Необратимые последствия чёрного колдовства

В середине часа крысы командиру дворцовой стражи было доложено о возвращении человеческого перебежчика, внезапно исчезнувшего вместе с королём Ледяных Пустошей почти половину месяца назад. Докладчик сообщил, что Мобэй-цзюнь тоже вернулся с заклинателем, однако он производил очень странное впечатление: от короля не ощущалось его неизмеримой демонической ци, и он слишком послушно следовал за своим слугой, который торопливо тянул его за руку, пока без оглядки бежал по коридорам в сторону своих покоев. Весть о том, что человек оказался сведущ в чёрном колдовстве, гуляла по всему замку, наложив на исчезновение владыки Ледяных Пустошей клеймо коварного заговора, поэтому демон, ответственный за охрану замка и его царственного хозяина, сделал очевидный для него в сложившихся обстоятельствах вывод: предатель Шан Цинхуа избавился от настоящего Мобэй-цзюня, а с собой привёл подделку, марионеточного короля, послушного его воле, с помощью которого желал заполучить власть над Северным демоническим царством… Командир дворцовой стражи, поднятый прибывшим с докладом стражником с постели, наскоро оделся и решительно двинулся к покоям зарвавшегося человека, полный ненависти к вероломному чужаку и яростной жажды его смерти. Двери в комнату Шан Цинхуа оказались распахнуты настежь. Изнутри доносился горестный, как будто нечеловеческий вой — словно стенала вьюга, кружащаяся над полем битвы и оплакивающая павших воинов… Если бы у командира дворцовой стражи было хотя бы мало-мальски чуткое сердце, оно бы болезненно сжалось, разжалобившись этим плачем скорби и безутешности. Но закалённый в боях демон сердце имел бесчувственное, а презрение к человеческому перебежчику, уверенность в его предательстве и гнев из-за преступления, совершённого заклинателем против короля Ледяных Пустошей, делали его невосприимчивым ни к чему, кроме требований долга и немедленного достижения цели. Командир дворцовой стражи застал Шан Цинхуа скорчившимся на полу. Спрятав лицо в дрожащих ладонях, человек сотрясался в горьких рыданиях. Глубокие прерывистые всхлипы, казалось, застревали в его горле, душили, лишая воздуха и ослабляя тело. Кроме заклинателя в покоях никого больше не было — ни истинного Мобэй-цзюня, ни поддельного. Для демона больше ничего не имело значения. Чужого горя он не замечал. Слёзы заклинателя демон расценил как отчаяние из-за краха его подлого замысла. Командир дворцовой стражи видел перед собой лишь предателя, которого необходимо немедленно казнить за убийство короля. — Ничтожество! — прорычал демон, рывком подняв Шан Цинхуа с пола за грудки. Заклинатель, даже не вскрикнув, безвольно повис в его руках. — Я четвертую тебя за содеянное! Пустые покрасневшие глаза, заволочённые слезами, уставились в свирепое, перекошенное злобой лицо стражника. Демон яростно кричал на него, осыпал оскорблениями, но Шан Цинхуа не понимал ни единого слова. В голове монотонно тараторила Система, только заклинатель не уловил ничего из её бессмысленного сообщения. Мысли Шан Цинхуа переполняло отчаяние, грудная клетка разрывалась от боли. Лорд Аньдин не чувствовал собственного тела, не слышал ничего вокруг, раздавленный пониманием того, что Мобэй-цзюня, его совершенное творение, его прекрасного короля, его возлюбленного мужа, безжалостно вычеркнули из его жизни, стёрли из повествования вопреки воле создателя. Бездушная программа просто уничтожила его, будто одного из сильнейших демонов этого мира вовсе никогда не существовало. И Шан Цинхуа, так трепетно относившийся к своей собственной жизни, вдруг отстранённо подумал, что хотел бы последовать за своим королём… Когда угроза о его казни прозвучала вновь, Шан Цинхуа, в чьи спутанные мысли проник проблеск ясности, медленно кивнул и тихо ответил разъярённому демону: — Хорошо… Командир дворцовой стражи резко разжал пальцы, и заклинатель