Убийца и сломанная

— Где мой сын? Алисента повторяет вопрос уже раз в четвертый, наверное, и Рейнира странно косится на него. Деймон буквально физически ощущает, как она прожигает дыру в его щеке, но не поворачивает голову. Размешивает сахар в небольшой чашечке для эспрессо так долго и методично, будто тот там и правда есть. Никакого сахара туда никто не клал. — Я жду ответ на свой вопрос. — Может, мы наконец начнем совещание, — предлагает кто-то. — Дорогая, правда… — Хайтауэр пытается взять дочь за руку, но Алисента отдергивает ее и обеими ладонями упирается в длинный стол. — Сначала пусть Деймон скажет, где мой сын. — С чего бы мне знать? — иронично отзывается он, поднимая на нее прожигающий взгляд. — Мальчишка испачкался и поехал переодеваться. — Кончай, — рычит Алисента и бьет ладонью по столу с такой силой, что он удивленно выгибает бровь, — ломать комедию! — Давайте все успокоимся, — предлагает Рейнира, но ее никто не слушает. Как и всегда. — Где Эймонд? — А, ты об этом сыне, — лениво тянет Деймон, откидываясь в кресле. — Мне казалось, что он достаточно взрослый, чтобы следить за собой без посторонней помощи. — Прекрати, пожалуйста, — тихо просит Рейнира, сидящая по левую сторону, и наклоняется ближе. — Я знаю точно, что ты имеешь к этому отношение, — цедит Алисента, не отводя взгляда. — Сначала ты забираешь у меня дочь, потом мой сын исчезает. Мне надоели твои игры, Деймон. Если ты немедленно не скажешь… — То что? — с вызовом переспрашивает он, коротко усмехается и переводит взгляд на стоящего чуть в стороне Коля. — Натравишь на меня этого? Можешь попробовать, но мы где-то это уже проходили. — Он блефует, не слушай его, — на этот раз Рейнира обращается к Алисенте. Ее попытки играть роль медиатора ни к чему не приводят, но она все равно почему-то упорно продолжает. — Просто успокойся. — Я не собираюсь ничего обсуждать с этим мерзавцем, — бросает ей в ответ Алисента, и ее слова звучат почти как личное оскорбление. — Твой брат пропал, сестра заперта в доме твоего мужа, и ты еще меня просишь успокоиться? Отто делает еще одну попытку схватить дочь за руку и усадить в кресло, но она лишь раздраженно на него зыркает и хмыкает: — Тебе тоже все равно? — Я такого не говорил. — Так ты заботишься о своей семье, папа? — Как я скучал по этим сборищам, — комментирует Деймон, прихлебывая кофе. Рейнира одаривает его одним из тех самых взглядов вроде «пожалуйста, не надо», но он отвечает ей кривой улыбкой. Совет директоров всегда был похож на черт знает что, но со смертью Визериса здесь стало только веселее. — Что ж, — надо отдать должное, Алисента старается звучать сдержанно, пускай у нее это выходит не очень, — тогда я вас оставлю. Вас и ваши грязные деньги, построенные на жизнях моих детей. Деймон возводит глаза к потолку и откровенно смеется, пока она собирает вещи, берет сумку и выходит из зала для совещаний. Рейнира продолжает прожигает его тем самым взглядом, но он привычно игнорирует ее. Отто тяжело вздыхает и перекладывает бумаги на столе. — Что-то скажешь? — уточняет Деймон. — Лучше бы ты не был в этом замешан, — произносит Рейнира. Отто так ничего и не говорит. Лишь смотрит из-под густых седеющих бровей и хмурится. — Не хотелось бы приводить к расколу внутри холдинга, — произносит он, высокомерно переводя взгляд на супругов, — но если кто-то из здесь присутствующих знает, где Эймонд… Он делает паузу, и от театральности начинает подташнивать. Или дело в плохом кофе; Деймон отодвигает себя чашку с остатками остывающего напитка и ждет, что последует дальше. — Нам стоит вернуться к более важному вопросу, — подает голос Рейнира, и отчасти ее попытка перевести тему несколько раздражает. — Контрольный пакет акций. — Ах это, — задумчиво произносит Отто. — С чего бы нам вообще об этом говорить, если ничего не изменилось со смерти твоего отца? Контрольный пакет акций как принадлежал Эйгону, так и будет ему принадлежать. — Это просто смешно. Я видела его в коридоре. Он же на ногах не держится. — То, что он немного перебрал, не делает его неспособным управлять компанией. — О да, отсутствие мозгов — вот что на самом деле делает его неспособным управлять компанией, — вдруг встревает в диалог Деймон, но делает это настолько виртуозно, что