Нарисовать мечту

Начало посещения Канады запомнилось даже лучше, чем самый первый в жизни для обеих подруг поистине захватывающий полет меж облаков куда бы то ни было. По прибытию Диане стало ни с того ни с сего дурно, да так, что она теряла сознание прямо на посадочном трапе. Я запаниковала, и сотрудники аэропорта помогли вызвать скорую. И вот сидела третий час к ряду в госпитале в ожидании вынесения вердикта, покусывая ногти. Добро пожаловать нас в государство Кленового Листа! После беседы с главным врачом легче не стало: медики разводили руками. Состояние Дианы походило на то, когда организм системно отравлен сильнодействующим токсином, но в крови не обнаружили ни следа яда. Спрашивали о подозрительной царапине на шее. Пришлось отделаться выдумкой о повреждении веткой куста в огороде. Приняли к сведению, но вряд ли поверили. Несмотря на то, что никогда не брала сигарету в рот, именно в подобных нервных ситуациях метафорически затягивалась чем-нибудь покрепче. Я вышла на свежий воздух и бесцельно бродила по территории больницы, считая, что вскоре, если Диане не станет лучше, на меня падут подозрения об отравлении человека. Разумеется, его провернул Раф. Стал бы он тогда, решившись помучать подругу, вдруг ее отпускать, когда отвлекся на мою тупорылую персону? Определенно специально дернул клинок так, когда Диана выпуталась из лап якобы благодаря своей ловкости, что смешно, учитывая как минимум габариты мутанта, не говоря уже о профессионализме наемника, чтобы казалось, будто она, неумеха в самообороне, сама случайно порезалась. Оттого и бросил лезвие на землю перед тем, как отразить удар Лео, чтобы не поранить брата. Мог бы и кинжаликом отбиться, ведь для опытного ниндзя не суть важно, чем, лишь бы лежало удобно в руке, а в том, что бунтарь держал метательный нож крепко и технически верно, сомнений не возникало. Забрали ли черепашки кунай или он лежал до сих пор на газоне? Думы о том, что могу оказаться за решеткой, меня удручали. Пожалуй, смерть и правда лучше, чем тюрьма. Пусть и не такая страшная, как на Родине. Я усмехнулась. У нас в стране говорили с иронией так: не сидел — не настоящий гражданин. Но то — по совершенно иным причинам, связанным вовсе не с криминалом, а как раз наоборот. Стараясь не вызывать подозрений своим загнанным взглядом труса, я вернулась в коридоры клиники, размышляя, как безопасно связаться с черепахами. Над Дианой провели ряд манипуляций по очистке от токсинов, но стандартные методы не сработали. Тогда предложили сделать переливание крови, и моя благо подходила, хотя и не была по факту родной, а именно такую и запрашивали для процедуры для верности результатов. Так как я ничего не ела с прошлого вечера и не употребляла спиртных напитков, подготавливаться мне особо не требовалось. Только заставили за полчаса выпить кружку сладкого чаю, который едва уместился в желудке: от нервов меня выворачивало даже от чистой воды. Переливание заняло долгих три часа, во время которого специалисты внимательно наблюдали за состоянием пациентов. По итогу я окончательно ослабла от стрессов, зато показатели Дианы улучшились, хотя в сознание она не приходила. В любом случае оно того стоило. Мне назначили в качестве рекомендации плотный ужин и обязательно длительный отдых, затем почти буквально выдворили из палаты подруги, ссылаясь на то, что если так дальше пойдет, окажусь рядом с ней. А ведь я была бы не против этого, но специально доводить себя до обморока не собиралась, ибо намеревалась разобраться с проделкой Рафаэля. Подписав кое-какие дополнительные бумаги по медицинской страховке, с ноющей душой уехала. Мы забронировали номер на трое суток, чтобы пошиковать несколько дней в четырехзвездочном отеле, прежде чем снимать бюджетную квартиру. В нынешнем положении блеск гостиницы в стиле хай-тек я не замечала. Даже не помнила, как еле доползла до просторного номера и заказала еду. Вкуса я не ощутила, не схомячила и половины подноса изысканно оформленного ужина. Так и заснула, не раздеваясь, с ним на животе, вглядываясь в бумажку с номерами телефонов. Пробуждение далось крайне тяжело, будто с бодуна. В голове гудело, хотелось пить, подпирало. Я не сразу поняла, где находилась, вся перемазанная раздавленными порциями. Первым делом посетила душ и переоделась. Прибираться не стала, чтобы не тратить время, зная, что за меня это сделает горничная, когда покину комнату и повешу соответствующую табличку на дверную ручку. Наскоро закинув в рот то, что уцелело, вернулась к вопросу связи. Писать