Нарисовать мечту

Проснувшись в отличном расположении духа первой, я в нетерпении затормошила спящую Диану за плечо. Повторяла новый ритуал день за днем, пребывая в перманентном эйфорическом настрое. Несмотря на то, что хулиган снова дистанцировался. Но зная подоплеку его поведения, я уже не огорчалась и выжидала следующего рандомного столкновения и признаний. Подруга промычала что-то ворчливо, машинально сбрасывая мою руку. Тогда я повторила. Она сонно и по-доброму, с обреченностью промямлила: — Что сегодня? Во мне появилось столько энергии, что я выплескивала через спорт, как могла, подбив студентку присоединиться. У нас уже были силовые тренировки, растяжка, скакалка, упражнения на выносливость и, прости господи, ненавистные всю жизнь пробежки. Фигурально выражаясь, всегда куда-то неслась, проявляя мощь, стойкость и гибкость, но буквально этими вещами занялась впервые ради удовольствия. — Не поверишь, – отвечала я воодушевленно, – жутко захотелось покачать пресс! Мне никогда не нравилось это делать раньше. — Как и многое другое из физухи, – залыбилась Диана, вяло поднимаясь. У меня отняло бы глотку, поведай ей о том, что неожиданно произошло между нами с Рафом. А подруга, догадываясь о чем-то эдаком, смотрела на меня так, словно говорила: «Я вижу тебя насквозь, но ни за что не признаюсь». И просто молча радовалась за меня и себя. Разумеется, находиться рядом с человеком на позитиве приятнее опечаленной буки. Давно умывшись и при параде, я нетерпеливо ждала, пока раскачается студентка. Размахивала руками, разминала ноги, прыгала на месте. В целом, на самом деле, представляя себя со стороны, хотелось двинуть отражению — этой гиперактивной девчонке. Непривычно было видеть ее такой жизнерадостной. Где-то на подкорке меня продолжали точили гнусные мысли о том, что чем выше взлечу, тем больнее упаду. Но даже подобные раздумья не могли потушить мой бодрый запал и великие планы по усовершенствованию. Я вычислила, во сколько обычно просыпались черепахи, и по итогу ставила будильник на «без пятнадцати пробуждение Леонардо», чтобы занять душ первой. При столкновении с ним мы молча почтительно кивали друг другу, выказывая уважение за ранний подъем. После лидер занимался около полутора часов индивидуальной медитацией в своих покоях, подготавливая чакры к сложному дню. А мы с Дианой занимали свободный додзе. Иногда, слишком увлекаясь, пропускали время икс и пересекались с братьями. В общем, потом я стала тянуть уход специально, чтобы они видели: мы не бьем баклуши и стараемся укреплять дух и тело. Покидая зал раскрасневшейся, хоть блины жарь, и вспотевшей, хоть отжимай, уставшая и довольная, максимально не подавала виду, что заинтересована в таком состоянии разглядывать черепах. Горделиво, безразлично разминалась с ребятами. Впрочем после выпытывала за дверью у Дианы, кто как посмотрел и обратил ли вообще внимание на нас. Узнавала обо всех, но, конечно, сильнее всего хотелось услышать о реакции Рафаэля и только — меня. Подруга уверяла, что он всегда внимательно провожал взглядом, где бы мы не сталкивались. Что не являлось чем-то удивительным, но подтверждение чего по-глупому радовало. Закончив с неравным счетом в качании пресса с большим перевесом, я посмотрела на часы. До прихода черепашек оставалось время, и мой взгляд скользнул по оружейной стойке с тренировочным оружием. Готова была поклясться, что деревянных образцов по крайней мере какое-то время назад там не покоилось. Шалило ли мое воображение или же хромала внимательность, однако я зацепилась за идею попробовать. — Пофехтуем? – предложила утвердительным тоном, подходя к оружейной выставке. — Спрашиваешь?! – возбужденно воскликнула Диана, присоединяясь. – Я еще позавчера заметила, что кто-то сюда принес деревянные мечи и остальное. Раньше здесь этого не было. — Думаешь, кто-то собирался нас обучать? – размышляла я с удивлением. — Возможно, – рассеянно пожала плечами подруга. – Или кто-то вносит правку в, э, ну, сюда. — Надеюсь, что это не так! – возмутилась. – И так хватает, что расхлебывать из своего! — Солидарна, – кивнула студентка. Коллекция учебных наглядных пособий была скудна и не отличалась разнообразием, представляя в основном мечи, ножи