Ты мне нравишься, Старший

      В горах ветер всегда холоднее, но теперь он не спасал разгорячённую кожу. Румянец алкоголя и поддёрнутые дымкой задумчивости глаза красили лицо молодого человека в свете луны. Его взор был устремлён в одну точку; губы человека напротив блестели от пролитого алкоголя. Он говорил о чём-то, но его голос не достигал ушей. Вдруг голову посетила и плотно засела одна мысль.       «Хочу коснуться»       Ведомый неясным порывом и раскрепощённый выпитым алкоголем, молодой человек встал со своего места. Его походка была прямой и полна скрытой силы, указывающей на неустанный труд в течение годов. Он остановился в паре сантиметров от мужчины напротив, накрывая его своей тенью. Внутренний голос кричал остановиться, чтобы не пожалеть о содеянном, но другая, всё это время скрытая часть, приказывала действовать.       Молодой человек опустился на землю, равняясь с мужчиной. Его лазурный омут глаз всматривался в знакомый взгляд цвета сливы, цветущей на горе Хуа, взгляд, напоминающий его дом и вызывающий бурю чувств. Он слегка наклонился вперёд и тут же упёрся в лоб напротив. Открыв рот, чтобы извиниться, он произнёс абсолютно не то:       — Старший…

***

      Гора Хуа была священным местом, где искали свой Путь и просветление лучшие мира. Но было одно странное место, которое отстроили совсем недавно в отдалении от всех построек. Это не было могилой, скорее похоже на алтарь поклонения предков. Раз в год можно увидеть как молодой человек в белых одеждах возжигает благовония, вознося молитвы за упокоение души и дальнейшее перерождение. Иногда он, задумавшись, приходит в это место в поисках ответов как делал пару лет назад, но слышал лишь тишину.       — Дева Цзян, минуло четыре года. Вступили ли Вы в круг перерождения?       Портрет строгой и элегантной женщины с прижатым к груди ножом хранила молчание. Рядом с ней был портрет мужчины, который нашли в старых книгах в борделе. Там же были записи о техниках, которые женщина видела за свой век и как она взращивала своего внутреннего демона. Первые были отданы Чан Муну на рассмотрение, а потом и старейшинам, вторые же хранились у этого алтаря и иногда пролистывались в задумчивости.       Успокоив свой разум, молодой человек поднялся с земли, оттряхивая белые одеяния. Детские черты заострились и вытянулись, придавая округлому лицу образ взрослого мужчины. Ростом он пошёл в старшего брата, являясь одним из самых высоких молодых людей в третьем поколении, а широкие плечи и развитая мускулатура были результатом тренировок под началом одного из самых беспощадных учителей на этой горе.       — Старший, — стоило даосу отойти как его окликнули. — Лидер секты зовёт всех на чтение Дао дэ цзин.       — Благодарю за напоминание, — губы расплылись в мягкой улыбке. — Младшему тоже следует поспешить.       Стоило последователю третьего поколения убежать, застывшая на губах улыбка сменилась удручённой гримасой. Если настало время чтения утренних даосских учений…       — Он снова сбежал.       Дон Рён выдохнул. Он потратил добрые полчаса, чтобы просто уйти в уединённое место и забыть о своём наставнике, который вновь сбежал, прихватив откуда-то алкоголь. Обычно он мог найти Чхон Мёна, вкинуть ему в рот пилюлю от похмелья (на самом деле она применяется не для этого), привести в подобающий вид и дотащить до Чан Муна. Когда-то он успевал сбежать, но в большинстве случаев Дон Рён одерживал победу, имея в запасе доводы и дополнительную мотивацию для старшего. Но это не могло длиться вечно и Чхон Мён нашёл новое место для отдыха, которое Дон Рён не мог найти уже месяц и конечно же всё это время Чхон Мён даже носа не показал перед Чан Муном или ним!       Пока Дон Рён размышлял о том, куда же мог спрятаться его наставник, несколько рядов из последователей третьего поколения стояли в полной готовности, ожидая его. Дон Рён подошёл, вставая перед ними и окидывая доброжелательным взглядом. Вот она дисциплина и уважение к старшим. Лидер секты долгое время обсуждал со старейшинами стоит ли считать Дон Рёна, который с рождения рос в секте Чжуннань и по возрасту считался старше других учеников третьего поколения, старшим или младшим. Наконец, они пришли к выводу, что раз он ученик Святого Меча, то быстро нагонит остальных по основам, поэтому он должен возглавить третье поколения. И старейшины были действительно довольны результатом. Пэк Чхона стали называть старшим, а потом он сплотил третье поколение под своим началом. Звание ученика Благородного клинка цветущей сливы, конечно же, сыграло свою роль, ведь младшие не были в курсе всех проделок Чхон Мёна, но основную роль сыграл сам характер Дон Рёна.       — Я рад, что все прибыли, несмотря на раннее утро. Давайте же сегодня постигать свой Путь, начиная с чтения Дао дэ цзин.       Ученики второго и первого поколения, которые либо стояли в ожидании Чан Муна, либо только прибыли и наблюдали, как их младшие воодушевлённо в один голос ответили: «Да, Старший». На Горе Хуа всегда была строгая дисциплина, но этот молодой человек не просто привил порядок, но и мотивировал их к деятельности. Вспоминая прошлых старейшин, которые имели привычку распивать алкоголь и временами обсуждать своих учеников, сравнивая результаты, а после отыгрываясь, если у другого старейшины ученики были лучше, первое и второе поколение испытывали смешанную гамму чувств. Не было у них никого, кто бы их сплочил, только конкуренция.       Чтение прошло в тишине. Чан Мун по-прежнему окидывал взглядом второе поколение в поисках спящего Чхон Мёна, но вновь пусто. После того как Дон Рён взялся за доставку наставника на обязательные мероприятия, глава был спокоен, но вот уже месяц его уши не оскверняли грязным языком, а глаза не выпадали от лицезрения самодовольной улыбки, растянутой от уха до уха. Кажется даже седых волос стало меньше.       За пять лет пребывания в Хуашань была ещё одна изменившаяся вещь. Незаметно от чужих глаз сформировался кружок пострадавших от выходок Чхон Мёна, в который входили глава Чан Мун, как тот, кто знаком с несносным мальчишкой с детства, и Дон Рён, обучающийся у него несколько лет и терпящий абсолютно испорченный характер. Так за кружкой чая они обсуждали третье поколение и его путь развития, литературу или вечную тему — Чхон Мёна.       В этот раз, сразу после чтения Дао дэ цзин, Дон Рён пришёл просить совет у наставника по обращению с Чхон Мёном. Его вопрос был связан с тем, как воздействовать на такого упёртого человека, ведь «тысяча и одна» причина почему Чхон Мён должен быть в том или ином месте себя исчерпали, а спускаться в Хуа Ам, чтобы пополнить запас сладостей чаще, чем раз в месяц было слишком. Чан Мун задумчиво потёр бороду, засмотревшись на лепестки сливы, всплывшие в чае:       — Хвали его.       — Прошу простить, — Дон Рён подавился чаем и предпринимал попытку не закашляться прямо перед лидером секты. — Этот не расслышал…       — На самом деле, этот ребёнок не может устоять перед похвалой.       «Глава секты точно говорит о Старшем Чхон Мёне?» — подумал Дон Рён, но в голове тут же непрошенно всплыли воспоминания, когда он в порыве чувств нахваливал технику своего наставника и как лицо напротив светилось самодовольством.       — Третье поколение никогда не видело прошлую Гору Хуа, — задумчиво Чан Мун смотрел на листья сливы, плавающие по поверхности чая. — Я вырос на ней и не могу говорить плохо о своём доме, но Чхон Мён высказал бы все обиды без утайки.       Глава секты сделал паузу и Дон Рён знал о чём он думал. В голове также пронеслось недовольное лицо Чхон Мёна и его поганый язык, абсолютно неподходящий даосу.       — В общем, — Чан Мун прокашлялся, очищая своё осквернённое сознание даосскими текстами. — Он не получал должной ему похвалы и внимания, несмотря на весь свой талант. Думаю, тебе следует попробовать.       Больше они не касались этой темы.       Чан Мун проводил Дон Рёна и остался один в своей резиденции. Взгляд неосознанно скользил по тайному проходу, где были скрыты бережно собранные им техники, от которых отказались, золото и редкие артефакты. Дурное предчувствие не покидало его. Всего пять лет назад бушевали демоны, истощая секты всего Канхо. Даже бродячие заклинатели присоединились к зачистке. Теперь же объявилась секта, зовущая себя «Небесный демон»…       Чан Мун вздохнул. Дон Рён вырос из маленького ребёнка, пришедшего в грязи пять лет назад. Теперь он гордо возглавлял третье поколение. Когда-то Чхон Мён был таким же… нет. Чхон Мён всегда был странным ребёнком. Будь Чан Мун на пару десятков лет моложе и ближе к возрасту Чхон Мёна, он бы стал ему другом и верным соратником, взяв опеку и научив этикету. Хотя нет. Он бы никогда этого не позволил. Скорее бы Чхон Мён избил его и с насмешкой назвал «Старшим».       