Нарисовать мечту

Не успела я и глазом моргнуть после телепортации Мона Лизы, как пронеслась неделя. Каждый день тянулся бесконечно долго, мучительно, но, когда семь дней остались позади, показалось, что время пролетело мгновенно. На меня навалилась жуткая апатия, и не спасали ни автомобильные экскурсии по Нью-Йорку с по сути личным таксистом Фрэнком, которому стоило подрабатывать веселым и по-настоящему знающим историю родных краев, как свои пять пальцев, гидом. Ни походы по различным магазинам всего для творчества или одежды, да даже оружия (!), музеям, паркам и прочим заведениям не приносили радости. Я словно спала и смотрела на себя со стороны, не ощущая отклик реальности. Растормошить меня невозможно было ничем и никем. Не помогали даже ежедневные разные вкусняшки Дианы, которая ни разу не повторилась в рецептах, умудрившись отыскать в мегаполисе лавку с молочными товарами из стран СНГ, чтобы полдня варганить тонну сырников из домашнего творога. А я попросту грустила, кивала, небрежно благодарила. Не могла себя заставить заниматься в спортзале для разрядки, но меня никто не принуждал или хотя бы предлагал, как произошло единожды. Не получалось даже улыбнуться, как поклоннику черепашек-ниндзя, тому, что нас с подругой по крайней мере не выперли под зад в людской мир и выделили все-таки комнату, которая под строжайшим запретом предназначалась исключительно для ночевки кого-нибудь из Джонсов. В основном я сидела или стояла безэмоциональной статуей, где бы не находилась, или лежала пластом «дома», погрузившись в мрачные мысли. Как бы это странно не звучало, черепах в принципе практически не было видно в собственном доме. Редко встречались на общей территории. Они не выбирались на совместные ужины, и только опустевшая посуда с готовым заранее и в целом худеющие холодильник и шкафы подсказывали, что хозяева откушали. Мы не ловили парней на совместном просмотре телевизора, и не уверена, что ниндзя всем составом уходили на патруль и поднимались ли на поверхность вовсе. Единственное нерушимое время, когда четверо братьев наверняка показывались, — период тренировки, в который включался обязательный поход в душ и быстрый перекус, при котором они старались лишний раз не пересекаться, чтобы не мешать друг другу. Я тем более не мозолила никому глаза, и, кажется, каждый был только рад этому. Сама стала бледной тенью или призраком, такой же невидимкой, как и обитатели убежища. А вот Диана, словно приняв весь энтузиазм на себя, или для компенсации моего упадка, отыгрывала за двоих и хотя бы просто с максимально возможным позитивом, каковым бессмысленным бы не являлся ее один и тот же вопрос, обращенный к мутантам, узнавала, как дела. Причиной моего морального упадка стал вовсе не отказ от общения с Рафаэлем. Обычно я созванивалась с родными несколько раз в месяц, а то и реже, чаще перекидывалась парой слов в мессенджерах, делились друг с другом фотографиями, обменивались краткими новостями. Но, бывало, могли не поддерживать связь и дольше, при этом практически не чувствуя тревоги, с накопленными впечатлениями после перерыва в общении наперебой беседуя о том и сем. Приезжала в родной город, как правило, один-два раза в год, и мне этого хватало предостаточно, чтобы и дальше любить их на расстоянии, а не вздорить на пустом месте из-за постоянного близкого контакта, не в силах долго выносить вживую. Теперь, вдали не только от отчего дома, но и своего мира, на меня нахлынула хандра. Я с невыносимой тоской осознавала, что больше никого из близких не увижу, и переваривала эти жуткие умозаключения, ни с кем не делясь. Меня отравляло молчание, а недосказанность разрывала на части. Но признаться в том, что я начала