Kind of magic

Королевство Реген, единственное место, где росло нужное растение, — страна, полная сюрпризов, тайн и дождей. Едва ли удастся проникнуть под видом обычных туристов, но, как оказалось, для альянса нет ничего невозможного. За исключением разрешения Саске ступить на чужие земли. Причем ни официального, ни командного — все единогласно против. — Мы не сможем долго скрывать твою пропажу, а путешествие продлится не меньше трёх недель. Тем более обязанности перед страной никуда не делись, — Какаши бросил в Саске огненный шар, чем обозначил конец разговора и начало тренировки. После этого никто не заикался о принятом решении. Сасори проявил желание стать сопровождающим, и, рассмотрев всех возможных кандидатов, альянс пришел к логичному заключению, что это самый удачный вариант. Саске по ранее озвученным причинам остаётся во дворце, Наруто и Карин нужно тренироваться, а Какаши не может уйти как их тренер. Сасори выступал в роли спасательного круга, чем вызвал уважение и благодарность, но и здесь Саске отличился — взгляд недобрый, осуждающий. — Пожалуйста, будь осторожна, — прошептал он в самое ухо Сакуре, когда они прощались. Что такого страшного разглядел Учиха в Сасори, Харуно никак не могла понять. Они уже почти у подножья горы — пересечение границы прошло успешно, а в действиях Сасори по-прежнему нет ничего подозрительного. Всё как всегда. Саске просто слишком сильно переживает из-за испытания — так решила Сакура, покидая повозку. — Дальше надо идти пешком. Поднимемся выше, и войдем в антимагическое поле, там колдовать не сможем, — ещё раз повторил Сасори, как бы намекая на последнюю возможность отправить сообщение при помощи колдовства, но Харуно отрицательно мотнула головой. Они двинулись наверх. Идти было не так уж сложно — спасибо тренировкам Какаши, однако периодически все равно приходилось останавливаться, чтобы успеть привыкнуть к измененному давлению. — Не ожидала, что ты вызовешься сам, — Сакура странно улыбнулась. Слова Саске никак не выходили из головы. — Меня бы все равно заставили. Лучше быстрее начать, чтобы быстрее закончить. Тон голоса, интонация, мимика — не отличалось ничего. Тот же Сасори, которого она видела в первую встречу, с которым изучала медицину, но сомнения продолжали терзать душу. — А почему не вызвался сам вылечить императрицу Микото? Думаю, тебе бы только в радость одному все делать. Снисходительный вздох стал условным сигналом прекратить нападки. Замирающее напряжение звоном отдавалось в теле, растягивало минуты в долгие часы неловкости. — Я теоретик. Практика — это по твоей части. Об этом вслух не говорилось никогда — необходимость отпадала, стоило зайти в лабораторию и хотя бы слово вымолвить на медицинскую тематику. Ведомая чужими сомнениями Сакура чувствовала себя очень глупо, и решение доверять участницам альянса как будто бы кануло в лету, и, чтобы не доводить до крайностей, она, наконец, успокоилась. — Прости. Новый климат так влияет. Если просто тереть у виска, лучше не станет. По крайней мере сейчас. Но вряд ли это интересовало Харуно. Солнце здесь было сравнительно с Либелле щадящим и спокойным; бледные лучи покрывали кожу, заставляя слегка зажмурить глаза при попытке посмотреть наверх. Небо яркое, облаков много, щекочущий ветер сдувал жар тела. — Мы почти дошли, — кинул через плечо Сасори, когда время близилось к вечеру. Два дня поездки, ещё полдня подъема по крутой горе, звенящая тишина, прерываемая завыванием гор — Сакура надолго запомнит это путешествие. Любовь к природе и живописным видам медленно перетекала в хроническую усталость и отвращение. Ужаснее всего отсутствие волшебства. Высокочастотные волны перекрывали доступ магическим импульсам. Это обостряло чувство уязвимости и повышало судорожную нервозность. Чем выше, чем страшнее. Удалось немного успокоиться, лишь когда они были на месте. Небольшое скопление миниатюрных домиков в расколе скалы напоминало попадание в сказочную страну. Неброские коричневые цвета, окруженные зеленью и распускающимися цветами нежно-розовых оттенков, откликались в душе восторженным воодушевлением, откидывали усталость далеко за пределы сознания. Внутри домиков оказалось ещё уютнее: горшки с растениями, столики, пуфики и другая мебель странным образом не нагромождали маленькое помещение, а лишь наоборот очаровывали грамотным расположением. — Здравствуйте, вы Сасори и Сакура? — милая девушка за