***
Фрэнка приняли без разговоров, и он тотчас приступил к работе. Откатав три дня почти без передыху в качестве изнурительного испытательного срока, доказал свой профессионализм. Формально паренек искал не столько телохранителя, поскольку таскал с собой пару пистолетов и стрелял метко, сколько непосредственно первоклассного водителя, кто как раз не особо был помешан на безопасности богатея. С этой задачей таксист справился на ура, ведь знал город без навигаторов как свои пять пальцев и мог едва ли не буквально с закрытыми глазами вщемиться на парковке в любое узкое пространство на тонкого без сигналов парктроника и зеркал, заранее точно оценив расстояние, скорость. Ездил Фрэн так же смело и уверенно, как усердный спортсмен умело владел своим телом. С расспросами разумно не лез раньше времени и внимательно слушал хозяина, не отказывая в поездках по неблагополучным районам, в которых малолетка искал экстрим. Фрэнк не одобрял пристрастие молодого человека к употреблению запрещенных веществ, пусть и лайтовых, сомнительным компаниям и грязным заведениям. Скрепя сердце за его родителей проглатывал нотации. Заслужив какое никакое доверие, пацан сам начал расспрашивать таксиста за жизнь и открыл для себя интересного собеседника. Сынишку человека с высоким чином прорвало. Предоставленного самому себе ребенка Фрэнку стало по-отечески жаль. В пьяном угаре непоседа, не отлипая от пухлых губ и пышных форм благоверной, из автомобиля влетел домой прямиком в спальню. Раньше Фрэнк не бывал дальше гостиной и, воспользовавшись отвлечением нанимателя, решил осмотреться в небольшой, но дорогущей квартирке с прекрасным видом. Мужчина проверил наличие скрытых камер и прочих записывающих устройств, включил сбой сигнала и прошелся по апартаментам. Спальня, где кувыркалась молодежь, осталась последней комнатой, куда таксист не заглянул. Ему хватило такта не вламываться. Шофер как бы невзначай толкнул незапертую дверь, и она тихо чуть отъехала. Подростки не заметили вторжения, а Фрэнку открылся достаточный обзор, чтобы, игнорируя кровать, поднять вверх глаза. Удачливый сукин сын улыбнулся. Водителю оставалось только дождаться, пока любовники насытятся друг другом и уснут. Охи вскоре прекратились, и псевдошпион напрягся, когда понял, что не успевал ретироваться вон. Молодой человек, привыкший к тому, что за ним постоянно следят, ни капли не смутился выйти прямо нагишом к Фрэнку, поздно взявшегося за ручку входной двери. Мелкий попросил детину не переживать по поводу случайного вторжения в личную жизнь; разрешил взять любую выпивку из бара, поскольку работнику появилось, что отметить, — успешное завершение испытательного срока. Паренек окончательно определился с кандидатурой и поздравил Фрэнка с высокооплачиваемой должностью. Стараясь случайно не пялиться на молодое тело мальчика, взрослый пожал тому руку. Тогда таксист вознамерился взять быка за рога и признался, что заметил чудесную картину, о которой все уши прожужжал предыдущий наниматель из верхов, в спальне нынешнего господина. Юноша апатично обернулся, бросив что-то вроде того, что не разбирался в подобной чепухе. Затем поблагодарил за то, что старший подкинул идею повесить вместо размазни портрет зазнобы. Он вернулся в спальню, поцеловал дремлющую девушку, снял предмет искусства. Наказал Фрэнку несмотря на поздний час отвезти картину в галерею, где ей самое место. Чувствовалось, насколько пацан обесценивал подарок матери, откупавшейся от внимания цацками, смысл которых он даже не понимал хотя бы в качестве перепродажи коллекционеру втридорога. Расстался ребенок с даром женщины, его породившей, с облегчением.***
