__________
И—Ину—Тора—Сару—Хитсуджи. Руки складывали быструю последовательность печатей. Рива стремительно присела, направив ладонь к земле. При соприкосновении от неё поползли чёрные узоры. Ощущения же твердили, что влитая чакра, сконцентрировавшись, пропала. В ту же секунду последовал громкий хлопок. И Рива, внимательно смотревшая на руку, отвлеклась, внутренне напугавшись другим ощущением. Она не могла дышать. Её окатило ледяной водой, которая в то же мгновение исчезла, сменившись покалыванием кожи и мокрыми щеками, по которым капельками стекала вода. Тогда девушка раскрыла инстинктивно зажмуренные глаза и увидела перед собой среднего по размерам осьминога, в высоту не превышающего голени, размер которого пропорционально коррелировался с влитой ранее чакрой. Его влажное оранжево-жёлтое тело искажалось с тем, как искажались волны подконтрольной чакре воды, витавшей вокруг него в воздухе. Уши Ривы уловили сдавленный звук, и наконец она обратила внимание на присутствующих. На каменно-песочном грунте полигона на границе квартала Учих были Саске и Наруто. Они же в этот момент могли видеть, как призванный осьминог ошалело крутился по кругу. — А? — выдавил он, не скрывая шока, понятного для окружающих. Два глаза с монеты рьё спустя время изучающе уставились на сидящую рядом Шибую. — Ах!.. Только не говорите… неужели? Господин Нгаио предупреждал, что недавно был заключён контракт, но я не ожидал, что призовут меня, так ещё и когда я только заснул после ночных криков! — спешно размышлял осьминог будто про себя. Голос выходил из какого-то отверстия, невидимого обычному глазу. Скорее всего, он скрывался под щупальцами. Сам звук слышался несколько тихо, поскольку волны проталкивались сквозь толщу окружающей осьминога воды. — Судя по всему, это ты призвала меня к себе? — спросило существо у Ривы. — Ты прав, — спокойно ответила девушка, хотя выглядела она несколько комично. Намокшая, словно купалась в одежде, с всклоченной экипировкой для тренировок, прилипшими к лицу потемневшими прядями, но неизменно спокойным лицом. — Моё имя Шибуя Рива. Ответа не последовало, и вместо него наблюдавшие подростки команды семь следили, как в воде, переливаясь в солнечном свете, забурлили жирные пузыри. Рива прислушивалась. Бульк. Бульк. — Кхм-кхм, прости. Я немного охрип, хотел поправить голос, — снова донёсся извиняющийся голос, когда пузыри растворились в атмосфере. — В ответ имею честь представиться. Имя, которым нарекла меня матушка ещё до того, как высидела, — Наофуми. Я, кстати, довольно занятой, у меня подрастает семья. Совсем недавно вылупились на свет двадцать детишек. Как они кричат! Рива перевела недоумённый взгляд на Наруто и Саске, ища в выражении их лиц ответы на поведение осьминога. — Понятно. Ты имеешь в виду, что я тебя отвлекаю? — Ну-у… Можно и так сказать, если у тебя ничего серьёзного. Так ведь? В вопросительном «так ведь» Рива услышала столько надежды, что иронично хмыкнула — её это рассмешило, — и, поджав губы, попросила: — Тогда напоследок расскажи о своих способностях. — Ну, я не самый сильный осьминог в Акватории Шинка, — у наблюдающих Наруто и Саске сложилось впечатление, что этот осьминог делал всё, чтобы его не призывали в следующий раз. — В бою я бы разве что мог помочь… с захватом врагов и отравлением. Мой яд токсичен для млекопитающих вроде вас, шиноби, поэтому будет достаточно размешать его с водой и запустить во врага. Пара водных техник — вот и весь мой арсенал. — Спасибо, что рассказал, Наофуми. Хорошо отдохнуть, — попрощалась Рива, вставая с колен. Под подошвой сандалий пару раз хлюпнуло, и она посмотрела вниз. — Рад слышать, что был полезен, — спешно ответил моллюск. Три пары его щупалец быстро сложили неполные печати, и Наофуми испарился, а с его исчезновением удерживаемая в воздухе вода упала на землю, от удара поднимая в воздух пыль и после растекаясь лужей. На своих коленях же Рива заметила