и посохи. Выбор автоматически пал на имитацию клинка, и я раздумывала между коротким, средним и двуручным. Диана без колебаний взяла в руки бо и, заметив мой озадаченный взгляд, пояснила деловито: — Я считаю, что даже чтобы побаловаться, лучше делать это сразу с тем оружием, которое легко найти в быту и которое принесет наименьшее увечье самому себе. – Девушка неумело, но целенаправленно повертела шестом, как могла, и шутливо подытожила: — Конечно, не швабра, но тоже сгодится. Я прыснула от смеха, припомнив, как Диана во время уборки то и дело останавливалась, чтобы потыкать невидимых врагов черенком, чередуя презабавное занятие с полировкой полов. — Соглашусь, но, – мечтательно протягивала я, любовно не опуская глаз с мечей, – так хочется чего-то прекрасного и эпичного. – Определившись, я взяла средний клинок в правую и тонфу в левую руки. Первый, как полагалось, по моим соображениям, выступал в качестве основного, ведущего оружия, а второй исполнял роль щита. Даже несмотря на определенно преуменьшенную массу, оба предмета показались мне тяжелыми для женских силенок, но терпимо. – И все-таки я попробую с ними. — Потом не жалуйся, – спародировала подруга тон Рафаэля, вызвав у меня ироничный смешок. Мы стали друг напротив друга, покружив. В памяти всплыла моя первая и единственная тренировка по джиу-джитсу, когда была подростком. Несмотря на то, что я записалась в группу тогда, когда основной набор прошел полгода назад, во время конечной, закрепляющей части меня все равно поставили с кем-то более опытным в пару отработать основной в тот день прием перебрасывания противника со спины через плечо на пол перед собой. Уже даже не помню, был ли это парень или девушка. Напарник видел, что я тушуюсь, когда он порывался выступить, и предложил нападать первой. Как будто это легче! Да хуже того, когда на тебя налетают с кулаками, только самому их распускать нарочно! Мне всегда казалось, что, вот, разозлюсь, припомнив нечто бесячее или кого-то, кто вызывает приступы рвоты, и как брошусь с удовольствием! Но в реальности тело сковывает, из головы вылетает весь порядок подходящих к ситуации действий. Жутко страшно наносить удары кому-то невиновному в чем бы то ни было из примерно твоей весовой категории из-за возможности нанести настоящее увечье, тем более по неопытности. И еще сильнее поджилки трясутся от осознания, что тебе так же, пусть и случайно, могут заехать. Мысленно я часами до сих пор с наслаждением представляю, к примеру, как мудохаю обидчиков, переезжаю катком, палю заживо. И так до бесконечности. Но на то она и фантазия, в которой получается все то, что в реальности по ряду причин неосуществимо конкретно для тебя, и в некоторых аспектах слава всем святым и грешным. Получать по щам и отвешивать лещей дано далеко не каждому даже с целью самообороны. Мой внутренний блок, вероятно, усиленный смущением, так и не дал мне в тот день попробовать самой. Нам пришлось подозвать мастера и отработать прием на нем. Завалить взрослого высоченного молодого подтянутого мужчину, перекинув через свою голову, схватив за ворот кимоно кое-как, было, конечно, особенно волнительно. Ах, да, делать подсечки — не менее восхитительно. Всегда мне было проще в любом деле со старшими, чем сверстниками, что проявилось неожиданно даже в таком деле. Отвлекусь на волне ностальгии и дополню. Тогда я тотально перлась от Леонардо и подсознательно мечтала, чтобы он мной гордился. Не найдя, к сожалению, в городе занятий по ниндзюцу, с особым трепетом остановилась на дзюдзюцу. А с карманных денег от родителей накопила на книгу «Кодекс Бусидо». Тот самый, правилам чести которого следовали самураи и… крадущиеся черепахи. Это как если бы мутанты, даже уже победив Шредера, продолжали гордо носить на себе герб клана Фут. Ведь, как известно, бусидо и ниндзюцу следовали две противостоящие друг другу касты воинов. Тогда я прочла кодекс целиком и, постарев, абсолютно ничего не помнила сейчас. Ни шиша не выскакивало из закромов мозга. Хвалить меня не за что. Единоборства так и не освоила, заболев на месяц в самый разгар зимних простуд после одного занятия и больше не возвращаясь к этой теме отчего-то. Из книги не процитирую ни слова. Как