Убийца и сломанная

В дешевом внедорожнике Караксеса что-то стучит и как будто пыхтит. Того и гляди машина сдохнет прямо на дороге. Сцепление гудит как бешеное, и в какой-то момент кажется, что сейчас точно заглохнет. Сколько лет этой развалине? Опустившийся на Спайстаун туман застилает обзор, но именно благодаря этому туману им и удалось поменяться машинами. Деймон делает уже третий дозвон Мисарии, но длинные гудки звучат снова и снова. Если она не позвонит сама, то он поедет к ней. Поедет и вытрясет всю правду, и… Никуда он не поедет. Ему нужно домой. Эта мысль буквально фонит где-то в сознании, никуда не исчезая. Ему нужно домой, потому что если копы успеют быстрее него, то Хелейну это до ужаса напугает. Он уже хочет кинуть телефон на пассажирское сиденье рядом, но тот внезапно начинает звонить. Деймон скашивает взгляд на экран, с раздражением замечая, что это не Мисария, а владелец этого самого дешевого подобия машины. — Да. — Я нашел, где бросить твою тачку. Даже гостиницу на твое имя забронировал, но заселиться не могу, сам понимаешь. Как будто в его дом не попытаются попасть без его там присутствия. Деймон фыркает и переводит тему: — Ты знал, что так и будет. Караксес молчит. Судя по выдоху, курит. — Какого хрена ты не заставил меня прислушаться к себе, если знал наверняка, что все так и будет? — Я пытался, но ты же никогда меня не слушаешь. И он, мать его, прав. Деймон раздражается на него, потому что признать, что он сам отказался слушать и отмахнулся, намного сложнее, чем винить в произошедшем Караксеса. — Если теперь Хелейна пострадает... — Слушай, ты боишься, что она пострадает или что ее заберут? — совершенно серьезно, без иронии или попыток задеть спрашивает Караксес. — Да пошел ты, — цедит Деймон сквозь зубы и сбрасывает звонок. Телефон швыряет на сиденье и со всей дури бьет по приборной панели, когда машина глохнет. — Да твою, сука, мать! Мотор заводится со второй попытки, кряхтит и гудит. Машина трогается с места рвано, как будто с толчка. Такого дерьма у него в жизни никогда не было, даже военные джипы едут охотнее, чем развалюха наемника. Ломающаяся машина выводит из себя, но внезапно заданный вопрос Караксеса злит все равно в разы больше. Еще и спросил, блядь, так серьезно. Как будто его действительно может такое волновать. Как будто он не пытается все эти недели просто обеспечить ей безопасное место. Хелейна напугается, если к нему явятся копы. Она еще не настолько стабильна, чтобы ее это не потрясло, не вклинилось в ее едва-едва налаженную рутину. И ему все равно, будет она рядом с ним или у себя дома. Ему все равно, лишь бы она просто была в порядке. Неужели это так трудно, блядь, понять? Ближе к Драконьему Камню туман рассеивается, но начинает накрапывать дождь. Не настолько сильный, чтобы мешать вести машину, но Деймона почему-то и это раздражает. Все идет через задницу, и он пару раз нарушает, чтобы быстрее попасть домой. Мысли оказываются дома все равно в разы быстрее него. Слухов недостаточно для получения ордера на обыск. Но Хайтауэр точно подтянет связи, найдет какую-нибудь зацепку — и в целом плевать. Пусть хоть весь дом вверх ногами перевернут, Деймону все равно. Детей там нет, а больше тревожить и некого. Только Хелейну. Он ловит себя на том, что слишком явно и отчетливо помнит ее пальцы и ногти, впивающиеся в его руки. Помнит, как она брыкалась и пыталась оттолкнуть его от себя, чтобы все же вышагнуть в окно. Чтобы расстаться с жизнью, которая окончательно ее доконала — и эти воспоминания заставляют давить педаль газа почти до упора в пол. Он не хочет повторения для нее. Он не