***
Надя внимательно разглядывала свои пальцы, стараясь не отвлекаться на сидящего слишком близко Фассбендера. Пальцы были холодные и тряслись. Весь вечер она ловила на себе его взгляды, которые заставляли её ноги дрожать, а щёки краснеть. Хотя, возможно, за щёки был в ответе Франко, который через каждое предложение вставлял свои весьма недвусмысленные шутки. Хиддлстон был не особо многословен, но на вопросы Нади отвечал очень охотно. Он с удовольствием рассказал о Королевской академии драматического искусства, о том, как впервые вышел на сцену и как важна была поддержка его семьи. В свою очередь, он с интересом спрашивал Надежду о её семье, об учёбе в медицинском и о том, что подтолкнуло её принять предложение Антона. Почти половину разговора, особенно когда говорил Том, прилежно переводил Ельчин. Он с улыбкой смотрел на свою подругу, которая увлеченно обсуждала роль семьи в будущем человека и прекрасно видел, как она краснеет, когда Фассбендер добавлял что-то к словам Тома. Некоторые люди узнавали их и подходили фотографироваться. Актеры не возражали и дружелюбно улыбались в камеру. Надя часто чувствовала на себе их взгляды, которые, казалось, так и спрашивали: «Кто это? Почему она с ними?» — Тебе надо обязательно сделать портфолио, — наклонившись к ней, произнес Франко. От него пахло приятным парфюмом и дорогим вином. — Будешь сниматься в блокбастерах, купишь себе домик на побережье — я знаю отличного риэлтора в Ньюпорт Бич... Только представь: выходишь утром, а перед тобой — океан... — Джеймс нажрался, — резюмировал Морган, разглядывая маленькое пятнышко от соуса на своей футболке. — Но-но-но, — абсолютно трезвым голосом не согласился Франко. — Чтобы меня споить, нужно что-нибудь покрепче этой воды. — Это вино, между прочим, любит сама королева, — обиженно произнес Том. Надя другими глазами взглянула на свой бокал. — Я рассказывал нашей русской, как это здорово — иметь дом около океана, — объяснился Франко. — Чтобы она не сразу убежала от нас в свою ледяную Москву. — Так она же тут учиться будет, куда ей бежать, — усмехнулся Гослинг, бросив взгляд на Надю. — Да, не хотелось бы отпускать такое сокровище, — добавил Майкл, не глядя на неё. Антон легонько пнул Надю под столом. — Давайте выпьем за наших чудесных дам! — предложил Джозеф. — И не менее чудесных джентльменов, — поддержала Кристен. Бокалы со звоном соприкоснулись. Машина остановилась на светофоре, и Надя посмотрела в окно. Крыши небоскребов терялись в вечернем небе, на котором уже давно зажглись звезды северного полушария. — До моего дома уже совсем близко, — негромко сказал Майкл, заметив её движение. — Ещё раз извиняюсь за то, что доставил вам столько неудобств. — Все в порядке, ты чего, — отозвался с переднего сиденья Антон, чуть повернувшись. — И, к тому же, Надя как раз хотела спросить тебя о «Макбете». — Вот как? — Фассбендер поднял бровь. Надежда мысленно чертыхнулась. — А почему не спрашивала раньше? — поинтересовался Майкл. — Я, э-э-э... — она почувствовала, как щёки становятся пунцовыми. «Антон!..» — Она ужасно стесняется, — объяснил Ельчин. — До сих пор не привыкла, что вы обычные люди. — Правда? — усмехнулся Фассбендер. — Смотри, — он взял Надю за руку и приложил её ладонь к своей груди, — тут обычное сердце. Надежда перестала дышать. Майкл. Так близко. «Я, чёрт побери, дотронулась до него». Его внимательные серые глаза, казавшиеся почти темными в салоне машины, пристально смотрели на неё, а под рубашкой, и она могла это почувствовать, тихо билось