Нарисовать мечту

Напряженный Донателло замер. Склонившись натянутой струной над секвенатором на вытянутых руках, упертых ладонями в стол, обреченно тряхнул головой. Большего всего на свете ученый не любил исполнять роль вестника плохих новостей. Это еще мягко сказано — глашатая скверной правды. Про себя рассудил объективно: каждому лучше знать наверняка, чем тешиться ложью. Но как преподнести неутешительный вывод родному брату, когда нечем подсластить горечь? Леонардо и Микеланджело еще не знали о проникновении в морг, хотя стоило бы их просветить. Но Рафаэль настоял на том, чтобы не рассказывать зазря, если ничего не подтвердится. Он вовсе хотел бы проделать все самостоятельно, но с медицинской стороной вопроса не справился бы. Гений уважал желание брата сохранить скрытность до поры до времени и обращаться за помощью к старшему или младшему не стал. Пришлось брать удар на себя. Опять. Как каждый раз, когда опечаленные взгляды, преисполненные наивной, упрямой надеждой, нетерпеливо прикованы к нему, будто к кудеснику. Но Донни не всесильный волшебник. Его подытоживающие слова вовсе не заклинания, которые способны изменить мироздание, а сухая констатация фактов, включая самые беспощадные к осознанию известия. Умник устало вздохнул и обернулся. Предчувствуя неминуемый исход дела, озадаченный Рафаэль осторожно скользнул в лабораторию, едва пересилив себя. Оставаться в неведении ни секундой больше было невыносимо. Но узнать — сродни прыжку со скалы на землю без страховочного троса. Дико страшно из-за надвигающейся неотвратимой боли. Бунтарь еще в морге среди десятка чудовищно обгоревших тел, в коих сложно даже определить пол, интуитивно ощутил, что тот самый находился там же. Но который из них ее, даже не силился предугадывать без доказательства. Настолько ужасна была мысль о том, что в куске угля даже не взглянуть последний раз в любимое лицо. По одной только перекошенной мимике младшего побледневший старший все понял. Сердце екнуло, в голове загудело, перекрыло дыхание. Он обязан это услышать из чужих уст, чтобы подтвердилась ужаснейшая догадка и принять это как должное. У здоровяка затряслись руки, проступил холодный пот. К такому подготовиться невозможно, как себя не настраивай. — Раф, я, – тихо бормотал умник, съежившись, – теперь знаю наверняка, что… ее… — Кэролайн нет, – в унисон шепотом завершили братья. Прорычав, Рафаэль взялся за голову и, зажмурившись, со стиснутыми зубами процедил: — Я так и знал, Донни! Так и знал! Еще там уже знал! По щекам бугая полились слезы. Хотя он не стыдился горечи утраты на показ, по-детски уткнулся лбом в согнутую руку, чтобы укрыться от неприветливой реальности, и зарыдал. Так больно еще никогда не было. Даже когда умер отец, провожал его в иной путь с более спокойной душой, смирившись с потерей заблаговременно случившегося. Ожидаемая годами смерть Сплинтера в какой-то мере даже принесла сыновьям облегчение, ведь старик, увядая, мучился от неспособности ухаживать за собой, оставаясь при этом в ясном сознании. А уход молодой здоровой Кэролайн с реалистичными к реализации мечтами-целями сломил Рафаэля. Формально он потерял девушку уже дважды. Сначала метафорически, когда пропала ее душа. А после... Да что угодно было бы лучше такого! Все же хоронить родного, кто однажды перестал дышать по естественным причинам в уюте, рядом с семьей, и того, кто погиб, сгорев заживо в одиночестве, совсем не одно и то же. Гений приобнял хулигана и медленно подвел к кушетке, аккуратно усадил, как маленького. К Кэролайн Донни относился довольно прохладно, и ее потеря на него мало сказалась как таковая, в отличие от страданий Рафа. Кареглазый сильно переживал за моральное благосостояние брата, но не нашел, что сказать, растерявшись: он не мастак на поддерживающие речи. Опустился рядом и похлопал по плечу. — Эти конченные рисоваки, – грозно промычал, всхлипнув, темперамент. Распухшие, красные