— …И так она оказалась у меня! – завершал порывистый рассказ Фрэнк, давясь протянутой Доном минералкой. – Я сразу и дунул к вам! — Молодчик, – похлопал Раф товарища по плечу и участливо попросил: — Отдышись, чел. — Что будем делать с ней? – склонив голову, вопросила я, разглядывая причудливые хаотичные разноцветные переплетения. Для удобства изучения картину повесили на стену. — Это ты нам скажи, – с прищуром протянул Микеланджело у моего лица, став за спиной. Ощущалось, что он морально давил от нетерпения. – Желательно, напомню, кое что исправить, – проскрежетав с натянутой улыбкой, отпрянул, выпрямляясь. — Хм. А если так? – подумав, Диана уверенно вырвала из блокнота страницу со своим последним наброском котелка с неким символом на стенке и приложила к картине. Все присутствующие, замерев, вперились в полотно. Неожиданно лист бумаги поглотила картина после того, как по ней прошла рябь. Абстракция словно на мгновение ожила, и ее переплетения темных абрисов на разноцветном ярком фоне зашевелились подобно змеям. — И че? – разочарованно фыркнул Рафаэль. Вдруг прямо из ниоткуда, буквально из воздуха, над Леонардо образовался искомый котелок и полетел вниз. Ниндзя среагировал и поймал небольшой чугунный сосуд. Кое кого шандарахнуло по голове только в переносном смысле. Совсем немного проявив удивление мимикой, как бы между прочим, лидер протянул шокированной Диане емкость с одним утвердительным словом: — Твое. Поняв, в чем суть, я, абстрагировавшись от происходящего, ничего не слыша и не видя перед собой, кроме бумаги и карандаша, тут же нарисовала дверь нашей комнаты в реальности. С замиранием сердца прислонила к картине. На мне волшебство не сработало. Впрочем, и с помощью магических рук Дианы мое творчество не оживало. Тогда, чтобы перепроверить волшебство, подруга накалякала пирожок, и его картина поглотила целиком с явным аппетитом. Через несколько секунд булочка из небытия угодила Фрэнку в нос. — О, спасибо за хавку, – отшутился мужчина и без осторожности надкусил выпечку неизвестного происхождения. — Не стоило. Вдруг он отравлен?! – забеспокоился Донни, размахивая руками. — Да норм. Обычный пирожок, – жуя, высказался таксист, пожав плечами, и дернул занятой кистью. – Хочешь попробовать? — Боже, нет, – поморщился гений. – Просто оставь мне для изучения. — Жмотяра, – беззлобно пробубнил Фрэнк и, откусив еще, положил остаток на стол. Облизнул пальцы. – М-м. Эта прекрасная леди даже в рисунках готовит вкусно. Диана покраснела, уводя взгляд на явно ведьмовской котелок, надеясь, что пирожок все же не был еще одним сказочным атрибутом, что ей так нравилось, балуясь, рисовать для души. Для себя она зачастую изображала укромные фэнтезийные убежища. Я, всматриваясь в пестрое полотно, пришла к одному единственному выводу. — Похоже, в этом мире у тебя есть настоящие способности, Ди, – выдохнула я, назвав подругу редким сокращением. – Надо сделать то, что обещали, – дрожащим голосом, подавляя боль в груди, продолжала, поникнув. – Нечего тянуть. Рисуй меня отдельно от Лайн. — Но надо сначала понять, какая здесь вообще взаимосвязь между картиной и мной, – запротестовала студентка сбивчатой речью. – Не факт, что предметы не исчезнут через день. И не восстанут против создателя. Они же новые или откуда-то взялись и перекинулись сюда. Вдруг я не разделю вас, а наделаю копий или что-то вроде того? Жутких и злых клонов? Перенесу вас из других миров? А если с оригиналами из-за этого что-то случится? — И как ты собираешься это проверить? – прорычал Раф. – Пока не попробуешь, не узнаешь же. — Да легко! – воскликнула художница, насупившись. Снова шесть пар глаз взволнованно наблюдали за действиями Дианы. Она набросала кое-как стол переговоров, нарочито не изобразив на нем ничего, и впечатала в прожорливую картину. Ожидание длилось напряженно, пока умник не выкрикнул: — Щит мой панцирь! Мой планшет! Он исчез! — И этот свежайший и мягкий, как облачно, пирожок! – сокрушался Фрэнк. — Ой, – смутилась подруга, сжалась. – Я не