***
Дожевывая на ходу бутерброды, которые нам пришлось соорудить из продуктов в холодильнике без спроса самим, поскольку никто не предложил завтрак, мы торопились. В логове никого не было, стояла гробовая тишина. Наверное, мальчики все еще отсыпались. Может, они в принципе по факту легли недавно. Да и мало ли какие занятия у каждого нашлись. Не все же одни сплошные тренировки у них да патрули. Чего им тусоваться двадцать четыре на семь друг с другом в гостиной в конце концов? Давно не маленькие и даже не подростки и юноши. Взросление зачастую разъединяет, делая редкое совместное времяпрепровождение ценнее. Рафаэль действительно демонстративно сверил время по часам, когда мы с Дианой вошли в помещение без стульев. — Без трех секунд один-в-один, – пробасил громила. – А ты здесь, – вперившись хищником в подругу, обратился он, – не нужна. Иди займись чем-нибудь полезным. — О, может, возьмешь мою карточку и закажешь себе одежду тоже, чтобы не париться? – предложила я. — Лучше как-нибудь в другой раз вместе походим по секондам, – несмотря на удобство, студентка не могла так просто принять весомые по стоимости дары. Тем более формально кредитка не была моей. Едва ли она выбрала бы что-либо в Инет-магазинах, ссылаясь на то, что ничего не понравилось или выбор слишком широк, чтобы на чем-то остановиться в принципе. Лишь бы не вытянуть случайно лишний цент, переплатив, чтобы остаться должной еще сильнее. Я прекрасно понимала ее в этом. — Езжай домой тогда, – закатил глаза ниндзя. – Все равно твое присутствие здесь что мертвому припарка. — Не-а, ни за что. Только не когда через полсуток Кира окажется в лапах злодеев! – настойчиво крикнула Диана в сердцах. — Да, она моя поддержка, – подтвердила я. – Без нее я буду бастовать! — Ну, приготовь тогда чего-нибудь сладенького, – предложил Рафаэль после недолгих раздумий. – Твори на кухне, че хошь. Только за Майка я не ручаюсь. Это его территория. Гони на меня, если что. — Если что, что? – взволнованно спросила Диана. — Да не сожрет он тя. Максимум покусает малек, – гоготнул бунтарь, напрягая девушку. – Главное, не бери его набор шеф-повара со второй полки и все. — Ладно. Чем-нибудь себя займу, – обреченно вздохнула бледная подруга. Она понимала, что, по сравнению со мной, ее проблемы ничтожны, и даже вовсе не таковы. Но и я не могла обесценивать ее тревоги. Улыбнулась как можно теплее, кивая на дверь. Когда Диана вышла, Раф деловито приступил к делу, швырнув папку на стол так, что она, проехав по стеклянной поверхности, остановилась ровно у моих рук. — Короче, я щас проведу презентацию только самых значимых лиц. Так, на всякий пожарный. Может, пересказ вслух тебе запомнится лучше. А ты после ознакомишься с этим, чтобы подкрепить знания. — Поняла, – выдавила я хрипло. Взяв серую папку в руки, ощутила, будто прикоснулась к пульту с той самой красной кнопкой, после нажатия которой происходит неотвратимое. Гортань тут же пересохла, от щек отхлынула кровь. Я исступленно всматривалась в обложку без каких-либо надписей и рисунков, едва дыша. Предательский липкий страх прошелся по спине. В ушах запульсировал гулкий ритм. Ноги меня не держали, я пошатнулась, когда в глазах потемнело. — Да ты че? – испугался Рафаэль, в один шаг оказавшись рядом, и придержал. – Ты ж в школу ходила. Тут то же самое. Послушала и намотала на ус. Всего-то. Бить никто не будет. — Вот именно, – возвращаясь на землю, пояснила я, – что никогда не могла спокойно относиться к контрольным и тем более экзаменам. Тем более таким, за неверный ответ в которых буквально могут не побить, а убить. — Слуш, я сам по чесноку не шибко рад плану. Но даю слово, что с тобой ничего не случится, – уверял бунтарь. Эх, такие слова, да богу бы в уши. Ой, а оно так и было. – Это всецело моя зона ответственности, что касается Кэролайн, что бы там себе Лео не надумал, как всегда. — Так как ты обеспечишь мне безопасность, если вас не будет рядом?! – возражала я, окончательно разволновавшись. Разлада между братьями только не хватало. — Ниндзя всегда найдет лазейку, – усмехнулся Раф. – Пожалуйста, давай уже покончим с этим. — Почему ты всегда торопишься? От ситуации не убежишь, – заметила я, по привычке поправив несуществующие очки на переносице (жест сам так и напрашивался после умных высказываний). С ними все же было как-то спокойнее: и подергать было что, когда нервы шалили, и как будто в минимальной защите от недоброго взгляда находилась. А