скорбные глаза наполнились жуткой яростью. – Я сверну им шею! Все! Все из-за них! Они тоже должны пострадать! Особенно эта долбанная авторка нашей распрекрасной неканонной жизни! – отчаянно язвил он. – Из-за нее я лишился Лайн, и она тоже будет гнить в могиле! Так будет честно! Но сначала я тоже заставлю ее настрадаться! Раф нервно сжимал и разжимал кулаки, вперившись в свои руки, словно уже представлял, как с наслаждением садиста душил ими обидчиков. Он почти физически ощущал, как пронизывает насквозь слепая ненависть. В потухшем янтаре царила скорбь, слезы на щеках засыхали, дыхание рвано подрагивало вместе с плечами. Тяжело вздохнув, Донни покачал головой. Он прекрасно понимал, что в нынешнем состоянии брата абсолютно нормально искать в ближайшем ложно виноватого, кого проще всего уличить в причине мук, замещая долгий поиск истинного убийцы, хотя и формально вовсе обычный случай имел место быть. Знал, что Раф говорил сгоряча, не соображая, без адекватных логичных умозаключений, ведомый эмоциями. Но позволить ему действовать дальше так же необдуманно не мог. Чтобы отвлечь сорвиголову от псевдовозмездия, перевел разговор на жестокую тему, которую все равно пришлось бы вскоре поднять: — Раф, ты хочешь, чтобы ее кремировали там, вместе со всеми, чьих родственников не найдут? Или будешь хоронить сам? – умник посчитал, что, озаботившись о душещипательном мероприятии, старший забудет о мести. — Да я вообще не хотел бы ее никак хоронить буквально никогда! – психанув, Красный взял за грудки брата и уронил голову на его пластрон, сжав воротник лабораторного халата до хруста, и затрясся со слезами с новой силой. Ученый почувствовал, как быстро намокла белая ткань, и в сердце кольнуло. Выпал удобный момент, чтобы ненадолго облегчить мучения страдальца и обезопасить от непоправимых поступков. Раф почувствовал резкий укол в предплечье. Сознание поплыло, и черепаха отключился.

***

Я лежала на кровати, раскинув руки вдоль головы, в любимейшей ленивой позе, поставив ноги на стену. С детства обожала так валяться, наслаждаясь блаженным спокойствием практически без мыслей. Вчерашний инцидент, перемурыженный мной вдоль и поперек, произвольно позабылся. Ничего иного не хотелось, ведь и так стало очень хорошо. Тишина и благодать. Своеобразная медитация. Забавно, что подумала об этом сравнении впервые только сейчас, раньше такая ассоциация не приходила в голову. Я улыбнулась и довольно зажмурилась, потянувшись. Дома, помимо меня, никого не было. Подруга, не дождавшись, пока нам построят бассейн, ушла на ночной сеанс по большой скидке в общественный. Отпускать ее одну не побоялась, взяв с Фрэнка обещание не уезжать с парковки спортивного центра до окончания сеанса, чтобы отвезти домой в целости. Скоро должна была вернуться. В дверь спальни вдруг постучали, несмотря на то, что оставила ее чуть приоткрытой. Диана так не сделала бы, так что я резко подорвалась с кровати, испугавшись. Сердце заколотилось. — Привет! Это Лео. Мы можем поговорить? – вопросил неожиданный гость. Прежде чем ответить, мельком глянула на экран че-фона, включенного на беззвучный режим, — светилось непрочитанное уведомление мессенджера. Вероятно, меня предупредили о приходе, а я не заметила. Поднявшись, поправила помятую домашнюю одежду и покрывало и распахнула дверь. Бесстрастный Леонардо терпеливо ожидал. — Привет! Конечно. Заходи. Очень рада, – мне правда стало веселее от внезапного визитера. Таких я ждала каждый день. – Чем обязана? — Ответь, пожалуйста, честно, – с порога перешел к делу серьезный лидер. – Ты знала о том, что в квартиру Кэролайн вернулась сама она? – обвинений в ровном, стальном тоне старшего я не услышала, что как раз напрягло. Понимала, почему подобные беседы по телефону не велись. Ниндзя внимательно изучал мою реакцию, сканируя каждое движение мускула. Вспотевшие руки держала открытыми, глаза не опускала. Но