Их первую встречу, когда они простояли всю ночь на коленях, пойманные за кражей алкоголя у старейшины, нельзя назвать приятной, но этот ребёнок чем-то притягивал к себе. И Чан Мун увидел тот же блеск и притяжение в глазах Дон Рёна. Всего на миг ему показалось хорошей идеей связать их. А потом он вспомнил почему запретил Чхон Мёну брать учеников:       — М? Обучение? Буду бить их, пока не научатся.       И проснулся в холодном поту посреди ночи.       Но, кажется, всё хорошо. По-крайней мере появился кто-то заботящийся о Чхон Мёне и Чан Мун мог спокойно вздохнуть и заняться делами секты. Как же хорошо, что Дон Рён пришёл на Гору Хуа, чтобы вернуть потерянный мир.       Пока Чан Мун предавался размышлениям о финансовых потерях, которые принёс Чхон Мён, Дон Рён сидел за одним из столов в тени дерева, переписывая сборник поэзии. Важно владеть не только оружием, но и своей речью. Ни один старейшина не будет выражаться как отъявленный бандит Канхо. Его речи полны метафор, отсылок к притчам Чжуан-цзы и поэзии великих поэтов древности.       За этим делом его застал Чхон Мён.       Он некоторое время наблюдал, стоя в отдалении. Какая-то мысль формировалась в его сознании, когда он смотрел на силуэт молодого человека, полный харизмы и красоты, которую приписывают небожителям. Но мысль так и не была сформирована и Чхон Мён просто забыл об этом, раскрывая своё присутствие. Он встал перед столом, накрывая пишущего тенью, и улыбнулся. Но приветствия не последовало.       «Что за наглый мальчишка? Стоило дать немного свободы и он снова за старое»       — Давно не виделись, Дон Рён.       — Промелькнул за годом год и Старший вспомнил этого ученика, — Дон Рён не отрывал взгляда от текста, процитировав отрывок. Чхон Мён, мало интересовавшийся литературой, не оценил этого.       — Год? Прошёл всего месяц. Тебе следует научиться определять время, — Чхон Мён сел на стол, не найдя стула. — Мне тут стало известно…       — Практика инедии запрещена. Старший прав.       — И-и…       — И этот недостойный ученик примет наказание.       —…       Чхон Мён рассматривал ничего не выражающее лицо. Раньше Дон Рён разнервничался, попытался сменить наказание или откупиться увеличением тренировок. Было забавно наблюдать за этим. Но теперь, закалённый постоянными выходками Чхон Мёна, он перестал реагировать. Необходимо было применить недюжинную изобретательность, чтобы застать этого собранного человека врасплох.       Но Чхон Мён не был бы самим собой, если бы прошёл мимо такой вершины.       Достав коробку с едой, стащенной с кухни, Чхон Мён взял палочками кусок мяса и поднёс ко рту Дон Рёна. Был только один случай, когда он применял подобную меру наказания к своему ученику. По какой-то причине это очень задело его гордость и он старался следовать правильному распорядку дня в течение долгого времени. Ожидая подобного же результата, Чхон Мён расплылся в заговорщицкой улыбке.       Но вместо ожидаемого смущения и протеста, Дон Рён наклонился вперёд и съел предложенный кусок мяса, не отрываясь от текста. Палочки так и остались висеть в воздухе, а лицо Чхон Мёна не выражало никаких мыслей. Ухмылка исчезла.       После того как Дон Рён стал его учеником, у Чхон Мёна появилось новое хобби. Хотя бы раз в месяц выводить из себя «лидера третьего поколения», «собранного и пунктуального» и бла-бла невероятного Дон Рёна, которого теперь ещё именовали старшим. Даже в его новом укрытии, в пещере в одной из отвесных скал, ему не сиделось спокойно. Будто чего-то не хватало среди выпитых и всё ещё закупоренных бутылей с алкоголем.       Только когда Чхон Мён замер, обдумывая странную реакцию на его действия, Дон Рён обратил внимание на нарушителя спокойствия:       — Старший Чхон Мён, Вы сидите на сборнике «Беседы и суждения» Конфуция.       — Я знаю, — Чхон Мён вернулся в реальность. — Не позволю своему ученику читать конфуцианскую дребедень.       — Старший прав, — Дон Рён вспомнил совет Чан Муна по борьбе с упрямством Чхон Мёна. — К сожалению, знания этого ученика не так глубоки, как у Старшего. Поэтому, для полноты картины мира, нужно читать не только даосские учения.       Чхон Мён окинул его странным взглядом. Если бы не случай до, он может быть и не обратил внимания на столь завуалированную похвалу (?) его знаниям, но теперь все мысли были направлены на человека перед ним. Увлёкшись процессом, он не заметил как к ним приблизился ученик третьего поколения:       — Приветствую Старшего Чхон Мёна и Старшего Дон…       — Ближе к делу.       — Д-да, Старший До… Старший.       Чхон Мён наблюдал со стороны за замешкавшимся учеником. Ему кажется или Дон Рён… стесняется своего имени? Нет, конечно, его раздражало, когда Чхон Мён использовал его с глупой улыбкой на губах и еле сдерживаемым смехом, но, казалось, что это давно в прошлом. Если так подумать, он никогда не слышал «Старший Дон Рён». Только «Старший».       — Старшие Чо Голь и Юн Чжон ушли на совместную тренировку к границе секты и ещё не вернулись.       — Разве это проблема?       — Старший Чхон Мён, Гора Хуа имеет сложный ландшафт…       — И что? Они даосы или кто? Дон Рён каждое утро карабкался в гору и обратно.       — Я проверю их. Можешь идти.       Молодой человек удалился. Дон Рён собрал свои учебники и собирался отнести их в комнату, чтобы выдвинуться на поиск Чо Голя и Юн Чжона. В последнее время они часто тренировались вместе. Следовало проверить не переутомились ли они или не получили травм. Это входило в обязанности Дон Рёна. Но Чхон Мён остановил его:       — Дон Рён, ты бы хотел взять даосское имя?       — Это невозможно.       — М? Это же обязательная процедура.       «Да всё дело в тебе!»       Даосское имя можно принять в любое время. Даже среди последователей третьего поколения есть его носители. И Дон Рён хотел носить дарованное одним из старейшин имя, следуя традиции… Но его наставником был Чхон Мён. Чхон Мён! Дон Рён один раз завёл разговор об этом и решил, что «Дон Рён» не такое уж и плохое имя. Теперь он хочет дождаться момента, когда станет последователем второго поколения, сняв с себя обязательство быть учеником Чхон Мёна и возьмёт себе имя, которое сможет с гордостью называть рядом с названием Горы Хуа.        — Старший может не беспокоиться. Этот ещё не определился.       — Тогда я могу помочь.       — М-мне надо идти.       Дон Рён сбежал, оставив Чхон Мёна с коробкой еды и недоумении.       — Что это с ним?       — Весна в цвету, вишня распустилась, — Тан Бо подошёл к Чхон Мёну, раскуривая трубку. — Ладно ты игнорировал своего ученика целый месяц. Но как же лучший друг?       — Неужели Сосо вновь ушла с Исоль и тебе нужно поныть об этом?       — Тактичность не присуща тебе, как и всегда… ха-ха…       Чхон Мён и Тан Бо обсуждали события прошедшего месяца, стараясь не касаться темы новоявленной секты в Канхо. Дон Рён же направился к месту, где практиковались Чо Голь и Юн Чжон. На удивление это было очень отдалённое место. Подниматься в гору, чтобы пройти изматывающую тренировку, а потом спускаться… чем-то напоминает обучение Чхон Мёна.       Дон Рён издалека ощутил чужое присутствие. Он не стал выдавать себя, решив посмотреть что же это за тренировки. Как он не расспрашивал, но Юн Чжон и Чо Голь отмалчивались. Было что-то странное в их молчании, но вряд ли они скрывали нечто, что может навредить им или другим ученикам.       Две фигуры как раз виднелись издалека. Похоже тренировка в самом разгаре…       А?       — Г-голь… ха… больше… не могу…       — Ещё немного.       Когда Дон Рён посещал деву Цзян, ему приходилось сталкиваться с разными картинами. Бордель не был местом, куда ты мог прийти и остаться несведующим в людских страстях. Но видеть подобное на Горе Хуа, между двумя даосами, между двумя мужчинами. Пока поцелуи не переросли во что-нибудь другое, Дон Рён поспешил уйти.       Похоже Чо Голь заметил нечто странное и обернулся в сторону, где он стоял, но теперь там была пустота.       — Голь, что произошло? — спросил Юн Чжон, переводя дыхание.       — Кажется показалось.