на нетвёрдых ногах отступил к стене. На пол брызнула кровь. Взгляд Шан Цинхуа, болезненный, поражённый, уставился на прошитые насквозь руки демона. Оставившая в чужой плоти страшные сквозные раны ледяная стрела с грозным звоном разбилась о стену. — Муженёк! Едва не сбив стражника, опешившего от столь фривольного радостного выкрика, лорд Аньдин бросился к появившемуся так же внезапно, как до этого тот исчез, Мобэй-цзюню и, запрыгнув на короля, крепко обхватил его руками и ногами, словно боялся, что он снова бесследно растворится в пространстве. Повелитель Ледяных Пустошей лютым взором пронзал задрожавшего от страха стражника, при этом совершенно контрастно нежно поглаживая снова ударившегося в слёзы Шан Цинхуа по спине. Король был настоящим. Он ласково держал в объятиях человеческого заклинателя, позволял ему чудовищные вольности и не возражал зваться в его устах муженьком, но повелитель точно был настоящим. У командира дворцовой стражи дрожали коленки от брошенного в его сторону взгляда, и он поспешил упасть перед королём на колени и умолять простить его за своеволие. Мобэй-цзюнь даже не удостоил его вниманием, и демон поспешил откланяться. Непостижимая — королевская — демоническая ци ещё долго пробирала несчастливца до самых костей… Успокоившись, заклинатель взглянул в лицо Мобэй-цзюню и облегчённо воскликнул: — Мой король, эта тварь тебя вернула! Мобэй-цзюнь посмотрел на Шан Цинхуа несколько странно. — Цинхуа… — произнёс он с укоризной. — Не стоит говорить так о Цзюнь-шане… — Что? Какой Цзюнь-шан? — озадаченно спросил лорд Аньдин, вытирая от слёз глаза и заплаканные щёки. — При чём здесь Ло Бинхэ? Аккуратно опустив заклинателя на пол, Мобэй-цзюнь наклонился к нему, чтобы поцеловать. — Цзюнь-шан вызвал меня по, на его взгляд, неотложному делу, — кратко объяснился демон, и в его словах невозможно было не услышать недовольство. — Но его вопрос очень быстро разрешился. А о какой твари говорил мой супруг? — Эм… Ну… Шан Цинхуа от осознания того, что он попал впросак, невольно выдав, хоть и косвенно, мстительную Систему тому, кому знать о ней не положено, не знал, куда девать взгляд. Его глаза забегали от одного плеча короля к другому, опасаясь встретиться с чужим выжидающим взором, и Мобэй-цзюню пришлось приподнять его лицо за подбородок, чтобы встретиться с неуверенным взглядом заклинателя. — О той… — осторожно заговорил лорд Аньдин, прислушиваясь, не раздастся ли предупредительный сигнал от электронной конспираторши. Но Система молчала, и Шан Цинхуа решил, что на этот раз жестокая программа даёт ему добро на некоторые вольности. — Которая закинула нас на Южный тектонический разлом… Холодом в потемневших глазах Мобэй-цзюня можно было замораживать сам воздух. За ту угрозу, которую создала эта неведомая тварь для его драгоценного человека, король Ледяных Пустошей готов был незамедлительно расправиться с ней. Демон хотел было расспросить у Шан Цинхуа всё, что он знает, однако лорд Аньдин, словно понимая ход мыслей супруга, опередил его. — Это зловредный дух, — не давая Мобэй-цзюню уследить за своей речью, затараторил Шан Цинхуа. — Он меня преследует с самого рождения… У него нет физического воплощения, мой король ничего не сможет с ним сделать, даже Ло Бинхэ не сможет… Вообще никто не сможет! Это существо сказало, что ты исчезнешь, если мы вдвоём не вернёмся к назначенному им сроку, я так боялся опоздать, а потом ты исчез, я думал, что не увижу тебя больше, я так испугался, хотел за тобой последовать. Пожалуйста, можно я как-нибудь потом тебе всё объясню… — заклинатель выдохся, утомившись от собственных путанных словоизлияний, и устало уткнулся лбом в сильную прохладную грудь ледяного демона. — Я хочу выпить… — наконец, жалостливо простонал Шан Цинхуа. Ощущение доверчиво прильнувшего к его телу человека утихомирило взъярившийся в душе Мобэй-цзюня гнев. Проблему зловредного