два грязных земляных следа и объёмные прилипшие камешки. Небольшие коричневые струйки стекали от колен ниже, к белым бинтам, напитанным солёной влагой. Верх тоже потяжелел: футболка остудилась от ранее незаметного ветра и противно облепила всё тело, шорты висели, полные воды. Рива, опустив голову, спокойно оглядывала себя. — Странный он, — подошёл к ней Наруто, заставляя обратить на него взгляд. — Сразу видно, что ленивый! У меня тоже были такие жабы, когда я только учился у старого извращенца. Нужно сразу вливать много чакры, тогда и призовёшь сильных, — посоветовал по опыту парень. — Я согласна. Попробую, но позже, — задумчиво кивнула Рива, одновременно пытаясь избавиться от лишней воды в костюме и волосах. Она потянулась рукой к затылку. — Потому что неизвестно, сколько это будет сушиться, если призыв затопит весь тренировочный полигон. Девушка сжала ранее захваченные пряди в кулак, и вода тут же струйками потекла по спине, стекая по лопаткам и забираясь в длинную ложбинку позвоночника. От этих ощущений, подобных щекотке пальцами утопленника, Рива даже не поёжилась. — Сейчас день, — не к месту сказал Саске, так и оставшийся стоять на прежнем месте, отчего его голос звучал тише. — Ну да, — повернулся к нему Наруто. Рива только сейчас заметила, что он стал выше неё. Синие ленты налобного протектора мешались с короткими волосами и прятались в воротнике куртки. — А, кстати… Я тоже заметил, что Наофуми говорил про ночь. Но сейчас день. — Да, — подтвердила Рива, хватаясь за край своей футболки. Она собрала ткань, не доходя до талии, и сжала. Морская вода ухнула в образовавшуюся под сандалиями грязевую лужу, брызгая в стороны. — Ты имеешь в виду, что знаешь, где находится место обитания осьминогов? — спросил Саске. — Да. Я убедилась в этом, когда послала клонов. Акватория Шинку, как её обозвал призыв, должна располагаться где-то в середине океана Каиджу. Там разница около тринадцати часов. — Если сейчас два, то у них около трёх часов ночи, — посчитал Наруто, задумчиво подняв палец к щеке. — Кстати, Рива-тян, а почему осьминоги? С ними много проблем. Например, эта вода… — Наруто посмотрел на Риву и проследил взглядом вниз, но тут же дёрнулся, как от тока. На его щеках теперь расцветал румянец, а глаза не отрывались от лица Ривы. — Их посоветовали жабы Джирайи-сана. А других вариантов у меня особо не было. Самой исследовать неизведанные земли в надежде наткнуться на жилище разумных призывов слишком долго, и процент наткнуться на такую минимален. Жабы сказали, что убежища, как правило, хорошо сокрыты. — А… д-да, — Рива перевела взгляд на Наруто, который нехарактерно для всегда уверенного вида запнулся. Как только Шибуя посмотрела на него с сомнением, Наруто словно пришёл в себя, и выражение сменилось на серьёзное. «Странно, — подумала она. — Какая быстрая смена лиц. Он моего вида смутился, что ли? Хах, как маленький мальчик». — Да, я помню, Фукасаку говорил, что гора Мьёбоку недоступна обычным путникам. От Конохи до неё идти месяц по секретным дорогам, — продолжил говорить Наруто. — Так что, кроме как по знакомству, я не знаю способ заключить контракт. — Но у тебя наверняка мог быть выбор между животными, которые дышат обычным воздухом. Зачем тебе рыбы? «Условно они моллюски». — Или, например, ты могла заключить контракт с теми же жабами? — Жабы мне не подходят. Помимо перспектив обучения сендзюцу, я искала животных, что помогли бы мне в бою. Проще говоря, мне нужен призыв со способностями, которые дополняли бы мои. Как элемент воды, которым я не владею, ночное зрение или гендзюцу — в противовес моей слабости, — помимо сильных сторон, Рива всё это время подмечала и слабые. — А также яды. Благодаря призыву осьминогов моя специализация расширяется. Снова подул ветер, и, когда по коже пошли мурашки, Рива подала чакру в кожный покров. — Сендзюцу? Я о таком не слышал. — Это природная чакра. Наруто с сомнением