Хроники Шибуи Ривы

      Что вы почувствуете, если очнётесь в таком похожем на ваш мире, где некогда близкие теперь будут лишь незнакомцами? Если всех людей, которых вы помнили, больше не станет, а единственный друг не вспомнит того, что вас когда-то объединяло? Что вы почувствуете, если окажется, что маленький усуратонкачи, который когда-то сказал, что разделяет с вами одну боль, никогда этого не говорил?       Некоторые утверждают, что человек не меняется. Человек — неизменяемая и предсказуемая структура.       Учиха Саске вернулся во времени и уверен, что человек меняется. Люди становятся собой, проходя через череду испытаний и ломающих событий. Случайная последовательность может сыграть роль.       «Эффект бабочки» — история о том, как презренная букашка, обладавшая лишь низшей перцептивной психикой, меняет мир, не прилагая для этого усилий.       До резни ушёл бы Саске к Орочимару? Решился бы змеиный саннин напасть на второго сына главной ветви клана Учиха?       Решился бы Саске убить друга? Возможно, Наруто бы даже и не стал кем-то значимым для него. Только глотнув одиночества и горя, Саске оглянулся по сторонам и увидел других. Людей, которым жилось хуже, чем ему. Недостаток брата и недовольство отца теперь казались пустяками, не стоящими внимания. Общался бы вообще тот Саске с кем-то не из клана? Учиха обособленные и гордые шиноби. Квартал — тихая гавань и приют лишь для тех, кто унаследовал гены сынов и дочерей могучих Учих. Саске воспитывался в этой идеологии и следовал ей по привычке.       Саске был бы другим человеком. Возможно, обладающим теми же аристократичными чертами лица и носящим красно-белый символ на спине.       Но жизненный путь кардинально изменился бы. Как и Саске.       Несоответствия вырисовывались повсюду. Изменение состава повлекло филигранный сдвиг связей в команде семь… Генины никогда не отправлялась на миссию в бедную страну, окружённую со всех сторон водой. Наруто не встречался со смертоносными убийцами-чунинами. Он никогда не клялся, что не застынет от страха. Команда семь не наблюдала печальной истории мечника Кровавого Тумана и его верного товарища Хаку. Наруто не держал в руках труп врага.       Узумаки в самых смелых фантазиях и представить не мог, что Саске спасёт ему жизнь, подставившись под ледяные иглы. В голове Наруто не возникало даже мысли о Саске как о друге, с которым он разделяет одну проблему, а не о надоедливом вечном сопернике.       Наруто никогда не перевоплотится. Потому что изменилось всё. Изменился сам Саске. Обстоятельства. Часть Наруто, о которой не было известно до его шестнадцати, отпрянула и тоже скрылась в теле совершенно другого человека. Даже мир, в котором очутился Саске, имел другое направление — и Учиха Саске в был нём второстепенным персонажем. Эту реальность вели другие, непохожие люди. Но Саске был вынужден занять необходимое себе место.       Он узнал обо всём слишком поздно. Самонадеянно желал отменить осуществлённое, найти волшебную пилюлю, которая разом исцелит раны мира.       Но чуда не случилось. Его, наверное, и не бывает. А Саске Учиха был вынужден поплатиться за содеянное.       «Время не линейная величина, имеющая одно начало и, как следствие, один конец. Оно изменяется, течёт. Зависит от волн искажения в пространстве. Чакра в нашем случае может помочь и прорубить проход…» — объяснял Хагоромо.       Саске не волновало ничего. Ему был важен лишь шанс, лишь малая возможность. Он ухватится за неё так же отчаянно, как утопающий.       «Техника нестабильна. Она зависит от порой случайных факторов, и результат предсказать невозможно. Ты можешь умереть в процессе. Если портал появится в нужном месте, нельзя сказать, что это будет нужное время… Он может возникнуть за несколько мгновений от настоящего или закинуть во времена до построения деревень, — пронизанные капиллярами фиолетовые глаза Ооцуцуки обратились на Саске. — Семьдесят лет — незначительная погрешность. Я не могу гарантировать ни результата, ни твоей сохранности. Лишь единственное можно сказать точно: тот мир, — Мудрец смочил горло слюной, — …»       Саске готовился потерять жизнь. Мог ли он жить в царстве, где властвует смерть и разложение? Страшный сон, где тела сломанными куклами лежат на земле, оросив и заполнив её. Где затхлый сладковато-гнилостный запах разносится ветром.       