духа он решил оставить на будущее. Сейчас важнее было позаботиться о своём муже, который, изведя себя переживаниями, едва держался на ногах. Кроме того, у короля Ледяных Пустошей на сегодняшнюю ночь были другие планы, совершенно не связанные с расправой над врагами. Шан Цинхуа говорил о праздничной ночи, когда спешил возвратиться к этому самому дню в эту самую комнату, по-прежнему хранившую пряный аромат хвои и цитруса, оставшейся в том же самом виде, какой она имела в миг их исчезновения. И Мобэй-цзюнь планировал сделать эту ночь знаковой для них двоих. — Этот муж нагреет для тебя воды и распорядится приготовить нам закусок, — сказал Мобэй-цзюнь, подтолкнув лорда Аньдин к постели и усаживая его. Демон согнутым указательным пальцем погладил Шан Цинхуа по нижней губе, проговорив очень серьёзным, почти торжественным тоном: — Вино, которое Цинхуа принёс из мира людей, должно быть превосходным. Мы разопьём его, соединив губы в киноварной чаше. — Что? — огорошенный заклинатель даже подскочил от волнения. — Снова? Неожиданно для себя ставший супругом демону при весьма экстремальных обстоятельствах и при таких же экстремальных обстоятельствах занявшийся с ним сексом, Шан Цинхуа занервничал так, будто ему всё это предстояло впервые. Именно потому, что раньше и скомканный свадебный обряд, и врачебная брачная ночь происходили при экстремальных обстоятельствах, когда он действовал практически на инстинктах, на полном самопожертвовании и не задумываясь о том, насколько смущающими на самом деле являются такие важные вещи. Теперь ему предстояло пройти через церемонию вступления в брак осмысленно. Естественно, Шан Цинхуа волновался! — Хочу взять тебя в мужья как подобает, — объяснил Мобэй-цзюнь. — Взять меня… — подхватил за демоном заклинатель, вдруг осознав, что с этого момента праздник Нового Года из его прошлой жизни станет днём свадьбы в его жизни нынешней. Мобэй-цзюнь слегка усмехнулся. — Потом взять тебя — на брачном ложе. Вдруг в голове лорда Аньдин подозрительно звякнуло, а перед глазами загорелось осточертевшее диалоговое окно. Мысленно простонав, Шан Цинхуа с опаской вгляделся в возникший перед глазами интерфейс программы, горевший в углу красной меткой у иконки оповещений. Послания Системы никогда не сулили для него ничего хорошего… [У Пользователя-01 имеется проигнорированное системное сообщение. Желаете повторно прослушать его сейчас?] — гласило сообщение. «Не желаю! — взбунтовался в душе утомившийся от происков Системы Самолёт. — Я хочу по-нормальному выйти замуж за любимого мужчину и провести с ним нормальную ночь па-па-па!» Отвлечённый на препирательства с Системой, Шан Цинхуа вдруг заметил, как Мобэй покидает его покои, и, всё ещё преследуемый безотчётным страхом того, что с любовью и гордостью сотворённый им идеал может бесследно исчезнуть, заклинатель кинулся было за ним, но из-за спешки сделал неосторожное движение, поколебавшее чувствительный интерфейс навязчивой виртуальности, и едва не оглох от раздавшейся в его голове музыки торжественных фанфар. [Поздравляю, Пользователь-01!] — за стихающими нотами триумфальных медных духовых послышался невозмутимый голос Системы. — [Ваша команда успешно справилась с заданием и возвратилась в Праздничную комнату за 00 минут 01 секунду до истечения установленного срока. За выполнение квеста Вам начислено 2000 баллов. Количество бонусных очков симпатии партнёра неизмеримо: пользуйтесь ими расточительно. Удачи в супружеской жизни!] Пока Шан Цинхуа, вконец израсходовавший на подлую программу всю свою злость, с необычайным, почти монашеским умиротворением выслушивал запоздалые поздравительные тирады, в его покоях вдруг вновь объявился командир дворцовой стражи, который своими искалеченными забинтованными руками тащил кадку для купания. Поставив купель близ печи, он разжёг в очаге огонь, украдкой бросил на изумлённого лорда