Хроники Шибуи Ривы

      29 июня, 77 год       Тихие проулки Конохи петляли поворотами. Солнце стояло в зените. Тишина обволакивала день. На толстостенном заборе повторялись объявления:       «Пропала собака! Кличка Добряк. У него мягкая, пушистая светло-серая шерсть и послушный характер. Если увидите моего мальчика, сообщите по адресу: …»       Внизу висела фотография. Маленькие темные глазки на черно-белом фото уменьшились, придавленные между толстых слоев кожи. Плоскую, морщинистую морду пса перекосило злобой, слюна вытекала из открытой пасти.       Хмыкнув, я прошла мимо. В Конохе живут шутники и сумасшедшие бабки. Кто в здравом уме назовет это Добряком?       Впереди замаячили силуэты двух фигур. Прямой, жесткой походкой шла молодая девушка с парой торчащих русых хвостов. Парень, судя по резким чертам лица, которых не разобрать за фиолетовым гримом, тащился рядом. За его спиной при ходьбе покачивалось обмотанное в бинты нечто, при каждом шаге качая из-за плеча каштановой шевелюрой. Чем ближе они подходили, тем яснее становилось, кто они: открытая, легкая сетчатая одежда девушки и, наоборот, непроницаемый закрытый комбинезон парня, покрывающий голову. Очень недвусмысленно на солнце также поблескивал налобный протектор Песка.       Я старалась идти как ни в чем не бывало. Вокруг никого не было, лишь окрашенные в желтый бревна забора с одной и той же листовкой. Совсем близко… Боковым зрением заметила, как глаза проходящего мимо ниндзя покосились на меня. Мы разминулись.       — Эй! — прозвучал из-за спины низкий голос.       Я остановилась и нерезко обернулась. Черные глаза изучали мое лицо, на губах парня играла самоуверенная усмешка. Не заметив моей реакции, он сказал:       — Как тебя зовут?       В опасные моменты я всегда чувствовала особенную сосредоточенность. Отношения с Песком, впрочем, как и с другими деревнями, у Конохагакуре были натянутыми. Я могла догадаться, по какой причине они в деревне.       — Какая разница? — нейтрально спросила его, выдерживая расслабленный тон.       — Ты… мне понравилась. У тебя такие милые рыжие волосы. Тебе кто-нибудь это говорил?       Девушка рядом с ним недовольно закатила синие глаза.       — Мы из разных деревень, если ты не заметил, — сказала она строго.       — Отстань, — цыкнул он ей. — Так что? — взгляд снова обратился ко мне.       — Представься первый.       Его развязный тон пришелся мне не по нраву. На что он, в самом деле, рассчитывал? Какой-то… разукрашенный индюк.       — Мое имя Канкуро. Без всяких «кун» и «тян». А твое?       Сбило беседу внезапное появление Наруто. Он вылетел из-за поворота в неизменном оранжевом костюме. Внутренне я отметила, что подкрался Узумаки незаметно. Он остановился в недоумении, рассматривая нашу троицу, и быстро занял мою сторону.       — А это еще что за… коротышка? — нашелся с выражением парень, в котором не выветрилось задиристое отношение.       — Я не коротышка!       Наруто и в самом деле ниже всех присутствующих. Наверняка сказался недостаток питания в детстве. Только вспомнить нашу первую встречу. Сколько нам было? Около шести? Голубые глаза мальчика расширились, заискрились желанием, как только я упомянула еду. Стал набирать вес Наруто только сейчас, лицо приобрело округлые формы.       — Этот слабак что, в твоей команде?       — Он мой парень, — я кивнула на светлую макушку. — Если ты все понял, мы можем расстаться?       — Э-э-э, Рива-тян? — повернулась ко мне голова Наруто.       «Он не может просто подыграть?» — задалась недовольно я вопросом. Задул легкий ветерок, и я едва уловила момент, когда перед глазами материализовалась темно-синяя с символом клана Учиха спина.       — Вас нельзя оставить одних ни на минуту, — раздраженно сказал Саске. Он появился прямо между нами и песчаниками.       Глаза вражеских генинов удивленно изучали Учиху. Можно сказать, он их впечатлил. Быстрота Саске, отточенная опытом и закаляющими тело тренировками, вызывали естественные опасения. Благодаря его трудам на моих плечах регулярно добавлялись новые гематомы — силу удара он не жалел. Как и меня. Впрочем, я этого не просила.       На широкой дороге, вымощенной бетонными плитками, закружились песчинки. Собрался целый водоворот. Техника! Я отступила назад. Песчаный вихрь обрел силуэт. Прозрачные голубые глаза, резко контрастирующие с кровавым цветом волос, выделялись сильнее на фоне чернеющего недосыпа. За спиной его фигуру в половину роста перевешивала песчаная тыква. Водоворот стих, будто его и не было, как только неизвестный полностью возник из песка.       Канкуро опасливо наблюдал за незнакомцем с красным кандзи «любовь» на лбу.       «Это… генин из Песка?! У меня мурашки пошли по коже».       Мышцы спины напряженно сократились. Я сжала и разжала кулаки, пытаясь расслабиться. Нужно прийти в себя.       — Прекрати, Канкуро, — шелестящий, словно песок, безразличный голос донёсся от него. — Мы уходим.       — Но! Гаара!       Жуткий мальчишка бросил на Канкуро пристальный взгляд. Задиристый вид мгновенно сдулся. Он замер, как добыча, обездвиженная страхом перед стаей демонов.       — А ты? — вдруг повернулся Гаара. — Как тебя зовут? — голубые глаза пристально смотрели на Учиху.       — Учиха Саске.       — Сабаку но Гаара. Мы… еще встретимся, — он развернулся.       — Эй! — вдруг прозвучало сбоку. Наруто пристально уставился на уходящего мальчика. — А мое имя узнать не хочешь? А? — он ткнул себя в грудь большим пальцем.       Гаара остановился и обернулся. Он перевел взгляд на Узумаки и ответил ровно, без толики интереса:       — Нет.       Я подошла ближе к Учихе, пока фигуры генинов из Песка стремительно уходили.       — Мы встретимся с ними на экзамене?       — Можешь не сомневаться. ___________       Взрослый Саске занял свое детское тело. Необратимо, навсегда. Неуместно было употреблять слово «занял». Он убил его. Исходя из простого понимания, насколько различается «прошлое», насколько — в сущности — я изменила его одним своим присутствием, маленький Саске вырос бы другим человеком. Было ли мне до этого дело? Как мне неожиданно открылось — да.       Я думала, что восприму это как само собой разумеющееся. Одни умирают, другие выживают — неотъемлемый закон дикой природы. Мир никогда не стремился к справедливости. Что вообще это такое? Всем всего одинаково? Демоны, малоразумные, вечно голодные существа, обладали несравненным сродством к магии. Люди, результат неудачных экспериментов эльфов, дефектные в своей сути, ущербно были лишены этой возможности. Весь человеческий род вымер бы после ухода из-под опеки высшей расы, ее бесследного исчезновения. Вероятно, ничего плохого бы не было, хотя рассуждать так кажется высокомерно. Но, в самом деле, нет мозга — нет самоощущения. Умерев, человек бы и не задумывался, зачем ему жить.       Несмотря на все эти отвлеченные рассуждения, мысль о смерти Саске возвращалась в мою голову и требовала чего-то… Вывода, подведения итогов. Мне хотелось просто не обдумывать это событие, пройти мимо как чего-то малозначимого. Раньше раздраженная его напускным чванством, теперь я вспоминала о нем с теплотой. Увидев пугающе искусного Саске, я задумывалась — а каким бы был мой Саске?       Самая главная черта между мной и взрослым Саске проводилась из-за его прошлого. В нем меня не существовало. Мне стало ясно, что он хотел вернуться, но появилась я. Я — лишь незнакомый элемент, надсадная ошибка. У него была своя команда, состоящая из Харуно, Узумаки, Хатаке. Он вырос с ними. А я лишь чужая.       Учиха ошарашил апокалиптическим будущим, так напоминающим мне события моего мира, которые я хотела избежать. Он разработал план, включил в него меня. Целеустремленный и ответственный. Я знала, кто прячется за маской деятеля. Скорбящий, потерянный.       На тренировках он щепетильно подходил к развитию физических возможностей, правильности движений, в течение всего месяца отслеживал прогресс моей чакры и по-учительски давал советы по высвобождению. Его кроваво-черный шаринган регулярно изучал мое тело. Эти отношения можно охарактеризовать как выдержанные учитель-ученик, спарринг-партнер на вытянутой руке. Он не сближался ни с Наруто, ни с Какаши, ни, тем более, со мной. Каждый раз после совместных тренировок Саске возвращался в свой пустой дом, а я уходила из корпуса Учих.       Устраивали ли меня такие отношения? Вполне. Знала ли я, что скрывается за сдержанностью Саске? Да. Собиралась ли я что-то менять? Нет. Тренировки — все, что требовалось от этого взаимовыгодного симбиоза. После моего перерождения и переселения Саске я не могла не задуматься, что где-то по странам бродят такие же, как мы. Мне стало спокойнее. Я не сошла с ума, и кто-то неизвестный по такой же закономерности разделяет бремя взрослого ума в детском теле.       Надо признаться, несмотря на выдержанный тон нового Учихи, отношения в команде стали улучшаться. Играли и проведенные вместе часы, и совместные занятия. Саске решил не бросать Наруто, что не стал Асурой, и предложил ему тренировки. Стараясь держаться в образе гордеца Учихи, он забавно обосновал неожиданное великодушие «мы команда, должны помогать друг другу». Надо вспомнить, у удивленного Наруто наверняка крутились в голове шестеренки, где проигрывалась схожая сцена такой «команды». Первый день новоиспеченной троицы генинов, первый совместный ужин. Мы стоим на перекрестке, я и Наруто, мимо нас проносятся спины прохожих.       — Ты нашел Саске? — спросила мальчика.       — Он на полигоне, лупит манекен! Говорит, ему неинтересен «никакой ужин», — Узумаки передразнил манеру Учихи.       Я тогда лишь вздохнула и подбросила в руке сумку с продуктами:       — Пойдем… Если что, затащим силой.       Наруто, естественно подозрительный, не верящий в такую щедрость Саске, заподозрил его в нечистых намерениях. Однако шпионская деятельность Узумаки, когда мальчик проследил за нами до корпуса Учиха и подсмотрел тренировку с Саске, обернулась «благодушным» соглашением.       