скрыть волнение мне, конечно, не удалось, да и ни к чему. Юлить не стала, ответила просто, как на духу: — Непонятно, что именно там произошло. Когда мы с Дианой вернулись туда после того, как уничтожили Затмение, я как бы отключилась. А подруга потом рассказала, что вместо меня и появилась Лайн, вернее, я типа перевоплотилась в нее опять, только на сей раз уже мое сознание исчезло. Когда вышла из квартиры, снова стала собой. Все выглядело так, будто опять я была перевертышем. Как это перепроверить, было не понятно. — Надо было сказать об этом хотя бы Рафу, – вот теперь чуть суженные глаза осуждали, стыдили. – У него была бы возможность поговорить с девушкой. Зачем ты смолчала? — Потому что все равно же не придумала, – произнесла я как можно убедительнее, – как нас разделить. Иначе зачем зазря обнадеживать? Не поселился бы Раф навечно в той квартире, да? И не факт, что он смог попасть бы туда без изменений в себе, например. — Он мог бы попрощаться, – справедливо заметил Бесстрашный. – Что ж. Теперь можешь о разделении не думать. Проблема решилась сама собой. — Я так поняла, среди погибших была Кэр, да? – теряя уверенность в голосе, спросила, не удержавшись. – Вы точно выяснили это? — Да. Кэролайн погибла в пожаре, – подтвердил опасения Леонардо. – Донни говорит, что взрыв нарушил аномалию. Так что вы разделились, когда одна из вас умерла. — Вот оно что, – как самой последней твари на свете, мне стало легче, оттого что условная соперница (ведь какая из меня конкурентка?) самоустранилась. Невольно я потупила взгляд, стараясь изобразить грусть. В тот момент эгоистично совсем не задумалась о скорби Рафаэля, который наверняка всегда будет меня ассоциировать со смертью любимой и ни о какой романтике даже потенциально не стоило помышлять. – Печально, что все так сложилось. — Ты не сильно расстроена, – утверждал Синий, усмехнувшись. – Но не мое дело. Бог тебе судья. Я здесь не для того, чтобы обвинять в чем бы то ни было. Все, что хотел, узнал. Спасибо за честность. — А для чего же пришел лично? Защитить от Рафа? – догадалась, похолодев. — Надеюсь, что до этого не дойдет. Сейчас он под сильнодействующими веществами. Предлагаю вам с подругой уехать на время из города, – авторитетно произнес Лео. – На всякий случай. Может, даже из страны. Так было бы для вас безопаснее. — Он очень сильно злится на меня? – пропищала, стушевавшись. — Еще как зол, – кивнул мутант и глянул на часы. – Когда вернется Диана? — Может, часа через пол, – я пожала плечами. – Или раньше. — Собирайся потиху тогда. И снимите трекеры, – скомандовал лидер. – Оставьте здесь. В глазах и носу защипало. Именно последняя просьба отчего-то воспринималась мною как прощание с новым, собственным, домом. Нас снова ожидало съемное жилье. Как же не хотелось никакого движения. Заметив мое смятение, ниндзя приободрил: — Все будет хорошо. Раф переживет. Рана в груди когда-нибудь затянется. Он, может, никогда не простит, но поймет, что ты здесь по справедливости не при чем. Образумится обязательно. На первом этаже в прихожей послышались возня и краткий взвизг. Мы с Лео без раздумий ринулись вниз. Диана только вернулась, еще не прикрыв входную дверь, как ее из-за спины схватил Рафаэль и, закрыв рот, поволок за собой. Девушка, мыча, безуспешно пыталась вырваться из лап гиганта. — Будешь дергаться, стукну по голове! – прорычал Красный. — Отпусти ее! – Леонардо ожидаемо объявился перед Рафаэлем, обогнав его по теневой части двора. — Давай, прибей уже меня, но не трогай Диану! – вклинилась я за панцирем, туго соображая. Добираясь сюда, уже смирилась с участью, и в смерти вновь видела долгожданное освобождение. — Это было бы слишком просто, – пробасил низко Раф, отвечая мне, но не спуская глаз с брата. Бугая пошатывало, будто он опьянел, но силы даже в таком состоянии ему не занимать. Вероятно, все еще сказывалось воздействие усыпляющих веществ. Однако он сумел