у окружающих создается впечатление, словно он всего-навсего комментирует происходящее, а не является непосредственным участником дискуссии. Рейнира обращает к нему благодарный взгляд, но он поворачивается к Корлису, вальяжно откинувшемуся в своем кресле. Бывший тесть коротко с ним переглядывается, чуть улыбаясь уголком губ. Взгляды на ведение дел у них совпадали еще до брака Деймона с Лейной; ее смерть в этом случае мало что изменила. — Я бы сказал, что он слишком неопытен, — уклончиво произносит Корлис, привлекая к себе внимание собравшихся. — Рейнира же напротив провела много времени в головном офисе, здесь ее хорошо знают, она понимает многие процессы как внутри компании, так и на международном рынке. — Эйгон не станет подписывать никакие бумаги. Особенно о передаче своей доли ей, — четко заявляет Отто. — Вы хоть понимаете, что станет с холдингом, если за управление возьмется он? Все взгляды обращаются к Деймону, он многозначительно вскидывает брови и подпирает щеку рукой. — Продолжай, — почти что требует он. — Поведай всем нам, что станет с холдингом, если я встану во главе. Его истинное отношение к происходящему выдает шальная улыбка, не сходящая с губ. Все это поразительно смешно; за столько лет брака он давно бы мог убедить Рейниру переписать все на него, отдать все бразды правления и стать скорее номинальной фигурой на этой доске. И все же он до сих пор этого не сделал. Отто Хайтауэр, наверное, не в силах понять, что на самом деле ему никогда это и не было нужно. Одно дело — быть значимым за этим столом. И совсем другое — отвечать за все происходящее и держать холдинг на своих плечах. Он и так слишком мало времени проводит со своими детьми, чтобы пойти на что-то подобное. Отто на провокацию не ведется. Корлис плавно уводит разговор в сторону текущих проблем, а Рейнира больше не подает голос. Только периодически стучит ручкой по открытому ежедневнику и косится в сторону мужа. Выступать единым фронтом с ней получается то ли по старой привычке, то ли исходя из того, что она все еще часть его семьи, как бы все ни было запутанно и странно. — Нам не за чем дробить пакет акций на все меньшие и меньшие, — спустя еще полчаса произносит Отто, подводя к тому, о чем Рейнира, видимо, пыталась предупредить Деймона на кухне. — Я считаю, что нам нужно объединить их. Сосредоточить все в одной или двух парах рук. — И чьи же это будут руки? — холодно спрашивает Рейнира. Деймон с Корлисом переглядываются, предчувствуя дальнейшее развитие событий. Атмосфера в зале становится все более напряженной, хотя должно бы быть наоборот, раз Алисента ушла еще в самом начале встречи. Обычно именно она является эпицентром старых обид и стычек. А если еще и поместить ее в одно помещение с Рейнирой, то взрыв не заставит себя долго ждать. — Хайтауэра, — одними губами произносит Корлис, прикрывая рукой рот так, чтобы Отто не заметил. Деймон кивает, скашивая ироничный взгляд на пытающегося играть замешательство Отто. — Мы сможем обсудить это на встрече акционеров, где будут исключительно те, кто непосредственно влияют на принятие решений. — Тогда что ты забыл на этой встрече? — уточняет Деймон и непроизвольно растягивает губы в ироничной ухмылке. — Напомни-ка, какова твоя доля? — и после недолгой паузы щелкает пальцами, как будто резко вспомнив. — Точно — никакой. — Я представляю интересы своего внука. — Если мне не изменяет память, он достаточно взрослый, чтобы представлять свои интересы самостоятельно. На нем же не висит опека из-за недееспособности или что-то вроде того. — Как ты сам правильно заметил, — с нажимом продолжает Отто, — Эйгон сейчас не в том состоянии, чтобы принимать решения. — Так отправь его в рехаб или еще куда, — парирует Деймон. — Или ты думаешь, что сможешь и дальше вмешиваться в дела холдинга на птичьих правах? — По форме грубо, — мягко встревает Рейнира, — но по сути мой муж прав. Я буду вести все дела с Эйгоном, когда он захочет обсудить все это сам. Разговор звучит оконченным. Она встает из-за стола первой и начинает собираться, то же самое делают еще несколько человек, но Деймон подает голос лишь тогда, когда замечает, что Отто собирается встать. — И еще кое-что, — произносит он, тут же привлекая к себе внимание. — Когда