так вышло, что после неудачи в оправдании мнимых надежд фантазийного паиньки лидера влюбилась в такого же призрачного раздолбая Рафа и осталась в этом предпочтении навсегда? Клемануло, конечно, знатно. До сих пор не отпускало! — Как там черепашки обычно начинают? – задалась я вопросом вслух, вздыхая. — Просто нападают в какой-то момент. То кто-то один, то оба, – призадумалась Диана и опустила бо. – Если честно, я побаиваюсь бить. — Да я тоже, – призналась я. Из-за двери послышалось, как Майки воодушевленно рассказывал какую-то шутку. Переглянувшись, мы поспешили вернуть тренировочное оружие на место. Когда парни вошли в додзе, я невольно сделала вид, что завершала заминку, и, выкрикнув: «Физкульт привет!», – потопала к выходу. Диана увязалась хвостиком, пожелав доброго утра. Перед тем, как начать разминку, Донателло окликнул нас, не успевших показательно-безразлично скрыться в проеме. Мы притормозили, когда он подошел и сообщил: — Сегодня Затмение проводит благотворительный аукцион. Хотите присоединиться к онлайн торгам? Без раздумий, скосив на меня горящие глаза на секунду и увидев в моих аналогичный блеск, Диана ответила за обеих: — Очень хотим! — А с чего вдруг мы понадобились? – без тени враждебности и подозрительности спросила я с обычным любопытством. — Во-первых, я подумал, что, может, среди прочего старья для вас найдется что-то знакомое, какая-нибудь зацепка о возвращении домой, – объяснял гений. – Раз уж вы попали сюда благодаря поддержанной спальной принадлежности. Мастер верил, что в каждом предмете заключена некая сила от владельцев. А, во-вторых, – смущенно продолжал ученый, – скучновато одному смотреть на то, как богатеи соревнуются в том, у кого объем кошелька настолько бездонный, что могут себе позволить безделушку стоимостью целого острова с развитой инфраструктурой. Да и, в-третьих, у меня все еще снижено внимание, чтобы не пропустить чего-то важного. Сейчас, – взялся мутант за висок и прошипел, – зачастую пропускаю мелкие детали из виду. — А братья? – не унималась я. – Они тебя бросили в этом деле? — Конечно, нет! – несколько обиженно отрицал черепаха, чуть обернувшись. Его окликнул Майки, таращаясь на нашу троицу. – Ладно, я пошел. Через два часа начало. Прежде чем выйти, я не удержалась и посмотрела за плечо. Неожиданно поймав сверлящий янтарный взгляд бунтаря из дальнего конца комнаты, покраснев, тут же отвернулась.

***

Диана поставила себе наполеоновскую задачу намутить за два часа вкусненького и остановилась на выборе печенья «Минутка». Пока она корпела над «ленивым», но вкусным, тестом, я открыла скетчбук и под вдохновением старательно выводила по бумаге Рафаэля в образе древнего божества. Рисовала задумчиво и поэтому дернулась, когда вдруг услышала голос. Линия пошла криво. Я насупилась. — Минут через пятнадцать будут готовы, – прошептала себе под нос подруга. — Так быстро? – удивилась я и подстебнула: — А как же сначала оставить на два часа в тепле или двенадцать — в морозильнике? — Это самый простой рецепт. Проще некуда. Правда легко и, главное, быстро, – по-озорному прищурилась девушка. – Скинуть? — Ай, нет, спасибо, – открестилась я, вернувшись к исправлению штриха. – Вряд ли когда-нибудь буду такое готовить все равно. — Что там у тебя? – с любопытством бросила взор на блокнот Диана и снисходительно выдохнула: — Снова Раф. В чьей роли на сей раз? — Не знаю, – пожала плечами. – Египетский демон? — Почему ты его никогда не рисуешь обычным? – наблюдая то за моими движениями, то возвращаясь к присмотру за духовкой, спросила Диана. — Может, потому что здесь он как бы и так простой, в привычном виде? – предположила я. – Ты же сама знаешь. Оно само так рисуется, – и улыбнулась. — Еще как знаю, – протянула девушка. – Ты покажешь Рафу сборник набросков? — Снова отрицательно, – покачала я головой, имитируя голос робота. – Уверена, что ему плевать на такое, – скривилась язвительно. — А кому-нибудь из братьев? – не унималась Диана. — Зачем? – я раздраженно бросила вопрос на вопрос. — Красиво же, – мягко произнесла девушка. – Наверное, хотя бы кому-нибудь должно быть приятно, что их изображают в необычных образах. У тебя же там все-таки не только Раф. Потешишь самолюбие