Рожден для тебя

      — Я бы тоже вечно ныл с такой внешностью, — звонкий голос мальчика лет одиннадцати неприятно резал слух.       Чимин до боли прижимался к центральной ножке одного из круглых обеденных столов интерната. Сияющий от чистоты метал обжигал холодом позвоночник, но одиннадцатилетний ребенок словно это не замечал. Он прикрывал руками уши так сильно, что казалось, голова сейчас просто проломится и он умрет. Пак действительно в это верил в тот момент, но лучше такой исход, чем его жизнь.       Уже два года эта компания смеялась над ним, но иммунитет на их обидные слова так и не выработался, и не было кого-то, кто бы мог его защитить. Хотя, возможно, это к лучшему. Лучше быть одному. Так безопасней.       Виски от затруднительного кровоснабжения больно пульсировали, все тело дрожало, но он не плакал. Мальчик не проронил ни слезинки с тех самых пор, как его привели в «Filter». Но слез не было не потому, что он был сильным. Он хотел плакать. Очень хотел. Просто не мог физически. Он словно забыл, как это делается.       Чимин смотрел на четыре пары ног мальчишек перед собой. За ними полукругом высотой в два этажа панорамное окно пропускало яркое летнее солнце. На хулиганах одинаковые голубые комбинезоны, которые носили все мальчики от девяти до двенадцати лет, почти сливались с безоблачным небом. Чимин тоже носил этот комбинезон, как и все остальные, но эта шайка всегда его находила, чтобы в очередной раз посмеяться.       — Тебя по ошибке взяли сюда! Таким жирдяям, как ты, тут не место! — поддакивал его друг не менее противным голосом.       — Да! Точно! Он жирдяй! — отозвался третий, и злобный смех со всех сторон окружил Пака.       — Да что вы к нему прицепились? — незнакомый девичий голос эхом заполнил величественный зал столовой. Пак обернулся, заметив у входа девочку с милыми хвостиками по бокам и белым ошейником. Она носила розовое платьице — обязательная форма для всех девочек такой же возрастной категории.       — За что? — возмутился один из хулиганов. — За то, что он врет! Его ошейник уже должен его убить током за такое!       — И что же он такого говорит?       — Что «Filter» не школа будущих айдолов и знаменитостей.       — Что? Но ведь это бред, — девочка нахмурилась. — Я сказала своей воспитательнице, что хочу стать лучшей ведущей новостей, и она сказала, что обязательно запишет это.       Чимин отвернулся. И эта девочка туда же. Все дети, что находятся здесь, абсолютно уверены, что прошли невероятно сложный отбор и в интернате их готовят стать известными. Что только так и создаются культовые личности.       Пак жалел о том, что в самом начале этим ребятам пытался объяснить, как они заблуждаются. Что ради семьи, которая его купила, военные убили родных. Те лишь начинали смеяться над ним.       Как выяснил Пак позже, подобного несчастья ни с кем не случалось. Что странно, всех детей забирали из домов мирно. Более того, родители их сами отдавали представителям интерната, желая удачи в построении будущей карьеры. Никто из воспитанников не верил, что после выпуска их подарят другим детям. Эти факты заставили прийти лишь к одному логичному выводу — он особенный. Семья, в которую его готовят, особенная. И если он привяжется к кому-то, то того человека убьют так же, как это сделали с его семьёй.       — Вот и я о том же! — согласился первый. — Хотя с его внешностью айдолом не стать.       Сзади громко кашлянули. Звук был скорее похож на сдавленный смех.       Чимин уже не хотел оборачиваться. Он был уверен, что это пришел еще один хулиган пошутить над ним, но все же бросил косой взгляд в сторону звука.       Через стол от него стоял мальчик. За этот год Чимин еще ни разу его не встречал, значит, его привели в «Filter» недавно.       Незнакомец одет в такой же комбинезон, как у всех, но был явно младше него. Возможно, он бы был ровесником Минсу.       Сердце болезненно сжалось.       — Эй, мелкота! Тебя сюда не звали! — над головой неприятно врезался в уши звонкий голос задиры.       — Не звали, — согласился мальчик. — Но я сейчас закричу. И сюда прибегут учителя.       — Проваливай!       — Один.       — Слышь, сопля! Проблем хочешь?       — Два.       — Эй!       — Три, — мальчик набрал в легкие воздух, словно готовился закричать, и столовая вмиг опустела. Задиры убежали, оставив их посреди огромной столовой.       Незнакомец довольно ухмыльнулся и потопал к столу, под которым прятался Чимин. Сел на корточки, придерживаясь за деревянную поверхность, и взглянул на него.       Внимание Пака привлекли его большие глаза-бусинки, которыми мальчик глядел на мир с наивным интересом. Хоть они и должны были придавать ему милый образ, но внешность у него была настоящего сорванца. Может быть, он еще больший задира, чем те, кто его обижал.       — Дверцу общения с этими человеками мы закрываем, — с какой-то взрослой уверенностью проговорил паренёк, протянув руку.       Чимин нахмурился в ответ, с недоверчивостью зыркнув на ладонь мальчика. Он выбрался из-под стола сам и спешным шагом направился прочь.       — Не за что, — крикнул хубэ уходящему Чимину и, подумав, побежал следом.       Чимин выдохнул, ускорив шаг. Опыт жизни тут показал, что не стоит ни к кому привязываться. Как только он начнет рассказывать о своих опасениях, над ним сразу же начнут смеяться.       — Ну и сколько ты тут? — продолжил прилипала, когда полностью сравнялся с Чимином.       Вновь молчание.       — Ты знаешь, для кого готовят тебя? А? Б? Кто-то из нобелей? Иностранец? Я слышал в разговоре директора с учителем, что меня хотят отдать какой-то ашке.       Фраза смутила Чимина, но не более. Может быть, среди будущих «айдолов» есть воспитанники, которые пережили то же, что и он. Но Пак давно понял для себя очень важную вещь: когда ничего и никого нет, то и отбирать у тебя будет нечего.       — Эй! — прилипала схватил того за плечо, не на шутку разозлившись.       Чимин остановился у самого выхода во двор, с вызовом взглянул на хубэ.       — Ты в курсе, что не вежливо отказываться от руки дружбы, которую тебе предлагают?       — Отвали.       Пак пошел дальше, периферийным зрением заметив, как тот все же остановился. Он ясно дал понять, что не рад новым знакомствам. Больше его не потревожат. Подросток облегченно выдохнул и замедлил шаг, когда добрался до сада интерната. Он направился по своему любимому маршруту через маленький лабиринт из идеально выстроенных кустов, в центре которого находился фонтан.       — Обидно вообще-то! — как обухом по голове послышался снова голос занозы.       «Если он еще раз ко мне прикоснётся, то…», — мысль Пак не закончил. За спиной послышались приближающиеся шаги.       Вновь прилипала схватил его за плечо. Чимин развернулся и толкнул со всей силы. Хубэ упал на землю, изумленно вытаращив на него глаза. Помедлил, словно переваривая то, что сейчас произошло, а потом с криком бросился на Пака, внезапно размахнулся и врезал по лицу.       В глазах и в голове у Чимина возник салют и каскады искр. Глаз сильно заболел, и тот с шипением и внезапно нахлынувшей яростью навалился на мальчика, ударив в ответ.       Завязалась драка. Накопившаяся за все время злость завладела разумом, а обида и чувство несправедливости помогали выдерживать удары. Никто из них не умел драться, но каждый хотел причинить максимальную боль.       Удар тока сразу же поставил точку в их драке. Они оба закричали и скрючились от боли, пытаясь снять ошейники, но те лишь сильнее причиняли боль, выбивая воздух из легких.       К ним подбежали преподаватели и растащили в разные стороны.