жалеть о том, что меня черт дернул воспользоваться проклятой ручкой с алмазом в навершии, не хотела. И одновременно с этим терзала перспектива навсегда потерять путь во вселенную черепашек. Агония противоречий разъедала мою душу. Я гордо несла в одиночку тяжесть переживаний, не посвящая в собственные дебри апатии, чтобы не заразить ею. Диана подозревала, что мое состояние объяснялось не только холодностью Рафаэля. Однако, как и я, не имела привычки вторгаться в личное пространство, надеясь, что рано или поздно человек заговорит сам, если действительно припрет и будет готов. Тормошить чужие потемки даже дорогого человека — опасное мероприятие. Тем более, когда подозреваешь, что у тебя в рукаве не запрятаны аргументы, доказывающие, что со стопроцентной гарантией надуманные вещи не случатся. Видеть, как страдает кто-то любимый, тоже тяжело. Тем более, если он превращается не то в робота, не то зомби, подергиваясь на автомате и поддакивая всему, отбивая интерес к задуманному и ничего не предлагая в качестве альтернативы. Из-за сочувствия к подруге в том, что она тяготится моей закрытостью, мне становилось еще хуже. Я ощущала себя предательницей, поскольку сейчас вяло разделяла фанатские эмоции, и боялась довериться. На мой взгляд, поступала несправедливо и, возможно, несколько надменно. Как будто Диана не заслужила моего откровения, а не я страшилась вывернуть сердце наизнанку, зная, что последующая пустота окончательно добьет. Сегодня черепашки не вышли на тренировку, и сразу стало тревожно. Мы подождали пару часов, прежде чем стало ясно, что наверняка никто не выходил из спален. Для этого даже расставили мини-ловушки: подложили у дверей полоски скотча клейкой стороной кверху, думая, что они не обратят на пол внимания и наступят или сдвинут. Так вот идея Дианы, меня немного улыбнувшая, дала спелые плоды, чтобы я отвлеклась чуток. — ...Или ниндзя даже случайный кусок прозрачного скотча способны рассмотреть под ногами спросонья, чтобы не пропустить и обойти, – иронично заметила я, получше подумав, разглядывая, действительно ли можно заметить почти невидимую полоску. — Так, может, нажмем ту волшебную тревожную кнопку «S.O.S» на че-фоне все-таки? – предложила художница осторожным тоном. — Думаешь, когда никто не отзывается на стук в дверь и не поднимает трубку при обычном звонке, именно экстренный сигнал заставит все-таки ответить? – засомневалась я. — Пока не попробуем, не узнаем, – пожала плечами девушка и забеспокоилась: — Лишь бы ничего не случилось! — Тогда, если они в плену или где, тьфу-тьфу-тьфу, тревожным звонком точно привлечем лишнее внимание, – размышляла я, взявшись за голову. Конечно, лезли самые ужасные варианты развития событий в первую очередь. То, что черепахи перестали посвящать нас в какие бы то ни было планы, вынуждало перебирать депрессивные исходы. И все же упрямая вера в бессмертие героев благодаря их особой черепашьей удаче, не позволяла по первому же зову волнения забыть о том, что степень выживаемости зеленых ниндзя колоссально высока и поражала иногда абсурдностью. В равной степени воины тени в панцирях являлись как магнитом для опасных незапланированных мероприятий, так и их отводом. Тревожились мы скорее из-за того, что между братьями ощущалось стойкое напряжение от явной разобщенности во взглядах. В целом, исходя из того немногого, что удавалось подсмотреть и прочувствовалось фибрами души, клан Хамато разбился на три лагеря. Леонардо и Донателло, Микеланджело и Рафаэль сами по себе. При этом не казалось, чтобы умник находился с кем-то в конфликте, в то время как интересы младших в масках теплых оттенков не поддерживались старшим и шли вразрез договоренностям. Потому, вероятно, после