стойкой обрадованно встретила гостей. — Да, — сухо отозвался Сасори, а Харуно предпочла молчать. Дальше все по классике: их провели в смежные комнаты, вкратце рассказали про местную жизнь, ознакомились с правилами ночлега. Задерживаться надолго Сакура не планировала, потому хотела в тот же день выдвинуться на поиски нужного цветка, наивно полагая, что это будет очень и очень просто. Но в последнее время ничего простого в её жизни нет, и мало того, что привередливое растение непонятно где росло, так ещё и уставший организм погрузился в сон. Проснулась Харуно посреди ночи под звуки сверчков за окном. Луна пробиралась в комнату, и свет от неё похож на лунную дорожку, а-ля приглашение на загадочный бал небесных светил. Сакура с удовольствием согласилась бы, утопая в прелести ночного царства, но привезенные книги и так достаточно долго ждут, чтобы их прочитали. В дороге она не решилась достать при Сасори несколько томов о биографии Хагоромо и столько же книг про Куб Смерти. Чем меньше людей знают, чем успешнее пройдёт расследование. Выбор первостепенного пал на Хагоромо. О Кубе уже мало-мальски известно, а вот личность мага вызывала парочку вопросов, причем очень терзающих и сомнительных. Пока ничего интересного не наблюдалось: обычный мужчина, желающий понять жизнь с точки зрения магии. Но между строк заметно, как автор пытался на что-то тайно намекнуть, подталкивая читателя к отказу от восхваления Хагоромо. «В середине своего пути он четко решил найти ключ к бессмертию, но как быстро загорелся идеей, как быстро и остыл к ней.» Продолжения мысли не последовало. Забросив важную и интересную деталь, автор как будто забыл раскрыть её до конца, отчего Харуно испытала очень сильное неудовлетворение — нечто важное проскальзывало сквозь пальцы и поймать никак не получалось. Вселившая обида мешала мыслить рационально. Книга быстро подошла к концу и изучению подверглась следующая, принесшая Сакуре намного больше нужной информации. «При помощи Куба он хотел исполнить свое самое заветное желание, но потерпел неудачу, ведь за все приходится платить.» Здесь не было уточнения, что именно хотел Хагоромо, и, основываясь на написанном в прошлой книге, Сакура остановилась на теории о страсти к бессмертию. «Говорят, у него была самая большая любовь в его жизни, но удивительно, что нет единого точного подтверждения этому. То ли чувства не были так сильны, чтобы отказаться от всего ради них и сломать преграду, то ли ложные слухи всегда распространяются по миру. Записки его последователя, назвавшегося Ашурой, сомнительно напоминали слог и мировоззрение Хагоромо, словно вместе с любовью к магу, он унаследовал его разум. Ашура продвигал идеи почитаемого им мага и даже выдавал неизвестные ранее вещи о нем, словно знал его при жизни. Но как показывает история и известный факты они не жили в одно время.» Сакура резко закрыла книгу, посмотрела на название, обнаружив, что нет имени автора. Все больше тайн окутывали расследование, и проще не становилось. Она продолжила изучение. «Если желание взаправду воплотилось, то совсем не так как хотел того Хагоромо. Последователь — это продолжение мага, можно сказать, он сам, но без былой мощи и величия. Со временем Ашура пропал, как будто и вовсе не существовал.» Писать загадками автор книги умел как никто другой, но даже так Сакуре удалось хотя бы частично раскрыть запрятанный между строк истинный смысл. Итак, Хагоромо стремился к бессмертию, но сумел обрести его лишь в форме реинкарнации, потеряв любовь. Возможно, сделанное заключение сильно разнилось с правдой, но никаких сведений опровергающих теорию не было. И вновь в руках очередная книга про Куб Смерти. Неизвестно, сколько ещё попыток будет предпринято, ради того, чтобы найти точную информацию. И снова на обложке нет автора, и снова тот же размытый язык повествования. «Очищение мира — растворенное понятия в отношение Куба. Человеческая кровь, необходимая для запуска мучительного механизма, терпит крах, если зашедший не в курсе истинного значения. И после запускается ещё больше устрашающе действо, итог которого всегда один: смерть.» Мозг кипел. Изучать так много информации после долгого переезда и без должного сна — утомляющее занятия, от которого желание вернуться в кровать возрастало до небывалых значений. Сакура откинула книгу в сторону, прикрыла глаза. Дальше она не помнила ничего вплоть до первых солнечных лучей.