как линзы зловеще бликовали под нужным углом обзора. — Хм, Кэрри задумалась недавно над покупкой очков, – мой жест не остался незамеченным здоровяком. Он задумчиво, тихо проговорил: — Думаю, ей бы они подошли тоже. — Тоже? – я лукаво улыбнулась, развеселившись. – Ты сделал моей оригинальной внешности скрытый комплимент? — Ничего оригинального в ней нет, в общем-то, – огрызнулся темперамент. – Обычная простушка-жирушка, – я стиснула зубы, проглатывая правдивые слова почти без обиды в очередной раз. Привыкала к стилю общения Красного, чтобы не триггериться про себя подобными нелестными высказываниями. – Так просто вырвалось. — Я вот вижу, что, как по мне, зрение у нее отличное. Я так даже в очках не вижу хорошо. Зачем они ей? – пыталась я докопаться до истины, проверив остроту зрения левого и правого глаза, закрывая их поочередно. — Она говорила, что раньше видела лучше. Может, так, что-то женское, – пожал плечами мутант и пробасил: — Тайм-аут завершен. Теперь внимательно слушай меня. Рафаэль вводил в краткий курс дела, ловко подбирая ассоциативные ряды на факты, внешность, имена. Я то и дело переводила глаза то с проекции на папку, то с бунтаря на презентацию и обратно. Его саркастично-ироничные черные ехидства веселили. Я тупо лыбилась и, вроде как, даже что-то отвечала и повторяла уже по памяти. Правда, не была уверена, что в стрессовой ситуации способна складно воспользоваться данными. Хотя, возможно, с помощью подобных ярких якорей действительно что-то отложится в подкорке. Со стороны, в целом, явно выглядело, будто я просто пялилась и пускала слюни на героя, как собачонка на хозяина, механически трындя невдумчиво. Будучи визуалом, лица фигурантов дела я вскоре легко узнавала, а вот их имена и выдержки из биографии путала. Раф злился, но не отступался, выуживая для меня самые значимые моменты, сужая текст о каждом до нельзя. Подсознательно я наоборот невольно старалась запоминать совершенно не важные вещи вроде того, как двигался мутант, зыркал, моргал, с какими интонацией и тембром говорил. Как художнику, стоять второй час без перерыва, в общем, мне было довольно просто. Но обходиться без набросков такой необычной рептилии гораздо сложнее. Чем дольше мы находилась с хулиганом наедине, тем больше новых деталей я подмечала в нем, страстно желая их запечатлеть. Руки аж зудели от стремления иллюстрировать вдохновителя. Хотя бы сфотографировать. Что ни поза у Рафа, то лучший ракурс, тени, света, оттенки, контрасты. Муза в панцире, из-за которой я мысленно прорисовывала черты, теряя нить разговора, вместо того, чтобы в голове выстраивать логические цепочки и причинно-следственные взаимосвязи. Маленькое творческое счастье — хотя бы воображать и фантазировать на будущее воплощение. Его никто у меня не отнимет. Я обязательно повторю позже каждый штрих. До сих пор я не любила рисовать с натуры, считая это своеобразным читерством, ведь в нынешний век быть аналогом фотоаппарата существующих предметов и тварей сомнительное достижение, пусть и для многих непостижимое, включая меня. Я при этом ни разу не преуменьшала значимость академического рисунка и традиционных техник. Каждому свое. Придумать что-то, взять из головы, произвести по памяти лично для меня заслуживало большего восхищения, чем копирование пространства, пусть и реалистичное. Но когда рядом перед взором настоящая фигура настолько совершенная и неидеальная одновременно, грешновато не воспользоваться возможностью перенести портрет на бумагу по-старинке. Мне вдруг это стало жизненно необходимо, выплеснуть из себя искусство благодаря реальному мутанту. В кои-то веки он не предстал передо мной застывшим обликом. Наконец-то впервые черепаха из плоти и крови маячила перед глазами, не фиксируя положение, что лишь подстегивало поскорее чиркнуть серию последовательных эскизов вместо долгого мусоливания одного единственного образа. Теперь я сполна понимала художников, поклоняющихся, воспарящих, погибающих рядом со своими музами. Меня тянуло повернуть лицо Рафа еще раз так, как мне понравилось полчаса назад в мимолетном мгновении его задумчивости, или развернуть корпус под иным углом, под которым в переговорной он еще не становился, для большего разнообразия. Он должен был побывать моей марионеткой-моделью для прорисовки верных контуров. И обязательно попросить бы его застыть на какое-то время. Несмотря на то, что здоровяк был ниндзя, а потому легко справился бы