Нарисовать мечту

Я плелась как на плаху, приговоренная к смертной казни. Отважная Диана буквально вцепилась клещом, повиснув на моей болтающейся плетью левой руке, ни в какую не соглашаясь остаться в логове в одиночестве или возвращаться домой. Изредка поглядывала на нее, зажмуренную почти все время от беспокойства и нашептывающую: «Не пущу», – преимущественно всматривалась в панцири мутантов. В их могучих крепких спинах в замысловатые узоры, перебитые сколами, я находила умиротворяющую гармонию и утешение. После недлительного прохода по весьма запутанному лабиринту вполне сухого, ухоженного туннеля мы поднялись по обычной бетонной лестнице. Когда Дон приоткрыл крышку ревизионного напольного люка на пневматических направляющих, переместились в новый мир — гараж черепашек. Поразившись арсеналу, я замерла, широко раскрыв глаза и чуть откинув челюсть вниз, даже позабыв о волнении. У подруги так же от шока очи едва не выкатились из орбит, она наконец-то ослабила хватку. Помимо различных инструментов, бытовой химии, емкостей, разложенных в особом порядке с тщательной педантичностью по полкам и развешанным по крючкам, вороха запасных деталей, нескольких велосипедов, мотоциклов, досок для скейтбордов и серфинга, роликов и коньков, неких портативных летательных и прочих аппаратов, в помещении гордо возвышались четыре черных впечатляющих здоровых грузовика. Они были на вид почти новые, целехонькие, яркие, — каждый мусоровоз имел контрастные вставки в цвета черепашек. Мощные, агрессивные траки для вывоза отходов меня поразили до глубины души. Симпатичное практичное средство передвижения с явно богатым функционалом и отличная маскировка. Однако я не могла обойти стороной кое-какое замечание насчет оттенков: — А потом они складываются в один гигантский черепахо-трансформер-мегазорд, как в Пауэр Рейнджерах? – я не просекла, но кто-то тихо прыснул от смешка. В целом, по тембру я подумала на Леонардо. — Нет, конечно. Подумаю над этим позже, – спокойно ответил Дон, не посчитав мои слова саркастичным вбросом. — Эй, я давно просил об этом! – обиженно хохотнул младший. — Но зато у них кое-какое другое свойство имеется, – приосанился Фиолетовый. – Майки, подсоби? — Окей, – согласился озорник и сел за руль, захлопнул дверь. Через стекло прямо на глазах зеленый мутант тут же превратился в мужчину в фиолетовой робе мусорщика. Помахал рукой некто чужой. — Как необычно, – протянула восхищенная студентка. – А если кто-то подсаживается? — Тогда, – взявшись за висок, отвечал гений, – попутчики тоже перевоплощаются в разных людей. В программе забито до двадцати типажей, на основе которых генерируются новые лица. Внешность фиксируется только у того, кто при зажигании сидел за баранкой. Младший вылез, на ходу меняя облик с человека на черепаху. Я восторженно вздохнула от метаморфозы и уточнила: — И так со всеми работает или только вами? — Ага, со всеми. Можете попробовать, – разрешил Донателло. — Может, ты сначала? Все равно у меня прав нет, – рассеянно бросила Диане. В отличие от чьего-то тихого хохота, ехидный фырк Рафа узнала бы из тысячи недовольных цыканий. Я почти физически ощутила на себе, как закатились его глаза. – Сидеть за баранкой твое преимущество. — Так тебе же ехать не надо, – возразила девушка. – Я тоже хочу со стороны на перевоплощение посмотреть. Твое еще одно, да. Иди ты первая. Я потом. Хоть где-то точно поменяюсь. Не то чтобы я хотела перестать быть собой, но прикольно так вот, безопасно, побаловаться. Кивнув, я с натугой забралась в высокую кабину и уселась поудобнее, захлопнув дверь. Находиться в водительском кресле вездехода ниндзя было не менее волнительным опытом, чем оказаться в личном пространстве. Приборная панель отпугивала сотней кнопок и рычагов, но при этом разглядывать ее пестрое полотно было занимательно. Я аккуратно, невесомо провела по клавишам и автоматической коробке. Опомнившись, посмотрела на героев с их стороны мужчиной пару секунд и нехотя вылезла из крепости на колесах. Пока Диана так же развлекалась в грузовике, я выпрашивала у Дона: — У всех, наверное, разные лица, да? — Верно. У нас там Дэн, Лэн, Рэн и Мэн Витковски, – перечислил гений, тыкая пальцем поочередно на соответствующие мусоровозы. – Лицензия, номера настоящие. Тебе это разве совсем неизвестно? — Да, – призналась я. – Никогда не изображала сцены погонь и чего-то такого. Плохо рисую автомобили. В процессе обучения. Никогда бы не подумала, что упустила такой интересный факт. — Тогда ты должна узнать, что