других черепашек. — Да думала я об этом, – вздохнув, отпустила карандаш и подняла глаза на собеседницу. – Но все равно не вижу прока. Они уже видели, как мы рисуем. И вроде как из-за этого умения у них жизнь пошла совсем не по сценарию. — Но у них она никогда и так не шла гладко, – заметила студентка. – Да и потом. Может, все к лучшему и, изменив их судьбу, ты наоборот спасла от гибели? — Резонно. И все же не стала бы делиться скетчами, чтобы не усугублять. Вдруг мы не догадываемся о том, что уже стоим на пороге конца света? – сыронизировала я. — Страшно, – выпалила Диана и прижалась к моему плечу, подвинув с противным скрипом стул ближе. — Как думаешь, если бы нас перекинуло внутрь текста, а не рисунка, было бы там намного больше авторских слов, поясняющих ситуацию, и поэтому кое-что для нас не стало бы открытием? — Не обязательно. Писатели тоже могут пропустить важные детали по каким-нибудь причинам. Тот же опыт. Или просто такой человек, который не видит смысла разжевывать вообще все. Мы замолчали, вдыхая печеный ванильный аромат, думая о своем. Рефлекторно я перебирала между пальцев грифельный инструмент, а подруга держалась за петлю прихватки, изредка вставая проверить печенье. В какой-то момент раздался звонок, известивший о завершении готовки. — О, нет! – расстроенно выкрикнул сладких дел мастер. – Подгорели! Как так? Пару минут назад даже намека не было! — Да все равно вкусные будут, – махнула рукой я. – Ты всегда паникуешь, и всегда все довольны! Вон у меня, смотри, даже в этом теле скоро привес будет, – приподняла подол майки и ущипнула себя за нижнюю часть живота. В целом, схватиться было не за что, но намеки на это проступали. В своей тушке я бы точно окончательно раскабанела на таких восхитительных харчах без надобности каждый день нестись на работу и стрессовать по любому поводу из мира бытового настоящего. – Как не съесть? — Ну вот. Похвалила рецепт, и у самой не получилось, – вымученно оскалилась подруга. – Доверия теперь к нему у тебя нет. — Как к любому тесту, – добавила с фырком. Взяв глубокую миску, Диана высыпала туда бо́льшую часть печенья, а на плоской тарелке оставила по нескольку штук. — В этот раз почти все для себя, – пояснила она. – Вместо попкорна. — Или Дона, – ухмыльнулась я, – захотелось накормить гения отдельно? — Вроде того, – кивнула смущенно девушка. – У него постоянно болит голова. Нужно больше сладенького. — Но, наверное, не жирного мучного, – скептично подумала я. — Разберется, – нервно поправив очки, произнесла Диана. Мне вдруг в голову стрельнуло, что к хрустяшкам необходимо теплое питье, и полезла в холодильник за молоком. Черепахи не церемонились и многие продукты покупали оптом и в больших тарах. Молоко — буквально в канистрах. Впрочем, как и, пожалуй, большинство американцев. — Наварим трехлитровый термос какао, – улыбнулась я вдохновленно. — Обязательно, – закивала подруга и усмехнулась: — Теперь моя очередь чиркать. Поставив кастрюлю с молоком нагреваться, я занималась нехитрым делом, тщательно смешивая в отдельной таре какао-порошок и сахар, раздавливая его. Это было необязательно, но мне нравилось крошить. Успокаивало нервную систему. Диана без особого запала, лениво, но все же набрасывала что-то в мой блокнот, перевернув его сначала вверх ногами и открыв с конца. Давно договорились: ибо мы обе художницы, а для творчества не всегда находится возможность его выплеснуть тут же, спокойно брать любые принадлежности для рисования, какие попадались под руку, не важно чьи. Все просто. Если это альбом, то лицевая сторона моя, ее — обратная. Для владельца после использования карандаш заточить, краски и прочее очистить, стержень прикупить, если закончился. Бумагу марали знатно, и много, пополняли запасы и без напоминания. Став за спиной подруги, я растянула губы в улыбке: — О, черепашки-горгульи? — Ага, – кивнула девушка. — Классно, – похвалила. – Залипательные фигуры. — Но что-то не так с лицами, по-моему, – ворчливо высказалась Диана. – Какие-то скошенные и плоские. — Да, вроде, нет, – внимательнее изучив рисунок, вынесла вердикт. Молоко вскоре начало потихоньку пузыриться. Я поднялась и зачерпнула немного из кастрюли, медленно влила в сухую