с задачей замереть, я знала, что он не стал бы выполнять такую просьбу, лишь метафорически распаляя конечность двигаться по бумаге шустрее. Вероятно, я бы даже несколько смутила таким рвением рисовать его, но ничего не поделал бы с таким невинным хобби. Если не перед мутантом, чтобы не спугнуть, то где-нибудь в уголке заполняла бы альбом его привлекательной для меня наружностью в самых различных перспективах, пока не перепробовала бы очень много, от самых простых, до самых тяжелых. Как я предполагала, Рафаэль действительно прекрасен не только в мечтах, но и в настоящем. Хотелось бы ему сказать об этом при совсем иных обстоятельствах. Явно не сейчас. Конечно, он был тем еще кончем на поверхности, в своей защите индюковатого, петушиного, быдловатого псевдомачо. Но за это всегда нравился. Вероятно, мне нужно было бы обратиться за квалифицированной помощью в связи с подобными предпочтениями к психологу, а то сразу и к психиатру. Однако знаю не понаслышке, что внутри жесткого панциря бунтарь являлся безобидной преданной внимательной переживающей мягкой булочкой. Возможно, даже прожаренной до хруста сосиской в тесте со жгучей горчицей или сочным хот-догом с остро-сладким соусом… — Эй, ку-ку. Ты меня слушаешь ваще? – пробасил Рафаэль, выводя из творческого экстаза. – Че ресницами тут машешь? — Может, перерыв сделаем? – покраснев, попросила я, не в состоянии более смотреть на объект восхищения без изумленного блеска во взгляде, отражение которого слепит напрочь. Резко отвернулась, делая вид, что у меня затекла шея. — Ладно. А то дыру во мне прожжешь. У меня уже мурашки по панцирю бегут от твоего маниакального взгляда, – хмыкнул темперамент без тени упования тщеславием. – Дать автограф? Где расписаться? — На самом больном месте взрослого человека, – не растерявшись, ответила я шутливо. – Исключительно только на пояснице. Парень, промолчав, печально улыбнулся и погрузился в свои серые думы.***
Тумб, шкафов, полочек, ящиков, выемок, склянок, жбанов и прочей утвари с различным содержимым у ниндзя на кухне оказалось достаточно много. Диана исследовала весь нижний и средний ряды, но муки не нашла. Молоко, яйца, сахар, соду, соль, оливковое и сливочное масло нашла сразу, даже на дрожжи наткнулась в холодильнике, а основной ингредиент где-то прятался. До самых верхних ярусов она не дотягивалась, поэтому нехотя подставила стул к столешнице и забралась на него. В одном шкафу, в другом муки тоже не нашлось. Художница уже было подумала о том, что она попросту закончилась, и братья еще не пополнили запас. Только разочарованная Диана собралась слезть, чтобы подвинуть стул к следующим навесным шкафам, как наткнулась спиной на что-то твердое и чуть не сорвалась от неожиданности. — Так, не падать, – произнес Донателло с пустой чашкой для кофе в одной руке, спасая девушку другой от падения. – Не хотел напугать, извини. Я забыл, что вы еще не привыкли к нашим особенностям перемещения. Это все моя травма. Не могу всего удержать за раз. Мутант, поставив изрядно пропитанную кофейным пигментом кружку в мойку, помог слезть подруге и спросил участливо: — Что ты ищешь? У нас часом не домашняя выпечка намечается, судя по списку состава на столе? — Да, муки вот не хватает как раз, – ответила Диана, поправляя чуть задранную до середины бедра юбку. Лазать в ней не самое безопасное мероприятие. Особенно когда хочешь оставаться приличной. — Кажется, она стояла тут, – сощурив глаза, Донни открыл дверцу одного из шкафов и потянулся к самой верхней полке. – Вот и она, – улыбнулся и прочел: — Пшеничная, высший сорт. Срок годности хороший. Пачка еще непочатая. Отлично. Никаких сюрпризов внутри не должно оказаться. — Спасибо, – поблагодарила Диана, получив упаковку. – Может, есть какие-нибудь пожелания? – с надеждой узнавала она, ведь на самом деле не определилась с выбором блюда. — Знаешь, Майки давновато ничего не готовил такого. Я уж позабыл вкус домашней черепашьей выпечки, – задумчиво протянул гений. – Какие у тебя были планы? — Наверное, пончики, – размышляла кондитер. – Конечно, на это нужно время. Пока тесто настоится и все такое. Но оно, время, вроде как как раз еще есть, и его мне нужно скоротать. — Отличный выбор, – кивнул мутант одобрительно. – Нет ничего более выигрышного, чем классика. — Постараюсь не разочаровать, – криво улыбаясь, неуверенно промямлила Диана. В голову столько вопросов к братьям Хамато лезло, но она стеснялась их задать, чтобы