при выезде в город парамагнитная краска акцентных цветных пятен меняется на серые оттенки с имитацией текстуры грязи. И распыляются, скажем так, антиароматизаторы. — Аэровонь! – с ходу выплеснула я. – Вонезоль! — Да что ж такое? Это мои слова! – снова подал обиженный голос Майки. Его нижняя губа уже покрывалась жесткой коркой. Быстро же все-таки мутанты регенерировали или из-за обилия крови мне тогда показалось на кухне, что кожа рассечена сильно, а на деле менее травматично. Озорнику, вероятно, заживающая рана чесалась, и он постоянно ее закусывал, пожевывая. Рафаэль с Леонардо между тем копались в ящиках, о чем-то эмоционально переговариваясь. Сути слышно не было, но по напряженным голосам ясно, что братья препирались. Не ругались, но по-семейному порыкивали друг на друга. Психанув на что-то, Раф подозвал филонщика Микеланджело, ковыряющегося в зубах крем острого ногтя. Встрепенувшись, младший без возражений присоединился к старшим, от кого получил по одному подзатыльнику, видимо, за беспорядок в коробках. — А не слишком ли вообще приметные ваши шеллрейсеры? – призадумалась я, оценивая их масштаб, сравнив с остальными предметами вокруг. — В Нью-Йорке два года назад поступили подобные модели, – повествовал умник, – как в муниципальную, так и частные компании по вывозу и утилизации мусора в достаточном количестве, чтобы наши детки не вызывали подозрений. Одна из таких организаций расположена неподалеку отсюда. Так что проблем не выделиться, но находиться при этом на виду, нет. Идея Профессора, – горестно улыбнулся, вздыхая, Донни. – Царство ему небесное! – Чтобы предупредить вопрос, судя по моему сочувствующему выражению лица, добавил: — Ушел в прошлом году. Рак мочевого пузыря. Мучился недолго. Так бывает. Внезапно потух за месяц. Я потупила взгляд. Бедняги. Столько потерь. Едва ли чья-то жалость уняла бы боль черепашек, поэтому тактично смолчала. Пропустив самое интересное, Диана вышла из трака. Она обязательно узнает обо всем сама или от меня, если я не откинусь. Негоже удерживать подобное от фаната. Завершив спонтанную перестановку и отряхнув руки, лидер посчитал, что экскурсия для гостей завершена, и распорядился: — Донателло, ты едешь с Дианой. Остальные со мной, – заметив смятение художницы, подошел к ней, чуть склонился и пояснил выбор: — Ты же понимаешь, насколько все серьезно? – девушка кивнула. – Донни из-за охоты на его гения и травмы будет помогать удаленно в нескольких кварталах от штаба. В его черемобиле тебе будет безопаснее всего. — Я все понимаю, – подтвердила девушка вслух, принимая фатальность как данность. — Вот и славно, – еле улыбнулся лидер, задержавшись, как мне показалось, перед лицом Дианы дольше предполагаемого, и все же выпрямился. Я не хотела прощаться и совершать прочие подобные ритуалы в связи с вынужденной временной разлукой. Поэтому скрепя сердце отстранилась, ступив назад, когда взволнованная Диана явно вознамерилась меня приобнять. Севшим голосом сквозь фальшивую улыбку-оскал я процедила: — Не провожай меня как в последний путь. Еще рано. — Если она пострадает, – вмешался Раф, обращаясь к подруге, – обещаю, что дам себя побить. Не дернусь. — Бей битой по челюсти, – подсказал Майки на будущее, пульнув поднятую с пола гайку прямо в ящик с мелочевкой. – Так будет эффективно и эффектно. — Запомню, – мотала Диана на ус, недобро ухмыльнувшись. Как будто что-то из сказанного успокаивало взбунтовавшуюся нервную систему. Тем паче мою. Я мысленно молила высшие разумы, дабы до необходимости избиения здоровяка никогда не дошло. Специально уже не смотрела, как Диана забиралась в грузовик, и что Донни, первый занявший место, подал ей руку, протянувшись через весь салон к противоположной стороне кабины. Неожиданно первым выдвинулся фиолетовый мусоровоз. Я только залазила в грузовик лидера, когда сиреневый поехал, поэтому не успела посмотреть со стороны на завораживающее движение громадины. Внутри шеллрейсера с имитацией мусоросборного кузова, когда все расселись, Леонардо выдал мне неизвестную пилюлю, наказав проглотить целиком, и вручил маленькую бутылку воды без газов. Я недоверчиво повертела в ладони крохотный серый шарик. Считав мое замешательство, старший разъяснил необходимость, воспроизведя слова гения: — Это биоразлагаемый органико-технический датчик. У Затмения нет технологий, чтобы его обнаружить. Благодаря ему мы всегда будем знать, где ты сейчас находишься вплоть до миллиметра. Он растворится сам через три дня, извлекать его не придется. Полностью