смесь, помешивая. После тонкой струйкой вливала шоколадную массу в закипающую жидкость, аккуратно водя ложкой по кругу. — Пахнет Рождеством, – пробасил неожиданно вошедший Раф. Из-за него я дернулась, и часть замеса пролилась мимо на плиту. Укоризненно обернулась на голос, молча обвиняя в том, что мне придется отдирать шоколад. Если поразмыслить, то пугалась уже не так, как раньше, а это почти до инфаркта, значит, мне минус за то, что не держу себя в тонусе и настороже. Бунтарь ехидно скалился. Диана продолжала сидеть за столом, ненавязчиво прикрывая скетчбук руками. — Что-то вы рано, – заметила я, завершая перелив. — Это вы поздно, – в противовес бросил хулиган. На часах на самом деле отображалось привычное время. – Что у вас по поводу решения вопроса возвращения наклевалось? – ниндзя медленно подошел. — Еще ничего, – я пожала плечами, стоя к бунтарю спиной и помешивая кипящий напиток. – Может, аукцион от Затмения что-то прояснит. — И на кой мы дали вам такую свободу, если только лынды бьете? – прошипел он. – Где результаты? Вы должны были ежедневно мозговые штурмы проводить! Я промолчала, подумав: «Вот только надо было нам сказать об этом, пояснить, что не загружаете ничем не просто так». Жаль, что черепахи дали нам фривольно распоряжаться гостеприимством для их выгоды. Я уж реально наивно понадеялась, что те смирились и позволили остаться беженцам-беспризорникам из другого мира с ними. Повернула конфорку и, подув на горячее, проглотила из суповой ложки готовое какао. — Вкусно, – с удовольствием причмокнула я. — А мне? – обиженно промямлил темперамент, вероятно, ожидавший, что он получит право первой пробы. — Это для страдальца Донни, – я подняла взгляд на надутого здоровяка. — А мне почему ты не варишь какао? – нахмурился панцирный. – Я и на кофе согласен! Да даже чай! — Потому что… хм… не должна? – полувопросительно протянула я серьезно, разводя в стороны руками. Повернулась и надела жаростойкие рукавицы. — Перелить нужно? – догадался Рафаэль по раскрытой крышке термоса. Не дожидаясь ответ, он вытолкнул меня в сторону напором своей надвигающейся туши. Взял кастрюлю прихватками за ручки и перелил, не обронив мимо ни капли. Для меня этот акт доброты стал таким внезапным, что я невольно, замерев, наблюдала за бунтарем в простой бытовой сцене. Невольно он представился мне в переднике с кружевом и чепчике. Еле сдержалась, чтобы не заржать, чуть не поперхнувшись слюной. Щелкнув крышкой, парень подвинул термос ко мне, изогнув надбровную дугу на то, как я откашлялась. — Э-э-э, спасибо, – поблагодарила я. – Думал, я обожгусь? — Не-а. Столешницу сладким и липким заляпала бы, – прорычал мутант. – А сейчас моя очередь следить за состоянием кухни. — Так я же вытерла бы! – возмущению моего не было предела, словно обвинили в том, что я свинтус. – Никогда после себя не оставляю срач! Присмотрись! — Ай, проехали, – отмахнулся равнодушно Красный и склонил голову по-щенячьи: — Дашь кружечку за помощь? — Шиш на постном масле, – жестко ответила и приобняла термос. Насупилась, выказывая всем видом непреклонность. Поразмыслив секунду, выдерживая янтарные молнии, проворковала, ядовито лыбясь: — Дам, если посмотришь с нами аукцион. — Пф! Эту скучнейшее сражение за песочную безделушку? – обреченно прохрипел громила. Зная, что бессмысленно, продолжала упрямо прижимать к себе термос, говоря: — Это может и Лайн касаться, так-то. Раф поиграл желваками и скосил глаза в сторону, выплюнув: — Ладно, – его взор зацепился за прикрытые ладони Дианы. – Что ты там прячешь? – Бунтарь ступил к девушке. — Ничего, – ровно ответила подруга. – Надеюсь, ты не станешь отбирать личный дневник. — Хех. Если бы захотел, прочел. А ты и не узнала бы, – выказал аргумент крадущийся. Диана взяла блокнот и подхватила миску, ибо оставлять ее на кухне значило распрощаться с содержимым, и мы с ней пошли отсиживаться в комнату. — Эй, а кастрюля?! – поздно опомнился Раф. — Так твоя же неделя пидорасить кухню! Нет? – напомнила я, посчитав, что для профилактики нрава «мутье» посуды не будет лишним. — А говорила, не свинячишь! – взвыл темперамент обвинительно и о чем-то неразборчиво заворчал. Зайдя в спальню, мы с Дианой отчего-то расхохотались до слез.