Саске поддался порыву, ослеп на мгновение… Он позволил ясности взора исчезнуть и совершить непоправимое…       Чидори ослепляла. Её пронзительный звук напоминал трель сотни маленьких птиц. Но хруст, раздавшийся от ломающихся костей, обуял его звучание. И тогда весь мир стих. Голубые глаза напротив закрылись от боли. Тело Наруто дрогнуло. По губам полилась багровая дорожка. Оголённые зубы в раскрытом рту окрасились красным. Техника Саске продолжила, несмотря на всё, ронять вспышки из пронзённой дыры. В том самом месте, где должно глухо биться сердце. С каждой попыткой Наруто вздохнуть Саске чувствовал, как внутренние органы облегают руку в липкие, отвратительно мягкие тиски.       Наруто вцепился в плечо Саске, стремясь оттянуть опасную технику. Узумаки всё ещё надеялся на выживание. Но его хватка растеряла всю силу. Учиха знал об исцеляющих возможностях клана Узумаки, как и о чакре, подаренной Хвостатыми. Саске не собирался сдаваться в последнее мгновение.       Кровь вытекала из Наруто мучительно долго. Она капала густой, тягучей жидкостью на рубашку, тянула багровую нить до земли. Её было много. Она капала и на рукав Саске, увлажняя ткань железом. Саске уже мечтал, когда это закончится.      Глаза Наруто закрылись. Саске, наконец, заставил смолкнуть ужасно громкую чидори. Учиха не понял, когда земля стала так близко перед лицом. Его грудь невыносимо сжимало раскалёнными тисками, глаза выжигало, словно они грозились ослепнуть. Непрекращающиеся, обжигающие слёзы падали на сухую землю и размывали зрение мутной пеленой.       Наруто мёртв.       Концентрированный запах крови проникал в ноздри, душил острым солоноватым запахом металла. Саске чудилось, что он в ней с ног до головы, — и она впитывалась под кожу, как яд, не позволяя сделать новый вздох.       Он убил Наруто. Глупый усуратонкачи больше не вздохнёт. Наруто, что желал спасти его… Больше не будет преследований, задорных речей о возвращении в прекрасную Коноху. Наруто, который не понимал ни целей Саске, ни желаний — но смешно искренне, бескорыстно желал помочь. Человек, единственный из его прошлого, что преследовал, словно назойливая тень. Надоедающий элемент, от которого можно было избавиться только окончательно и бесповоротно.       Неужели усуратонкачи заслуживал смерти? Он принёс свет в жизнь многих людей, пропагандировал мирные идеи объединения… Неужели Наруто… потерял жизнь просто потому, что был другом Саске?       Учиха ненавидел всех, кто наживался на Итачи. На брате, чей подвиг извратили в угоду интересов деревни. На пользу слепых жителей Конохи и корыстных целей верхушки. Итачи был как маленький винтик в большой машине, который выкинули за ненадобностью. Итачи, до последнего носивший маску. Брат, который осмелился показать лишь толику истинных чувств в последнее мгновение. Улыбка, пропитанная красным, до боли — до агонии — знакомый жест одинокого детства, который отпечатался в сознании клеймом.       Никем не узнанный одинокий нукенин, что защищал жителей деревни и стойко выдерживал напор их ненависти. «Как он жил все эти годы?» — не раз задавался Саске вопросом. Итачи, что выслушивал незаслуженные оскорбления, плавал в океане презрения, ненавидимый даже собственным братом. Итачи, чьи руки омывала кровь невинных людей и собственных родителей. Как он спал, если слышал неутихающий отголосок предсмертных голосов? Сердце Саске мучительно сжималось за брата.       Виновен ли был Наруто? Что скакал по деревне, громко посмеивался и даже не задумывался об участи Итачи? Наруто, ребенком не могущий усидеть в засаде, потому что упавший за шкирку жук щекотал кожу? Мальчик, что катался по земле и заливался гоготом с льющимися слезами, прерывающимися тонкими мольбами избавить от насекомого?       Саске желал отомстить. За свою жизнь, за годы, проведенные в неведении. Кто-то должен был поплатиться за это. Первым Саске избавился от Данзо. Потом убил Орочимару — ответно, на ожидаемое нападение саннина.       Но убийство не приносило Саске удовольствия, а выворачивало изнутри. У него был потаенный страх. Саске больше всего он боялся стать таким, как брат. Годы, проведенные за рассматриванием деревянного потолка родного дома, прокручивание ужасающих воспоминаний об умерших родителях, которые на прощание, ужасным подарком оставил ему брат. Страх и отвращение к произошедшему пропитало каждую клеточку тела. К брату, что сошел с ума, что избавился от всех дорогих жителей квартала, что подарил месяцы ночных кошмаров. А потом оказалось, что все эти годы Саске просто был обманут.       