безопасен. — Три дня? Я надеялась задержаться в гостях не дольше одного, – проныла я и закинула шпионский предмет в глотку. Запила. — Примерно так и будет, – уверял Бесстрашный. – Твое содействие нам благородно и ценно, – без задней мысли положил на мгновение свою руку поверх моей для поддержки, и отвернулся обратно к рулю. Рафаэль недовольно скрипнул зубами. Микеланджело скептически цыкнул. — Хай, сэнсэй, – склонила голову к груди я, опустив глаза на свои колени, и глубоко, обреченно вздохнула, словно выпуская из себя непосильные тяготы вселенной. Завелся мотор. Прорычав, бунтарь взял меня за подбородок и попросил: — Не хандри, а? И так тошно! А что мне, смеяться, что ли? Я отдернула лицо от темперамента и откинулась на спинку, прикрыв глаза, чтобы по-детски спрятаться от нынешней реальности в темноте. Если не видела я, значит, и меня не было для окружающих. Не возникло никакого желания изучать путь или с кем-то говорить. Я вообще перестала понимать себя, зачем пошла на уступки черепашкам. Они же могли разработать совсем иной план действий. И не из таких передряг выходили сухими из воды даже с импровизацией без чьего-либо подспорья. Да что там говорить, если признаться, то я надеялась до последнего, что ниндзя не станут по итогу меня втягивать в свои заботы. По моим представлениям, они не стали бы рисковать простым человеком. Не суть, в чьей оболочке он оказался, еще и не по своей воле. Набрав в рот воды, ехала отрешенно от происходящего. Парни тоже всю поездку промолчали. Лишь на пару секунд тишину прервал голос Дона, известивший о своем прибытии. Какого там Диане? Почему-то мне представлялось, что атмосфера в их кабине была разряженнее. Раф не то понимающе, не то виновато не лез ко мне, но весь путь я ощущала его тяжелый взгляд на себе. Возможно, он подумал, что я задремала, и без зазрения совести (хотя о чем речь?) пялился на любимую, представляя, что ее сознание не испарилось незнакомкой, и вскоре посчастливится увидеть наконец-то после пробуждения долгожданный взгляд, по которому скучал. Да и все же, верила, бунтарь не был такой пропащей сволочью, чтобы всерьез пожелать невиновной жертве обстоятельств смерти. Вероятно, его гложило: отправляя меня в лапы к врагу, можно было лишиться сразу обеих душ окончательно.

***

Для пущей убедительности черепахи мне связали руки стяжками за спиной: в кожу больно врезался пластик, кисти млели. Благо обошлись без кляпа во рту и на ноги не нацепили кандалы. Длинная коса растрепалась, и выбившаяся из-под прически прядь перекрывала обзор, как бы я не пыталась ее сдуть. Я сгримасничала выражение как можно суровее и держала безразличный вид к тому, как ниндзя подтолкнули к конвоиру. Прямо на улице неподалеку от медицинского реабилитационного центра меня передали члену секты — безымянному мужчине в балаклаве — в обмен на крохотную флешку. Как мало мог стоить человек, и как много — последовательность цифровых данных! Пока незнакомец меня обыскивал, взбешенного Рафаэля придерживал на всякий случай Микеланджело, машинально взявший брата за руку со вздутыми венами, как только тот запыхтел. Удостоверившись, что я ничего не скрывала, сектант удовлетворенно кивнул. Никто не произнес пафосных речей и не напал исподтишка, обманув. Никакого спонтанного движа не произошло. К лучшему ли, когда все шло по плану? Все вызывало подозрение: как и последовательное выполнение заранее продуманных пунктов, так и сплошной экспромт. В том состоянии я шугалась всего. Черепашки остались позади, растворившись в тенях ночного мрака. Я не взглянула на их определенно картинное, отлаженное исчезновение, чтобы не выдавать какой бы то ни было особой связи. Сердце защемило. Рядовой продажный информатор для выслуги перед орденом, притворившись в собственноручной поимке беглой женщины, не проронил ни слова, пока сопровождал меня до двери центра. Там я перешла в руки безликих людей в белых халатах и масках. Они отвели меня в помещение, похожее на процедурную, где взяли несколько образцов для анализов, начиная неожиданно с чешуек кожи, просканировали. Что-то вкололи и сняли стяжки, предупредив, что любые фокусы закончатся плачевно. После закрыли в крохотном кабинете без окон. В белоснежной комнате умещались только кушетка, раковина и унитаз напротив, ничем не огороженные, по углам были развешены камеры. Первый делом я наконец-то поправила прическу. Осмотрелась. А что делать после? Ко мне никто не приходил целую вечность. Без каких-либо занятий в запертом ящике в предвкушении