***

Донателло не захотелось подключать трансляцию в гостиной, чтобы лишать Майки скорейшего просмотра новой серии последнего сезона сериала, который так любила Шедоу. Гений поведал, что это был их совместный ритуал здесь, в логове, именно сидя в зале перед телевизором за горой поп-корна. Позже я додумала, что традиция переросла в прилипчивую привычку, и теперь младший мысленно представлял девушку рядом, зная, что она точно так же в ту минуту смотрит такую же картину. Мы расселись в лаборатории на мягкие офисные кресла напротив большого экрана. Раф пришел с опозданием, пропустив вводную часть, вероятно, в курсе, как что там обычно проходит во время торгов. Он приволок откуда-то с собой кресло-мешок и бухнулся за моей спиной в просевшую мякоть, подняв пыль. — Раф, когда ты последний раз чистил его? – кашлянув, спросил ученый, оборачиваясь. Он сидел с краю. — М-м-м, – задумчиво протянул хулиган, припоминая. – Никогда? — Боже, – замотал головой гений в отрицании и взял печеньку. Эфир велся неофициально, прямиком с камер видеонаблюдения, так что оценить всех присутствующих не представлялось возможным. В целом, в зале можно было увидеть как стареющих бизнесменов, так и вполне обычных перекупщиков-реставраторов. Богатая публика внимательно слушала описание первого лота. Как по мне, обычное дырявое черное пальто, кому бы оно не принадлежало и при каких обстоятельствах не попало на аукцион. — Кстати, какой у нас бюджет? – узнавала я. — Если понадобится, бездонный, – смущенно ответил гений и взял кружку с какао, переданную Дианой. – Спасибо. — Гони мне сюда! – ткнул меня в плечо ладонью хулиган сзади. Даже несмотря на то, что мой стул был со спинкой, и что Раф провалился в кресло, его лицо оказалось выше моей макушки. Как же он огромен! Или я низкая? — А волшебное слово? – попросила я. — Пендаля захотела? – пролаял сзади забияка. — О, сработало! – хохотнула саркастично и протянула его порцию. – На! — И печенек дай! – потребовал черепаха, взяв кружку. Выдохнув, я отсыпала ему парочку в раскрытую ладонь. — И все?! – обреченно воскликнул он, вглядываясь в несчастные три штуки. — Обойдешься! Тебе фигуру нужно сохранить к возвращению нареченной, – аргументированно пояснила причину урезания порции. — Тс! – призвал к тишине Дон. Гений макал печенье прямо в какао, и его слышно совсем не было. А вот Раф захрустел так, словно за спиной расположилась дробильная машина, и он ел не печенье, а камни. Не сразу сопоставила, что у него при пережевывании сильно трещала челюсть из-за того, что часто была выбита. И, вероятно, продолжит в том же духе. Раньше не обращала внимания, как будто не слышала. Хотя прямо в такой тесной близи и относительной тишине и не доводилось видеть, как он ест. А выхлебывал хулиган еще громче, но как-то привычно. — У меня глюки, или… – прищурилась Диана на представленную к торгам картину неизвестного художника в стиле абстракционизма. — Что такое? – взволнованно поинтересовался Донни. – Изображение кажется знакомым? — Нет, но… – уклончиво продолжала она. — Да говори! – прорычал Раф с угрозой. – Щас цену назовут! — Я не уверена. Но, вроде, мне рисунок показался похожим на формулу некой кристаллической решетки? – Диана повернула молящую в поддержке моську к гению, который наверняка мог подтвердить или опровергнуть теорию. Умник тут же приблизил изображение и выдал: — Да, тебе не кажется, похоже! — А че это значит? – зыркал непонимающе Красный. — Давай сразу в два раза больше, чем предложили! – закричала я с бешеным пульсом, чуть не пролив какао. — Из-за кристаллика мы здесь, – напомнила Диана. – А на картинке вроде как формула чего-то кристаллообразного. Торги шли бурно. Вероятно, эксперты желали отхватить предмет искусства за почти любую цену. Что они увидели в той размазне, помимо великолепного перехода красок и цветовых контрастов, мне было не дано понять. — Такой же, как и мы, аноним из Интернета уже третий