Был ли Наруто достоин смерти? Покрыл ли Саске — снова — свои руки кровью невиновного? Стало ли подобное для него… привычкой? Неужели Саске ступил на кривую, идущую в один конец, вниз, дорожку?       Саске не знал, сколько прошло времени. Он сидел и смотрел вдаль, на темно-зелёную ширь леса, окрашенную тьмой из-за нависшего над головой серого неба. Голова пустовала. Мысли не хотели крутиться, увязшие в тугом киселе.       По округе были разбросаны мелкие щепки, словно черви смешавшиеся с почвой. Вверх поднимались белёсые корни деревьев, как маленькие призывы пещеры Рьюичи. Место смерти великого воина, Узумаки Наруто. Бесславное и случайное, потому что Саске не стремился закончить всё величественно. Он презирал помпезность и не хотел придавать их битве значимость. Он хотел покончить с кусочком прошлого. Это то самое место, куда Узумаки уходил, скрываясь дальше от зоны военных действий. Усуратонкачи пытался договориться, перенести время битвы. Но Саске в ответ лишь создавал яростные смертоносные атаки. Он знал, что Узумаки чувствовал себя ответственным за исход войны. Истощённые бойцы легко могли попасть в горячие лапы его техник. И Саске воспользовался угрызениями совести сокомандника.       —Как ты не вовремя, даттебайо, — недовольно сказал Наруто.       Саске посмотрел на небо. Над верхушками деревьев поднималось гигантское растение. Всё ещё нужно было забрать чакру Хагоромо у Наруто…       Обострённые органы чувств пронзило ощущение. Кто-то стремительно приближался сюда. Учиха развернулся в направлении цветка, его рука легла на прохладную рукоятку Кусанаги. Спустя время из-за деревьев вскоре вышла девушка с розовыми волосами.       Сакура застыла. Она ошеломлённо смотрела за спину Учихи. Туда, где лежал обездвиженный Наруто.       — Я не чувствую его чакры… — прошептала она неверяще.       Саске заметил, как удивлённый взгляд сменился на другой. Более пристальный.       «Кусанаги, ты мне ещё понадобишься». __________       Один. Среди знакомых пейзажей, отзывающихся в сердце птицей надежды. Саске был в силах всё исправить. Очутившись в прошлом, Учиха покинул Молнию и последовал в страну Камня. Там, среди высоких гор, стояли заброшенные дома.       Трухлявая старая скамейка грозила развалиться под весом парня, но Саске требовался отдых после высосавшей чакру техники. Здесь, в темноте, вдыхая спёртый пыльный воздух, разогретый днём, видя в сумраке сгнившие доски, Саске чувствовал, как всё естество поднималось пламенным столбом. Саске промолчал, но не сдержал благодарной, счастливой улыбки. И решил продумать план действий. __________       Конохагакуре. Её знакомый облик он, оказывается, позабыл из-за давности. Ещё не тронутая Акацуки, архитектура сохранила прежний вид. Он возводился ещё при Хашираме, при построении деревни одной массовой застройкой. Знакомые переулки, выцветшая краска зданий, гомон многолюдной толпы… Саске проник, как чужак, и с тем внутренности щекотало чувство — вернулся.       Уже второй день Саске вдыхал свежие запахи деревни. Первым делом Саске навестил квартал Учих. Он наблюдал, как его маленькая копия вышла из дома. Двери отодвинулись со скрипом, и фигура маленького Саске замерла. Он посмотрел тёмными глазами вниз. Выражение лица казалось задумчивым. Саске, наблюдающего со стороны, вдруг охватил дискомфорт: он не мог угадать или даже вспомнить ход собственныхмыслей.       — Нужно смазать двери, — тихо сказал себе мальчик и вошёл обратно.       Команда семь повстречалась на главной, самой людной улице. Каково было удивление Учихи, когда рядом с тёмной и светлой макушками он увидел нетипичную рыжую. Рива-тян — имя, что выкрикнул возбуждённый Наруто.       Саске казалось, что он падает. Куда-то очень глубоко. Под ногами словно раскрыла пасть пропасть, бездонная и всепоглощающая. Девчонка не оказалась ни незнакомкой, ни подругой — она являлась частью команды семь. Но наконец после долгого падения ноги нащупали почву. Саске словно в первый раз огляделся. Всё та же деревня, всё те же знакомые дома закружились перед беглым, быстрым взглядом. Что это?.. Что произошло?! Разве это не его прошлое?       