ожесточенных тренировок парни, не скупясь бить в полную силу, выходили из додзе такими потрепанными, будто им прописали реальных щей. Похоже, сколько лет не исполнилось бы ребятам и шишек они не схлопотали, набрались опыта, мудрости, наступали на одни и те же грабли из принципа оставаться упрямцами. Словом, зная, что разлад в семье не раз приносил благородным рептилиям несчастья, мы нашли повод для встряски паранойи. — Ждем до вечера? Завтра? Неделю? Месяц? Год? – продолжала я, вспылив в отчаянии: — Надо что-то делать, Ди! Потому что иначе свихнусь окончательно, если еще и с черепахами что-то случилось! — Как будто я это переживу, – фыркнула Диана и насупилась: — Надо все же нажать. — Давай, – положив че-фон на стол, высказалась, – одновременно нажмем, чтобы потом ни у кого не осталось чувства вины. Страдать лучше вместе. Мы уставились на гаджет как на снаряд, который вот-вот разорвет, не понимая, как выяснить, какой из механизмов стоило отключить или снять, чтобы этого не произошло. Или правильнее было не трогать его вовсе, изолировав подальше. — Что-то уже даже мне кажется, что мы чересчур загоняемся, – ехидно заметила подруга, и ее озарило: — Может, приятель Фрэнк знает какие-нибудь запасные тайные убежища черепах или вроде того? — Возможно. Но звони ему сама. Он меня вымораживает манерой речи, – пробурчала я, подтолкнув телефон студентке. — Да почему ты всегда спихиваешь всякую ерунду на меня?! То с коммунальными службами разбираться, – путанно припоминала она что-нибудь, что могло зацепить и сойти за весомый упрек, – то попросить у квартиродателя изменить срок оплаты, то переподключиться на другой тариф! Но это ладно, мелочи жизни, нужно же когда-то учиться этому. И все равно осталось там. А здесь не одна ты страдаешь, знаешь ли! То, что я пытаюсь выдавливать из себя улыбку и оставаться спокойной, не значит, что мне радостно и не щемит за всех вас, рассорившихся между собой дебилов! Я же не бесчувственная тварь какая-нибудь! Плотину прорвало. Честно говоря, углубившись в собственные страдания, я абсолютно не заметила, что Диане совсем не сладко тоже. Понимала, что непросто, но не думала о том, насколько худо. Кстати, с первого момента знакомства мы еще ни разу не ссорились, тем более не кричали, разве что от приступа дикого хохота. Сейчас лицо подруги так исказилось злобой, что я лично на себе ощутила, что значила ее излюбленная фраза «обожаю наводить жуть на других». По спине пробежала струйка леденящего ужаса. Кабы я была каким-нибудь зверьком, шерсть точно встала бы непроизвольно дыбом. Агрессия на агрессию. — Ты еще скажи, что я тобою пользуюсь! – между тем, пребывая на взводе, взвинчено проорала я, совершенно потеряв рассудок. — А что, это не так? Нашла себе наивную дурочку, которой легко потакать! – чуть ли не прорычала Диана. — Нет, не так. Ибо те, кем потакают, сами в этом виноваты, – ответно скалилась я. – Надо сразу установить границы и уметь говорить нет. Я же не приказы отдаю, а прошу! — Вот именно, что на самом деле, – подчеркнуто холодно неожиданно продолжила художница, – обычно твой тон звучит так, будто ты требуешь чего-то от меня, а не просишь. Да. Получается слишком строго и с каким-то раздражением! Прямо чую твою ауру в такие моменты! — Ну уж извините, что не умею управлять своим голосом и отравляю пространство своими флюидами! – с дрожью в речи защищалась я. Глаза предательски увлажнились и покраснели, в носу защипало, в горле застрял ком. – Можно было сказать, что не устраивает, раньше! В то же мгновение, когда я крикнула, входные двери вдруг отворились, и в логово вломились черепахи. Машинально мы обернулись на шум. Микеланджело в полубессознательном