раз подрезает, – злился гений и ввел сразу запредельную сумму. Однако, это не помогло. Организаторы аукциона не получили крайнюю ставку от Дона: она попросту не обновилась на табло. Гений сразу же стал проверять и понял, что технический сбой подстроен. Картина ушла из-под молотка другому. — Сука. Продано херову анонимусу! – сквернословил Рафаэль. Он вскочил от негодования и взялся за щеки. – Проебали что-то важное! Из-за сраных торгов! — Нельзя сказать, что это неудача. У нас есть само изображение, – довольно спокойно сказал Дон. – Возможно, его будет достаточно. Мой компьютер говорит, что, помимо структуры, из на вид хаотичных линий, в зависимости от спектральных значений цветов, можно и саму форму воспроизвести на 3D-принтере. Сложность только с определением материала. Вещественное наличие может не понадобиться, в общем. Хорошая защита, – пробубнил себе под нос уже о другом и прошипел от боли в голове. — Когда уже эта хрень у тебя закончится? – пониженным тоном, сочувственно в сердцах бросил Раф брату. — Главное, что закончится, – вымученно улыбнулся ученый. — Долго тебе с этим разбираться? – кивнув на монитор, спросил бунтарь. — Минут двадцать, может, – прикинул Донателло, вернувшись к набору. – Блокираторы на уровне Пентагона. Хм. Может, и больше. — Могу чем-то помочь? – предложил помощь бунтарь. — Ну, в общем, можешь заправить принтер, – придумал занятие старшему младший после короткой паузы и указал. – Вон в том шкафу то, что нужно. Мы вдруг ощутили себя лишними, и стало неудобно сидеть и пялиться на экран, на котором мелькали символы и менялись окна. Как будто мешали гению думать, настолько он был напряжен из-за мозговых потуг и головной боли вследствие. Диана поднялась, и я встала тоже, думая, что уходим. Но она, покрутив указательными пальцами, попросила: — Можно тут осмотреться немного? Мы ничего не будем трогать, честно. — Угу, – поглощенный занятием, кивнул Дон на отвали. В лаборатории стояло много разных необычных штуковин. Рассматривать экспонаты, шедевры, отражения таланта конструкторского гения, конечно, было бы интересным восторгающим занятием. Особенно если учесть, что в детстве мне жутко нравился Донателло из первого мультсериала. Но я, еще когда только вошли, выцепила среди железяк сползший настил, под которым виднелся край синтезатора. Раньше, до того, как съехала от родителей, играла импровизации на полудетсткой имитации клавишного инструмента младшего брата на слух; и банально по видеоурокам запоминая, как обезьянка, порядок нажатия кнопок в чужих песнях, совершенно не зная нотной грамоты. Слух от природы у меня какой-никакой имелся. А единственной причиной, почему не взяли в первый класс в музыкальную гимназию, ведь справилась со всеми заданиями успешно, был слишком юный возраст. Отчего-то шестилетним детям, чей день рождения выпадал на конец года, отказывали, ссылаясь на то, что в специализированном учебном заведении крохе сходу будет чересчур трудно от больших нагрузок, тем более пришлось бы далеко ездить. Больше родители не возвращались к этой теме. А я, пусть и расстроилась, не просила ни о чем и вскоре забыла обиду. Также за моими плечами остался год хора без тех же знаний нот, что никак не помешало тому, чтобы иногда ставили в пример. По иронии в той самой гимназии спустя шесть лет после провала в поступлении. Правда, с тех пор мало удавалось практиковать вокал. Позже вовсе перестала ввиду того, что не хотелось драть глотку, заведомо зная, что услышат соло посторонние. Чем реже занимаешься, тем страшнее вернуться к занятиям. Музыка осталась для меня нереализованной страстью. Я просто не могла не поклацать по клавишам электронного пианино, когда представилась возможность. — Дон, инструмент рабочий? – поинтересовалась я, стараясь держать голос довольно равнодушным. Диана, изучавшая некую соседнюю штукенцию, вопросительно перевела взгляд на меня. Рафаэль, сделав порученное все