Поведай мне о своих грехах

      И бьются сердца в унисон,       Ты понимаешь, ты не одинок.

И бьется в клетке сердце одиноко,

Ты понимаешь, ты осквернен.

      И привкус железа ты ощутишь,       Ты понимаешь, время идет.

И взор ты свой поднимешь,

Ты вспоминаешь обо всём.

      Я чувствовал себя певчей птицей. Он приходил, и мое сердце начинало петь. Он исчезал, и моя клетка захлопывалась перед моим носом.       Он здесь закон, он здесь судья.       Он приходил ко мне за нежностью, но от него пахло кровью. Я помню вкус чужой крови, я помню ее холод.       Он ложился рядом со мной, он обнимал меня, не утруждая себя тем, чтобы смыть чужие страдания. Он укладывал свою голову на мои бедра, он смотрел на меня снизу вверх, ему нравилось любоваться моим лицом, а мне нравились его взгляды.       Он держал руки на животе, и только его глаза оживленно двигались по мне. Он слышал мой запах, а я слышал его. Он засыпал, и я ждал, когда он проснется, что бы случилось, если бы я был смелее? Его грудь не двигалась, его дыхание не нарушало тишины, но я знал, что он в порядке, может быть, тогда это стоило того…?       Краска исчезала с его лица. Его кожа, не подвергавшаяся воздействию солнца, поблескивала в свете закатного неба. Стертые в кровь костяшки покрылись тонкой коркой крови, пальцы, некогда аккуратные, стали мозолистыми, грубыми и холодными.

Не забывай оглядываться назад,

Ведь может оказаться,

Что это всего лишь твоё воображение.

      Однако и его настигала кара за содеянное.       Его глаза подергивались за закрытыми веками. Он стискивал зубы, а его дыхание ходило по тонкому лезвию.       Он просыпался со сжатой грудью и покрасневшими белками, а я делал вид, что не замечаю его, но что-то во мне ликовало от его расшатанной красоты.       Тепло от его тела исчезало вместе с его испарением за металлическими дверями. За сотни попыток сохранить хоть что-то, я перестал мечтать о большем,человек должен быть благодарен за то, что у него есть, ведь некоторые лишены даже этого.

Порой хочется большего,

Чем можешь прожевать.

      Грех, он учует, он поймет, нельзя сдаваться, нужно держаться.       Борись.

Одна клетка, две души.

Произойдет резонанс.

      Он чувствует перемены, он понимает, что перемены настигли его, они настигли нас.       Испугается ли он? Не зная его прошлого, я бы подумал, что он актер из дешевой мелодрамы.       Я видел всех троих, в его глазах больше эмоций, чем он думает. У его лица могут быть резкие черты, но стоит слегка опустить брови…он похож на побитого щенка, он слишком милый, и это боль в его глазах. Он боится их… Он боится его.

Если ты боишься,

Бойся в тишине.

      Когда он вернулся, я почувствовал тепло, это было… странно? Мое сердце больше не пело…       Его волосы были мокрыми, а рубашка прилипла к телу. Жилет вместе с пальто полетели на пол.       Он не сводил с меня глаз, а я не сводил с него, он подкрадывался ко мне, как будто боялся меня спугнуть, но с ним… С ним мне не страшно… Ведь я знаю.       Как оказалось, он тоже.

Резонанс — танец душ.

Наш резонанс — танец сломленных душ.

      Мы это сделали.       Надеюсь, крыса не убежала к хозяину.       Это было приятно, он казался внимательным, он заботился обо мне.       Что же с тобой происходит Джон Сид?

Пока дышит земля,

Гонец достигнет цели.

      Этой ночью он не пришел.       Я засыпал под мелодию бункера, а он — под звенящий свист пуль.       Я, кажется, скучаю по нему.

Травоядный,

Не значит не хищник.

      Он приходил ко мне.       Его глаза по-прежнему были скрыты за желтыми линзами, четки, намотанные на ладонь, угрюмо позвякивали, длинные волосы убраны в низкий пучок. Эти голубые глаза, этот взгляд, этот голос, от которого туманилось в головах у бесчисленного количества людей, губы, которыми он управлял всеми вокруг. Я знал, для чего он здесь.       Иосифа Джозефа одурачить способен лишь его Господь.       Джозеф, вот кто самого начала видел во мне опасность, погибель всего сущего. Он никогда не сомневался во мне.       Кажется, Господь на самом деле печется о своем пророке.       Как же ему повезло. Ох, как же, мать твою, ему повезло.       Он сидел передо мной, у меня был шанс, он тянул ко мне руки,он воззвал ко мне: «Избавь их от него!»       Мы сидели в тишине, но в наших сердцах царил хаос. Он хотел о стoльком мне поведать, а я хотел ощутить его тепло в своих ладонях.       Он пел мне, а я выл от отчаяния.       Он дотрагивался до меня там, где недавно оставил свои отпечатки любви? Креститель.       Он будет сожалеть о том, что сделал с нами, он вырежет на своей плоти, среди глухой ночи в своей церкви кривую «Зависть», и луна будет освещать его мучения, покорно ожидая конца.

И сказал он мне:

Я спрячу нас там, где никто не найдет.

      И погубишь ты меня на праведном пути,       Но коль я согрешил, позволь мне и дальше отдаваться новообретенному греху.

О, как же я мечтал об этом.

Но знаю я, что не предначертан тебе по праву.

      У брата я посмел украсть,       Не очиститься мне теперь.

Ты виновен в моих бедах,

Ты околдовал меня.

      Я чувствую привкус дегтя у себя во рту.       Мне не сбежать, а тебе не спрятаться.

Если убить тебя, значит сохранить всем жизнь,

Так тому и быть.

      Он ушел, и вместе с ним ушло мое желание жить.       Я ненавижу себя.       Я скучаю по Джону.

Я хочу к Джону.

      Джон, где он?

Тут холодно.

      Я…хочу к Джоз Джону.

Я уйду,

Чтобы понять откуда пришел.

      Может это все-таки не мне было суждено сеять хаос и смерть? Джозеф ошибся, не я на бледном коне, не имя мне «Смерть», не я разоряю земли, уничтожая их до основания.       И ад не следует за мной.       А что если это все сон? Я проснусь у себя дома, никакого апокалипсиса, никаких смертей, ничего...

Окунись в объятия смерти.

Ощути его тепло, ощути его самого.

      Яви этому миру,       Новое дитя, нового себя.       Земля затряслась, бункер ожил.       И он явился ко мне.       Он посмотрел на меня, и я увидел в нем свою новую жизнь.       Лишь он имеет смысл, и только время покажет, что предрекла нам судьба.       И преодолеем мы все невзгоды.       И предстанем бок о бок к Вратам Эдема.       Нашу любовь услышат все.