с обычного смартфона, приобретенного в аэропорту с новой сим-картой, черепахам побаивалась, а вот кому звонить, Джонсам или Фрэнку, не определилась. С Эйприл и Кейси мы еще ни разу не общались, ни удаленно, ни лично, не успели познакомиться ближе, а впутывать малолетку в столь неоднозначные дела как-то неправильно. Так что ответ вроде как напрашивался сам собой. Однако вмешивать таксиста тоже отчего-то не желала. Вообще никого третьего не хотелось привлекать в и без того сложный конфликт. Инцидент. Если уж и подставлять кого, то только себя. Пока я напряженно соображала, почтовое приложение маякнуло о входящем письме. Конечно, я подумала о спаме, но все же открыла проверить адресанта. Никогда еще пустая строка вместо имени меня так не радовала. В иных обстоятельствах точно сочла бы за взлом и удалила, не открыв. «Я здесь», — прочла на экране с недоумением. Слишком просто для Донателло, что ли? Была не была, за спрос не бьют. Хуже ведь уже вряд ли будет. Настрочила. «Кто ты, кто здесь?» — спросила у невидимки. «Диана», — имя заставило меня отшатнуться, бросить телефон от неожиданности подальше и вжаться спиной в подушку. Сразу перед глазами предстали рассказы о потерянных призраках, безутешных душах, блуждающих энергиях. Всю жизнь мечтала повстречать аномалию наяву, но, столкнувшись с нею в реальности, желание иметь дело с потусторонним развеялось. Однако речь шла о подруге, сестре в новой ветке настоящего с ней, если уж на то пошло, так что, набравшись смелости, отписалась на удивление спокойно, как будто ничего неординарного не случилось. «Ты умираешь?» «Наверное. Тут прикольно». «Ты летаешь или вроде того? Проходишь сквозь стены?» — первое, что взбрело в голову, то и накидала. «Нет. Сложно объяснить. Просто я здесь и там». «Ты чувствуешь связь с телом?» — от меня сыпались типичные вопросы призраку. «Пока да». «Тебе… больно?» «Нет, вроде как. Типа никак». «А ты видишь меня?» «Твою ауру, возможно». «А себя?» Прежде чем пришел следующий ответ, прошла пауза в переписке минут на десять. Я заволновалась и радовалась, когда получила новое сообщение. «Да». «То есть ты сейчас не где-то возле меня или надо мной в конкретном месте? Куда мне правильнее смотреть?» «Это не имеет значения». «А ты слышишь?» — набирая текст, я дополнительно произнесла фразу. «Вроде бы. Только писк приборов». «Ты не в обиде, что я не в больнице с тобой сейчас и вообще?» Я напряженно ожидала двадцать минут. С каждой секундой белела, не зная, удастся ли еще пообщаться с Дианой. Даже если бы ответ пришел отрицательный, меня бы это не задело так, как игнорирование из-за обиды. «Нет. Все хорошо». «Спасибо. Извини еще раз». Снова тишина. Я не на шутку разволновалась. Несколько минут молчания длились вечность. «А других… ну, там которые тоже оказались, ты видишь? Лайн тебе часом не будет мстить? Хотя где тебе спрятаться?!» Пауза длилась гораздо дольше, чем предыдущая заминка. От нервов я вырвала вместе с заусенцем кусок кожи с пальца и, прошипев, обернулся спонтанную рану салфеткой, сразу же окрасившуюся в красный. «Нет, не вижу. Я одна. Извини. Мне сложно много писать. Угасаю. Буквально. Надо отдыхать чаще и дольше». В таком случае я перешла к насущной проблеме. «Похоже, что тебя Раф отравил. Вероятно, яд был на кунае. Скорее всего его оставили во дворе. Ты можешь связаться с Донни и попросить помощь, чтобы он сделал для тебя антидот?» «Не знаю. Попробую». Через полчаса я написала: «Как успехи?», — но ответа не последовало и через два. За это время мне позвонили из госпиталя, и я поехала узнавать новости. Врач поведал нечто о том, что органы принялись сбоить из-за того, что происходило с клетками мозга подруги. Я слушала как в тумане, совершенно не понимая, что мне талдычили сложными медицинским терминами, абстрагируясь на мысли об освободившейся душе. Спрашивали разрешение на введение серьезных препаратов, которые только предположительно могли остановить процесс распада чего-то там. Также советовали организовать перевозку в США, так как по страховке обслуживание на месте обойдется раза в два дешевле. В обоих случаях я подписала отказ, мысленно отстегнув истощающиеся накопления. Перед уходом я опустилась к изголовью койки, подумав, что если Диана слышала приборы, значит, мой голос тоже должна. — Не жди меня там, — произнесла я как можно четче. — Жду тебя здесь. Я задержалась в проеме, обернулась — казалось, что подруга просто крепко спала. Вскоре дверь за мной захлопнулась. Снова вечерело. Луч закатного солнца лег на лицо девушки.