***

— Сасори мне кажется очень подозрительным. Наруто скептически обвел Саске взглядом, едва не закатив глаза. — Ты преувеличиваешь, — стрела прилетела точно в цель, отчего Узумаки довольно присвистнул. — Или ревнуешь. Ярость встретилась с веселым спокойствием, разжигая танцующий, охватывающих с ног до головы огонь суживающихся зрачков. Саске готов признать, что бывает ревнивым, но не готов согласится, что сейчас был именно тот случай, когда его сердце сковано подобным чувством. Тревожность — да. Собстничество — нет. — Я не ревную. Узумаки довольно усмехнулся, совсем не оценивая всерьез слова друга. — Тогда к чему эти разговоры? Сакура от тебя никуда не уйдёт, а если что приворожишь её дух… Не успел Наруто закончить, как несколько мелких острых камней прилетели ему по голове — не закрой он лицо, пострадали бы глаза, нос и щеки. Он разгневанно уставился на Саске. От удивленного возмущения брови поползли наверх. — Ты что творишь? — Я не ревную. И не собираюсь никого привораживать духами. Губы поджаты, скулы напряжены, сильно выделяясь на фоне впалых щек; взгляд холодный — словно льдинки летят в душу. Продолжать спорить — себе дороже, потому Наруто не сказал ни слова, а после остался в одиночестве со свистящим в голове непониманием. Учиха устал объяснять одно и то же. Сасори никогда не вызывался сам, ждал приказа и лишь потом пассивно выполнял его. Энергия — противоположность его личности. Как будто вечно уставший и сонный он приходил на тренировки после пинка Какаши, затрачивая колоссальное количество внутренних ресурсов для поддержания одного просто диалога. Он интроверт, думать не нужно. И для чего же предложил свою кандидатуру? Наруто не видел ничего странного. Как экстраверт для мозга костей такое поведения для него норма, и не способен оценить различия между ним и другими людьми. Саске это чертовски злило. Почему никто его не слушал? Даже Карин, всегда соглашающаяся с мнением Учихи, высказалась в точности как Наруто: — Ты накручиваешь себя. Он такой же недовольный как обычно. Не приходилось ранее гадать, почему Карин изменила отношение, и сейчас, возможно, первый раз, когда это не нравилось Саске. Слоняться без дела по дворцу и ждать, пока Сакура спасет его мать, нагло и неуважительно по отношению к девушке, прошедшей такой путь ради своей цели. Раз он никому не мог доказать правоту мнения о Сасори, можно найти более полезное занятие. Саске не хотел идти к Итачи. Но очень хотел помочь Сакуре, и это желание оказалось сильнее гордости и причиненной боли. Жил бы во дворце другой человек, знающий, как обезвредить маротте, его бы и близко не было в первом корпусе. Он тихо постучал. Оглянулся. Сближение поссорившихся братьев вызовет неподдельный настолько сильный интерес у окружающих, что ушам императора не придется долго ждать, чтобы услышать все подробности на пятьдесят процентов не соответствующих действительности. Ответом стала приоткрытая дверь: зайти можно. Итачи крайне удивлен, смущен и обескуражен. Ещё вчера Саске готов был взглядом испепелить его, стереть в пыль от одного неверного действия, а уже сегодня сам пришел к нему, источая спокойствие и рассудительность. — Ты знаешь, где граф Кизаши? Сходу в лоб. Он не церемонился и не заморачивался над предисловиями. — Подземная тюрьма в одном фарсахе от столицы. В кабинете Итачи всегда было темно, лишь благодаря маленькому настольному светильнику была возможность озарить письменный стол с парой бумаг, исписанных мелким непонятным почерком. Шторы закрыты — ни одному лучику солнца не пробиться сквозь защиту. Бессмысленно ждать следующего вопроса, если знаешь, каким он будет, потому Итачи сразу дал ответ: — Я не смогу его сейчас освободить. Саске негодующе прищурился. — Почему? — Противоядие закончилось. Я попросил Сакуру его собрать. Итачи зря надеялся, что имя Харуно из его уст не вызовет бурную реакцию. Всего лишь наивная уверенность, что ревность давно перестала быть составляющей характера Саске, и странно было узнать, что это уже у него уже не отнять. — На самом деле маротте — это кристаллизация завядшего цветка, — объяснение — лучший выход из ситуации. — Антидотом к нему является бутоны этого растения. Они как раз распространены в тех горах, в