутреннем разрушении до самого основания.       – Пи’Джефф, – Код делает глубокий вдох, кусая губы, и скользит ладонями к чужому лицу, стирая дорожки слёз большими пальцами, – я обижен и зол на тебя не за само решение, потому что понимаю, насколько тебе тяжело, я вижу, как ты устаешь и упахиваешься, – он не знает, откуда у него берутся силы постараться улыбнуться. Наверное потому что первая пелена боли схлынула, и он теперь может разглядеть, насколько тяжело самому Сатуру, как блестят от тоски и отчаяния его прекрасные глаза, а голос срывается на шёпот, – я плакал, и плачу из-за недоверия, из-за того, что ты банально не рассказал мне, не поделился, всё это время вынашивая это внутри себя, – Код обнимает его за шею и вжимает в свою грудь, чувствуя, как Джефф утыкается носом в плечо и начинает натурального рыдать, сжимая между пальцев кофту на спине Баркода и дрожа всем телом. Потому что не ожидал такой реакции не только от Тина, но и от себя самого. Потому что думал, что готов ко всему, хотя на деле оказался абсолютно не готов. Ни к слезам и реакции парней, ни к словам, которые они говорили ему, ни к взгляду любимого мальчика, пронизанного болью и тоской. Сатур плачет так сильно впервые за много лет, только сейчас осознавая, что это первый каст, который стал для него семьёй, который принёс ему такую желанную популярность и славу и который свёл его с Баркодом.       Уже чуть позже, через несколько десятков минут они оба смогут успокоиться, вернуться к ребятам и присоединиться к веселью, под утро уезжая домой к Джеффу, чтобы спокойно всё обсудить, проснувшись в объятиях друг друга. И пусть Сатуру придётся многое разложить по полкам, объяснить и с десяток раз извиниться, и он к этому готов, потому что Код для него действительно очень важен. Но сейчас у парня есть силы только на то, чтобы греться в чужих объятиях и плакать навзрыд, как в детстве, пока Тин тоже продолжает ронять слёзы, но ласково гладит по немного спутавшимся волосам, понимая, что Джеффу это нужно, хоть его самого всё ещё раздирает изнутри боль, от которой он нескоро сможет избавиться.