***

Донателло не мог взять в толк, почему не удавалось отыскать не то что айпи адрес отправителя, а вовсе следов того, что имейл существовал. Гений читал на мониторе письмо с приветствием и не видел доказательств того, что буквы представлены в цифровом виде внутри виртуальной среды. То бишь текста, состоящего из нулей и единиц, не было, а фраза отображена меж тем так же реально, как и логотип изготовителя экрана на корпусе. Вот только если эмблема — результат печати из атомов и молекул, то сообщение обязано быть продуктом последовательности присутствия и отсутствия импульсов. А оно не дешифровалось в двоичный код, поскольку попросту компьютер его не видел вовсе. С такой технологией гений не сталкивался даже на других планетах. Обескураженный, умник, ведомый любопытством, поинтересовался. «Кто ты и как вышел на меня?» «Диана. Я без сознания в больнице. Штучки призрака». «Как вам удалось провернуть такой розыгрыш?», — Донни осклабился. С появлением гостей из другого мира наука переставала иметь смысл. В сущности, это подбешило, но вызывало еще большее желание свести неподдающиеся логическому объяснению феномены к приемлемым для ученого мозга догмам. — «Опять магия художника?» «Нет. Все серьезно. Меня, наверное, Раф отравил. Проверь кунай». Прежде чем принимать на веру прочтенное, Фиолетовый уже искал, где находились девчонки. Через десяток минут слова полтергейста подтвердились. Гений узнал, где остановились сестры Грин, и пробивал анамнез младшей. Омрачился. Долго размышлял, что написать, положив подбородок на кисти рук, согнутых в локте. «Крепись», — отправил ниндзя и больше не получил отклика. Первым делом ученый проверил шкафы с химикатами, но не обнаружил пропажу ни единого препарата. После пробил логи из истории посещения сайтов. Лишь затем намеревался подойти к, так называемому, подозреваемому, но на сей раз перед этим заглянул к лидеру и рассказал ему все. Леонардо мало изменился в лице, но глаза его потемнели, потеряв яркость синевы. — Думаю, Раф нам сейчас не нужен в компанию, — выдохнул старший. Бунтаря не винил, но осуждал. Однако прекрасно понимал, как важно оставить его на время в покое. — Пускай оплакивает. — И то верно, — согласился Донни. Черепашки недавно только вернулись с похорон, провернув перед сим похищение трупа, едва не попавшись охраннику. Еле уговорили брата пойти домой, поскольку скоро светало. От поминок здоровяк отказался и заперся в комнате, казалось, навечно. — А вот Майки надо привлечь к делу, — не спрашивал, а утверждал ботан. — Опять засиживается у Шед до утра. Даже скорбь не по чем. Сразу полетел в гости. Совсем уже с этой своей… — кареглазый запнулся, подбирая приличное определение в некотором роде не совсем здоровой наклонности, — увлеченностью свихнулся, — гений с яростью повертел пальцем у виска. — К тому же к племяшке утром репетитор по испанскому приходит. Старшие просекли у Майка скользкие поползновения в сторону Шедоу, еще когда той только исполнилось двенадцать. Поначалу каждый закрывал глаза, считая, что показалось, разыгралось воспаленное воображение, одергивая за свою извращенность видеть то, чего нет; что озорник, будучи легко влюбляющимся во всех подряд, будь то грудастая смазливая актриса широкого разлива или случайная, мимо проходящая неприметная леди, заплутал в чувствах, и его так же просто отпустит, как заволокло; что, обвиняя в подобном родного, подчеркнешь собственную темную сторону, в случае, если подозрения надуманные, ведь зачастую, уличая в чем-то других, мы проецируем свои грехи на них. Однако, постепенно опасения подтвердились. Семья Хамато испытала настоящий шок, но потрясение ее благо не разрушило, хотя и привнесло небольшой разлад и возвращало периодически к исходной точке конфликта. Длительные, основательные беседы ожидаемо ни к чему не приводили: Майки сам прекрасно все понимал разумом и стыдился желаний, обещал прежде всего перед собой, что не станет распускать руки раньше положенного, заверял, что