В общем, работа нашей троицы продвигалась, чего не скажешь об отношениях с Какаши-сенсеем. Хатаке держал рот на замке и так и не показал ни лица, ни раскрыл какой-то личной информации. Он разве что стал меньше опаздывать, но разговоры вне тренировок становились все более неловкими. Видимо, Хатаке и сам понимал неискреннюю природу отношений. Я, хоть и выдерживала уважительный тон, на его попытки заговорить о погоде или еще каких-то отвлеченных вещах хмыкала: «Вы что, разведку проводите, сенсей? Разве сначала не принято говорить о себе?». Тогда-то он отставал или же по-детски тянул «Рива-тя-ян». На мне эта идиотская стратегия не работала. У Наруто же были гораздо более легкие отношения со всеми, в том числе и с закрытым сенсеем. Он как ни в чем не бывало скакал вокруг Хатаке после очередной тренировки и радовался своему прогрессу.       Первые дни июня, на самом деле, ознаменовались для меня чередой потрясений — мрачное будущее, моя значимая роль в этом и ужасно высокая планка соответствия для этой роли; смерть Саске; способности нового Учихи бесследно изменять память; экзамен, на который сенсей отправил генинов лишь спустя два месяца. Первую половину месяца я провела в мутной пелене апатии. Мне было сложно принять столько событий за раз. Я избегала общества Учихи. Как можно было доверять ему? Страшная способность изменять память. Ту самую, которая и составляла мою личность. Разве не мог он сделать что угодно, чтобы свои резко изменившиеся планы состыковать с лучшим результатом? Было до боли легко воспользоваться моей слабостью. Его предложение тренироваться вместе я восприняла лишь как способ оказать на меня воздействие. Бесследное и неотслеживаемое. Кто знает, что он уже сделал?       Но спустя время, сопровождающееся постоянным напряжением, неглубоким сном и чувством регулярного преследования, я пришла к выводу, как все это бесполезно. Губительно. Вредоносно для моего эмоционального состояния. Сложно, ломающе и болезненно, я смирилась с утверждением, что воздействие на меня уже могло быть оказано. Что я его не заметила. И в ближайшее время не замечу других попыток изменить мое сознание. Просто пришлось мириться с безжалостной реальностью слабого человека.       В то время я заставляла себя подниматься с кровати и приходить на командные тренировки. Меня даже трясло, когда я стояла рядом с Учихой и вынужденно смотрела в черные, бездонные глаза. Но люди поразительно хорошо адаптируются. Я не могла постоянно размышлять о «возможностях» и «вероятностях», замирать в страхе. Я не могла изменить ничего, и все, что я на самом деле могла — тренироваться. Этим я и занялась. Тренировками с ним. В конце концов, спустя полмесяца меня перестала пробирать тряска и мелкая дрожь. А сейчас я могла сказать, что выдержанные отношение и четкие деловые роли меня устраивали.       Через два дня       1 июля, 77 год       В руках болтался пропуск на экзамен, накануне выданный Какаши. Впереди над головой высилось здание с символичным иероглифом «нин». Он обозначал «терпение» и входил в состав слова «ниндзя». Перед воротами собралось много конкурсантов. После проверки нас запустили внутрь.       Наша команда прошла несколько лестниц, прежде чем мы увидели группу впереди. Взгляд всей толпы обращался к одной точке. По заполненной комнате разнесся громкий хлопок.       — Какой ужас, — прошептала толпа.       Я нахмурилась, не понимая.       — Чунин — это командир отряда. Детишкам вроде вас нечего делать на экзамене, — голос становился громче с приближением, пока я проталкивалась через толпу.       У двери с вывешенным номер «301» стояло двое ниндзя с протекторами Конохи. Напротив них — девушка-подросток, встававшая с пола. Она потирала красную от удара щеку. Глаза приметили сбоку знакомую фигуру в зеленом костюме. Рок Ли, побитый, сидел на полу и прожигал взглядом двоих проверяющих. Вспомнив его силищу, я внимательно присмотрелась к противникам, преградившим путь. Один с витиеватым боевым раскрасом белой краской на лице, растрепанными волосами и колючими прядями. Другой, с темными волосами на несколько тонов светлее предыдущего и защитой для подбородка.       Они всё продолжали разглагольствовать о сложности экзамена, пока толпа напряженно выжидала разрешения. Осмотревшись, я не заметила никого, кто бы заметил странность. Либо же… они просто скрывались…       Я прикусила губу и вышла вперед, вспомнив раненого Рока Ли. Стоит быть осторожней в случае опасности. В драку лучше не вступать.       — На сдачу нас назначили джонины Конохагакуре. Вы сомневаетесь в их решениях? — спросила я у этих двоих.       — Еще одна малявка, — цыкнул парень с колючими волосами. За спиной у него опасно позвякивали рукоятками неизвестного оружия. Меч обычно таким образом не хранится. Что бы это могло быть? — Мы уже три раза сдавали и знаем, что участие таких детей можно свести на нет еще до начала испытания. Не растягивайте своим присутствием время экзамена.       — И как вы, провалившиеся три раза подряд, можете проверить нашу готовность?       — Закрой рот! — крикнул один из них, делая шаг ближе. — Если вы даже нам проиграете, то здесь вам точно не место!       — Снимите гендзюцу и пропустите нашу команду вперед, — прозвучал спокойно голос Саске. Глаза двух стоящих упали мне за спину. Я почувствовала слабое дребезжание ауры, что могло означать лишь чье-то приближение.       — Это второй этаж, а не третий, — голос прозвучал совсем близко. Я, обернувшись, посмотрела на Учиху по левое плечо.       — Гендзюцу — еще не все, — оскалился тот, что с колючей прической, и пошел в атаку на мальчишку.       Я быстрым движением вытащила кунай. Но не успела драка развязаться, на месте удара возник «юный» Ли, подхватив ноги Учихи и нападающего. Мысленно я поблагодарила кузнечика. Что удивительно, даже спустя секунды его побитый вид не дал о себе знать.       — Эй, — прозвучал холодный мальчишеский голос. — Ты забыл про план? Что по поводу привлечения внимания? — кто-то вышел из толпы.       Я обернулась, вполглаза все еще наблюдая за местом недавней стычки. Длинная копна темных волос ниспадала на плечи формальной рубашки, белесые глаза, что пугающе, без зрачка, пристально уставились на Рока Ли. Ненароком я подумала, что мальчик слеп, пока на ум не пришла похожая женская фигура. Клан Хьюга. Это сокомандник кузнечика, которого тот упомянул в одну из тренировок?       — Знаешь, Рива-тян, — вдруг подал голос Ли, приняв стойку на руках и отжимаясь. Его лицо раскраснелось, а ноги забавно болтались в попытке сохранить баланс.       — Что… знаю?.. — я судорожно глотала воздух, приняв такую же стойку с опорой на поверхность.       — Я назвался самым сильным генином Конохи. Но… это не так. Я соврал. Но моя цель — победить. Тогда… я оправдаю титул!       — Что? — я повернула голову к мальчику, ошеломленная, и чуть не упала вбок. — Это еще… кто? Он тоже будет на экзаменах?!       — Это мой сокомандник. И мой соперник! Его зовут Неджи.       На упрек, как стало понятно, Хьюги Неджи, кузнечик неловко почесал щеку и бросил застенчивый взгляд куда-то в толпу. Саске вернулся в расслабленную позу и встал рядом. Те двое, что заняли роль экзаменаторов, уже ушли, оставив двери открытыми. Часть толпы сразу потекла вперед, стремясь быть «первыми». Я же не собиралась спешить, до экзамена — посмотрела на часы — сорок минут.       Хьюга подошел ближе, спрашивая имя Саске. Мне стало неинтересно выяснение имен, и я обернулась на ушедшего назад Рока Ли. Фигура кузнечика остановилась напротив девочки. Розовые волосы…       — Меня зовут Рок Ли! — вдруг послышался звонкий голос мальчика. — А ты Сакура-сан? Будь моей девушкой! Я… всегда буду тебя защищать!       Я улыбнулась, наблюдая за этой неловкой сценой. Рок Ли — сама невинность.       — Ни за что, — девочка скорчила презрительную рожу. Ли, немного постояв рядом, довольно быстро ушел и, заметив меня, помахал рукой.       — Рива-тян! Увидимся! — сказал он. — Удачи! — и сверкнул белозубой улыбкой, уходя в проход. Девочка с двумя пончиками на голове и Хьюга последовали за ним.       Наруто, как растрепанный кот, прилизал прическу ладонью и оглянулся на девочку. «Да она популярна», — подумала я, подозревая о его намерениях.       Мальчик растерянно сказал «я сейчас» и направился к Сакуре Харуно. Насколько помню, ее распределили в шестую команду?       — Сакура-тян! — с улыбкой подошел Наруто. — Давно не виделись, — он глупо рассмеялся и потрепал волосы на затылке.       — Наруто? — удивленно спросила Сакура.       — Хе-хе! Так рад увидеть тебя на экзамене! Как поживаешь?       Я стояла у стены, ожидая окончания диалога. Члены команды шесть, Сайто и Сен, тоже выжидали.       — Хорошо, — растерянно ответила девочка, пока взгляд зеленых глаз внимательно изучал помещение. Он остановился, по совпадению, на Учихе.       Саске… Не эта ли девочка заняла мое место в прошлом? Интересно, какие у него чувства к ней? Учиха, все так же стоящий рядом, сохранял прежнее бесстрастное выражение, хотя встретил взгляд Харуно открыто. Девочка на другом конце покраснела.       — Саске-кун, — сказала она.       Наруто резко обернулся на Учиху и прожег его ненавистным взглядом. Саске не обращал на него внимания. Девочка, словно влекомая заклинанием, быстро обошла Узумаки и направилась к нам. Видя оставленного, завистливо смотрящего ей в спину Наруто, я подумала: «Наруто, почему бы не прекратить унижаться и не выбрать другой объект влюбленности?»       — Саске-кун, как твоя… жизнь? — розовый румянец, окрасивший гладкие щеки девочки, почти сливался с цветом волос. Она застенчиво опустила голову вниз, прямо как Хината при Наруто, и поправила выбившуюся прядь у лица.       — Хорошо. А ты… как? — неожиданно проявил интерес он.       Девочка встрепенулась, удивленно подняв голову. Ее зеленые глаза преданно и влюбленно изучали лицо Саске. Тот все еще сохранял каменное выражение, но глаза с вниманием смотрели на девочку.       — Я… я… — она запиналась.       Из ушей почти шел пар, слова никак не вязались в целое предложение. Наверное, сейчас ее мозг закипал, как бурлящий котелок.       — Без тебя… одиноко. Я… так привыкла быть рядом в Академии, — наконец выдала она.       