хочет, чтобы она снова замкнулась, не выходила из комнаты и отказывалась есть. И эта мысль настолько четко формируется в голове, что он сосредотачивается исключительно на ней. Машину Караксеса бросает у ворот дома, не заботясь о том, чтобы оставить на парковке. Пульт от ворот все равно остался в бардачке его машины. Охрана глядит на него удивленно, когда Деймон шагает пешком, несмотря на усиливающийся дождь. — Копы приезжали? Двое крепких парней переглядываются, и Деймон раздраженно фыркает, облокачиваясь на откос небольшого окна. — Да или нет? — Никого не было, сэр, — наконец подает голос один. — Немедленно мне позвоните, если явятся, — командует Деймон, отталкиваясь от откоса и абсолютно упуская тот факт, что телефон так и остался валяться на сиденье в машине, едва не развалившейся прямо по дороге домой. Где-то вдалеке громыхает гром, он шагает по узкой каменной дорожке к дому и отмечает, что в большей части окон свет не горит. Прислуга, наверное, давно ушла. Он не сверяется с часами, даже не помнит, который был час, когда он выехал из Дрифтмарка, когда поменялся с наемником машинами и когда наконец направился домой. К тому моменту, как он заходит в помещение, на улице начинается откровенный ливень. Погода на Драконьем Камне и так не особо щедра на солнечные дни, но этот вечер, плавно перетекающий в ночь, хотя бы не завывает скулением ветра. Деймон стягивает влажное пальто и уже открывает рот, чтобы позвать Хелейну, но вовремя решает этого не делать. Стабильность, напоминает он себе. Ей нужна стабильность, а он никогда прежде не звал ее, крича на весь дом. Это мало будет похоже на спокойный, обычный вечер. К своему удивлению он находит ее не в гостиной, а на кухне — ковыряющей вилкой давно остывшую еду. И судя по отстраненному взгляду, она думает точно не о еде, потому что его появление она точно не замечает. Он старается шагать громче, прочищает горло; сам не знает, зачем это делает и откуда вообще взялись идеи, что это верный способ сообщить ей о своем присутствии. Но Хелейна вдруг вздрагивает, словно отгоняя от себя сонливость, переводит на него взгляд и произносит: — Я думала, ты вернешься завтра. У нее интонации слишком ровные. Такие, будто она обращается не столько к нему, сколько разговаривает сама с собой. Деймон кладет ладонь на спинку стула, между ними весь стол, между ними почти два метра и ее холодный недоеденный ужин. — Потому что уже поздно? Она неловко ведет плечом. — Скорее потому что Караксес поехал к тебе навстречу. Что-то случилось? Ее светлые сиреневые глаза обращены к нему, но то ли у него такое нечитаемое выражение лица, то ли она никак не может понять, в каком он настроении, что Хелейна только хмурится и откладывает вилку, наконец переставая безрадостно ковыряться в тарелке. — Прости, это не мое дело, — она тупит взгляд в стол перед собой. — Я уже ухожу наверх. Ты, наверное, хочешь побыть один. Она убирает тарелку в холодильник прямо с вилкой, проходит мимо него, и Деймон крепче сжимает спинку стула, чтобы не удержать Хелейну за руку. Это, думает он, точно будет странно. — Подожди, — произносит он, когда она проходит несколько шагов и оборачивается на него. — Ты права, случилось. Ее взгляд бегает с пола на стул — видит, как он крепко держится за спинку, и Деймон разжимает руку, убирает ладонь, — и наконец на него. — Твоя мать скормила журналистам историю о том, что я держу тебя в заложниках. Сначала она никак не реагирует. Потом между ее бровей появляется небольшая складка. — Но… не держишь, — наконец произносит Хелейна. — Я не понимаю, зачем ей врать… Деймон делает шаг в ее сторону; и сам