однажды переболеет, изменял своим принципам, подавляя природу, и от этого потихоньку чах. Братья не принимали, не могли поддержать, однако жалели его, не препятствовали яро и доверяли, но проверяли. Чем старше становилась Шедоу, ярче расцветая, тем сложнее приходилось весельчаку. Банально, но сердцу не прикажешь. В отличие от остальных, кто в упор не замечал ответного интереса от племянницы по отношению к дяде, уверенные в ее стопроцентной непогрешимости в чем бы то ни было и приукрашенной святости, Микеланджело, чувствуя влечение к себе, сорвался с цепи. Особенно после разлуки. Шедоу окончательно стала для мутанта всем его естеством, отрадой до гроба. Сладкой отравой, которую он с маниакальной страстью приучился употреблять дозировано, притворяясь, что в малых объемах она лечит душу, а не губит жизнь. Никто из Хамато не взял на себя смелость и ответственность предупредить Джонсов о двусмысленности общения младшего с их дочерью. Черепахи побаивались, что люди, какими бы испытаниями не укреплялась их доверие и дружба, обозлятся на мутантов, запретят видеться с любимым чадом. Никто не находил ответ, правильно ли в принципе влезать третьим лицам в то, где значение имели только двое и весь груз последствий ложился на них же. Муки сомнений и выбора сменились общим решением держать рты за замками до поры до времени в надежде, что все еще благо несостоявшаяся парочка одумается или сама поведает о тайне. Пожалуй, вернее всего было бы предоставить возможность признания им. Синий назидательно молча кивнул, тяжело зыркнув на правого Донни, и набрал Оранжевого.

***

Дабы не будить родителей, Шедоу с Майки сбегали на соседние крыши. Они болтали, ели фисташковое мороженое и пили латте с клубничным сиропом. Много смеялись по поводу и без, веселились. Словом, наслаждались жизнью. Девушка обратила внимание на непривычную грусть в глазах друга. Балагур в эту ночь был молчаливее обычного, посерьезнел и запрещал исполнять трюки паркура, на которых она уже давно собаку съела. Гиперопека раздражала подростка, а настрой дяди расстраивал. Майки не признавался в причинах поведения, хоть клещами из него тяни — без толку. От Шедоу ниндзя много чего скрывали. Она это знала и бесилась, расценивая за недоверие, не желая, чтобы носили на руках, как фарфоровую неженку. Микеланджело не мог рассказать всего, о чем спрашивала племянница. Тем более ей не следовало знать о том, что, когда брат хоронил любимую, балагур невольно поставил себя на его место и понял, что страшнее ничего не может произойти. Озорник, конечно, грустил из-за Рафа, да и Лайн ему стало чуток жаль, ведь не так уж много у черепах было друзей, чтобы разбрасываться ими, теряя без особых эмоций. Но омрачился думами преимущественно о обреченных отношениях с Шед и неутешительных выводах: рядом с черепашками девушке всегда грозила смертельная опасность. Удивительно, как перед лицом чужой кончины проецировались тревоги на свою личность. Майки неожиданно для себя сильно впечатлился и не знал, как подать оторве то, что ее ночные прогулки, их совместные побеги должны остаться в прошлом, как бы душа не стремилась к обратному. Шедоу стояла у края крыши, совершенно не страшась высоты. Ее лик осветлял фонарь, глаза озорно блеснули. Мутант, сидя в тени, по-зловещему упавшей паукообразной кляксой на нос, невольно любовался, на минуту позабыв о тревогах. Девушка приблизилась к дяде вкрадчиво и со смущением произнесла: — Майки, если ты не хочешь сегодня ни в чем сознаваться, то буду я. — Вот это заявочка, — черепаха оживился, когда подросток привычно присела рядом с ним и облокотилась о плечо, взяв за руку. — Мне уже страшно, — ухмыльнулся он. — Мне нравится один, кхем, — запнулась девушка, кашлянув, — необычный индивид. — Впервые слышу, — поразился голубоглазый, остро задетый до глубины души. Ревность предательски тут же взыграла, заставляя держать тон грубее, чем хотелось бы, — чтобы тебе нравился кто-то из мальчиков. И ничего мне не сказала! — с