Я незаинтересованно отвела глаза от любовной сцены. Влюбленность… она свойственна началу подросткового возраста. И, как следует, болезненная, мучительно деформирующая поведение. Мне было почти обидно наблюдать, как изменилась Сакура и как необычно тонок стал ее голос. Зачем это? Неужели она, как и Наруто, собирается носить эту личину всю жизнь? Маску хорошести? Зачем? Кому пытаться угодить? Лишь в положительные стороны человека верят дураки — в людях всегда была и будет темная сторона. Тогда зачем пытаться понравиться этим недалеким? Разве нужно подстраиваться и становиться кем-то иным, просто чтобы кто-то тебя полюбил? Сделано ли это от неуверенности?       Я посмотрела на девочку и подумала, что так и есть. Условность возраста или условность личности. Эта неуверенность теряет значение, когда человек проходит через события, где в конце тоннеля маячит узкий свет жизни, а спину обдувает мертвый холод. Удерживая барьером десятки разъяренных демонов, я думала лишь о собственном выживании, а не мнении других людей. Никто из этой толпы не помог бы мне выжить, не разработал за меня новые заклинания. Поэтому мне было глубоко все равно на одобрение моих методов или мнение других людей. Им стоило бы заняться своим делом и жизнью, поставить свое развитие на первое место, а не пытаться протолкнуть свое мнение другим. Для меня важна лишь я и собственный мозг. Поэтому я искренне не понимаю, как можно хотеть подстроиться под других.       Нет, можно понять концепцию. Эта неуверенность в фигуре Наруто, это розовое стеснение в лице Сакуры неподдельны. Они лишь те, кому еще предстоит повзрослеть.       Отношения — что это? Не более, чем условность эволюции. Эльфы образовали непостоянные пары лишь для воспроизведения потомства, раз в пять сотен лет. Другие виды животных обладали иной формой взращивания потомства. О них легко догадаться при наблюдении. Верные, моногамные птицы, выкармливающие двух-трех птенцов, и полигамные стаи лошадей. Пара — лишь способ вырастить детей. Люди — не более чем животные, дефектные копии эльфов. Течка, поиск партнера, влюбленность и привязанность — всего лишь биология для так нужного увеличения численности вида. Люди, что не обладали ни жизненным запасом сил, ни интеллектуальными возможностями высшей расы, но зато хорошо размножались, очень быстро превзошли численность эльфов.       Понимание этих простых законов помогает отфильтровать редкие порывы. Понимание этих простых законов дарит простоту жизни и отсеивание ненужного.       В общем-то, для меня все эти прения детей, одной из которых я тоже когда-то была, не более чем естественные механизмы психики. Закончив Академию, я смогла перестать скрываться и приступила к чтению медицинской литературы. Эльфы не делились прогрессом с людьми, а после их исчезновения знания стали недоступны из-за ореола проклятых миазмов. Люди, постоянно ведущие войну с демонами, не могли уделять внимание исследованиям. Клетки, высшая нервная деятельность, теории происхождения — я с удовольствием зачитывалась новой информацией в библиотеке, приходя после тренировок.       Меня отвлекли. Разговор рядом смолк, и я оторвала голову от потолка. Зеленые глаза с любопытством смотрели на меня.       — Ты же… Рива…тян? — сказала Сакура Харуно елейным голоском. Я криво улыбнулась и посмотрела на Саске. Тот словно замер, смотря на лицо девочки.       — Верно, меня зовут Шибуя Рива.       — Рива-тян, я тебе так завидую. Нам… с Саске-куном, — взгляд снова обратился к Саске, — было бы еще лучше в одной команде.       — Да, — ответила ей.       — Что? — не сдержала девочка удивленного вскрика. — И ты бы хотела… со мной поменяться?       — Да.       Она в шоке посмотрела на меня, словно не веря, затем перевела глаза на сохраняющего прежнее каменное выражение Учиху. Розовый румянец постепенно стал еще гуще.       — То есть… я могу стать… сокомандницей Саске-куна? — спросила она.       — Когда-нибудь… да.       — Когда… нибудь? — переспросила девочка.       — Когда станешь чунином, вы вполне можете оказаться в одной команде.       — Чунином? А сейчас ты?..       — Команды определяются Академией и, насколько знаю, переформировываются лишь при смерти одного из членов. Ты же не хочешь идти этим путем?       Сакура испуганно замерла и резко закрутила головой.       — Н-нет, ни в коем случае…       — А в чем проблема сейчас? Разве вы не можете встречаться в свободное время? Мы с Саске лишь товарищи по команде. Каждый становится сильнее как отдельный член, и наши специализации разойдутся после чунина. Мы все равно выпорхнем из нее.       — Но время Саске-куна…       — Он найдет его, если захочет. А если нет… зачем он тебе вообще?       Саске с моими словами наконец отмер. Сакура с надеждой уставилась на него, а я же уперлась спиной в стену. Учиха, ты же мой ровесник — может наконец соизволишь объясниться с малолетней верной поклонницей?       — Саске-кун… — прошептала девочка тихо-тихо, словно боялась спугнуть.       Темные глаза Саске одной плавной линией проследили за Сакурой, затем — за мной. Он до сих пор молчал, а его потерянный вид навел на некоторые мысли.       — Учиха, может наконец вынешь, — я высунула язык, — из…? — и посмотрела на его шорты.       