Шесть флагов, и ни одного красного

Джейк думал, честно. Взвешивал за и против, свое полицейское нутро против того, что Кори, может, не так уж был неправ, убивая тех ублюдков. А еще Джейк впервые в жизни влюбился – если не сказать страшнее, и не хотел лишаться своего человека. Но что тогда? Смириться с тем, что Кори иногда убивает людей? Не обращать внимания, как жена, у которой изредка напивается муж – “ну так не бьет же!” Действительно, ведь у каждого есть свои недостатки! Джейк приводил аргументы в пользу того, что Кори был прав, ну хорошо, не прав, но не так уж плох в том, что делал, но фактически понимал, что просто ищет хоть какой-то повод впервые за всю гребаную жизнь проявить эгоизм. Оставить себе человека. Оставить кого-то только себе. Иметь что-то свое. Джейк сжал кулаки. Чувство до смешного напоминало то, детское, когда ему не подарили плеер на Хануку. Родители особенными богачами не были, а Ханука в большой еврейской семье – дело всегда затратное, но то был первый раз, когда Джейк что-то попросил. Обычно просили Марк или Стивен, а Джейк ничего не хотел, и в ответ на вопрос, что ему подарить, всегда отговаривался хмурым “ничего” . Ни понтовых эирмаксов, чтобы все глазели, ни поездки в Национальный Музей Естественной Истории в Нью-Йорке. Джейка устраивало что угодно, даже вовсе остаться без подарка. Но в тот раз он первый и единственный раз попросил гребаный плеер, разве это так много? Он распаковывал коробку, уже понимая, что плеера там нет. Джейк не устроил истерику, не наорал на родителей. Он даже засунул в ящик стола яркую рекламку-флаер с задницей в клеенчатых штанах и с ярко-желтым плеером, прицепленным к заднему карману. Он был слишком горд, чтобы сказать вслух “я хотел плеер”. Но он хотел плеер так сильно, что, когда ему его все же подарили – четырьмя месяцами позже, на День рождения, он разве что не мылся в наушниках, настолько не хотел расставаться с любимой вещью. Плеер погиб в октябре того же года, когда Джейка избили в парке до полусмерти. С Кори они еще не провели вместе и полугода. Джейк просто хотел, чтобы Кори у него был, разве это так много? Но Кори был гребаным маньяком. Джейк достал телефон, посмотрел на часы. Вечер, даже еще не ночь. Ларри наверняка уже дома у телека, но в Управлении еще есть кто-нибудь. Ник? Пол? Лучше Пол, конечно, он без лишних вопросов соединит Джейка с человеком из федералов. Голос в трубке сухой и скучный, федералы только в сериалах крутые и наглые, в жизни они скорее заебанные – хотя так же твердо выгоняют всех с места преступления и забирают материалы дела до последней бумажки. – Я вас слушаю, – вот так просто, без взаимных представлений по чину или расспросов. Людей с улицы с федералами не соединяют. – Я нашел Коринфянина. Фраза фантастическая, ее наверняка во влажных фантазиях произносит Кэрри Дженкинс и еще примерно треть ФБР, но у Джейка она получается буднично. Пауза в трубке заменяет череду вопросов вроде “Офицер Спектор, вы точно не обдолбались? Это точно Коринфянин? Откуда вы знаете?”. – Я был свидетелем убийства Фанлэнда в «Шести флагах». Насосная станция «Реки чудес». И знаю, где орудие этого убийства. Каждая фраза – это еще один миллилитр к смертельной инъекции, приготовленной для них. Самое отвратительное, что Кори поймет. Голос федерала меняется скрипучим голосом шерифа из Атланты. Шериф старше Джейка лет на двадцать, судя по голосу, и считает, что Джейк врет, но выслушивает адрес, ориентиры их окна и только спрашивает: – Ты сможешь его задержать? – непроизнесенное “сынок” повисает на нитке телефонной связи между ними. – До утра. Постарайтесь успеть. Когда Кори выходит из душа, Джейк сидит там же. Кори не спрашивает, Кори еле переставляет ноги, и он точно не беглец – он едва жилец. Джейк уходит в душ, даже не сомневаясь, что найдет Кори в комнате. Отельный персиковый гель для душа нестерпимо воняет химией. Возможно, Джейк теперь ненавидит персики навсегда, вместе с Атлантой и штатом Джорджия, символом которой они являются. Джейк знает, что поступил правильно. Ему чертовски жаль все то, что у них было, и особенно того, чего уже никогда не будет. Жаль, что Кори в последний раз устраивается у него на плече. Кори выдыхает обессиленно и впервые на памяти Джейка жалуется: – Я так чертовски устал. – Засыпай, – Джейк гладит его по волосам, и Кори отключается. Чтобы проснуться от того, что дверь в номер выбивает пара крепких бойцов S.W.A.T., которые вваливаются следом и неистово орут, что все под прицелом и всем оставаться на местах. Кори поднимает голову – и откатывается в сторону, буквально переворачивается на спину и поднимает руки лежа, а Джейку на мгновение кажется, что был выстрел, и руки Кори раскинуты в предсмертном жесте. Бьет по ушам, глазам и мозгам шумом, пляшущими лучами подствольных фонарей и топотом отряда в полной выкладке. Семь человек в брониках и с боевым оружием пришли за одним безоружным маньяком. Хотя по правде сказать, даже Джейк не уверен, безоружным ли, и чего ждать от Коринфяна при задержании. Он