которые поехала Сакура. Никогда ещё бессилие не ощущалось так остро, словно нож, проткнувший сердце и разрушивший перед этим хрупкую защиту — рёбра. Саске казалось, что он делает недостаточно, чтобы стать императором. Недостаточно много работает, недостаточно усердно тренируется — даже помочь Сакуре он не в состоянии. Он шумно выдохнул и без приглашения присел на диван, интуитивно замечая на себе заинтересованное наблюдение пары глаз. — Она вернётся, и мы его освободим. Не переживай. Навык общения с братом Итачи заметно потерял в попытках поддерживать грубую манеру речи. Но теперь ни то, ни другое не выходило как надо. И слова Саске подтверждали это: — Не успокоил. Итачи грустно вздохнул, пожал плечами. Саске явно пришел сюда не за поддержкой, и странно было изначально её предоставлять, но он не мог молча лицезреть взволнованные глаза и напряженность мышц лица. Саске наклонился вперед, положив локти себе на колени, и опустил голову, чтобы не чувствовать себя зверьком в цирке. Но едва ли это спасло от пронзительного взгляда, изучающего каждую мелкую деталь. В тусклом свете слабого огонька не видно лиц из-за окружающих мрачных теней, захватывающих помещение цепкими лапками тьмы. Блестели только глаза. — В чем дело? Саске поднял голову, когда измученный голос Итачи вырвал из собственных мыслей. — В смысле? — Не придуривайся. Ты же не из-за графа так переживаешь. Саске снова пытался скрыть волнение в глазах, но оно уже скользило в каждом действие, малейшем шорохе; витающее напряжение облаком скопилось около него. — Из-за графа. Сколько длилось бы упрямство, не будь взгляд Итачи более настойчивым и твердым, можно гадать бесконечно, но в любом деле важен результат. — Меня напрягает Сасори. Итачи недоуменно вскинул брови. — А что с ним? — Ведет себя странно. Сам вызывался поехать с Сакурой, — Саске облокотился на спинку кресла, прикрыл глаза. Нет сил смотреть на брата, когда столько лет они открыто враждовали, подкидывая пассивную агрессию в огонь их взаимной ненависти. И как же тяжело восстанавливать теплые отношения после стольких лет убивающих душу ледников. — Мне все говорят, что нет ничего странного, но я очень переживаю. Сакура с ним одна и без магии. Слова давались с трудом. Саске не привык говорить прямо о чувствах, раскрывая перед другими людьми спрятанную душу со всеми мучительными страхами и переживаниями. На этот рискованный шаг его толкала Сакура — от одной мысли, что она пострадает, и он никак не сможет предотвратить ужасное, кровь стыла в жилах, а мир уходил из-под ног. И если ради её безопасности нужно пересилить себя, так тому и быть. — Ты думаешь, Сасори предатель? — Итачи старался быть осторожным, прекрасно понимая, что сейчас чувствует его брат. Тяжелый вздох; Саске так и не открыл глаза. — Надеюсь, нет, но есть подозрения. Итачи задумчиво помычал. Документы отправились на временный покой до лучших времен и более мирной ситуации во дворце. — Звучит и правда обычно. Ты не знаешь, что в голове у Сасори, может, ему просто понравилась Сакура. Лучше бы он воздержался от последней фразы, дабы избежать пылающего взгляда Саске, проделывавшем в нем дыру. Вот и усталость пропала и глаза открыл, наконец, одарив брата вниманием. Итачи впервые не был рад его получить. — Какаши ничего не предпримет без веских доказательств, — поспешная попытка исправить положение. — Если тебе кажется Сасори подозрительным, давай я поищу информацию о его последних передвижениях. Не верилось, что о разговор об этом зашел именно с Итачи, причем спокойствие и размеренность так далеки от привычек огрызаться, что невольно начинало казаться, будто что-то шло не так. Но именно понимание в глазах Итачи, его увлеченность проблемой, искренне желание помочь — основополагающее в общение братьев. Незримая связь, согревающая сердца, умиротворение и безопасность — то чего не хватало двум потерявшим веру людям. — Если несложно, — Саске хотел отказаться, но не мог, когда дело касалось Сакуры. Тут уже не до обид, боли и личностных конфликтов. — Буду ждать от тебя информацию. Слишком сильный хлопок дверью заставил маленькую свечку потухнуть, но никакой ответной реакции со стороны Итачи это не последовало. Мысли заняты новой задачей.