Надежда, что поселилась в сердце и дала росток, ухнула и пробила бездонную дыру в защите Саске. Гнев, злость — вся смесь чувств вырвалась из неё, словно только и ждала момента. Она вытянула свои тонкие щупальца и добралась до мозга Саске.       Он быстро покинул Коноху, как только заметил нестабильный ураган чакры.       Саске осмелился приблизиться к девочке на следующий день под обличием Хенге. Там же он, почувствовав жар чакры друга, замер и осмотрелся, но не увидел Наруто. Прячется?       Это ощущение повторилось несколько раз, прежде чем Саске наконец признал… И осознал, что все его планы рухнули. Все знания о будущих событиях и уверенность в личности Узумаки, на которые он полагался, когда продумывал избавление мира от Чёрного Зецу, разрушились. Они сломались так же легко, как при неосторожном касании ломается крылышко бабочки.       Но что оставалось прежним — юный Учиха всё ещё воплощение Индры. А вот Асура выбрал девчонку в светло-зелёной футболке и с рыжей копной волос.       Саске бежал, как трус, из своего мрачного мира, не желая платить за собственные ошибки. Он надеялся, что повернёт время вспять. Но новая реальность не послужила заменой, не погрузила в блаженное беспамятство. Она яростно нашёптывала на ухо: «Ты можешь бежать от настоящего, но не в силах убежать от себя».       Его цели потеряли смысл. Зачем ему спасать не его прошлое? Но в ответ в мыслях призывно мелькнул знакомый образ и словно наяву возник разочарованный взгляд сокомандника. «Ты ничего не вернёшь».       Саске согласился. Верно.       Он бежал. Долго и упорно. Ничего не получилось. В этот раз он прекратит трусливый побег. Отринет жалость, что убаюкивала многоголосую вину. На этот раз Саске Учиха наберётся смелости встретиться с ошибками лицом к лицу.       Проникнув с помощью гендзюцу в мозг Ривы Шибуи, Учиха встретил там не девочку. Перед ним предстала незнакомка в железных доспехах. Холодные голубые глаза обратились к Саске.       — Кто ты? — спросил текучий, надменный женский голос.       И Саске замер. ___________       Он не мог поверить в то, что видит. Жизнь, зародившаяся на другой планете, продолжила существование в новом теле.       Самобытная, волевая девушка, выросшая в отчаянном стремлении к силе.       Безысходность читалась во всех детских воспоминаниях, в которых Саске ненамеренно увяз: в каменном, печальном интерьере большого, пустующего особняка; на кривых обледенелых улицах среди уставших лиц прохожих; в протяжной колонне изувеченных трупов детей, чьи тела переносились по двое на грязных носилках. Становилось ясно, что девушке, воспоминания которой он подсмотрел, приходилось быть сильной, просто чтобы выжить. Это стремление виднелось во всём. НОЧНАЯ тишина тесной каморки окутывала скрюченную маленькую фигурку, тусклый свет фонаря при малейшем ветерке то тух, то разгорался, освещая старинные записи в древних фолиантах. Звонкие, вызывающие детские слёзы удары отца. Тихие, тайные разговоры между сверстниками, братьями и сёстрами, после которых лицо юной девушки искажалось от боли. Слёзы, что падали капля за каплей на лица погибших товарищей. Черствеющая официальная маска воительницы, что вела в бой солдат. Имена воинов, что вычёркивала отмеченная грубыми мозолями женская рука. Рушащаяся маска, что открывала искажённое беззвучным плачем лицо. Бесстрастные и безразличные глаза, что были обращены на громкую толпу, празднующую победу.       Саске… знал. Причину, по которой её выбрал Асура.       Жизнь Серы отзывалась болью понимания в Саске. Девушка, что узнала боль потери в раннем возрасте. Бесконечные смерти детей… среди них были и её родственники. Давление семьи и ледяные серые глаза, что смотрели на свою ДОЧЬ, КАК на неиспользованный ресурс. Так похожие на другие, чёрные, словно беспросветная ночь, глаза Учихи Фугаку. Мужчины, что ставил долг клана превыше всего: он готовил своих сыновей как преемников воли предков, обязанных силой и мощью доказать величие потомков и не опозорить бессмертную память, текущую в их жилах. Достижения и звания были для Фугаку важнее чувств. Их он отбрасывал, думая, что жена справится с детьми самостоятельно. Мог ли он догадываться, что его безучастность никогда не окупится чужими объятиями? Саске с содроганием вспоминал разочарованные глаза.       