вскинул брови: — Рива-тян, ты что, хочешь стать что-то типа самым сильным чунином Конохи? — Боишься, что я претендую на твое место Хокаге? Узумаки самоуверенно ухмыльнулся: — Прости, Рива-тян, но это не обсуждается. Я никому не уступлю. Таким образом Шибуя и увела тему со скользкой дорожки собственной мотивации к большой силе в глазах других. Её поведение было в своём роде вызывающим: как если бы Наруто, помимо убеждения всех и вся в своём желании стать Хокаге, ежедневно устраивал публичные тренировки в центре деревни. Рива была заметна. Как может быть незаметна девушка, разделяющая проклятую печать змеиного саннина на пару с Саске единственно в Конохе? Слабая девушка, что, как известно, в Академии отставала по всем фронтам? Девушка, что за полтора года почти «нагнала» уровень, который показывал «гений» Саске по возвращении в деревню. Столь быстрый темп роста поражал умы. И люди были достаточно сообразительны, чтобы понимать, — без должной мотивации никто не станет столь рьяно и целенаправленно добиваться своей цели. Так какие события послужили толчком для резкой смены приоритетов и чем руководствуется Рива сейчас? Каждый человек естественно хотел найти объяснение несостыковке, разрешить мысленный вопрос и путём изучения фактов пойти по дорожке собственных выводов. Шибуя давала заранее обговоренный ответ: стать сильнее ради статуса сильнейшей куноичи Конохи, ради богатства и желания оказаться полезной деревне. Наруто почти угадал с официальными речами, плавающими на поверхности глыбы, что уходила в скрытую глубину. Если бы кто-то спросил, почему Рива решила обойти эту тему с Наруто, она бы сказала: «Не хочу. Я не хочу лгать сокомандникам. Ложь разрушает всякое доверие. Но вместе с тем я понимаю её необходимость: придёт время сказать Наруто то же, что я говорила всем остальным. Просто… я хочу оттянуть этот момент». Потому девушка тушила в душе состояние лёгкой апатии и сосредоточенности на словах, которые неизбежно возникали при общении с Наруто.***
Итачи снова стоял у плиты и готовил ужин. Саске перенёс вес тела на тёмный угол кухонной тумбочки, а Рива тем временем сидела на стуле за обновлённым столом, по высоте превосходящим предыдущий. Стол был куплен старшим Учихой специально для удобства расположения большого количества гостей и проведения трапез. На высокой — более высокой, чем и Рива, и Саске — фигуре старшего Учихи сидел белый фартук, что опоясывал толстыми лентами место, где располагается талия. Слева от Итачи на одной из тумбочек сверху стояла миска с нарезанным и заправленным уксусом салатом. Если бы вдруг кто-то из фанаток не побоялся подойти к Риве и спросить у неё, какие ингредиенты при приготовлении пищи у Учих встречаются чаще, чем другие, то Рива бы без сомнения ответила — капуста да помидоры. Эти два овоща присутствовали в качестве неизменных участников в каждом свежем блюде. Оба брата Учиха, как заметила Рива, предпочитали еду с чистым, мягким вкусом, часто пренебрегая количеством соли в качестве усилителя вкуса. Их питание ограничивалось тем, что входило в рамки «здорового». В отличие от того же Наруто. Рива, если бы повернула голову и посмотрела наверх, увидела крайний кухонный шкафчик, висящий рядом с холодильником. В нём всё-таки хранились редкие сладости, например, добавки к чаю, купленные Итачи. Саске, кстати, всегда их игнорировал, поэтому из них троих его можно было бы назвать самым образцово правильно питающимся. Рива за эти годы поняла, что сладости Саске просто не любил. Про себя она не могла сказать того же — согласиться или отрицать. Если Рива и предпочитала что-то из сладкого, то это был редкий для Конохи десерт, который происходил родом из детства Ривы. Ривы, ранее известной как девушка из дома Гоот, наречённая именем третьей дочери Каари — Сера. Сам десерт содержал в себе желатин, что добывается из кожи и мышц животных, и молоко. Воздушный, лёгкий и очень простой