состоянии, волоча ноги, вели под руки Рафаэль и Леонардо. Он вяло сопротивлялся, несвязно что-то бормоча. Не сговариваясь, мы двинули ближе к парням встречать пропажу. Камень с души упал. Я надеялась, что никто не услышал обрывок моей фразы. Однако громила, оценив обстановку, не прекращая короткими шагами поддерживать младшего при ходьбе в сторону лаборатории, высказался братьям: — О, зырьте, терь у этих сыр-бор. Че за непруха? — А вы чего не отвечали? – шмыгнув носом, огрызнулась я. Лучше ли негативное обращение, чем никакого? Едва ли. – Нам тут крышу от беспокойства снесло! Можно было как-то маякнуть, что живы! — Что с Майки? – спросила Диана, переключая внимание на явно чем-то более серьезном, чем грызня на пустом месте. Лаборатория перед Доном отворилась, как по волшебству, и так же автоматически прикрыла вход, когда компания шагнула внутрь. — С Майки прекрасно! – отозвался тот заплетающимся языком, подняв голову и, не удержав и пары секунд, уронил на грудь. — Он что, пьян? – сообразила я не столько по внешним видимым признакам, поскольку предполагала сначала, что мутант мог находиться под действием яда, к примеру, а по стойкому спиртовому амбрэ. — Да ты гений! – фыркнул Раф. – Как догадалась? — Хватит ссор, – строго пресек пререкания Леонардо не то нам с темпераментом, не то нам с Дианой. В общем, мне с кем-либо. В таком случае, вероятно, дело было во мне. Когда ото всех шишки летят на тебя, важно убедиться, что это с тобой что-то не так. – Слишком их много уже. Эта цепочка должна оборваться! Гений указал на многострадальную кушетку, куда старшие с облегчением сбросили младшего. Майки, покряхтывая, недовольно промычал. Да, деликатностью в оформлении пациентов в бессознательном, но целом физически, состоянии парни не отличались. — Ой, девочки, пожалуйста, возьмитесь за ручки, – язвительно исказил вежливость бунтарь тонким голоском, обращаясь к лидеру. – Ты ж знаешь, что так не работает. — Хорошо, – согласно кивнул старший и скосил взгляд на нас, но явно обращаясь ко всем: — Диана, Кира, в доме Хамато никаких криков друг на друга. Пожалуйста, все, кто хочет выяснять отношения громко, прошу делать это за пределами логова. Микеланджело подперло. Дон, окривнув Лео, через всю комнату пульнул таз. Поймав его, лидер подставил емкость под склонившегося над полом блюющего брата. Пока балагура рвало, все отвели взгляды. Уши, к несчастью, было не спасти от участи на себе прочувствовать эхо каждого всполоха выходящей волнообразно зловонной жидкости. — Наука наукой, – с медикаментами подходя, произнес гений извиняющимся тоном, – но без банального, примитивного таза для рвоты, увы, никак. — Иисусе, мелкий, что ты выжрал?! – прикрывая рукой нос, пробасил Раф. — Сдается мне, что не виски, – скрещивая руки на груди, ехидно заметил Бесстрашный. При упоминании алкоголя озорника вывернуло с особой силой еще раз, – семилетней выдержки. — Пить, – жалостливо пропищал Майки, схватив Донателло, готовящего физраствор, за запястье. — Потерпи, – строго отозвался умник, одернув руку. – Возможно, тебя чем-то отравили к тому, чем ты сам приложился. Нужно понять характер вещества сперва. Но, если честно, я почти уверен в том, что никто не виновен, кроме тебя самого. Так что побуду садистом, не обессудь, – глаза домашнего доктора яростно сверкнули. — Пойдем, – убедившись, что лишние руки больше не нужны ученому, рявкнул мне бунтарь, кивнув на дверь. – Потолкуем. — Но я могу помочь здесь, – запротестовала я, предчувствуя ничего хорошего. Все же лучше отмывать таз от блевотины, чем выслушивать упреки. – К тому же мне интересно, что произошло с Майки. — Знаешь такую поговорку? – усмехнулся здоровяк, хватая и уводя меня за руку. Я