ужаса терялось ощущение времени: оно растягивалось, волочилось, увязало. По сути своей я была интровертом, кому за счастье находиться наедине с собственными мыслями часами, если не днями или даже неделями. Обожала на досуге за ноутбуком позалипать на картинках, просто лежа послушать музыку или пофантазировать с закрытыми глазами — и больше ничего и без никого. Последнее, пожалуй, было самым желанным: в течение дня любую свободную минутку посвящала воображаемым мирам. Не только засыпая представляла немыслимые сюжеты, но и на ходу грезила. Навязчивые идеи могли иногда сильно отвлекать, мешая сосредоточиться на работе и решении насущных проблем. Да, бывало не раз, говорила с кем-нибудь, параллельно проектируя фантастические и фэнтезийные сцены. Не обязательно исключительно связанные с черепашками-ниндзя, ведь меня заботили многие фандомы, душа требовала разнообразия, в сердце находилось место разным любимкам. Однако зеленые мутанты в панцирях оставались в топе всю жизнь, и помешательство на них с возрастом лишь крепчало. Там, внутри настоящего напряженного акта, мне явно было не до любимого спокойного продуцирования ситуаций за гранью реальности. Я не могла задуматься ни о чем положительном, зацепиться за что-то одно. В хаосе мыслей в купе с невозможностью хотя бы походить туда-сюда, не задевая фаянс или кровать, сходила с ума от страха предстоящей встречи. Мне два раза приносили еду, но к пище я побоялась притронуться, считая, что ее нашпиговали ядом или чем-то похуже. Пить воду из-под крана так же опасалась из-за этого (а ведь от волнения во рту жутко пересыхало!) и чтобы не бегать лишний раз в туалет. И так из-за нервов мочевой пузырь дал нехилый сбой, расслабившись в край, но из-за камер я терпела до боли в животе и головокружения. Пусть и под теми углами обзора, которые обеспечивала техника, помимо приспущенных штанов, чужаки ничего не рассмотрели бы. Стыдно мне не было, ведь это им должно стать неловко за подглядывание. Однако некоторую долю омерзения от происходящего ощущала. Меня выворачивало еще и от голода. Под ложечкой уже нехило подсасывало, но и к третьему подносу с яставом я отнеслась скептически, проронив, правда, не одну тягучую слюну. Желудок протестующе проворчал, прося хотя бы глоток воды. Чтобы унять желание накинуться разом на три сервировки, прилегла, чтобы прикорнуть. Однако, очевидно, сон вовсе не шел. Из-за жесткой поверхности у меня заболело все тело. Я почувствовала себя побитой, усыпанной синяками, и присела. С досадой смотрела в одну точку, если точнее, обычный белый пластиковый сифон. На руку капнула не то слеза, не то сопля, выводя из ступора. И тут меня торкнуло: можно же разобрать слив-перелив, а потом снять крышку бачка унитаза и вытащить смывную арматуру. Разложить по деталям и установить обратно. Главное задаться целью. Какое-никакое, но развлечение. Как я раньше не дошла до такого банального занятия? Интересно, что подумали ученые, или кто там за мной наблюдал, глядя на вандализм к их сантехнике? Если не совладаю с монтажом, так хоть что-то пакостное сделаю таким образом лично для организации, подвластной Затмению. Смешно, если кто-то из надзирающих помыслил о том, что я делала из подручных средств некое оружие, и напрягся. Зато, может, ко мне поскорее нагрянут гости. Я так томилась от нетерпения узнать, что мне уготовано, что уже порадовалась бы любому повороту событий. Даже если бы в помещение ворвались и расстреляли меня в упор. Да, пожалуй, подспудно подобного хотелось, ведь мне осталось только и делать, что биться головой о стену. Керамики благо достаточно, чтобы придумать несколько вариантов, как самовыпилиться. Да и ножки у кушетки имелись, если уж на то пошло. Неосмотрительно как-то оставлять, пусть под присмотром, формально опытного киллера в такой комнатушке с, назовем, возможностями. Может, все дело в какой-то дряни, которую в меня впрыснули? Какое-нибудь успокоительное или вроде того, но на меня не шибко подействовало, так как я сама по себе не настроилась агрессивно? Или так сработало внушение состава, поэтому якобы не охота буянить и на деле давно бы уже свихнулась от нечего делать? Щелкнул автоматический замок двери. Испугавшись и бросив полусложенный сифон на пол, я замерла. Душа ушла в пятки. Предчувствовала, что на сей раз прибежал не подручный с очередной порцией угощений. Тот, за полотном, наоборот торопился. Сперва в комнату упала тень, а потом я подняла глаза на вошедшего человека, чей портрет с презентации был мне уже знаком.