специально. — Значит, разделение возможно, – пробасил темперамент. – Так? На реальность воздействуешь. Вопрос снят! — Спасибо, что не оставила меня без левой руки, – съязвил Майки, любивший обычно облокачиваться о столешницу. Потер конечность, проверяя, точно ли она цела. – Конечно, сложнее было бы обойтись без правой. Но и без левой тоже не айс. — Упс, – пропищала подруга, побелев. Она-то, как и я, знала, что в одной из веток будущего младший действительно лишился левой руки почти до плечевого сустава. Не выдержав, я схватила руку подруги и попросила: — Не дергайся, пожалуйста. Я мигом. Вложила карандаш в ладонь Дианы и принялась водить ею по бумаге, как рукой ребенка, впервые взявшего канцелярский инструмент. Студентка не сопротивлялась, но точно не поддерживала спешку, напряженно раздумывала про себя. Сначала я накидала свой силуэт, пытаясь припомнить как можно больше личных деталей, после — Кэролайн. Последним штрихом между девчонками нарисовала что-то вроде разрывающихся нитей энергии. — Прикладывай, – взмолилась я, не проверяя окончательный результат, отвернувшись от судьбоносного листка. Прекрасно понимала риски, но томиться выяснениями не могла физически. Не ела бы, не спала, истощалась. Как правило, что бы не случилось, терпела до последнего, выжидала, превозмогала время. Но иногда, редко, но метко, меня охватывала нечто наподобие паники, когда мне результат нужен срочно, иначе, чувствовала, погибну. Горло сжималось, не хватало воздуха, темнело в глазах, скручивало все органы. Как мания к импульсному совершению. Иначе — ломка. Агрессия, апатия, учащенный пульс, горечь во рту. Услышав, как Диана несколько раз прошуршала страницей в нерешительности, я разозлилась: — Сдохну, так сдохну! Давай уже! — Так, это, может, – опомнился Раф, шагнув, – не над… Последнее, что я услышала, когда рисунок поглотила изобразительная обжора.***
— Да дышит она! – раздался голос Донателло из тьмы. Открыв глаза и увидав нечеткий силуэт мутанта, я обрадовалась, что дышала и чувствовала. Гений помог мне встать. Первым делом, поднимаясь, я посмотрела на свои руки и потрогала ими лицо, плечи, бедра. Скользнула вниз. Определенно вернулась в собственное широкое приземистое тело и осталась у черепах. Нарисовать себе очки как-то вылетело у меня из головы, и я послеповатыми глазами окинула комнату. Раф не дал Диане обрадованно кинуться ко мне и тряс ее требовательно за плечи: — Метнись давай уже так, чтобы оно поняло, что именно нам нужно! — Ну, я не знаю. Может, написать что-то можно? – не в силах сбросить тяжесть черепашьих мышц, судорожно соображала девушка. – Мы же в комиксе, и там не всегда только по картинкам понятно, что происходит. Кэролайн нигде не было, и я с облегчением выдохнула, ибо не готова повстречаться пусть и со своей же ОЖП. Теперь остро ощутила ревность, представив, как могла бы сейчас увидеть воочию ее лобызания с Рафаэлем. Меня обожгло внутри от одной только мысли, и еще хуже оттого, что подтолкнула их друг к другу сама. Почему я сразу не проиллюстрировала мечту с собой в главной роли?! Что за внутренние психологические блоки мне помешали это сделать?! Неужели я нарочито заставляю себя страдать?! Потому что… нравится?! Что за садомазахисткие наклонности, лишающие счастья даже в воображении?! Если даже в фантазиях обрекаю себя на муки, разве могу обрести гармонию в настоящем?! Мне стало дурно, и Фрэнк с Доном, заметив, как я белею и оседаю, подхватили меня. — Перестань, Раф, – скомандовал Леонардо, убирая его руки с плеч студентки. Затем он наклонился к ней. – Я так понимаю, чтобы все получилось, тебе нужно сделать несколько точных и детальных кадров? — Может быть, – дрожащим голосом ответила Диана. Ощущалось, что вот-вот ее нервы треснут. – Я не уверена. Я не могу быть уверена ни в чем. Но это разумно хотя бы конкретный фон нарисовать, чтобы