Я отошла к Наруто. Он сохранял энтузиазм и, казалось, ничем не выказывал свое расстройство.       — Ну что, неудавшееся признание?       — Рива-тян, прекрати, — недовольно сказал он, надув губы.       — Кому, как не товарищам, можно рассказать о сомнениях?       — Сакура-тян… все равно выбрала Саске, — Наруто сгорбился, сжался в один комок, а взгляд упал вниз.       — Да.       Сколько времени? Тридцать минут до экзамена.       — Неужели я… настолько плох? — спросил Наруто, прервав тишину.       Я снова посмотрела на мальчика.       — Ты хочешь от меня честного ответа?       — Рива-тян… — голубые глаза выглянули из растрепанных светлых волос.       — Так что?       Он уязвимо отвел глаза.       — Руки, ноги, рот, нос, два глаза — с тобой все в порядке.       Наруто удивленно вскинул голову.       — Я ответила честно.       — У Саске они тоже есть…       — Наруто, у Саске есть весь набор свободных конечностей, и Сакура влюблена в него. Это не делает тебя хуже — с чего бы это определять Сакуре? Люди обычно западают на качества, которые нет в них самих — открытость, смелость и так далее. У каждого свои предпочтения, в нашем возрасте они особенно необдуманные. Просто выбери человека, которому понравишься именно ты, а не гонись за тем, кто воротит нос.       — Но мне нравится Сакура-тян…       — И почему? Чем она так хороша?       — Сакура-тян… красивая. И умная… А еще она добрая…       Я разочарованно взглянула на поникшего Наруто и подумала, что насильно мил не будешь. Никакие слова не сработают, пока человек делает осознанный выбор продолжать дальше.       Я отошла к другой стене. В горле загорчило. Нет, мне нужны собеседники ровесники, а не малые дети. Я чувствую, как все больше приспосабливаюсь к среде и адаптируюсь к детской манере поведения.       Я вздохнула, чувствуя, как неприятно потяжелело в груди. Кулак сжимался и разжимался, и я сосредоточилась на нем. _________       Пока мы шли по уже пустым коридорам, неожиданно появился Ли и попросил о схватке с Саске. Учиха ответил «сойдемся на экзамене». Ли этот расклад не устроил, поэтому начался бой, прерванный появлением говорящей черепахи.       Я удивленно смотрела на галлюцинацию перед собой. «Кай» не помогал. Это те… кого называют призывными животными?       — Это еще что такое?! — в неверии вытаращился Наруто. — Это… сенсей толстобрового? — совсем недвусмысленно Узумаки так прозвал кузнечика.       На спине черепахи с налобным протектором Конохи возникла взрослая версия Ли. Он принял странную извращенскую позу и был одет в такой же зеленой костюм.       — У этого брови еще толще! — воскликнул Наруто.       — Эй! — обернулся Ли. — Не издевайся над Гай-сенсеем!       Так это… сенсей, который обучал Ли? Ничего себе. Они… даже чем-то похожи. Он его отец, что ли?       «Гай-сенсей» же неожиданно для всех послал кузнечика в полет размашистым ударом кулака и развел сопливую сцену.       Под руководством Учихи мы довольно быстро смылись.       У дверей на третьем этаже, привалившись к стене, стояла высокая фигура сенсея.       — У вас, оказывается, есть друг? — спросил Наруто удивленно.       — О чем ты? — сказал Какаши.       — Толстобровый такой! — Наруто спародировал позу Гай-сенсея.       Это и правда ужасно смотрится…       — А-а, — Какаши почесал ухо. — Это неважно, — он отмахнулся и продолжил: — Теперь вы можете приступить к экзамену.       — Теперь? — спросила я. Разве мы не уже на нем?       — В первый этап может пройти только команда из трех человек. И он находится за моей спиной. Я рад, что все трое дошли.       То есть мы могли не участвовать!.. Когда сенсей объявил об этом месяц назад, я думала, что мы обязаны. Вот ведь хитрый лис! Знал же, что иначе разойдемся!       — Мы столько готовились, — ответила я ему недовольно. — Вы что, сомневались в нас?       — В стрессовой ситуации проявляются самые неожиданные стороны, и это нормально. Поэтому я рад, Рива-тян, — ответил Какаши-сенсей.       — Дайте тогда пройти, сенсей, — сказал Наруто.       — Я в вас и не сомневался! — продолжил Какаши неловко.       Я закатила глаза. «Двигай с прохода, старик-джонин».       — Как грубо, Рива-тян. У меня серые волосы от рождения.       Я поджал губы. Что, снова сказала вслух? Надо контролировать себя, пока не вошло в привычку… ______       Духота — первое, что встретило нас на входе. Вторым удивило количество человек. В комнате толпилась уйма народу, даже больше, чем перед недоиспытанием гендзюцу. Ряды парт заполнили все пространство класса. Множество налобных протекторов мелькали в теплом свете ламп.       К нашей компании очень неожиданно приблизилась блондинка Яманака. Она напрыгнула на Учиху сзади, и тот… ничего не сделал. Возрастной ловелас — то Сакура, то Ино. Не зря его фан-клуб столь обширен, если каждый может полапать кусочек Учихи. Наруто рядом зло сжал зубы.       Пока Ино плотно обвивала шею Саске руками, вслед за нами в комнату вошла команда шесть. Яманака почти сразу начала спорить с Харуно, когда Сакура с горящим огнем в глазах набросилась на девочку, пытаясь отцепить ее от Учихи. Детский сад. Я улыбнулась, наблюдая за беспорядочной шумной сценой.       — Что вы тут развели? — вдруг прозвучал голос.       — Ты кто? — спросил Ямамото.       — Меня зовут Кабуто, — ответил парень. — Но вам стоит быть потише. Посмотрите назад — шиноби Амегакуре уже на взводе, — я обернулась и в самом деле увидела злобные взгляды. — Психика у всех и так расшатанная от нервов. Не советовал бы вам ее испытывать.       Молодой парень и, судя по присутствию на экзамене, еще генин, возвышался над нами в величину своего подросткового роста. Но тонком носе сидела черная оправа очков, а серые, более темные, чем у Какаши, пряди волос свисали с хвоста и падали вдоль лица. Довольно… симпатичный, надо признать.       Оказывается, как рассказал Кабуто, он сдавал экзамен уже в седьмой раз, четвертый год подряд. В течение этого времени он собирал информацию, которую раскрыл нам на карточках.       Но разговор довольно был прерван знакомым «пуф». В одну секунду тесную комнату заполнили два десятка шиноби.       — Меня зовут Морино Ибики, — прозвучал грубый, пробирающий до костей мужской голос. Я обернулась. Все лицо мужчины покрывали шрамы, а фигура казалась особенно сильной и мощной по сравнению с большинством.       — И я — экзаменатор отборочного тура этого экзамена, — продолжил он. ________       Нам выдали бланки ответов, вопросы и запретили списывать под страхом вылета с экзамена. Что ж… контрольная. Я была почти уверена, что Наруто не справится, хотя Саске мне ничего на этот счет не сказал. Стиснув карандаш, я начала вчитываться и едко подумала: «Что это? Пробный-непробный экзамен» со слов Какаши? Какой-то… тестик?!»       Постепенно мысли все больше возвращались к формату экзамена, я любопытно осмотрелась. Так много проверяющих, буквально каждый шаг под наблюдением. Многие участники нервно ерзают, не в силах ответить на усложненные вопросы. А… Что?       Я выпрямилась, осененная догадкой. *** Где-то посредине экзамена       — Наруто-кун… можешь списать у меня, — прошептала Хината, сидящая рядом с Узумаки.       «А-а? Чего это она?» — подумал мальчик.       Он присмотрелся к раскрасневшейся девочке, втянувшей голову в плечи.       «Может быть, это… ловушка? — мальчик подозрительно сощурил глаза и осмотрелся. — Да не… Хината на такое не способна. Но кто?»       — Э-э, Хината, а зачем тебе это? — наконец спросил Наруто.       — Ну… — девочка еще сильнее опустила голову и схватила подвязки куртки, нервно закрутив в руках. — ну… — румянец на ее щеках стал более явным. — Я хочу, чтобы ты сдал экзамен… — девочка вдруг неловко запнулась и начала объясняться, что новички должны друг другу помогать.       Наруто удивленно послушал и подумал, что ему повезло. Однако списать не дал ему острый взгляд одного из экзаменаторов. Он занервничал и судорожно сглотнул, после чего оправдался перед Хинатой:       — Такому крутому ниндзя, как я, не нужно списывать.       Девочка непонимающе моргнула.       — Тем более, тебе тоже может попасть! — сказал он.       Хината покраснела и смущенно прошептала: «Наруто-кун».       «Если меня поймают, достанется и Риве-тян с Саске. Я не могу их подвести!.. — подумал Узумаки и решил положиться на последний десятый вопрос. — Это мой последний шанс», — решил он, напряженно сжимая карандаш. __________       В это же время недалеко от места проведения экзаменов       В круглом здании, на таких же круглых диванах, расположенных вдоль стен, сидели наставники. Дым от сигареты белой дымкой разносился по воздуху, даря неприятный табачный запах.       — Эх, скучно, — вздохнул Какаши.       — Чего? Надоело сидеть? — спросил Асума, стряхивая пепел в пустой стаканчик.       — Ага, — ответил Хатаке, отпивая чай, купленный в ларьке неподалеку. Как обычно, мужчина быстро отвернулся и не показал лица, скрытого под маской.       Сарутоби криво усмехнулся:       — Скоро станет весело, — сказал он. — Экзаменатор первого этапа… Вы знаете, кто он? Сидящая на том же диване Куренай покачала головой.       — Без понятия, — ответил Какаши, разводя рукой.       — Морино Ибики.       Хатаке замер.       — Этот… м-да, — удрученно выдохнул он.       — А что не так? — спросила Куренай.       — Он джонин, к тому же… Начальник отдела допросов и пыток в АНБУ, — ответил Сарутоби.       — Ну, на экзамене их вряд ли будут пытать, — сказал Ширануи, зайдя в комнату наставников. — Слишком лихо для генинов. А вот заковыристые и неоднозначные вопросы — пожалуйста. Морино любитель поиграть на нервных струнах, как виртуозный музыкант.       — Как поэтично, — с улыбкой сказала Куренай, кивая в сторону Генмы.       Он вздохнул, садясь на диван:       — Настроение… такое. ***       За пятнадцать минут до конца экзамена       — А теперь я оглашу последний вопрос, — прозвучал строгий голос Морино Ибики.       В классе звенела тишина. Все перешептывания тут же затихли, удивленно отражаясь в ушных раковинах беззвучием.       — Но сначала выберите, будете ли вы отвечать на него. Если вы откажетесь, ваши баллы обнуляются. То есть вы не сдадите.       — Чего?! — недовольно закричал кто-то спереди.       — А если попытаетесь ответить на этот вопрос, но неправильно… то навсегда потеряете право принимать участие в экзамене.       Я обреченно выдохнула и обернулась на Учиху.       «Почему ты не предупредил меня?» — мысленно послала ему сообщение. Он не отреагировал, проигнорировав красноречивый взгляд.       Это Учиха что, проверяет меня? Или участие в экзамене необязательно? Не то чтобы мне нравились миссии ранга «D»… Малооплачиваемые, скучные…       После заявления пара человек тут же подняли руки и отказались. С ними же выбыли и их команды. Я проводила спины взглядом, после чего решила: «Ладно… если наша команда и вылетит, то точно не из-за меня».