Аньдин благоговейный взгляд и быстро удалился из комнаты. Шан Цинхуа глубоко вздохнул. И послал Систему далеко в виртуальную задницу. Сладостное предвкушение горячей ванны и горячей ночи придало ему небывалой смелости. Заделавшаяся сводницей Система пожелала ему счастливого брака — вот этим заклинатель и намеревался заняться. Со стола, хаотично заваленного разнообразными предметами, Шан Цинхуа убрал бумажные обрезки и оплывшие свечные огарки и зажёг новые свечи, красивые и стройные, золотом и алостью под игриво мерцающими огоньками создающие праздничное настроение и рассеивающие мрак тягостных чувств. Только теперь заклинатель почувствовал, что на душе его сделалось как никогда спокойно, словно пляска этих крохотных огоньков поставила точку в путешествии, из которого и он, и его спутник едва возвратились живыми, и завершила в его жизни веху страданий и неудач. Когда же позади послышался уверенный ритм чёткого шага, и, обернувшись, лорд Аньдин увидел Мобэй-цзюня, специально для него несущего горячую воду, он окончательно убедился, что судьба и для него запасла немного счастья. Пока король готовил для своего бывшего слуги ванну, Шан Цинхуа выудил из тайника припасённое загодя вино, поставил на столе между двумя фарфоровыми кувшинчиками киноварно-красную чарку — пару той, что была разбита демоном в гроте, и горкой выложил на блюдо свои любимые мандарины. Вдруг заклинатель спохватился — и торопливо бросился к комоду, куда кучей скинул бумажные обрезки со стола. Перебрав ворох ненужного мусора, он с умилением улыбнулся, отыскав волшебным образом созданных тандемом его рук и подсознания бумажных мини-мобэйчиков, и не нашёл ничего лучше, как рассадить белоснежные фигурки своего короля между мандариновыми плодами. Шан Цинхуа не удержался от смешка: композиция получилась забавной — будто гарнизон Мобэев стоит на страже тарелки с фруктами. Сам же прототип вырезанных из бумаги фигурок снова куда-то отлучился. За дверью слышался какой-то приглушённый шум, ощущалась осторожная суета, как будто весть о возвращении короля распространилась по всему замку, и каждый его обитатель спешил лично убедиться, что слухи оказались правдивы. При всём при этом в комнату заклинателя никто больше не то чтобы не врывался — даже в щёлочку не пытался заглядывать. Лорд Аньдин был этому несказанно рад. Над купелью, заботливо приготовленной его суровым мужем, плавно, размеренно клубился пар. После опасного путешествия, полного беспокойств и лишений, у Шан Цинхуа ныли мышцы, а из-за недавней вспышки отчаяния болело в висках, поэтому горячая ванна — дома, в безопасности — казалась настоящей сказкой. Так что заклинатель быстро избавился от истрепавшихся в пути одеяний и запрыгнул в купель, тут же с наслаждением погрузившись в ласковую парную воду чуть ли не с головой. Настрадавшееся тело вскоре расслабилось, разморилось, а разгулявшаяся в просветлевшей голове фантазия цветасто сулила лорду Аньдин хорошую выпивку и высокорейтинговые сцены из даньмэй-новелл… Разнеженный в приятной воде, Шан Цинхуа, мурлыкающий себе под нос какую-то ерунду из его родного мира, даже не заметил что Мобэй-цзюнь, сменивший разорванные Небесным Зверем одеяния на свежие, уже какое-то время находится в комнате и тёмным, пристальным взором с интересом разглядывает авторскую композицию «Короли в мандаринах»… — Цинхуа, — бархатно позвал Мобэй-цзюнь. — Мой король, ты уже здесь! — радостно откликнулся заклинатель, поворачиваясь в купели. Из-под воды показались его округлые порозовевшие плечи. Температура воды в кадке вдруг резко упала, и Шан Цинхуа мгновенно выскочил из неё как был нагишом, схватил со стоявшего рядом табурета полотенце и наскоро обернулся им. — Эй! — обиженно воскликнул заклинатель. — Это подло! Мобэй-цзюнь промолчал. Он подошёл к кутающемуся в полотенце мужчине и, наклонившись, слегка прикусил его за обнажённое плечо, потом