как-то отойти от них достаточно, чтобы вырубить двух братьев и примчаться сюда. Живучесть бунтаря феноменальна. Лидер меж тем отчего-то не нападал, так же внимательно вглядываясь в противника. Я сделала еще несколько шагов вперед и в сторону и увидела, что темперамент приставил к горлу Дианы кунай, который сразу не заметила. Негодяй по сути держал подругу в заложниках. Что он намеревался делать дальше, не хотелось размышлять. Но явно, что бы не задумал, — мне на зло. Ничего хорошего нам с ней не предвещало. Дрянной шантаж. — Обещаю, я буду с подругой нежен, – хищно осклабился громила. – Позабочусь о ней как должно. — Раф, ты не соображаешь, что творишь. В тебе говорит скорбь. На чужом горе своего счастья не построишь, – изрек Бесстрашный. Фраза, обращенная к бунтарю, относилась и ко мне. Именно это по сути я и собиралась сделать. Стало так паршиво, что теперь умереть казалось еще и избавлением от греха. Я правда ее заслуживала. Хотела, чтобы меня тут же прикончили. Сколько можно угрожать по-китайски? Пора бы продемонстрировать! У Леонардо зазвенел че-фон, но он не поднимал, чтобы не отвлекаться, даже не дрогнул. Судя по всему, кто-то из Хамато пришел в себя и набрал, дабы с опозданием предупредить о том, что безумец вырвался. — Засунь свои речи в задницу, Лео. Баш на баш. Только это меня успокоит, – прохрипел забияка непримиримо. Фыркнув, прикоснулся лезвием до шеи Дианы. Кровь не проступила, но я чуть не поседела, рефлекторно закрывая ладонью рот, чтобы не вскрикнуть, и забыла, как дышать. — Но ничто не вернет тебе ее, – заметил Синий. — Вообще-то я могу нарисовать новую, – подумала я о том, что формально что-ничто все же могло возвратить к жизни наемницу. Но мнение выразила неудачно. Рафаэль весь заметно дернулся, будто его ударило током, и молнией повернул голову ко мне. С таким сердитым взглядом еще не пересекалась. Он гипнотизировал, притягивал, как глаза дикого зверя перед прыжком на добычу. Ужасающая красота. — Кэролайн тебе что, какая-то вещь, чтобы сделать новую?! Это уже больше не будет она, тупица! Мою ты уничтожила! Замерев, как будто приросла к земле, я не сразу сообразила, что расстояние между нами медленно сокращалось. Не заметила, как хулиган ослабил хватку, и подруга вывернулась из тисков, да так неловко, что задела кожу, и все же клинок легонько полоснул ее шею. Убедившись, что с девушкой все в порядке, Леонардо оттолкнул ее от себя. Вытащив из ножен с шипением мечи, разогнался и накинулся на брата. Бросив кунай и вынув саи, Рафаэль развернулся, выставляя вперед оружие, чтобы заблокировать удар. — Не мешай! – проорал здоровяк. Звон клинков оглушил. Братья схлестнулись. Опомнившись, я отбежала подальше, к подруге, и, увидев кровь на ее шее и руках, промямлила с дрожью: — Ди, прости. Я перед всеми вами виновата. Раф прав. Все из-за меня! Ты пострадала. Мне на самом деле лучше умереть! — Не говори ерунду, – нахмурилась подруга. – Собралась она на тот свет. А как же я? Тебя никто не отпустит! Из-за грохота, вызванного тем, что кто-то прорыл панцирем грунт, мы синхронно приковали внимание на бой. Вживую наблюдать за тем, как ниндзя взаправду дерутся в полную силу, а не тренируются, щадя друг друга, не просто зрелищнее, но и страшнее. Каждый прием казался смертельным, любой блок виделся фатальным. Хамато не уступали друг другу ни на йоту. Настолько же, насколько настойчиво Лео пытался скрутить брата, настолько же Раф умело отбивался, и наоборот. Лязг металла мог привлечь внимание соседей, надо было как-то прекращать схватку. Влезать между двумя боевыми мутантами определенно не вариант. Окатить их из шланга ледяной водой, остужая пыл? — Довольно! – просил Леонардо безуспешно. – Умерь ярость! — Я не отступлю! – повторял Рафаэль. – Я сказал! Кровь за кровь! Все, что я могла сделать в тот момент, — хотя бы отключить уличное и домовое освещение. Щелкнула кнопка в трансформаторе, и сразу