не досаждать своим фанатством и не показаться навязчивой. Кабы сам кто подтолкнул к разговору, другое дело, поддержала бы любую тему с удовольствием. Она с просящим воодушевлением смотрела на умника, но тот не распознал молчаливых знаков. — Уверен, у тебя получится, – приободрив, парень развернулся и пошел прочь. Диана расстроилась, что снова осталась одна. Но, взяв себя в руки благодаря поддержке Донни, засучила рукава и приступила к готовке. Такова уж участь у нее, в любой удобной и не очень понятной ситуации проявлять талант к выпечке. Сами звезды складывались так, чтобы угостить окружающих своими гастрономическими шедеврами. К тому же готовка в который раз спасала от нерадужных мыслей. Первая партия ароматно задымилась в духовке. Девушка приоткрыла печь, чтобы проверить дырявые пышки поближе. Она услышала, что к кухне кто-то приближался, и тут же поднялась, став в сторонку, чтобы не мешать воспользоваться комнатой. Микеланджело прошипелявил что-то из-за распухшей рассеченной нижней губы и рассмеялся, а лидер только снисходительно дрогнул уголком рта, как родитель непоседе. Младший, завидев гостью, подобрался, смахнув лыбу враз, и вынул из морозильной камеры кусок замороженной говядины. Прислонив к ране, зашипел от холода и облегчения и рухнул на стул. Лео же достал из холодильника перекись водорода, а из ящика с красным крестом ватный диск и положил брату. Из наблюдений Дианы следовало, что аптечки парни разбросали по всему логову. Значит, по идее где-то и тайники с оружием имелись в каждом помещении. Прямо как в игре. В их случае вполне оправданные сподручные запасы. — А, ну его, пофом. Щем потфефать фобраващь, феф? – спросил меж тем у повара без недавней угрюмости. Скорее поддерживал нейтралитет, перестав сквозить ненавистью. — Пончики, – прощебетала студентка как можно мягче и непринужденнее. — Тема, – с упованием протянул ниндзя в оранжевом и подтянул к себе таз с оставшимся тестом. Без всякого зазрения совести засунул туда палец и попробовал. – М-м-м. Фкусно. — Майки, – шикнул на брата старший и обратился к Диане извиняющимся тоном: — Забирай, пока не поздно, а не то проглот съест все. Хотя слюней он уже напускал, – и хлопнул себя по лбу, когда голубоглазый буквально залез лицом в гигантскую миску, отцепляя языком с краев липкое месиво, позабыв о ране. — Ну, мне не жалко, – взмахнула рукой девушка, страшась лезть к озорнику. – У вас огромная духовка и такая же противень. Я таких не видела вживую. Каждому по штуки три достанется точно. – С сопереживанием спросила больше у Леонардо, чем у самого пострадавшего, не желая пересечься с младшим взглядами: – Что произошло? — Напорофся на катану, – зыркнув шаловливо на главу семьи, ответил все же сам раненый с лицом целиком в тесте. Каким-то образом умудрился даже лоб испачкать. – Футь без вуба не офтався, – продолжил как будто гордясь собой. Диана призадумалась. Неужели селфхарм? То кулаки до крови сбил, то якобы не увернулся от меча. Маловероятно же! Хотя возможно. И все же чаще по канону именно Микеланджело был приверженцем мирного урегулирования конфликтов и противником неоправданного насилия. Стало быть, частичный или полноценный ООС? Бедняга. Почему из всех возможных изменений в личности приписали ему именно страдания? Майки даже в антиканоне обязан оставаться солнышком Хамато! — Сколько осталось? – узнавал Бесстрашный, кивнув на печь. — Минут десять–пятнадцать где-то, – призадумавшись, оповестила девушка. — Отлично. Майки, ставь чайник, – распорядился командир. – И принеси еще два стула. А я позову остальных. – Закончил скорее не для присутствующих, а для себя тише: — Поедим и займемся подготовкой к выступлению. От нахлынувших чувств осознания серьезного, мягкого говоря, мероприятия Диана тоже присела за стол, обмякнув, и провалилась в омут опасений. Брошенные между прочим слова лидера будто опять вернули на грешную землю с небес вдохновения. Слишком много «а что если» заняли ее существо. Под смачное чавканье Майка девушка едва не пропустила условный будильник таймера, именуемый интуицией кондитера, идущей вразрез с инструкциями. На памяти художницы в любых историях милые дружеские совместные посиделки неотвратимо сменялись последующим трешем. Вопреки себе Диана улыбалась, чтобы не нагнетать, правда, едва ли не истерично. На самом деле ни одна похвала ее волшебному искусству вкусной выпечки не была способна заглушить всеобъемлющую тревогу за подругу.