в приготовлении. Рива — Сера — легко могла вспомнить этот рецепт, который готовила так много раз. Нужно отлить из бидона свежее козье молоко, добытое слугами, в маленькую ёмкость типа кастрюльки, с тем же раскрошить пластины желатина — в руке или в тарелке — и тоже засыпать в кастрюлю. Достаточно нескольких минут, чтобы молоко пропитало желатин; после следовало лишь забежать с кастрюлькой на кухню и поставить её на камень разогретой печи кухни. У Ривы будто перед глазами стоял образ душной, полутёмной в свете газовых ламп кухни, на которую достаточно войти и тут же покрыться потом. В готовую смесь нужно закинуть кусочки сахара и мешать. Главное — так сильно, как можешь, потому что Сера, будучи дитём, сказала бы, что пенка — самая главная часть её обожаемого десерта. Почему же этот простейший десерт считался редким в Конохагакуре? Дело было в разных отраслях хозяйства. Мир, в котором выросла Сера, всегда был ограничен одной лишь империей Торр и толстыми каменными стенами, толщина их доходила до пяти худых крестьян. Мир, окружённый безопасными стенами, возведёнными древними, где за ними бродили опасные создания с чёрной, как самая тёмная ночь, шерстью. Создания, прозванные в народе демонами. Они были опасны не только лишь для людей, но и для животных. Если бы вы побывали в империи Торр, то первым делом услышали визги пасущихся животных. Молоко и сельское хозяйство было неотрывно связано с торрианцами. В сравнении же с Конохагакуре животноводство в деревне было явно не столь популярно. Деревня, живущая в самом сердце материка, предпочитала обмен с торговцами, идущими с городов, промышляющих рыболовством. Отсюда шли некоторые различия в привычных для люда блюд. Как заметила Рива, кстати, инфраструктура и товарооборот мира, в который она попала, гораздо более развитый, чем имперский. Ну, было бы странно, будь это не так? Границы империи никогда даже не прикасались к океану, ограничивая добычу еды землёй под ногами, да и разнообразие еды в единственном существующем государстве на континенте не подразумевалось из-за единообразного климата. Империя простиралась достаточно далеко, чтобы иметь различия температур и отличия обитаемой фауны в северных и южных частях, но не столь явное, чтобы приспособиться к землям, гораздо более горячим или прохладным, вне стен. А добыча новых источников пропитания стояла повесткой дня всегда. Специально для этого собирали группы и устраивали рейды на крайние точки, целые команды спонсировались высшими аристократами для поиска ранее не изученных растений, которые могли бы быть привиты на территориях империи Торр. — Рива-сан? — голос выдернул девушку из глубокого омута воспоминаний. — Что? — переспросила Рива, и голос почему-то прозвучал хрипло и тихо. — Ты размышляла о заключённом с Шинка контракте? — откровенно спросил Саске, садясь сбоку от Шибуи с тарелкой в руках. Проморгавшись, Рива только сейчас заметила, что перед ней уже заботливо расположилась тарелка приготовленной Итачи тушёной рыбы, тогда как и остальная часть стола полнилась блюдцами с закусками. Похоже, она расслабилась настолько, что позволила себе оторваться от реальности? Рива поняла, что больше так делать не стоит. И куноичи посмотрела на Саске, буравящего её полным ожидания взглядом. — Нет. Вспоминала прошлое. — Вы мало рассказывали о другом мире, Рива-сан, — оба брата достаточно познакомились с историей Ривы, чтобы делать выводы по расплывчатым ответам. Итачи прав. Рива мало говорила о быте и особенностях жизни людей того мира и времени — по большей части все обсуждения касались раздела магии, чтобы понять, как могло пройти отсоединение души от тела и перерождение Ривы. Остальное девушка опускала, как то, что дела не касалось. Хотя сидящий справа Саске знал гораздо больше, чем Рива когда-либо рассказывала ему по доброй воли. — Говорить там особо нечего, — Рива положила руки на колени, не ставя их на стол, чтобы