по инструкции, тоже зыркнул в мою сторону. — Какой? – гений даже не обернулся. — Синтезатор, – пояснила я, теребя черную ткань. — Ах, этот, – вспоминал ученый. – Да, можешь попробовать. Глючит только первая октава. И еще пара кнопок настроек. Но они не обязательны, чтобы играть. — А я не помешаю? – спросила извиняющимся тоном. — Ты больше мешаешь, спрашивая, – беззлобно отозвался Донателло и подсказал: — Батарейки запасные, если что, найдутся. А вот где переходник для подключения к электросети, понятия не имею. Пока Раф басил, что от него еще требовалось, я прикатила кресло к инструменту. Сняла настил, протерла пыль там, где был оголен участок. Диана тоже придвинула стул, но осталась на почтительном расстоянии, чтобы меня меньше смущать. Представлять, что в комнате один, действительно облегчало скованность. Мысленно я осталась наедине с собой, чтобы раскрепоститься. Щелкнула кнопкой — синтезатор засветился. Поразмыслив минуту, перебирая ноты от самых низких до высоких, я определилась, что попробую сыграть. В принципе давным-давно выучила только несколько песен и понадеялась, что сработает эффект велосипеда, управление которым, утверждают, не забывается. Пальцы неуверенно ударили, и я сфальшивила на первых же нотах. Остановилась, вздохнула и прикрыла глаза. Начала заново. От волнения пропустила начало куплета и прервалась. Спиной чувствовала чужие взгляды, которые меня сжимали. Я прочистила горло и расправила плечи. Бог любит троицу неспроста. Мелодия полилась увереннее, и я настроилась подать голос, даже не зная, насколько связки нового тела годились для пения. Своего рода сладкий и отравляющий адреналин. Из уст интуитивно полился внезапно чистый альт вместо ожидаемого и привычного сопрано: — Я знаю, этот мир не будет прежним: Разбитые мечты и все надежды. Я помогу забыть… с тобою рядом быть… Прошу пойми, что не поздно взять и все изменить! Мы способны все это преодолеть! Но ты ответишь вновь, что хочешь умереть. Мы продолжаем ждать, мы продолжаем жить. Я прошу, осознай, что еще не поздно взять и все изменить! Никто не сможет сжечь воспоминания, Увидеть твою боль, твои страдания. Я помогу забыть… с тобою рядом быть… Прошу, пойми, что не поздно взять и все изменить! Мы способны все это преодолеть! Но ты ответишь вновь, что хочешь умереть. Мы продолжаем ждать, мы продолжаем жить. Я прошу, осознай, что еще не поздно взять и все изменить! Жизнь та, что мы помним Мертва и безмолвна. Та жизнь, что мы знали, Мертва. Мертва! Я знаю, этот мир не будет прежним Разбитые мечты… Мы способны все это преодолеть! Но ты ответишь вновь, что хочешь умереть. Мы продолжаем ждать, мы продолжаем жить. Я прошу, осознай, что еще не поздно взять и все изменить! Я прошу, осознай, что еще не поздно взять и все изменить! Я прошу, осознай, что еще не поздно взять и все изменить! Последние нажатые клавиши продолжали вибрировать с легким эффектом удаляющегося эха. Открылась и закрылась дверь. От этого я тут же открыла глаза и повернула голову — ушел Рафаэль, оставив кресло-мешок цвета лайма. Меня это огорчило. — Просто вау! Бесподобно! – похвалила Диана, показывая класс обеими руками, полушепотом от восторга. Я крутанулась на стуле лицом к оставшимся. Оказалось, что Донателло приостановил работу, чтобы вдумчиво послушать. Он иронично фыркнул: — Я слышал однажды, как Кэролайн визгливо пела в душе. Ей точно медведь на ухо наступил. Ты отлично управилась с чужими связками. Поведав об этом, гений вернулся к печатанию. У него из-под пальцев лился свой ритм, складываясь в особую гармонию. Все еще широко улыбаясь, подруга прокатилась до меня прямо на кресле и произнесла односложно: — Хитро. Не связав замечание с выбором песни и конкретно ее текста, я неопределенно уставилась на Диану, сокрушаясь о том, что Раф хотя бы не покритиковал и свалил. По сути я старалась исполнить трек как можно достойнее для него. Плюс одна неудача отправилась в копилку.