персонажи оказались в определенном месте на сей раз. — Это все снова ты, безмозглая идиотка! – накинулся на меня бунтарь с кулаками. – Сразу бы уже отправила нас гореть в ад! Братья были уверены в том, что на самом деле темперамент не поднял бы на меня руку, только пригрозив, но машинально все же Майки и Лео придержали его за грудки. Привычка сдерживать зверя не только голосом укоренилась плотно. — Друг, ты не видишь, что даме плохо? – выступил в защиту Фрэнк, хотя я уже уверенно стояла на ногах самостоятельно. – Обвинениями делу не поможешь! — Да срал я на это! Где Кэролайн?! – рычал здоровяк, не спуская с меня гневный янтарь, который приобрел красноватый оттенок. — Может, снова канула в небытие, – упавшим голосом говорила я без наездов. – Или попала в мой мир. Или еще куда. Откуда кто-то может это знать? Первый блин комом. Действительно опытным путем теперь ясно, что нужно хорошенько проработать окружение, прежде чем скармливать картине рисунок. Сам говорил, что нужно пробовать. Не знали. Теперь узнали. — Принесу вам стулья, – сузив глаза, поникше буркнул Раф, шарахнувшись от братьев, и вышел. Диана наконец-то смогла прошаркать ко мне. Было заметно, как сильно она перепугалась всего, что только что происходило. На сей раз я сама поддалась вперед и обняла подругу. Донателло аккуратно снял с моего плеча выпавший волосок и пояснил извиняюще: — Для изучения. Мы же до сих пор не знаем и структуру картины. Так что, пожалуй, я пойду? – непонятно к кому обращался ученый, схватившись снова за висок. — Иди, – разрешил Леонардо, осуждающе вперившись в больную голову младшего, и узнавал уже у нас: — Наше присутствие не обязательно? — Наверное, – я пожала плечами. – Проще, если в комнате будет меньше разных элементов. Или пойти куда-то, где совсем пусто. Так было бы быстрее. — Ну, стол вы уже очистили, – заметил Майки. – Проектор и всякую ерунду вынести два счета. Давайте, народ, – кивнул он Лео и Фрэнку. Парни забрали по нескольку вещей и покинули злосчастную переговорную. Рафаэль в этот момент вернулся и расставил три стула: два рядом и один поодаль, чтобы было удобно наблюдать издали. Для предупреждения вопросов, выпалил с напором: — Я хочу быть здесь в тот момент, когда Лайн вернется. — Вот сам же усложняешь композицию, – фыркнула я, присаживаясь. Тогда черепаха, гулко вздохнув, подпер дверь клочком бумажки, чтобы не закрылась, и переставил стул за пределы комнаты. Присев, оттуда крикнул: — Так сойдет? Я показала класс и, повернувшись со стулом так, чтобы ниндзя не мог прочесть по губам, прошептала приступившей к рисунку Диане: — Ты как? — Так себе, – поджав нижнюю губу, промычала подруга. – Но главное, что исчезла не ты. Надеюсь, в этот раз все получится, как хотелось бы. — А вот мне, по-честному, кое чего не хотелось бы, – я ядовито усмехнулась. – Но иначе поступить не могу. — Догадываюсь, о чем ты, – сочувственно шептала студентка. – Знаешь, – продолжила заговорщицки, – я ведь могу нарисовать что-нибудь в уголке, что произойдет в будущем, где не прикопаешься. — Я уже думала об этом. Заманчивое предложение, но, – запнулась я, – откажусь. — Понимаю, – понуро кивнула девушка. — Но спасибо за то, что готова взять грех на душу из-за меня, – поблагодарив, я откинулась на стуле. Посмотрела на Рафа. Мыслями в предвкушении дальнейшего он явно улетел куда-то далеко, хотя взор был обращен на стол. Я потеряла его, даже не заполучив. В читерском теле он хотя бы смотрел на меня, пусть и видел другую. — Раз уж меня наделили полномочиями управлять этим миром, имею право быть жестоким богом, – несмешно отшутилась Диана. – Всем не выжить. Всякое случается. Через полтора часа серия иллюстраций была готова. Для верности, чтобы не скармливать по одной и ничего не перепуталось, склеили листы скотчем в порядке логики. Картина всосала весь свиток как