двор потемнел. Отсутствие света предсказуемо никак не повлияло на бой ниндзя, но по крайней мере их не было хорошо видно. Горбатые танцующие тени, сливающиеся с мраком лужайки, пугали. Более крупная вдруг пошатнулась и навалилась на вторую. Рядом с ними объявились еще две, — долговязая и помельче. Я вздохнула и поплелась к вновь прибывшим. Донни опустился на всякий случай проверить пульс бунтаря. — Слабый. Как надо, – оповестил ученый обнадеживающе. — Мне очень жаль, – сказала удрученно всем вместо приветствия, подойдя ближе. Рафаэль лежал на земле массивной грудой. — Жалко в такой ситуации оправдываться, – огрызнулся Майки с презрением. — Простите, но я не могу постоянно пичкать дрянью Рафа, – уклончиво сообщил гений, намекая на то, что нам взаправду стоило сгинуть с глаз сорвиголовы на время. — Поняла. Мы уедем, – пообещав, взяла подошедшую следом подругу под локоть. – Сегодня же. — Скатертью дорога, – бросил озорник уже без издевки. Черепашки втроем с потугой подняли хулигана и понесли тяжелую ношу к шеллрейсеру, поглощаемые пасмурной ночью. — Зачем нам уезжать и куда? – ошарашенно вопросила Диана, включив свет во дворе, когда мутанты окончательно скрылись из виду. – Что я пропустила? Причем тут я?! — Куда глаза глядят? – я неопределенно дернула плечами, пропуская первую и последнюю части вопроса. – Злосчастная Канада? – на самом деле в этом государстве я всегда мечтала побывать на ряду с Японией и США, но меня иронично позабавило, что туда убегали в комиксе, кому не лень. – Но точно не Мексика! Или тем более Южные страны, – я крайне боялась криминала и антисанитарии, ядовитых насекомых и прочих опасных животных, экзотических болезней, хотя посетить места, где процветают перечисленные страхи, для расширения кругозора было бы интереснейшим опытом. Но точно не в экстремальных условиях при лютом стрессе. – Надо тогда еще про визы пробивать, а некогда. С Канадой точно будет проще всего. — Ладно. Туда, так туда, – согласилась девушка, кажись, подспудно понимая причины вынужденного незапланированного путешествия. Мечты о своем бассейне снова пришлось откладывать. Меньшая из проблем. Вообще, для человека, который пережил только что такое потрясение, держалась она отлично, никаких истерик и паники. Оставалось только погордиться стойкости и невозмутимости подруги. – Что брать с собой? — Налегке поедем, – подумав, ответила я. Только сейчас ощутила прохладу остывшего песка ступнями. В спешке выбежала на улицу в одних носках. Максимальный дискомфорт. – Все, что понадобится, можно будет купить. На том и порешили. Я заказала онлайн два билета на ближайший рейс до Оттавы и, переодевшись, набросала в рюкзак несколько важных вещей. На столике в гостиной мы оставили фитнес-браслеты и че-фоны. Под ложечкой неприятно засосало, ведь лишиться гаджетов черепашек-ниндзя сродни потере оберегов. Но все же я понимала, что Донни найдет способ узнать, где мы, в случае чего, и от этого было легче. Как-то же они должны нам сообщить, когда можно возвращаться. Я решила, что буду специально стараться чаще попадать в поле зрения камер наблюдения. Также я переписала на бумажку их и Джонсов номера телефонов и положила в кошелек. Сидя в такси, я грызла себя, и меня в довесок разъедала совесть. Даже толики переживаний и боли Рафаэля не могла представить себе. Но когда вообразила, что было бы со мной, увидь я его обгоревший до неузнаваемости труп, сердце замерло только лишь от одной призрачной фантазии. Но все равно лишиться обожаемого героя с флером нескончаемой слепой влюбленности совсем иные муки, как когда приходится провожать в мир иной свою настоящую вторую половинку, с кем был реально единым целым, а не только в грезах, и кого оторвали так рано из жизни. Рафаэль будет скорбеть затяжно, и неизвестно, сможем ли мы вовсе вернуться в город когда-нибудь. Мысленно я прощалась с Нью-Йорком, предвидя долгую разлуку с мегаполисом.