укоризной и обидой шикнул парень. До чего же сильно он ошибался, думая, что его тайное чувство так же скрытно ответно! — Сейчас говорю, — ощерившись, промурлыкала пигалица, забавляясь реакцией друга. Она быстро считала его эмоции, и ей они льстили. — Ты когда успела познакомиться? Кто он? Сколько ему? — сыпал вопросами Микеланджело, словно хлестал ими. — Родители знают? — Ну, на самом деле ты слышал о нем, — Шедоу испустила смешок в кулак. Майки пропустил иронию в голосе, вспыхнув от перебора знакомых подруги. — И мама с папой. Он классный, — ее щеки зарделись, сердце запрыгало. — И, да, он старше меня, — на крайней фразе девушка взглянула так безнадежно печально, словно понимала, что с ходу проигрывала гонку за счастье. — Он знает, — весельчаку стоило огромных усилий сохранять спокойствие. Стало очень горько вместо радости за племянницу, отчего сердце кольнуло лишь больнее, — о твоих, — тяжело сглотнул, — чувствах? — выплюнул он, словно яд. — Для этого я и хочу поговорить откровенно, — мягко прошептала школьница. — Думаю, он догадывается, — вымученно улыбнулась она. — Или скорее делает вид, что не догадывается, — недовольно фыркнула Джонс-младшая, задрав голову к небу. — Я хотела бы показать ему, что мои намерения серьезны. Но я еще ни разу не целовалась, — голос звучал надрывно от переживаний. — А мне так хотелось бы его удивить, что я умею! — подруга вдруг резко развернулась, подтягиваясь к лицу мутанта. — Учиться на помидорах как-то не то, верно? И я вот подумала, может, — заговорщицки молвила она, — мне лучше попробовать на ком-то, кому я доверяю? — На ч-ч-то ты намекаешь, Шедди?! — покрасневший Майки не верил услышанному, догнав, что речь племянницы переполнена подтекстом, но в возбужденной панике не сразу сообразил, каким именно. — А то ты не понимаешь, дядя, — дразнила подруга, понизив голос. — А еще взрослый, называется. Парень беспомощно вжался в стену технического помещения, в горле пересохло, от близости молодого пышущего женского тела защекотало в груди и приятно потянуло внизу. Он застыл, как перекошенное изваяние, как будто боясь спугнуть диковинную красоту, неведомым образом снизошедшую с небес до грязного урода. По телу прошла дрожь. Это был сон, наваждение, но никак не реальность! Чудесная, невероятная малышка уже почти уселась на колени мутанта, всеми действиями и фразами открыто намекая на предложение окунуться в омут любви с головой, откуда нет возврата. Майку нельзя поддаваться! Он же ниндзя, в конце-концов, и сможет удержаться! Рука рептилии неосознанно осторожно легла на прогиб спины девушки и прижала к себе. Завибрировал че-фон, нарушив идиллию. Никогда в жизни озорник так не был благодарен обломщику Леонардо, мимоходом спасшего от необдуманного порыва, после чего отношения с племянницей никогда не вернулись бы в прежнее относительно безопасное русло. Весь вспотевший и взмыленный, ниндзя пулей выскользнул из неуверенных объятий школьницы и, отойдя подальше, чтобы не было слышно динамик, став панцирем к ней, ответил. Шедоу надулась, насупилась, скрестив руки на груди, и отвернулась. Мутант не заметил, как в уголках ее глаз проступили скупые, но горячие соленые слезы, которые девушка постоянно умело сдерживала последние два года. Она как-то уж начала подозревать в себе неладное, когда поняла, что ее совершенно не интересуют мальчики, в отличие от сверстниц, пока однажды сердце не подсказало, почему. Ни один малолетний парень не шел в сравнение со зрелой личностью. С тех пор дни проходили в счастливых мгновениях и невыносимых муках. — …Не, не бежал, все оки… Ага… Ого-о-о! Ну, я так и думал. В принципе, не удивительно… Да ты гонишь! Серьезно?!.. Кру-у-уто, конечно!.. Лады… Да, я умею собирать вещдоки!.. Ха-ха! Когда это я запорол улики?.. Все. Отбой. Только Микеланджело успокоился, сбрасывая вызов, и тут же ощутил, как Шедоу обхватывает сзади за панцирь. — Береги себя, дядя, — нежно прощебетала она. — Я устала, пойду спать. Не провожай.