нечего делать. Я снова потеряла сознание. Очнулась на руках Рафаэля. По его непередаваемо теплому обеспокоенному взгляду поняла, что перед ним снова оболочка Кэр, которую заняла Кира. Я не могла соврать, что это она, и прокряхтела: — Нет. Не она. Хулиган убрал руки, и я чуть не ударилась головой о пол. Сузил глаза в ненависти, стиснул зубы, рыкнув, и пробасил: — Что вы нарисовали на самом деле?! — Четкое разделение личностей, – не растерялась Диана. Она предугадала подобное обвинение, поэтому заранее сфотографировала страницу и показала ее негодующему Рафу. Черепаха с недоверием глянул на серию кадров, где четко отражался хеппи-энд, в котором он обнимался с избранницей, а на фоне красовалась моя увесистая туша, подобно призраку. Провибрировал че-фон. Фрэнка попросили съездить и посмотреть, что происходило в квартире Лайн, и он отзванивался с докладом. Раф включил на громкую связь и поднял трубку: — Ну и? Тут как всегда! — Никого, – оповестил таксист. — И ты можешь зайти внутрь? – спросила я. — Ага, – согласился Фрэнк. – Я еще нужен? — Не-а, отбой, – отключился темперамент. Завершив репетицию своих идей про себя, Диана вдруг выступила: — Думаю, следует придерживаться теории, что Кира и Кэролайн в этой вселенной один и тот же человек. Поэтому их одновременное нахождение отдельно друг от друга невозможно даже с учетом магии картины. Можно только внешность менять. Потому что она вторична по сути. Кстати, возможно, примерно так, как Кира, и выглядела Кэр до операции. А еще мне кажется, что мы никак не вернемся в свой в настоящий мир. Потому что, попав сюда, видно, что все происходит в рамках выдумки. То есть из придуманного мира можно попасть только в такой же воображаемый реальный мир, а не настоящий. Все. Мы внутри комикса навсегда, что ни делай. Сами стали нарисованными персонажами. А таким нет места в реальности. — С оболочкой ладно. Так почему же наоборот душа Лайн не может вернутся и заменить Кирову?! – пыхтел от ярости из-за непонимания ниндзя. – Раз они один человек, так верните мне другую его часть! — Как и все творцы, я прежде всего вкладывала свою душу в творение, – тихо произнесла я, глядя в пустоту. – Видимо, мы ее не вернем, пока я не захочу. А для этого мне нужно перестать быть собой. Что станет обманом. Так что… – давилась словами, запинаясь, еле сдерживая слезы, голос дрожал, – думаю, мне стоит вернуться в свое тело и уйти. Обещаю, что буду продолжать искать пути, чтобы вернуть ее тебе, – частично приврала я и через силу подняла голову на мутанта. – Извини, Раф, за случайную трагедию всей жизни. Огорошенный громила натужно заскрежетал зубами, поиграв желваками, и порывисто притянул меня к себе. Обнял так сильно, насколько понимал, что не сломал бы с таким давлением человеку ребра. Я же в цепких мужских тисках ощущала, будто напротив обретала долгожданную свободу. Оправдываясь за жест, вдыхая аромат волос, Рафаэль прошептал: — Напоследок. Стояли мы в обнимку недолго — прощальную нежность прервал забежавший Майки: — О, все получилось?! А где фейерверки, шампанское, танцы?! Че за кислые мины, народ?! — Увы, – отрицательно покачала головой Диана, уже вырисовывая меня настоящую. Раф отстранился и, не обернувшись, злобно сверкнув, взглядом попросил брата последовать за ним. Когда черепашки оставили нас, я, прикрыв рукой лицо, заплакала самым душераздирающим образом — безмолвно. Отчаянно отревев, высморкалась, и язвительно заметила: — Что ж, я получила, что хотела. Вот теперь я точно начинаю жить заново на всю катушку. Документы, работа, платежи и прочее. Опять все круги ада проходить бесконечно. Диана отложила карандаш и утешительно положила свою руку поверх моей. — Ты не отвлекайся. Не забудь про очки, – напомнила я. Вскоре вечно голодное дитя неизвестного художника поглотило очередную иллюстрацию, стирая образ Кэролайн.