его сердце. «Надо что-то сказать, нельзя же сидеть вот ТАК молча?» — судорожно пронеслось в голове у Нади. Тук-тук-тук. «Может, пульс посчитать?» — Чувствуешь? — спросил Фассбендер, продолжая держать руку Надежды. Она кивнула. — Можешь спрашивать всё, что хочешь, — сказал он. — Даже если бы мы не были обычными людьми, то вот за вопросы точно бы не съедали. Только, разве что, за чересчур идиотские. Надя нашла в себе силы улыбнуться. «Что спросить у него, чтобы не выглядеть дурой?» — Это вопрос не совсем про «Макбета», — начала она. Фассбендер всё ещё держал её руку в своей. Это отвлекало. — Ты... ты любишь Шекспира? — наконец нашлась Надя. «Какая банальность...» — А кто не любит? — улыбнулся Майкл. — Но, честно говоря, когда я учился лондонской школе драмы, я его ненавидел. Нас постоянно заставляли ставить сцены оттуда, учить гигантские, перегруженные словами тексты со странным ритмом. Антон быстро переводил Наде слова Фассбендера. — И только спустя несколько лет, перечитав «Гамлета», я понял, насколько глубокие и наполненные смыслом его произведения, — Майкл задумчиво посмотрел в окно. — It is not a sign of callousness — silence. Thunder is that empty inside, — процитировал он. — Сейчас так уже не говорят. — Совсем не знак бездушья молчаливость. Гремит лишь то, что пусто изнутри, — художественно перевёл Ельчин. Его тоже заставляли учить Шекспира. — Король Лир, — узнала Надежда. — Одна из моих любимых пьес! — Я играл Эдгара, — сказал Фассбендер. — И мы как-то поссорились с парнем, у которого была роль Эдмонда, и хорошенько подрались, а дело было прямо перед премьерой. Я разбил ему нос, а он поставил мне синяк под глазом. — Думаю, зрители были в восторге, — покачала головой Надя. — Ты бы слышала, как ругался учитель, — усмехнулся Фассбендер. — Сказал, что мы — бездарность во плоти и нам ничего не светит. — Ты ведь послал ему цветы, когда стал известным? — поинтересовалась Надежда. Майкл рассмеялся. — Всего лишь упомянул его в своей речи во время BAFTA, — нарочито небрежно ответил он. — Не самая худшая замена, — покивала Надя. — Точно, — согласился Фассбендер и улыбнулся своими тонкими губами. — О, вот мы и приехали, — он выпустил руку Надежды и посмотрел в окно. — Спасибо, Тон. — Да не за что, — хмыкнул Ельчин. — Всегда к твоим услугам, звони, когда напьешься. — Когда я напиваюсь, то звоню Джеймсу, — назидательно сообщил Майкл. — И как я мог забыть?.. — покачал головой Антон. — Надя, — Фассбендер повернулся к ней, — я всё хотел сказать, что отлично провел время в твоем незабываемом обществе и хотел бы повторить, но уже в чуть более ограниченной компании — только я и ты. — И переводчик, — добавил Ельчин. Надежда растерялась. «Он что, зовёт меня на настоящее свидание?..» — Так что скажешь? — он выжидающе посмотрел на неё. — Насколько я знаю, мы все заканчиваем завтра в шесть. Как насчет ужина где-нибудь в центре? Я знаю отличный ресторанчик, выполненный в стиле итальянского кафе; там подают несравненную пасту. — Как я могу отказаться от пасты? — наконец улыбнулась Надежда, краснея. — Тогда увидимся завтра, моя леди, — он снова взял её руку и поднёс к губам, касаясь костяшек лёгким поцелуем. — Пока, Майк, — кивнул ему Антон, с любопытством наблюдающий разворачивающуюся сцену. Фассбендер бросил ещё один странный взгляд на Надю и быстро выбрался из машины, захлопнув за собой дверь. Некоторое время они ехали в молчании. — Ну? — не вытерпел Антон. — И? — Что — ну? — уточнила Надя. — Если ты о том, что сейчас было, то я понятия