***

В лаборатории Донателло со скрипом развернулся на кресле от компьютера к ожидающим с нетерпением братьям и напряженно поведал: — Следов практически не осталось, но я кое-что выяснил. Хорошая новость в том, что с субстанцией знаком. Плохая — противоядия пока нет. — Воу! И что это за отрава такая?! — воскликнул Оранжевый. — Где такую находку Раф мог надыбать?! — Все просто. Это модифицированная разработка Фут, — ошарашил знанием гений. Леонардо не сдержал эмоций, побагровел и выругался по-японски. — Забавненько, — хохотнул весельчак безрадостно. — У Дона тут призрак в компе, а в Лео вселился екай. — Я просто сказал «конечно, как же тут без старых знакомых», — закатил глаза лидер. — Ага. Так я и поверил! — выпустил язвительный смешок балагур. — Ты уже совсем все позабыл, — строго выпалил Синий. — Пора бы взяться за вас, чтобы подтянуть язык. В дань памяти отца. — О, а вот это прозвучало действительно зловеще! — гоготал младший. Дверь лаборатории разъехалась, и в комнату ввалился в зюзю пьяный Рафаэль. Он даже не шел, а практически полз, хватаясь за все, что попадало под руку, сваливая в кучу. Майки первым подсуетился и подпер Красного. Сморщился, когда тот дыхнул адским перегаром намешанных разных спиртных напитков, навалившись всей массой бревнышка. — Да что ж тебя снова тащить надо, бро? — участливо бросил младший. Рассредоточенный взор темперамента не давал понять, кто перед ним. Звуки слышались как из-под земли, путались. Знатно вертолетило, мучила мигрень. — Дон, скажи, — хулиган совсем лыком не вязал, заговорил невнятно, будто с набитым ртом. Ткнул треснутый планшет в нос брату, — я в полный дупель или мне грозят расправой с того… ну… оттуда? — Раф многозначительно задрал голову и чуть не упал, благо Майки его крепко поддерживал. Подошедшие лидер и ученый тоже посмотрели на экран и похоже усмехнулись. «За содеянное я буду преследовать тебя до конца твоих дней. У-у-у!» «Че? Тхто?» «Покайся! Муваха-ха-ха-ха!!!» — Раф, антидот у тебя? — без прелюдий вопросил Леонардо. — Тоталово, — рявкнул черепаха, ступив назад от младшего, прислонившись панцирем к стене. — Дерьмо, я ж никого не хотел укокошить взаправду! Но, — опустил выискивающие помощь глаза, процедив: — Уже поздно! — размахивал он руками. — А ведь думал, так, припугнуть только! — почти крик отчаяния сменился слабым шепотом. — Что я наделал?! — после пламенного признания дрова сползи на пол и взялись за виски. — Лайн не гордилась бы этим! — Расслабься, чувак, — Майк опустился на корточки рядом и похлопал парня по плечу. — Еще все поправимо. А? Рафи? — озорник прислушался к дыханию и помахал рукой перед лицом алкоголика на вечер. Поднимаясь, фыркнул: — Пф. Отключился. Годы, — ухмыльнулся, — у старичка уже не те. Разбудить скорбящего у ребят не получилось, но найти антияд в его комнате не заняло трудов: темперамент не особо старался его припрятать. Донни быстро проверил состав и убедился, что он не потерял свойств.

***

Гений организовал экспресс-доставку крупного небезызвестного маркетплейса под видом продажи духов. В выборе тары так же заложен и особый практический смысл: так как вещества в антидоте не требовали обязательного введения в кровь напрямую через вену и чтобы я не думала, как вколоть его, достаточно было опрыскивать губы Дианы по нажатию каждый день, пока содержимое «пробника» не закончилось. Подруга по всем показателям шла на поправку, и мы все с замиранием ожидали, пока она очнется.