***

      Из воспоминаний Саске, 13-16 лет       В широких лабораториях Орочимару находились отдельные отсеки с камерами для заключенных, участвующих в последующих экспериментах. Пусть змеиный саннин и не использовал заключенных для целенаправленного причинения боли, ему было все равно на ее количество в ходе эксперимента. «На благо науки», — примерно так можно было охарактеризовать его отношение.       Заключенные там, как правило, сумасшедшие, агрессивные, могли вызывать сочувствие лишь при понимании и эмпатичном проживании их роли — я тоже мог быть там. В первые годы Саске, проходя мимо многочисленных камер, которых было, как сот в улье, предпочитал вообще не раздумывать об их участи. Слишком страшно, к его стыду, было это признавать. Он избегал этих мест и сознательно игнорировал, выдумывая себе иное, лучшее будущее. Трудно признавать, что его жизнь находится в руках и неизвестных планах змеиного саннина.       Саске долгое время не удавалось считать кричащих агрессивных заключенных отвратительными, и Орочимару, заметив его мягкое отношение и прикрытое безразличием сочувствие, намеренно приводил юного Учиху к камерам с особо буйными, выкрикивающими разные изощренности и угрозы заключенными, и одновременно нашептывал об их прошлом. Некоторые из выбранных для демонстрации были серийными убийцами, некоторые — сумасшедшими, переубивавшими семью и позже «раскаявшимися».       Орочимару пытался убедить Саске в своем милосердии и отборе лишь «недостойных». Но Саске был не настолько глуп, чтобы думать, что других не существовало и что он не мог оказаться на их месте.       Бесчеловечные эксперименты Орочимару, в которых змеиного саннина сопровождал верный ассистент Кабуто, а «важного подопытного» Учиху держали подальше, могли поразить своей жестокостью и болезненностью случайного встречного. Когда Орочимару приходилось испытывать новую разработку с малопредсказуемым действием, они испытывались на заключенных. Подопытный мог прожить спокойно несколько месяцев после ввода сыворотки, после чего неожиданно приобретал мутации, неизвестные заболевания, которые постепенно ослабляли, разрушали мозг и угнетали нервные функции или развивали дефекты с невозможностью нормально жить, сильные боли и медленную мучительную смерть.       Саске, долгие годы обитая в темных лабиринтах убежищ, изолированный и вынужденный внимательно следить за Орочимару и его целями, которые могли неожиданно измениться не в его пользу, не мог не думать, что находится на месте этих заключенных. У него была своя коморка, обеспечивающая минимальные удобства. Ему даже разрешалось выходить в библиотеку и прогулки. Но было бы смешно предполагать, что Орочимару приятельски позволял ему делать что угодно. Саске, по сути, был лишь заключенным, важным заключенным и лишь из-за этой важности предполагалось особое отношение. Если бы что-то пошло не так и цели изменились — он оказался бы в темнице, как подопытный кролик, ждущий следующего смертельного испытания. Саске понимал необходимость выживания и цели, приведшие его к напряженной жизни, — мальчик готов был пожертвовать жизнью ради отмщения. Саске, иногда слышавший крики, которые пробивались сквозь толстые стены в убежищах, постепенно очерствел. Не в его положении тратить время на сочувствие, нужно было уделять время тренировкам.       В подземельях, где и содержались заключённые, не соблюдались санитарные нормы или комфортные условия для жизни. Орочимару об этом особо не задумывался — гораздо легче выловить новую жертву эксперимента, чем держать ее подолгу в стенах темницы, обеспечивая жизнедеятельность.       На стенах копилась влага; сырость и запах плесени витали в воздухе и лепились ко всем поверхностям — в них активно развивались микроорганизмы, множились пропорционально усилению текучести подопытных через одну камеру.       Кабуто бы сказал, что Орочимару не любил криков, а потому практиковал анестезию, хотя она нередко плохо сочеталась и могла оказать побочные эффекты, а потому исключалась. Садистом саннин не являлся — он лишь достаточно черств, чтобы воспринимать других людей как единицу естественного процесса жизни и смерти, выживания сильнейших и смерть слабых в природе. Кабуто ценил здоровую эгоистичность Орочимару и его стремление стать сильнейшим своим умом и мозгом, а не глупую зависимость от генетической лотереи предков. Конец воспоминания о жизни в убежище