не знает зачем. То ли протянуть руку к ней хочет, то ли сказать что-то тише. Хелейна облизывает губы и всматривается в его лицо так, будто силится найти хоть какие-то ответы. — Я здесь в гостях, мне ничего не угрожает. — Я знаю. — Зачем ей такое говорить, если мне ничего не угрожает? Он делает еще шаг в ее сторону, протягивает ладонь, чтобы коснуться ее руки чуть ниже плеча в успокаивающем жесте, но в последний момент решает этого не делать. — Это из-за Рейниры, да? — спрашивает Хелейна. — Снова из-за акций и управления компанией? Деймон тяжело выдыхает. — Хотелось бы, чтобы это было так, но боюсь, у твоей матери накопилось неприязни лично ко мне. — И что… Она не договаривает, потому что глухой и настойчивый стук кулаком во входную дверь заставляет ее вздрогнуть и обернуться. — А вот и копы, — цедит Деймон себе под нос и обходит Хелейну. Она цепляет его под руку порывисто, заставляя остановиться. Сама, наверное, не успевает осознать эту неожиданную близость, но он переводит взгляд на нее, замирая на месте. — Что теперь будет? — тихо спрашивает она. Шепчет так, что он скорее по губам читает, чем и правда слышит ее. — Ничего. Он звучит уверенно. Смотрит ей четко в глаза и ладонью накрывает ее ладонь, все еще цепко держащую его предплечье. — Как ты и сказала: ты здесь в гостях. Им просто нечего предъявить. Глухой стук звучит громче, до слуха доносятся мужские голоса, но Деймон их не слушает. Вместо этого сосредотачивает свое внимание на Хелейне, поглаживая пальцами ее ладонь. — Я не хочу ехать домой, — шепчет она, панически глядя на него. — Я же обещал тебе, что ты останешься здесь столько, сколько захочешь, — и ему не хочется отцеплять ее хватку силой, поэтому он старается как можно мягче отнять ее ладонь от своей руки. Смотрит ей прямо в глаза и уверяет: — Ничего не случится, Хелейна. Но мне нужно пойти и открыть им дверь. Руку его она все же выпускает, пускай и нехотя, но проворачивает пальцы и цепляется за его ладонь в таком отчаянном жесте, что ему вдруг становится почти жаль ее. — Не отправляй меня обратно, прошу тебя. Он потом спросит, чего она боится. Он потом обязательно узнает, почему одна только мысль о том, чтобы вернуться к мужу и матери вызывает у нее такую реакцию, но пока он чуть сжимает ее ладонь в своей, касается ее плеча, съезжая рукой ниже и говорит: — Не отправлю. Задерживает взгляд на ее лице на долгие пару секунд, и она кивает, удовлетворенная его ответом. Лишь после этого Хелейна отпускает его — и физически, разжав пальцы, и морально, перестав искать взглядом чужой взгляд. Деймон идет к двери размашистым шагом, набирает в легкие побольше воздуха и почти уверен, что кроме копов за дверью его ждет Алисента. Может, даже Коля с собой притащила. Но когда он открывает дверь, то встречается взглядом с одним из полицейских, что тычет сначала удостоверением в лицо, а потом забирает у коллеги подписанную бумагу с печатью. — Доброй ночи, — произносит Деймон, приваливаясь плечом к дверному косяку. — Чем могу быть полезен? Он не оборачивается. Не проверяет, последовала ли за ним Хелейна или осталась на кухне. Это не имеет значения, а он прекрасно контролирует и себя, и ситуацию. — У нас ордер на обыск вашего дома, мистер Таргариен, — говорит детектив полиции, протягивая ему бумагу. Деймон хмыкает, берет бумагу в руки и пробегает по ней взглядом. — И в чем же, позвольте узнать, меня обвиняют? — В похищении и удержании против воли, а теперь отойдите в сторону и позвольте нам обыскать дом. Он вспоминает о глоке со спиленным серийным номером, лежащим в ящике стола в кабинете, но не подает виду. Отталкивает от