коснулся его тёплой кожи губами. — Ладно, — быстро сдался Шан Цинхуа. — Это было вовсе не подло. Контрастные ванны даже полезны для здоровья… Под привычную болтовню заклинателя Мобэй-цзюнь помог ему одеться, высушить и расчесать волосы, как будто для короля демонов такое было в порядке вещей — ухаживать за человеком. Если бы повелитель Ледяных Пустошей повёл себя с ним подобным образом ещё месяц-другой назад, Шан Цинхуа точно бы испугался до чёртиков, решив, что Мобэй-цзюнь либо столь изощрённо подготавливает для него самые невообразимые пытки, либо он попал под действие одного из странных проклятий написанного им крайне непоследовательного романа и, после того как проклятие спадёт, демон всё равно убьёт его как свидетеля такого нехарактерного поведения. Но сейчас, когда их больше не разделяла стена недопонимания, писатель, сам для себя сотворивший идеал, который вопреки всему невозможному обрёл плоть, кровь и собственную волю, находил действия ледяного короля естественными и уместными. Как автору и творцу, ему было стыдно признавать, что он так долго не мог понять намерений персонажа, прописанного им с такой любовью и вниманием. Зациклившись на злополучной судьбе оригинального Шан Цинхуа, Сян Тянь Да Фэйцзи даже не помышлял о том, чтобы Мобэй-цзюнь отнёсся к нему как-то иначе, чем к подлому предателю и подхалиму, что демон найдёт в нём того, кому можно не просто доверять, но и любить… Сидеть бок о бок с одним из сильнейших демонов этого мира больше не было страшно. Хоть Шан Цинхуа и испытывал лёгкий трепет, находясь подле короля Ледяных Пустошей, наполняющего вином лакированную красную чашу, но вовсе не из-за боязни перед этим мужчиной. Ему казалось, что сейчас происходит самое важное событие в его жизни — важнее донатов за бездарные главы, важнее исправления сюжетных дыр в его новелле, важнее достижения звания пикового лорда и разблокировки функции ООС. Важнее избежания смерти. Связывая себя узами с Мобэй-цзюнем, он навсегда отказывался от цели когда-нибудь вернуться в родной мир. Теперь уже осознанно и искренне Шан Цинхуа давал клятву следовать за своим королём до конца. Красная чаша между двух пар ладоней сперва склонилась к решительной линии губ Мобэй-цзюня. Заворожённый, Шан Цинхуа с восхищением наблюдал, как, приковав к нему взгляд синих глаз, демон делает несколько глотков вина. Когда обрядовое вино смочило губы заклинателя, он испил его мелкими глотками, а последний большой глоток — разделил со своим супругом. Мобэй-цзюнь одной рукой обхватил за пояс подавшегося к нему лорда Аньдин, а ладонью другой — коснулся зардевшейся щеки мужа, проталкивая язык тому в рот, смешивая опьяняющий поцелуй с алкоголем. Шан Цинхуа, увлечённый ласками и слегка разомлевший от вина и желания, забрался королю на колени. Его комната с разожжённой печью успела согреться, и лорд Аньдин после купания переоделся в лёгкие одежды, которые демон без труда распахнул, открывая для себя доступ к желанному телу возлюбленного. Шан Цинхуа тихо простонал, когда Мобэй-цзюнь неожиданно подхватил его на руки и, перенеся на постель, склонился к обнажённой груди супруга и языком медленно провёл вокруг его соска… [Пользователь-01! Вам поступило голосовое сообщение от Пользователя-02.] «Пошла к чёрту, Система, вместе со своим Огурцом!» — втайне от мужа негодовал выбитый из колеи некстати встрявшей в его брачную ночь программой, с нетерпением и остервенением распутывая пояс на одеянии Мобэй-цзюня. Но игнорирование назойливой Системы не возымело эффекта, и та невозмутимо воспроизвела направленное ему Шэнь Цинцю сообщение: «С Новым Годом, Самолёт, чья натуральность потерпела крушение! — промолвил ехидный голос его собрата-попаданца. — И добро пожаловать в сад сорванных хризантем». Шан Цинхуа на этот сарказм лишь мысленно закатил глаза. И охотно бросился в столь поэтично наречённый лордом Цинцзин сад…