бы, может, и поупиралась, но когда тебя с такой силой тащат, по инерции зашагаешь вперед за ним. – Две хозяйки на кухне — к беде. Двери снова разъехались перед нами и закрылись за спинами. — Ты имеешь в виду меня и Дона или Диану? — Я вообще ниче не имел в виду, – фыркнул Раф. – Так просто ляпнул. — Как же, – язвительно цокнула я. В спальне хулигана царил полный беспорядок, пахло табаком и алкоголем. «Боже, пацаны с горя спиваются!» – промелькнула первая мысль. Вещевой шкаф был отодвинут, и, на удивление, за ним оказалась потайная комната. Внутри одну стену занял бар, по центру стоял столик с приставкой, за ним диван, а перед — гигантская навесная плазма. — Вот это да! – если умела бы, присвистнула. – Если у каждого из вас такие холостяцкие берлоги, тогда понятно, почему вы мало проводите время вместе в общей комнате. — Вроде того, – подтвердил Рафаэль, усаживая меня и подталкивая ногой скомканные салфетки на полу под диван. В мою пятую точку что-то уперлось, и я тут же приподнялась. Оказалось, что случайно нажала на кнопку пульта, и телевизор запустился. Темперамент побледнел и в два счета вытащил аппарат из розетки, скакнув к ней пулей. Несмотря на то, что на канале шел рекламный блок, по логотипу в углу, который успела выхватить взглядом, узнала в нем контент для взрослых. — Вообще-то нечего стесняться, – издевательски протянула я. – А вот мне, наверное, нужно напрячься и лучше не сидеть на этом диване, да? Салфеточки там случаем не мутируют? — Потом уберу, – багровея, процедил темперамент и рухнул рядом. — Кстати, недальновидно для ниндзя приглашать к себе, когда такой компрометирующий беспорядок, – выдохнула я, насладившись неловкостью мутанта, как будто отомстив таким образом за все свои переживания. – Я заметила еще и пустые бутылки из мешка торчат у входа, и окурки вон в пепельнице. А еще на Майки бочки катите! — Какая ты сегодня наблюдательная, – иронично нахваливал Красный, закатывая глаза, и переменил тон на повествовательный: — Насчет него, кстати, ты спрашивала. Мы случайно выяснили, что мелкий сколотил банду Оранжевых клювов и грабил магазины и прочие заведения, подвластные Затмению, чтобы хоть как-то им продолжать солить и попутно разнюхивать. Но его вскоре разоблачил один из бывших членов Пурпурных драконов, узнав по голосу. Еще бы, такой назойливый не забудется. Когда молодняк понял, что их главарь мутант, кто разбежался, кто решил напасть, чтобы занять его место. Там подключились мы. Пока всех раскидывали, Майки исчез и наклюкался вдрабадан тем, что они награбили раньше. В общем, чуйка Леонардо снова не подвела. А благодаря такой неприятности с этим тупицей, мы вроде как на фоне встряски помирились. Я искренне надеюсь, что он не специально такое задумал ради этого. — У меня нет слов, – пораженная, представила озорника в пестром прикиде уличного бандита. – И это всего-то за пару дней такое случилось? — Ага, – кивнул бунтарь. – А вы из-за чего поссорились? — Мы не ссорились, – засомневалась я. — Ну, ты кричала до слез из-за чего на подругу? – поправился парень. — А тебе какое дело до этого, – раздражалась я от накатившей обиды. То полный игнор, то вдруг такое внимание, снизошел сразу до аудиенции, – если так подумать? — Такое, что если ты и дальше будешь в депрессухе, – отвечал Красный, – свихнешься или самовыпилишься. И тогда нам не видать ни Кэролайн, ни Киры. — Из-за ерунды, – вздохнула я. Даже такая ненавязчивая скользкая псевдозабота грела душу и располагала поддаться чарам расположения и внимания. Ниндзя, похоже, продолжали присматривать за нами, даже если мы не ощущали их присутствия. Как-то не по себе немного стало, но до приятных мурашек. – Даже не скажу, из-за чего именно. Я