себя дверь и указывает ладонью в коридор. — Прошу. Только вы ничего не найдете. Детективы полиции проходят в дом, но Деймон не торопится закрывать дверь. Он смотрит на улицу, будто бы ждет, что сейчас может появиться кто-то из Хайтауэров, но там пусто. Только дождь идет, а полицейская машина оставлена за забором. Он вспоминает о том, что у Хелейны нет с собой никаких документов. Да и если ее задним числом признали недееспособной, то даже документы не помогут. Как и слова о том, что она здесь в гостях. Но дверь он закрывает спокойно, оставляет ордер на комоде в прихожей и медленно шагает за детективами по коридору, засунув руки в карманы. — Могу предложить вам кофе, раз уж вы здесь надолго. — Спасибо за предложение, но вынужден отказаться, — произносит один из копов, пока второй проверяет гардеробную. Деймон с трудом удерживает смешок. Конечно, где же еще ему держать похищенную племянницу. Только связанной среди плащей и курток — не иначе. — В доме есть подвал или чердак? — Подвал. — В таком случае предоставьте ключи от него, — произносит детектив, делая какие-то записи в кожаный блокнот. — Нет необходимости, — лениво отзывается Деймон. — Дверь в подвал не запирается. Но если вас нужно проводить, то я с удовольствием проведу экскурсию по своей коллекции вина. Хелейны нет в коридоре, нет в гостиной и в кухне тоже нет. И ему становится интересно, ушла ли она к себе на второй этаж или куда-то в другую из многочисленных комнат дома. Он держит этот интерес при себе и скучающе наблюдает за шарящими по шкафам полицейскими. Они даже под раковину залезают, и здесь уже у него не получается сдержать усмешку. — Не думаю, что там может поместиться человек. Один из копов скашивает на него подозрительный взгляд, но Деймон пожимает плечами и смотрит четко в глаза. Позой, голосом и всем своим поведением буквально демонстрирует, что ему скрывать нечего. Следует за ними в подвал. Не упускает возможности бросить: — Осторожнее с бутылками. Многие из них стоят больше, чем вы зарабатываете за год, господа. Если хоть одна разобьется, можете быть уверены, что я этого так не оставлю. Отчасти ему даже жаль, что Алисента не явилась лично. Настроение как раз подходящее, чтобы поделиться с ней ядом и обменяться язвительными фразами. Но так, пожалуй, будет лучше для Хелейны. Мысли так или иначе возвращаются к ней, но на первом этаже, как и в подвале, ее нет. Он пытается придумать, как будет выкручиваться, когда они встретят ее на втором этаже. Ни о каком похищении речи быть не может, конечно, но им точно придется поехать в участок. Остается придумать какую-нибудь убедительную ложь, чтобы поехать без нее. Что-то подсказывает, что поездка в участок не просто выбьет почву у нее из-под ног, а станет слишком ярким пятном. Он без особого энтузиазма поднимается за копами на второй этаж. — Разве обыск не мог подождать до утра? — уточняет Деймон. — Похищение, конечно, обвинение серьезное, но у вас даже улик никаких нет. — Это не вам решать, — отрезает детектив. — Конечно не мне, — иронично соглашается он. Второй дергает ручку двери, ведущей в кабинет, и оборачивается через плечо. — А здесь что? — Мой кабинет. — Открывайте, — холодно командует первый. — Как вам будет угодно. Деймон уже не скрывает прямой и откровенной насмешки. Опять засовывает руки в карманы брюк и добавляет: — Схожу за ключами с вашего позволения. На него даже не смотрят, рассредоточиваясь по другим комнатам, двери в которые открыты. Он не торопится, спускаясь по лестнице на первый этаж. Только одна мысль не дает покоя, никак не покидая сознания: «Куда ты, черт возьми, делась, Хелейна?»