Moments

      И Чэ действительно позволяет быть рядом и задаёт эти самые вопросы. Он всё ещё ведёт себя настороженно и слегка отстранённо, не касается Кима, почти не улыбается и не обнимает, но всё так же продолжает таскать еду и отчитывать, если Кимхан забивает на сон или пищу.       ¹ – И Пи’Кинн, и Пи’Кхун в мафии, ты тоже в мафии, но стал музыкантом, почему? – задаёт вопрос Порчэ в один из вечеров, уже после совместного ужина (теперь он приносил две порции, и для себя, и для Кима). Принц мафии смотрит немного отрешённо и задумчиво, не зная, с чего начать, потому что врать он больше не будет. Не тогда, когда на кону стоит призрачное, хрупкое доверие одного мальчика, которое хочется подпитать правдой.       – На самом первом нашем занятии я говорил, что Вик мне нравится больше. Я не романтик, не влюбчивый чудик с огромным сердцем, – Порчэ кусает губу, но молчит, хотя очень хочет сказать о том, что он тоже не особо рад быть влюбчивым чудиком. Кимхан будто ощущает чужое настроение, спешит добавить, – эта фраза относилась не к тебе, если что, – Киму сложно, реально сложно говорить о таких вещах, но ради Чэ он готов выйти из зоны комфорта и постараться, сделать максимум из того, что он может. – Просто музыка – это возможность на время забыть Кимхана, перестать думать о сделках, трупах и наркотиках, об оружии и махинациях отца. У каждого в нашей семье свои способы уйти от реальности, – он хмыкает и откидывает голову на спинку дивана, – Танкхун в прямом смысле от неё ушёл, закрылся в своём крейзи-мире, окружил себя телохранителями-недоумками и счастлив от этого. Кинн перебивался беспорядочными половыми связями до встречи с твоим братом, а я вот нырнул с головой в музыку.       – А почему ты совсем не уйдёшь из мафии? У тебя есть квартира, своя студия и команда, ты же можешь жить честно, – Порчэ поворачивается к парню лицом и складывает ноги по-турецки, сжимая ладонями колени.       – Потому что, Чэ, из мафии можно уйти только вперёд ногами. Даже если ты полностью отходишь от дел, не пересекаешься ни с братьями, ни с кузенами, ты всё ещё остаёшься Терепаньякулом, а это как клеймо или мишень на спине.       – А зачем ты тогда оттолкнул меня? Ты вот сейчас сам всё это говоришь и понимаешь, но у меня ведь тоже есть мишень на спине из-за Хиа’, – ему всё ещё больно и обидно, совсем не понятны действия Кима. Который будто весь подбирается, делает глубокий вдох, словно перед погружением, и поворачивает голову к Порчэ, смотря своими тёмными, пронзительными глазами:       – Я оттолкнул тебя потому что испугался. Испугался того, что начал чувствовать рядом с тобой. Каким становился рядом с тобой. Я испугался себя.       Чэ кивает, прикусывая нижнюю губу, и молча уходит, забрав с собой посуду. Потому что ему нужно подумать и переварить, уложить в голове то новое, что он узнаёт о любимом человеке. Вот сейчас у него стадия принятия, когда он снова принимает себя и свои чувства, разрешает им расцветать, не обрезая стебли под корень.       А ночью ему снится сон, кошмар из прошлого с баром Йок, полным трупов наёмников. Поэтому следующий вопрос рождается сам собой пока Ким что-то клацает в ноутбуке.       ² – Пи’Ким, это же ты был в баре? Ты убил всех тех людей? – Кимхан каменеет, застывает, поднеся пальцы к тачпаду, и оборачивается на Порчэ, который смотрит без толики страха или отвращения. Будто видит перед собой не убийцу.       – Да, – хрипло отзывается сын мафии, разворачиваясь всем корпусом и подбираясь, вспоминает ту клокочущую злость и ненависть, когда он понял, что Кан, не осознавая этого, нацелился на самое ценное для него – на его причину жить. – Я не мог допустить, чтобы ты пострадал. Чтобы хотя бы одна мразь прикоснулась к тебе, – Кимхан делает несколько медленных шагов к парню и задаёт свой вопрос, мысленно молясь всем богам, – тебе страшно, ты меня боишься?       – Я боюсь, что ты снова решишь, что точно знаешь, как лучше будет для меня. Что ты решишь, будто мне нужно держаться от тебя подальше. Вот этого я боюсь, – Чэ снова поражает своей откровенностью и честностью.       – Я больше так не поступлю, обещаю, – и Киму так хочется прижать его к себе, хотя бы обнять, погладить по спине и почувствовать ответное прикосновение, но Порчэ должен тоже захотеть, а пока принц мафии этого желания не видит. Не видит вплоть до следующего вечера, когда Чэ приходит без привычного подноса, но с полным раздраем, отражающимся на лице.       ³ – Пи’Ким, ты можешь меня обнять? – голос парня звучит глухо и сдавленно, будто он прямо сейчас готов расплакаться.       – Иди ко мне, – он откладывает в сторону гитару, утопая глубже в кресле, и раскидывает руки в сторону, мысленно уже выбивая дурь из смертника, который посмел обидеть не его чудесного мальчика. Чэ стремительно подходит и вообще без заминки седлает бёдра Кимхана, обхватывая руками шею и сильнее вжимаясь в чужое тело. Ким, на самом деле, не ожидает такой смелости и прыти, поэтому подвисает всего на долю секунд, а потом обнимает в ответ, одной рукой обвивая талию, а второй зарываясь в тёмные густые волосы.       Порчэ трётся носом о висок и пытается буквально вплавить себя в Кимхана, громко посапывая.       – Что случилось, Чэ? – парень гладит изящную спину, скользит рукой между лопатками и опускается вниз к пояснице, затем заново повторяя этот своеобразный ритуал.       – Хиа’ решил, что самое время вспомнить обо мне. Устроил скандал из-за того, что я прогуливаю школу, хотя я туда хожу сейчас регулярно, только один день пропустил. И даже документы в университет подал, Пи’Кхун помог. Только он этого ничего не заметил, зато когда у меня начало всё налаживаться, он включил ответственного старшего брата, – Кимхан слушает Порчэ и ему самому хочется пойти и навалять Поршу за то, как он ведёт себя с Чэ, как месяцами держал в неведении, уже даже когда он находился здесь, в этом особняке. Но следом приходит желание навалять и себе самому, потому что он вёл себя не лучше, да и осознал далеко не сразу, насколько сильно оплошал. Но сейчас он не может изменить прошлое, всё, что он уже натворил никак нельзя исправить. Ким должен жить настоящим, попытаться сделать всё, что в его силах, чтобы Порчэ снова смог ему доверять.       Чэ злится на брата, у него звоном в ушах стоят собственные слова и обвинения в безразличии к нему и его проблемам. И парень честно пытается понять мотивы брата, но его бесит, что он решил отчитывать его тогда, когда Порчэ почти пришёл в норму. Когда не вздрагивает от каждого шороха и не просыпается ночью от кошмаров, в которых видит Порша или Кима мёртвыми в луже крови. Он учится постепенно жить с мафией в голове и сердце, убеждает себя, что это всё нет, не нормально, но теперь это часть его жизни, хочет он этого или нет.       Ким обнимает мальчишку сильнее и невесомо прикасается губами к щеке, даря ненавязчивую ласку. Он не знает, что должен сказать, да и нужны ли слова вообще. Но следующая фраза Порчэ заставляет его зажмуриться и подавиться воздухом:       – Почему мне всё время делают больно люди, которых я люблю, – и он даже не плачет, потому что его слёзы закончились давным-давно, но звучит так отчаянно и с надрывом, что у Кимхана в груди сжимается его чёрствое сердце.       – Потому что мы идиоты, – тихо произносит Ким, ласково поглаживая поясницу и затылок, наслаждаясь теми крупицами близости, которые ему даёт Чэ.       Порчэй хмыкает, немного отстраняется, смотря на принца мафии сверху и сжимая сильные плечи.       – Тут я даже спорить не буду, – а потом снова обнимает, больше ничего не говоря и с удовольствием получая томную ласку.       Следующий вопрос застаёт Кимхана врасплох, он роняет кружку с фруктовым чаем, обливая себя и диван. И самое забавное, что вопрос обычный и совсем не ужасный, но он выбивает Кима из колеи.       ⁴ – Почему ты решил заниматься именно музыкой? – Чэ ойкает, когда видит реакцию парня, и помогает стащить влажную футболку, забывая, что чай давно остыл. Порчэ смотрит на чужую широкую грудь, снова обросшую перекатами мышц, и залипает, а когда приходит в себя, то оказывается сидящим на чужих коленях. Он немного краснеет, будто пару дней назад не сделал так сам, но Кимхан предпочитает не комментировать алеющие уши Чэ и просто проникает ладонями под свободную футболку, укладывая подбородок на плечо и тихо рассказывая.       – На самом деле, я никогда не хотел быть музыкантом, но мне очень нравилось, как мама играла на гитаре и пела, частенько собирая нас по вечерам всех втроём. Она усаживала нас перед собой и наигрывала простенькие песенки, которые мы, будучи детьми, с радостью подхватывали. А когда её не стало, – его голос резко срывается, и Кимхану приходится прокашляться, чтобы продолжить свой рассказ, потому что воспоминания о маме всё ещё горят огнём скорби в груди, хоть со дня её смерти прошло много времени, – когда её не стало, мне нужно было хотя бы как-то отвлечься, чтобы не сойти с ума. Поэтому я взял её гитару, самоучитель и все свободные от тренировок и стрельбы вечера проводил в саду.       – Ты часто вспоминаешь о ней? – Чэ гладит неуложенные волосы, рассыпающиеся на мелкие пряди и лезущие в глаза.       – Каждый раз, когда беру в руки гитару и провожу пальцами по струнам. Вик – моё спасение, моя отдушина и проклятье, потому что из-за него я не могу отпустить её.       – И не отпускай, Пи’. Она будет жить в твоём сердце не зависимо от того, будешь ты заниматься музыкой или нет, но ты сам сказал, что в музыке находишь убежище. Значит тебе не нужно от неё отказываться, – Порчэ говорит почти шепотом, но его слова звучат громче крика, оседают на коже лёгким покалыванием и спирают дыхание. Ким вдруг его сжимает в своих руках что есть силы, и парень почти крякает, вцепляясь пальцами в волосы. Кимхана разрывает от желания поцеловать Чэ и сказать, что он его не достоин, но вместо этого принц мафии гладит, царапает худые бока и снова прикасается губами к щеке, а потом тычется в неё носом, как огромный, лохматый пёс. Ему сложно сказать что-то ещё, потому что такая правда разбивает его на миллионы кусочков, и после каждой сказанной фразы есть вероятность, что он себя не соберёт.       Порчэ всё прекрасно понимает, чмокает его в макушку и слезает с коленей, подходя к стойке с гитарами, вытягивая свою, подаренную Кимом, и одну из тех, которая принадлежит парню, безмолвно приглашая поиграть. И хоть у их музыки разные мотивы и цели, в конечном счёте мелодии звучат в унисон. И Кимхан может гордиться тем, что Чэ не забыл ни одного их урока, будто не было никакого перерыва и нежелания брать в руки музыкальный инструмент.       В какой-то момент Ким думает, что у Порчэ закончились вопросы или тех четырёх было достаточно, чтобы вернуть утраченное доверие, потому что Чэ с радостью идёт в объятия, всё чаще улыбается и шутит, смущённо краснеет ушами от поцелуя в щёку и проводит вместе с Кимханом всё свободное время (которого, к сожалению, катастрофически мало).       В один из таких вечеров, или лучше сказать ночей, Чэ кормит их очень поздним ужином и включает какой-то фильм, подталкивая Кима к кровати, сразу же укладываясь на его грудь и обнимая поперёк живота. Сын мафии ни капельки не сопротивляется, только прижимает парня к себе ближе и аккуратно гладит, пытаясь вникнуть в сюжет и не уснуть.       ⁵ – Пи’Ким, а ты меня любишь? – звучит, как гром среди ясного неба. Кимхан тяжело сглатывает и моргает, когда Порчэ поднимает голову и внимательно смотрит на него. У парня на лице больше не сияет та детская, наивная улыбка, а взгляд за столь короткий срок стал более взрослым и осмысленным, с него спала розовая пелена, которая мешала посмотреть на вещи под нужным углом. И самое смешное то, что хоть ситуация до абсурда идентичная той, что была в доме Киттисаватов, Кимхан не испытывает чувство дежавю, потому что сейчас они настоящие, оба знающие чего хотят и понимающие, что могут это получить.       – Я люблю тебя, Чэ, – на этот вопрос Киму сейчас ответить гораздо проще, чем на все предыдущие, будто этот ответ давно подразумевался и в нём не было никаких сомнений.       – И я всё ещё тебя люблю, – Порчэ улыбается уголками губ и собирается отвернуться, когда рука Кимхана опускается на его шею и тянет мальчишку выше к своему лицу.       ⁶ – Могу я...       – Да, можешь, – скулы Чэ едва алеют, когда Ким приподнимается и прикрывает глаза, ласково целуя в губы. Парень в его руках вздрагивает и следует чужому примеру, опуская веки и отдаваясь ощущениям. Порчэ мурчит в приоткрытый рот, нежно двигается и ласкает губы Кимхана языком, давая понять, что это явно не первый поцелуй. Жар ревности прокатывается по желудку, но Ким напоминает себе, что в его постели было гораздо больше людей, а факт, что Чэ целуется не впервые наоборот развязывает ему руки. Поэтому он улыбается в чужие губы и аккуратно перекатывается на постели, нависая сверху и целуя уже нормально.       Порчэ тихо стонет и шкребёт затылок, оглаживая чужой язык своим и отвечая на глубокий, страстный поцелуй. Кимхан пробирается рукой под ткань футболки, а второй сжимает бедро, полностью опускаясь на парня и аккуратно прикусывая пухлые губы.       – Я люблю тебя, Порчэ, – снова хрипло произносит он, отрываясь всего на мгновение и снова накрывая желанный рот. Последний вопрос Чэ будто сбрасывает с них оковы, позволяя открыться полностью друг перед другом. И хоть у Порчэ ещё очень много вопросов, но эти пять помогли ему намного лучше понять Кима, заглянуть под ширму каменного, собранного принца, увидеть и его тьму, а ещё брезжущий огонёк света, который может стать ярче благодаря всего одному человеку.