взять столовые приборы. Они, кстати, тоже были куплены недавно. — Люди просто пытались выжить и стать счастливыми. Для более красочного описания… представьте сельскую деревню, весь год занятую производством продуктов. Это место заполонило всю территорию страны и огибало большие города… Пейзажи империи Торр не совсем привычны обычному взгляду, — Рива старалась объяснить не видящему её воспоминания и никогда даже не просящему о подобном одолжении Итачи. — Легче провести параллель со страной Земли. Я слышала, что скрытая деревня в ней полна каменной архитектуры. Я никогда её не видела, но, может, вы бывали там, Итачи-сан? Старший Учиха, не приступивший к трапезе и сидевший с образцово прямой осанкой и ладонями на коленях, кивнул: — Я посещал её… Не стоило и упоминать, каким образом Учиха Итачи, относящийся к враждующей скрытой деревне, смог посетить Ивагакуре. Хотя Рива, зная нынешнюю политику стран, могла бы сказать, что для Ивагакуре любая другая деревня, вне зависимости от её принадлежности, была вражеской. — Империю, в которой я жила, можно условно поделить на две части. На старую область, каменные дома которой были возведены при основании империи с помощью сил эльфов, и новую, что отстроена позднее людьми. К ней часто примыкали сельскохозяйственные угодья и, как следовало, ближайшие деревни и крестьянские дома. Старая область же преимущественно… — Рива пыталась вспомнить, — включала в себя города. Около столицы. Старая область одна из самых защищённых областей, что окружена новыми территориями. Например, такие здания, как поместья главного рода высших аристократов, то есть маркизов, располагались в столице, несмотря на то, что каждый маркизат владел частями империи, простирающимися далеко за территорию старых городов. — Маркизов столько же, сколько частей света? — подал голос Саске. Рива перевела взгляд на Саске. Он угадал. Неудивительно, если видел её воспоминания. — Да. По карте распределения владений торрианских территорий можно понять, что четыре маркизата несут ответственность за четыре области империи и охраняют стены каждой части, тогда как столица, как древний город, построена в самом сердце намеренно. Для её защиты от нападения демонов, если и когда те прорвутся за ограждения. Но с распределением территорий между маркизами с Конохой мало отличий. Власть по-прежнему определяется военной мощью. Хотя я, как и многие рыцари, являющиеся частью армии, привыкла вести борьбу с демонами, а не с людьми. Итачи с нейтральным выражением смотрел на Риву. — Ты думаешь, что мир империи более мирный, чем этот? — задал вопрос Саске. — Нет. Не будь демонов, люди воевали бы друг с другом, — сказала она, внеся зерно рациональности. — Люди империи сплотились, но сплотились они перед общей бедой. Что же было бы после окончания войны? Битв друг с другом было бы не избежать, если знать обстановку внутри империи. Карта мира, отмеченная неизученными областями, не обрадовала бы маркиза севера и… — Рива замолчала на секунду, пытаясь вспомнить, — запада. Северные области, до которых дошли экспедиции людей, покрыты льдом и слишком холодны. Они бедны на ресурсы, потому род Манрил вряд ли бы был удовлетворён прошлым распределением по частям света, как и маркиз запада, Фрирлих. — Имена прошлого, странно знакомые, тем страннее звучали из уст Ривы в этой обстановке. — Западные земли, считая от стен империи, малы. Они уходят к океану. По сравнению с ними же восточные просто непомерно велики. Когда старому распределению территорий приходит конец, необходимо установить новый. Но кто будет контролировать этот процесс в условиях отсутствия демонов? Стоит ли надеяться, что всё бы обошлось простым разговором? Для ответа нужно знать особенности имперской власти Торр… С исчезновением демонов легитимность власти была бы поставлена под сомнение, поскольку императорская семья лишь управляет многими процессами в империи, позволяя ей