же до сих пор так ничего толком и не узнал о Кори Тиммонсе. Кори так и встает с поднятыми руками – Джейк тоже, потому что на данном этапе могут не разобраться, кто из них двоих Коринфянин. Кори смотрит спокойно и открыто – на человека, что в него целится, Джейку держать руки вверх под прицелом неуютно, привык быть на другом конце пушки. – Я, – негромко начинает Кори, и все стволы чуть дергаются в его сторону, словно тоже приготовившись слушать признание, – могу одеться… Офицеры? Кори спокойно выполняет требование встать лицом к стене и положить на нее руки, покуда один из полицейских перетряхивает сложенную на стуле одежду на предмет оружия. В это время второй полицейский шерстит одежду Джейка и их сумки в поисках айди. Кори одевается медленно, хотя и не медлительно. Записи в айди сверяются с информацией полиции. Личность Джейка Спектора, его личное дело, фото и послужной список наверняка лежат на столе шерифа, того, со скрипучим голосом. Он, наверное, даже показывал фото отряду: вот в этого стрелять не сразу. Кори Тиммонса уводят в наручниках. Джейк Спектор остается. – Джейк. Позаботься о Боссе, – говорит Кори за мгновение до того, как пересечь порог номера, и у Джейка уже нет шанса сказать ему ни слова в ответ, даже просто согласиться. Джейка тоже уводят, только позже и дав возможность собраться. Он действительно берет на себя заботы о Мустанге, например, сам паркует его на полицейской стоянке, потому что машина Коринфянина – не только легенда, но и до окончания суда вещдок. В следующий раз они видятся в бетонной коробке камеры. Джейк неуклюже пытается извиниться, а Кори, отвратительно похудевший, но не менее красивый, отвечает, что Джейк поступил правильно. Джейк проходит по коридорам, оставляя за спиной теперь уже правильно перечеркнутый решеткой силуэт Кори. Джейк проходит по делу свидетелем, он под подпиской о невыезде. Перед глазами проходит все, что было между ними. Кори всего лишь нужно было не оказаться гребаным маньяком, Джейк что, так много просил?! К моменту судебного заседания в Кори влюблена вся Америка, а люди подписывают петиции о его освобождении на change.org. Джейк следит – не хочет, но следит, принимает участие, дает показания. С трудом формулирует удобоваримую версию для Марка и еще более удобоваримую – для Стивена. Джейку возвращают значок, должность и, наверное, что-то еще. – Я первый раз за восемь лет была в отпуске! Неужели он не мог попасться на неделю позже, я что, так много прошу?! Джейк слушает стенания Кэрри Дженкинс, которую известие о поимке Коринфянина застало на белом мальдивском песке, и тихо хрипло смеется. Судебное заседание транслируется в прямом эфире, и Джейк готов поспорить, что рейтинги запредельные. Коринфянин, обаятельный, вежливый и красивый, смотрит только перед собой. Он не подавал прошение о суде присяжных, и (Джейк знает) согласился не брать слово в конце. Весь суд предсказуем, но в кои-то веки не так, как это обычно бывает. Сегодня все собравшиеся нехотя делают правильное дело: приговаривают преступника к смертельной инъекции. Потом, в конце концов, когда суд окончен, когда по истечении срока апелляции приговор остается необжалованным, Джейк присутствует при том, как Кори здоровается с работником, приводящим приговор в исполнение. – Подсудимый, ваше последнее желание? – работник тюрьмы (палачом его назвать язык не поворачивается, они чем-то с Кори похожи, два человека, обремененные не очень приятным, но важным долгом) обязан поинтересоваться, и протокол выполняется до последней запятой. – Благодарю. Я бы хотел передать находящийся в моей собственности автомобиль Мустанг Босс 302 в собственность офицера полиции Джейка Спектора. Это все, – Кори ждет указаний, он не стремится к смерти, но и не оттягивает ни секунды. Кори делает вдох, когда игла шприца прокалывает кожу, и в последний раз закрывает глаза, полулежа в кресле, напоминающем стоматологическое, Джейк снова чувствует ничего, и только тогда осознает, что это ничего всегда было его жизнью. Мир не стал лучше, просто Кори у него не стало. Он не склонен к рефлексии, и знает, что хорошие приключения рано или поздно заканчиваются, что радоваться нужно вещам вроде скандального увольнения Боба, который таки попался на коррупции (и Джейк мстительно добавил к своим свидетельским показаниям пару слов насчет фашизма). Или очередной фотографии Стивена с каким-то древним камнем. Сообщению Марка, который пропадал три недели на “учениях”. Пятничному пиву с Фредом. Хотя пятничному пиву Джейк предпочитает виски перед сном – в дни, начинающиеся на с: среду, субботу и сегодня. Стакан глухо стукает о металл значка, Джейк завел дурацкую традицию чокаться с ним и иногда даже салютовать. А то и перекидываться парой слов. Обычно слов нет. Обычно есть чертовски тяжелый сегодняшний день, который сменится чертовски тяжелым завтрашним, незастилаемая постель и триста второй Босс в гараже – Джейк не может ни продать его, ни ездить на нем, вот и оставил памятником неизвестно чему. Закончившемуся приключению.