не имею, с чего он... — Так, — прервал её Ельчин, — понятия не имеешь? Да он весь вечер только на тебя и смотрел! — Ну, логично, он же сидел напротив меня, — пробормотала она. — Здесь что-то не так, — категорично заявил Антон. — Не так? Ты думаешь, я не могу ему понравится? — с обидой спросила Надя. — Нет, ты чего, — понял свою ошибку он. — Дело не в этом. Просто... Майк достаточно редко так открыто демонстрирует свою симпатию. — И? — И только сам чёрт знает, что задумал этот ирландец, — закончил свою мысль Ельчин. — Я попробую узнать, не спорил ли он с кем-то... — Спорил? — поразилась Надя. — Спорил на... что? На то, что переспит со мной? Антон помолчал. — Актёры — тоже люди, Надь. И порой, достаточно жестокие. Сама знаешь, и лучшему легко в дурное превратиться, — произнёс он. — И лилия, завяв, становится навозом, — машинально продолжила сонет Надежда. — Может, всё вовсе не так. Но кто знает. Никогда не помешает быть осторожным, так? — Ты прав, — согласилась она. — И, поверь, я совсем не хочу тебя обидеть, — Антон развернулся и посмотрел на неё. — Я беспокоюсь о тебе. — Я понимаю. Спасибо, Антон, — слабо улыбнулась она. — И, раз уж ты в благодарном настроении, можно я у тебя переночую? — состроил просящее выражение лица Ельчин. — Конечно, — кивнула Надя. — Мне так легче будет убить тебя, ну, пока ты спишь. — Везде коварство, — вздохнул Антон. Надежда молча согласилась.***
Том зашел квартиру и привычным жестом положил ключи на столик. Такой хороший вечер — и закончился. Сняв неудобные, но хорошо смотрящиеся ботинки, он облегченно вздохнул и взъерошил рукой волосы, как будто избавляясь от образа Тома-Завсегдатая-Дорогущих-Ресторанов. Он зашёл на кухню и, набрав в чайник, который вёз из самой Англии, воды, поставил его на плиту. Том не любил электрические чайники. Ему нравились старые, долго греющиеся, свистящие стальные кругляши. Вот, например, этот ему подарила мама, когда он только собирался в Америку на съёмки Тора. Мама... Том давно не рассказывал о своей семье кому-то, кто слушал с таким искренним интересом, как слушала Надежда. Видимо, правильно говорят, что семья для русских — важнейшая вещь. Кто бы мог подумать, что эти кажущиеся бесчувственными и вечно неулыбчивые русские на самом деле семейные люди. Вот, например, Надежда. Держится отстраненно; редко что-то говорит, только с Ельчиным достаточно много общается; старается побыть в одиночестве — даже от помощи гримеров отказывается... Но, стоит заговорить о семье — и она тепло улыбается и ведёт себя гораздо свободнее. Перед глазами Тома отчётливо встало улыбающееся лицо Надежды. Милые ямочки в уголках губ, искорки в глазах. Ей необыкновенно шла улыбка. Том не сомневался, что её заметят после выхода фильма. Естественная красота, отличная игра — у неё впереди актерская карьера. А она хочет стать врачом... Чайник тихо засвистел. Том достал чашку и блюдце (семейный фарфор!) и налил кипящую воду в заварной чайничек с красивым цветочным рисунком. Может, пригласить её куда-нибудь? Тому хотелось больше узнать о жизни в России, о людях, которые там живут. Неужели там кто-то правда заводит ручных медведей? Да и вообще, Надежда не строила из себя звезду, разговаривать с ней было просто и приятно. Она не бросала на него томных взглядов из-под опущенных ресниц, не стремилась коснуться его руки, не делала никаких намеков. Тому этого не хватало в общении с другими девушками. «Значит, решено. Позову её завтра в то кафе на Комптон-авеню. Мы всё равно заканчиваем одновременно».