функционировать, но сама она слаба на потомков эльфов, магов, чего не скажешь о четырёх сильных маркизатах. Это лишь вопрос времени, когда империя расколется на отдельные зоны, — рассуждала Рива. — То есть, это неизбежно?.. Постоянные войны? — спросил Учиха. Рива задумчиво помолчала. Саске говорил не только про её мир. Они оба были втянуты, по своей или не по своей воле, в заварушку, называемую спасением мира. Как взрослые люди, имеющие за плечами опыт, а не подростки, они не могли не задуматься о будущем и о влиянии, которое могут оказать столь сильные люди. — Война… Мир — противопоставление войне. Но какова же его цена? Люди, как мы видим, вполне успешно существуют во временном перемирии. Но бесконечный круг замыкается в тот момент, когда перемирие переживает состояние меж двух событий — когда с одного бока мир наступает после одной войны, а с другого — зажимается новой. Тогда мир и становится перемирием, свидетельствующим о нескончаемом потоке войн. Смерти. Страданий. Достаточно одной стороне оправиться от потерь и набрать провиант, как она рвётся объявлять следующую войну. И цикл сменяющих друг друга поколений не даёт людям нахлебаться достаточно опыта и ошибок, чтобы остановить этот круг. Постоянно рождаются новые, чистые, как белый пергамент, умы, что не принимают во внимание ошибки предков. Люди… живут слишком короткую жизнь, чтобы море ошибок наконец затопило весь мир и позволило прийти к единому мнению. — Рива знала, что люди были беспощадно убоги в сравнении с высшей расой, на чей срок жизни смотрели снизу вверх. — Всё равно единства мнений не добиться. Всегда будут люди, предпочитающие мир войне. Те, кто ценят адреналин в крови больше жизни. — На что ты намекаешь? На силу, способную устрашить мятежников? Испугать… настолько, чтобы заставить их объединиться? — Так я и думал в прошлом, — сдержанно ответил Саске. На какое-то время кухня в главном доме Учих, окаймлённая со всех сторон печатями конфиденциальности, погрузилась в тишину. — А что думаете вы, Итачи-сан? — наконец обратилась к старшему Учихе куноичи. — Мне всегда было важно, чтобы мир в Конохе продлился как можно дольше. Я принимал решения, исходя из своего прошлого опыта… И в конце концов я понял, что ошибался. — Тогда какие мысли вы имеете сейчас? — спросила Рива. — Я хочу и дальше принимать участие в поддержании мира. Но теперь… я думаю, что воздержусь от единоличного принятия решений судьбы другого человека, народа или мира. Рива хмыкнула и озвучила то, что просилось на язык: — Саске бы не помешало научиться этой мудрости. Учиха бросил на неё неприязненный взгляд, развернувшись корпусом. Пытливые и глубокие, словно сама бездна, глаза уставились на неё в ответ. — По-моему, мы разрешили это разногласие. По твоему мнению, я всё ещё что-то скрываю и принимаю решения в одиночку? Рива с холодной уверенностью встретила этот взгляд, отражающий свет ламп и силуэты кухни. — Мои слова не помогут достичь понимания. Факт того, что тебе не мешало бы повзрослеть до своего возраста, Саске, а не возраста тела, вряд ли даст полноценное объяснение. Ты слишком концентрируешься на одной идее. Мыслишь узкими, эгоистичным понятиями, из-за чего круг твоей ответственности сужается до невообразимого минимума, не соответствующего ноше, которую ты несёшь. Пока ты «не повзрослел», твои идеи и цели скупы на щедрость. — Так дело в том, что я лишь позаботился о восстановлении клана Учиха? — спросил он раздражённо. Рива бесстрастно изучала нахмуренное выражение лица Саске, про себя выдавливая смешок. Так Саске решил обойти тему озабоченности жизнью Итачи перед самим Итачи, обозвав эту болезненную озабоченность чем-то расплывчатым, как восстановление клана? То, что Рива знала, Саске не волновало. — Дело в том, что это твой единственный интерес, а не в том, что он является одним из необходимых для выполнения пунктов. Я не вижу, чтобы тебя по-настоящему заботила