Бесконечные смерти могли бы лишить девушку энтузиазма и воли к жизни, но лишь закалили. Она, казалось, и не замечала потерь — хотя Саске знал, что это было не так. Милосердно, заботливо Сера стирала пот и кровь с охваченных лихорадкой товарищей, когда войско возвращалось обратно к стенам. Пейзажи, высокие кустистые леса, пахнущие смолой и трухой, знакомые и незнакомые одновременно, проносились мимо. Саске видел вину, плескающуюся в голубых глазах, что прикрывалась усталостью. За потерянные жизни, за понесенные раны. Саске видел, как потяжелела грудь девушки, застыла, почти не дышала. Она в одиночку пересекала кишащий демонами континент. Возвращалась одна после выигранной битвы — но все ее товарищи полегли там же. До единого. Сходила ли она с ума, когда в тиши продолжала долгий путь? Участь единственной выжившей не была сладка, когда была покрыта жизнями других людей. Саске почувствовал, как с болью сжалось сердце. Он понимал, знал причину ее бесстрастных к эгоистичному празднеству толпы глаз.       Саске видел, как девушка умерла. И у него снова замерло, а затем заново, громко и оглушительно, запустилось сердце.       Саске тяжело дышал. Ему казалось, что он прожил целую жизнь — прочувствовал все потери и душераздирающие тревоги. Саске никогда не был мастером гендзюцу и не смог отделиться зрителем, а потому с головой ухнул в омут воспоминаний той, что была смелой девушкой Серой де Гоот.       И Саске доверял ей. Просто взял и поверил — как он мог сомневаться в ней? Той, что чувствовал, как себя? Той, что была горька и решительна в последние моменты перед смертью — как никогда бы не осмелился Саске. Этот опыт дал ему нечто новое.       И он стер ее воспоминания о своем присутствии. Рациональное зерно твердило, напоминало, звенело, чем обернется секундный порыв — бездонным колодцем сожалений. Необходимо было обдумать план и включить в него Серу.       Учиха решил рассказать, когда все было подготовлено. После истории о своей жизни, поведанных событиях будущего и наброска планов, он понимал, что девушка не откажется. И она согласилась, как он и предугадывал.       Саске охватила легкость. Он не совсем понимал природу эмоций, но окрыленность, что разрушила давление вины на его грудь, ощущались, словно он воспарил, заново родился. Ему было так хорошо, как разве что до резни — он чувствовал, что обрел теплую связь с Серой.       Но девушка стала его избегать. Сера пресекала разговоры на командных собраниях и не ходила на тренировки. Она словно отказалась от своих слов, всех оговоренных планов.       Саске чувствовал себя ужасно обманутым.       Стремящаяся расцвести зелень на безлюдной дорожке. Сейчас она вытаптывалась девичьими ногами. Саске вышел из укрытия. Сера удивленно замерла.       — Что ты делаешь? — спросил Саске.       Ее рыжие яркие волосы, словно неспелые помидоры, покрылись рябью полосок от падающего солнечного света.       — Что тебе нужно? — спросила она. Настороженно, опасливо.       Саске поджал губы и скрыл постыдный дискомфорт от агрессивного тона.       — Ты избегаешь меня.       Она ничего не ответила.       — Сера, мы договорились…       — Я уже говорила.       Неприкрытый океан эмоций бурлил в ее голосе.       — Что?       — Называй меня Рива.       «Но твое первое, истинное имя звучит гораздо лучше», — подумал Учиха и промолчал. Мимо носа пролетало насекомое, что кишело в лесу. Учиха оперся на влажный ствол дерева и выдохнул, собираясь.       — Мы говорим не об этом. Почему ты избегаешь тренировки? Отвечай.       За долгие секунды тишины Саске успел погрузиться в особую атмосферу встревоженного, живого леса.       — Ты изменяешь память.       — Да.       — Я не могу тебе доверять. Кто бы не воспользовался возможностью?       Ее теплые янтарные глаза поднялись. И Саске четко увидел, что то была неприкрытая правда. Она смотрела на него, как на зверя.       У Учихи перехватило горло. Собственный голос звучал в ушах через мокрую вату.       — Это из-за Итачи? Или из-за Наруто?       — …?       Саске ничего не слышал. Лицо Серы исказилось в непонимании. Голова гудела, мысли шумели. В ней словно раскрылся пчелиный улей. Ему показалось, что его исподтишка ударили по затылку.       Саске тонул. В глубокой и темной пучине. Один среди опасных, пенных вод. Он с головой уходит под черную воду, мутные пузыри воздуха вылетают из открытого рта, пытающегося захватить кислород. Соленая вода устремляется в ноздри, выжигает путь огнем. Он один. И никто не придет ему на помощь.