ты собирался сказать всем нам, что часть акций принадлежит Хелейне? — Что? — удивленно бросает Рейнира, мгновенно остановившись. Ее ногти впиваются в мягкую спинку кресла. Деймон ей криво улыбается, видит, что у нее буквально на лице написано, что она предпочла бы узнать об этом первой и без посторонних. — Это шутка такая? Вторая фраза обращена уже к Хайтауэру; Деймон переводит на него взгляд и разве что вслух не спрашивает, как тот теперь станет выкручиваться. — Кто вообще сказал тебе такую глупость? Фыркает, правда, несколько фальшиво, но за старание точно стоит накинуть пару баллов. — У меня свои источники информации, — уклончиво замечает Деймон. — Но ты лучше расскажи нам о том, как еще планируешь отмывать деньги моего брата. — Покойного, — хлестко поправляет Отто, нахмурив брови, — брата. Того самого, с которым у тебя были ужасные отношения. Об этом знаю я, об этом знают все собравшиеся здесь. Даже желтая пресса — и та в свое время смаковала эту новость. — А я ничего и не скрываю. А вот ты успел переписать часть акций холдинга на Хелейну, надеясь, что никто не догадается. И не отнекивайся, потому что Эйгон слишком непроходимо туп, чтобы сделать нечто подобное. — Это правда? — спрашивает Рейнира, но Отто лишь встречается с ней взглядом и никак не меняется в лице. — Обсудим это в другой раз, — наконец произносит он, выдержав подчеркнутую паузу. — Мне надо ехать. Надеюсь, в следующий раз у Деймона будут какие-то доказательства, а не голословные обвинения. — Ну конечно, — иронизирует тот себе под нос. — Всего хорошего, — продолжает Отто и покидает помещение. Рейнира сжимает спинку кресла так крепко, что будь кожа искусственной, точно остались бы потертости или даже следы. — Ты мне ничего не сказал, — произносит она, когда они остаются вдвоем в опустевшем зале. — Мы должны выступать единым фронтом, а ты даже не сказал мне об этом, хотя мог. — Может, я блефовал. Деймон поворачивается в кресле, оглядывает ее с ног и головы, но больше ничего не говорит. Вместо ответа она недовольно цокает языком и наконец отпускает несчастную спинку кресла. Ее четкие и широкие шаги отдаются отбивающим ритмом в затылке, но он не торопится вставать с места даже тогда, когда за ней закрывается дверь. Какое-то время он задумчиво барабанит пальцами по столу, не сосредотачивая взгляд ни на чем специально. Труп Эймонда все равно не найдут, об этом можно не беспокоиться. Его беременной подружке точно есть чем заняться вместо того, чтобы вдруг резко подружиться с Алисентой в поисках выгоды. Да даже если бы труп и нашли, что с того? Где доказательства его причастности? Другое дело — то, что происходит в холдинге. То, как Хайтауэры методично разваливают компанию со столетней историей, разрывая ее на мелкие части и совершенно не заботясь о том, что случится через десять, пятнадцать или двадцать лет. Поток мыслей прерывает открывающаяся дверь, и меньше всего он ожидает увидеть стоящую на пороге Сиракс. — Дай угадаю, — произносит он, поднимаясь с кресла, — ты теперь еще и почтовым голубем подрабатываешь. Надо отдать ей должное, у Сиракс остается совершенно беспристрастное выражение лица. — Если вы все еще хотите увидеть мальчиков, то можете забрать их на выходные, — говорит она, сложив руки за спиной, от чего ее и без того безупречная осанка начинает казаться несколько неестественной. — Это все? — уточняет он, остановившись четко напротив нее. Поправляет воротник рубашки и ждет хоть какое-то проявления эмоций. — Или Рейнира придумала какие-то извращенные условия? — Это все, сэр. Иногда, признаться, его раздражает, что из нее не выдавить лишнего слова. Деймон обходит Сиракс и бросает почти небрежно: — Передай своей хозяйке, что я приеду за ними. И зачем была эта колкость? Сиракс не имеет никакого отношения к их с Рейнирой конфликту. И точно не Сиракс решает, можно или нет ему увидеть собственных сыновей. Но непростые эмоции превращаются в яд, которым пропитываются фразы, обращенные к окружающим, и это своего рода попытка справиться. Справиться с тем, чтобы просто дожить до пятницы, когда в доме снова будет шумно, дети будут носиться туда-сюда по лестницам, рискуя поскользнуться на повороте, а в его душе хотя бы на короткие два дня установится покой.