даже не уверена, что мы в ссоре. — Это понятно. Я спрашиваю, на самом деле из-за чего вспылила? – склонил голову мутант. — Скучаю по родным, пожалуй, – мне тяжело было говорить о таком. Голос дрожал, слова с трудом вырывались изо рта. – Если мы не найдем проход ко мне домой, это как будто я умерла и переродилась в другом мире, а память о прежней жизни осталась. Что мне с ней делать? Зачем и за что? — Мы по-любасу найдем его, – твердо пробасил бунтарь и, помолчав, пока я с интересом рассматривала его чешуйки, спросил серьезно: — Как ты дошла до создания Лайн? Что вкладывала в этого персонажа? Как она у тебя получилась такой, какой я ее увидел? – в вопросе не хватало в конце «и полюбил». Я призадумалась. В моих оригинальных персонажах обязательно заключались характеры и внешности реальных личностей, с которых я частично списывала образы и миксовала, или же шла от обратного. Включая себя. Вдохнув побольше воздуха, я призналась, решив, что правда всегда на стороне тех, кто честен: — Пожалуй, если отмести кое-какие фрагменты ее биографии, взятой из головы или каких-то выдержек из телешоу (и не смотри так!), которые не хотела бы себе приписывать и повторять, относительно характера я в ней воплотила те качестве, какими хотела бы, возможно, обзавестись сама. Может, я предполагаю, что такой могла бы стать, если бы росла в иных обстоятельствах. В общем, я себя такой хотела бы видеть, так сказать, перевоспитав, если бы буквально дали шанс начать жить заново. Мне недостает смелости, резвости, дерзости, авантюризма, напористости, уверенности, самостоятельности и многих других положительных с моей позиции качеств. А в личности Кэролайн есть все, что мне нужно, и из-за отсутствия чего страдаю. — Тогда чего ты снова тупишь? – глядя перед собой, севше, хрипло, надрывно и тихо прорычал Рафаэль. Он поднялся и вдруг пошел прочь. — В смысле? Ты куда? Это же я в твоей комнате! — Приберешься, может, и твоей станет, – зловеще осклабившись, вполоборота обернувшись, буркнул громила. Взгляды Хамато реально пугали. — Нет уж! – я тоже встала, насупившись. – Хорошая попытка, но нет! – и обогнала мутанта, злобно топая. – Я на такие манипуляции не поведусь! В нашей с Дианой временной комнате я впала в ступор очередных раздумий о крайних, предпоследних, если точнее, словах Рафа. Что он имел в виду все-таки? Чего я не вижу? Мысленно отмотав беседу до своего мини-выступления, хлопнула себя по лбу, догнав. А ведь и правда по сути мне выпал шанс начать новую жизнь! Но в данном случае стать другим человеком будет скорее как играть в него, будто предавая себя. Ведь и здесь черепахи уже примерно увидели, кто такая Кира и знали, какой была Кэролайн. Это не тот старт с нуля, который мне нужен был. Но потенциал воодушевлял. В комнату вернулась и Диана. Она понуро опустила голову, когда меня увидела, и произнесла: — Извини, что взъелась. Ты же наоборот учишь меня всяким этим премудростям взрослых и прочее. Я на самом деле благодарна за то, что пинаешь периодически. Мне кажется, я в облаках витаю выше и дольше, чем ты. Надо же кому-то возвращать меня на землю. Спасибо за это. — И ты прости, – я тоже стеснялась поднять глаза. На полу рассмотрела удивительно много крошек, волос, пыли, складывающихся в причудливые фигуры. – Да, мне действительно иногда что-то в лом делать, и я рада, что есть тот, кому можно делегировать бремя. Я очень ценю твою безотказность в этом смысле и благодарна за это. Мы обе подняли головы, на наших лицах сияли кривые улыбки. Диана ступила ко мне и попросила осторожно: — Может?.. — Можно. Давай, – кивнула я. Девушка набросилась на меня с крепкими объятиями. Мой единственный оставшийся родной человек оставался рядом.