***

      В мед. пункте интерната царила тишина. Медсестра ушла, строго настрого запретив детям подходить друг к другу. Шея сильно болела от тока, а все тело от ударов занозы. Их развели по углам, и уже некоторое время воспитанники сохраняли молчание.       После того, как драчунов расцепили, сразу же отправили к врачам. Взрослые очень беспокоились, что останутся шрамы, и в большей степени они переживали за приставучего паренька, чем за Чимина. Первым делом именно прилипале начали обрабатывать раны.       Пак теребил эластичный бинт на запястье, словно не замечая пристального взгляда младшего.       — Полегчало?       Реплика застала врасплох. Чимин промолчал.       — За что? — настаивал на разговоре тот.       — Мне не нужны друзья и связи.       — Всем они нужны.       Оба замолчали. В комнате вновь воцарилась тишина.       — Если привяжусь к кому-то, — неожиданно даже для самого себя продолжил Чимин, — его тоже могут убить.       — Тоже? — вопросил тот, но ответа не услышал. — Думаю, ты слишком много на себя берешь.       Чимин моргнул. До него не сразу дошли слова паренька. После он не мог понять для себя, обижаться на его слова или же злиться?       — Что?       — Думаю, такие, как мы, не могут быть особенными для всех. Да это и не нужно. Но мы можем стать особенными для тех, кто дорог нам. Твои родители просто… в общем эти люди не любят, когда закон нарушают, — совершенно спокойно объяснял мальчик, а Чимин все больше и больше убеждался в том, что он мыслит прямо как взрослый.       — Папа говорил… тут ломают людей. Делают из них кукол.       — Да. Ломают, — коротко ответил тот, и Паку на секунду показалось, что старший из них именно прилипала, а не он.       Вновь молчание.       — Слушай, я не буду спрашивать откуда это известно твоему отцу, ведь они держат это в секрете для плебсов. Но скажу одно. Без боя я не сдамся. И тебе не советую.       — Что?       Мальчик встал с больничной койки, и, как только подошвы коснулись пола, он замычал от боли. Его ударило электрическим разрядом. Он рухнул на пол.       Тихий треск вперемешку со сдавленным криком боли прилипалы заполнили комнату.       — Эй! — взволнованно крикнул Пак, но сделать ничего не мог. Если он встанет, то его ошейник тоже сработает.       Мальчика трясло, но, преодолевая боль, он все же вернулся на кровать и часто задышал. По его расслабившемуся телу Чимин понял, что ошейник затих.       — Мы… Мы подружимся, — сквозь тяжелое дыхание проговорил тот.       — Ты… ТЫ ИДИОТ! — закричал Пак, только сейчас за собой заметив, как у него дрожали руки. Дышать получалось через раз. Захотелось плакать, и он впервые порадовался, что не может этого сделать.       — Я Чон Чонгук, — улыбнулся тот, посмотрев на собеседника.       — Пак Чимин…       — Не забывай свою фамилию, Пак. Они постараются сделать так, чтобы ты ее забыл, если мы не выберемся отсюда.