Коноха. Ты просто плывёшь по течению в ожидании известных тебе событий, и единственная сфера, в которой ты на самом деле участвуешь, связана лишь с… семьей. Рива, несмотря на потерю холодного разума, всё-таки соблюдала уважение к собеседнику, зная, что Саске не хотел бы, чтобы она обсуждала его отношение к Итачи перед ним самим. Рива могла признать, что её ошибкой было импульсивно начать этот разговор, не созданный для сегодняшнего вечера и ушей. Как и то, что её слова о «слишком узкой сфере интересов» до смешного абстрактны и не охватывали полноту спектра проблем, которые раздражали Риву при общении с Саске. Он был глупцом. Глупцом, боль которого Рива могла понять. Но она не собиралась нянчиться с ним. Они были в равной позиции, и повзрослеть он должен был сам. За обсуждением двое Учих и Шибуя не заметили, как ужин на их тарелках остыл. Рива со скрипом отодвинула стул и взяла блюдце, чтобы переложить нетронутую рыбу на чёрную сковороду, покоящуюся на конфорке. После того, как кусочки белой рыбы сползли вниз, по белому фарфору растёкся след жира, смешанного с рыбными соками и редкими волокнами. И вот снова нужно подогревать еду. Это не первый раз, как они так разговаривают. Её тунец, купленный в магазине в роли регулярной платы за постоянное нахлебничество в доме Учих, не должен был превращаться в остывающее мокрое мясо. — Цунаде-сама не сказала ничего нового о вашем состоянии, Итачи-сан? Выдержаны те же сроки? — Да. Оно всё так же стабильно, Рива-сан. Операция назначена через шесть дней, — Итачи быстро накинул белый фартук и подошёл к плите, от которой девушка уже отошла. Саске стоял за спиной брата. Операция обеспечивала смену глаз выживших братьев Учих. — Не пойму, в чём причина развития слепоты на родных глазах и при этом её прекращение на чужих? Странное биологическое следствие, — высказала Рива свои сомнения. — В том-то и дело, что эволюция не предусматривает безошибочности и идеальности. Мангекё клана Учих — редкая и столь же краткосрочная из-за большой нагрузки на глаза техника. Лишь люди модифицировали её, дабы обрести так называемый Вечный Мангекё Учиха. — Тогда в чём же причина? Объясните мне, Итачи-сан? — Гены родственников ближе, поэтому братья и выбираются донорами, — ответил стоящий за Итачи Саске, игнорируя, что вопрос адресовался старшему Учихе. — Верно. При этом они в то же время отличны от генов владельца Мангекё, потому что оригинальные глаза слишком чувствительны к чакре владельца. А выбор доноров в виде братьев или отцов как ближайших родственников обусловлен тем, что гены кодируют природу чакры. У родственников она похожа. Например, члены клана Хьюга и сенсоры, ранее видевшие Учих, легко могут опознать Учиху по кейракукей. Глаза кровного донора состоят из чужеродных клеток, обладающих необходимым отличием в генетическом коде и нечувствительностью, но одновременно довольно близкие к чакре владельца, чтобы не отторгать её. Думаю, Рива-сан, ты знаешь, что нельзя вливать собственную чакру в другого человека, если не хочешь навредить ему. В ирьёниндзюцу медики всегда используют очищенную чакру, сбалансированную настолько, чтобы называться универсальной. По итогу пересаженные глаза подстраиваются под чакру владельца, поскольку именно она определяет возможности техник. Пересаженные органы адаптируются и обретают те же возможности, что прошлые глаза Мангекё. — Хм… а качество зрения возвращается, потому что повреждённые зрительные нервы прекращают разрушаться и восстанавливаются с помощью чакры человека, которому была выполнена пересадка… Вы сами до этого дошли, Итачи-сан, или это было где-то описано? Насколько знаю, другим ниндзя не из клана запрещалось притрагиваться к техникам Учиха, именно по этой причине медики не изучали подробно данную тему. — Обычное… наблюдение и некоторые ранние теории, — просто ответил Итачи, слабо улыбнувшись. Он всё ещё нависал над плитой в своём белом фартуке.