***

      Когда Саске шел на экзамен, он морально готовился к неизбежному. Из всех его особенно волновал Орочимару. Саннина интересовала лишь перспектива получить тело, которому он досадно, унизительно проиграл. Молодое, недоразвитое — еще не доросшее до Итачи, но схожее. Саске знал, что саннин будет очарован находкой, которая оправдала его ожидания, но все это превращалось во взрывоопасную смесь с Узумаки. Саске предстояло отвести внимание от сокомандников и доказать, что он стоит вложений.       К нему приблизилась девочка. Уменьшенная версия той, чье лицо в последние секунды исказилось ненавистью. Сакура Харуно с обманчивыми пастельно-розовыми волосами и глазами олененка, заискивающе смотрящими на него.       — Саске-кун, — застенчиво прошептала она, словно долго ждала этой встречи.       Учихе удалось заставить себя отмереть, когда перед глазами возник предсмертный образ Харуно. Воспоминания закрутились словно калейдоскоп.       Саске помнил, что думал о ней в первые дни команды номер семь. Наивная девочка, что растет в полной семье и чьи проблемы крутятся вокруг не стоящих дел. Он помнил, как она превратилась в девушку, что стала ученицей одной из саннинов, Цунаде Сенджу. Та, что раньше была его тенью. Та, что поменялась со временем.       Саске помнил решительные движения той, которая перехватила два куная. Бывшую сокомандницу, что умерла в заранее проигранном бою. Ярко-зеленые глаза сияли от непролитых слез, плотные губы белели и непокорно сжимались. Сакура испустила последний вздох, найдя на земле холодную ладонь.       «Прости, Наруто… Я должна была помочь тебе… Вместе, как команда», — думала она в последние секунды в момент, когда Саске отчленил голову от тела, чтобы прекратить бесконечную регенерацию.       Саске мог представить, как легко ей жилось и как не хотелось вылезать из безопасности. Слишком приятно прятаться за надежными спинами родителей. Не то что Наруто и он, у которых их не было. Нет необходимости рисковать, ставить на кон жизнь. Можно убежать, эгоистично спрятаться. Сакура могла жить мирной жизнью, но все же выбрала иной путь. И Сакура была сильна достаточно, чтобы продолжать сражения, когда исход битвы был ясен обоим сторонам.       Теперь перед ним стояла другаяХаруно Сакура. Наивная, не принявшая решение девочка. Гражданка, слишком легкомысленная, чтобы задуматься о иных проблемах, кроме отвержения в признании.       Она тоже изменится. Саске уверен, что Сакура столкнется со сложностями мира шиноби, но уже — как видится, — с другими людьми, в команде шесть. Вырастет и отбросит былую влюбленность в Учиху Саске.       Саске все же застыл камнем, погруженный в размышления, пока его не выдернуло. Перед ним вдруг оказалась розовощекая Сакура Харуно, застенчиво вжавшая голову в плечи, и Рива, что показала кончик красного языка. Она отошла, оставив Саске наедине с Сакурой.       — Саске-кун, — голос девочки застенчиво повысился, — мы ведь… еще встретимся?       —Да…       — А… ам… — она замялась, жуя губу и краснея, — когда…? Неужели мы пойдем на… свидание?       Саске почувствовал себя… жутко. Пробужденный от омута тяжелых воспоминаний, он оказался в насмешливой реальности. Двенадцатилетняя девочка, почти задыхающаяся от волнения, признавалась ему, парню, возраст которого близился к двадцатилетию. Застенчивая Сакура, с надеждой всматривающаяся в его лицо, даже представить не могла, кому сейчас предлагает свидание.       — Я… не могу этого обещать.       У Саске не было никакого желания обижать или оскорблять девочку. Он и так принес боль слишком многому количеству людей.       — Что? — она удивленно подняла голову. — Но… Ты хочешь притормозить, Саске-кун? Возможно, я была слишком навязчивой…       — Нет. Я был рад видеть тебя, Сакура, мы не встречались с…. Академии. Но мы не сможем… кхм, быть вместе.       Сакура сильнее прикусила губу и опустила голову:       — Почему? — промолвила она тихо. Лицо скрывалось за опущенной розовой макушкой.       — Мы… слишком разные.       — Тогда скажи, Саске-кун… — спустя время выдала она тихо. — Тебе нравится… Рива?       Бесстрастное женское лицо, что прошло через ломающиеся испытания, возникло в сознании. Не юное, покрытое детским жиром, что он наблюдал почти месяц подряд.       — Нет. Это не так, — ответил Учиха.       — Хорошо, Саске-кун, — расстроенно сказала она, — Прости…       — Тебе не за что извиняться.       — Да, Саске-кун… — голос девочки надломился. — Прости, ты такой добрый… так еще хуже.       Сакура, помедлив, ушла, низко опустив голову.       Саске проследил глазами за ее уходящим силуэтом. Он поискал товарищей, с которыми еще нужно пройти экзамен. Наруто остался в одиночестве, заняв место в углу и опустив голову к полу. У другой стены нашлась вторая. Рыжие волосы Ривы ниспадали на плечи гладкими волнами. Голова наклонилась вбок, и по языку тела Саске мог догадаться, что то были не самые приятные думы. Тонкие пальцы левой руки отстукивали произвольный ритм.       Команда семь каким-то образом источала атмосферу уныния. Каждый погрузился в размышления, каждый — о своем.       Как же там, интересно, Какаши?       «Скукота…» — подумал мужчина, сидя в комнате для наставников, ожидающих команду генинов. В небольшом помещении на четвертом этаже остался лишь Хатаке да Сарутоби — остальные либо не пришли, либо уже ушли. Из открытого окна вырывался теплый ветер, несущий сладкий запах расцветших цветов. Зеленая листва высокого дерева шелестела маленькими листочками, и ее неспешное течение Хатаке наблюдал вот как семь минут.       «Почему ребята медлят? Надеюсь, они не повернули назад, когда поняли, что участвовать необязательно… Эх… Из них гипотетически может выйти команда, но приходится напрягаться. Удивительно, как прошли тест с колокольчиками. Догадались, конечно. Руководствовались явно не теплым товарищеским прорывом».       Какаши, который стоял вот как уже десять минут и сидел на стуле столько же, решил сменить деятельность и умостился на деревянной поверхности стола. Бедро, обтянутое темными штанами, Хатаке закинул на угол. В руке он держал стаканчик из плотной бумаги, что выдавали в магазинчике Маи-сан, и медленными круговыми движениями плескал по стенкам темно-коричневую воду терпкого напитка. От чая поднимался горячий пар, белая струя которого плавно исчезала в воздухе. Мужчина с удовольствием наблюдал за процессом исчезновения белоснежной дымки. Мысли его давно убежали далеко.       Пряный сладкий аромат пощекотал нос. Он проник через ткань маски и навязчиво тревожил чуткий нюх Какаши. Мужчина, движимый порывом, по привычке методично, одним движением, отодвинул маску и разом глотнул.       Полость рта обожгло.       — Кха-кха! Кха-кха!       Какаши закашлялся. Вода вырвалась изо рта, темная ткань маски моментально пропиталась влагой.       — Чего это ты? — спросил Асума. — Чаем, что ли, подавился?       Темные глаза Сарутоби перешли на сжатый крепкой хваткой стаканчик в руках Хатаке. Какаши сохранил профессиональную тщательность и, несмотря на содрогающийся тело надсадный кашель, вытянул правую руку в воздухе, удерживая ее в неподвижном положении. Ни одна горячая капля не пролилась на пол. Асума засмеялся.       — Кха-кха…