Закрывая глаза, я вижу тебя

      Кейл нашел Барроу на том же самом месте, где тот вскрывал вены. Сидел в самом дальнем углу, смотрел словно через свои руки и отвратительно дрожал, одновременно с этим боясь прикоснуться к самому себе или хоть чему-то в окружении, будь то стены или пол. Хенитьюз подошел, сел поодаль и просто стал наблюдать, не имея и малейшего представления, что же ему стоит сказать или сделать.       Барроу продолжал не обращать внимание ни на что вокруг. Кейл же пытался осознать, что происходит. Объяснение находилось только одно: приобретенное осязание его пугало. Он говорил, что не может чувствовать прикосновений, не понимал, когда тому холодно или тепло, голодно или сыто. Каково это после тысячи лет наконец-то почувствовать хоть что-то? Наверняка Барроу испытывает шок или даже ужас.       Хенитьюз хотел что-то спросить, сказать или даже сделать, но каждый раз окорачивал себя, понимая, что те или иные слова будут неуместны и только все испортят.       Белая Звезда же иногда касался себя, рука в руку, но сразу же отрывал ее, упирался в стену и снова отстранялся от нее, тяжело дыша. Он пытался схватиться за голову, свернуться и спрятаться в своих объятиях, но вновь и вновь одергивал себя. Он начал паниковать, не понимая и не зная, как себя повести и что же делать, как справиться с накатившими ощущениями.       — Ты можешь вернуть все как было? — Сквозь слезы наконец-то произнес Барроу, с надеждой смотря на Хенитьюза.       Кейл отрицательно мотнул головой, и Барроу долго завыл на одной ноте. Хенитьюзу неожиданно пришли в голову идея и слова. Кейл приблизился к своему тезке, пользуясь тем, что тот закрыл глаза, пытаясь прийти в себя и нежно и аккуратно схватил его за руки, повалил на спину и сел сверху, не давая ему выбраться. Барроу запаниковал, сжал руки и принялся вырываться.       — Отпусти. Отпусти! Отпусти меня! Не трогай!       Белая Звезда принялся дергать ногами, пытаясь скинуть наглого Хенитьюза и скрыться в другом месте, но все было безуспешно. То ли причина была в том, что Барроу не хотел причинять Кейлу боль, то ли сейчас он просто забыл, что намного сильнее, но Хенитьюз сейчас полностью вел ситуацию, не давая ублюдку сделать хоть что-то.       — Успокойся. — Твердый голос проникал в паникующую голову.       — Отвали! Отпусти меня, идиот!       Барроу тяжело сглотнул, не прекращая попыток вырваться. Кейл наклонился вплотную к его лицу и едва коснулся плотно сжатых губ своими. Барроу шокировано затих, еще сильнее дрожа. Напряжение сковало его тело, но хотя бы вырываться перестал, что значительно облегчило Кейлу дальнейшую терапию.       — Наверное страшно и больно что-то ощущать, когда столько лет ничего не чувствовал? — Кейл наклоняется, касаясь теперь всем телом, ложась сверху. Он чувствует каждое движение мышц и это немного успокаивает. По какой-то причине.       — Да. Это ужасно. Раньше было спокойно. А сейчас словно даже воздух режет. Отвратительно ощущать прикосновение. Отвратительно и неприятно чувствовать голод, как бьется о грудную клетку сердце. Это отвратительно! Пусть это прекратится.       — И это тоже отвратительно? — Теперь Кейл касается в невесомом поцелуе шеи. Барроу дрожит сильнее и продолжает молчать. — Все эти чувства делают тебя живым. Разве плохо быть живым?       — Не знаю. Раньше было проще. Это сводит меня с ума. — Барроу не может сориентироваться. С одной стороны это то, что он хотел, с другой это все слишком непривычно и бьет по разуму, уверяя в своей неправильности.       — Не закрывай глаза и сосредоточься на том, что чувствуешь. Говори вслух все, что ощущаешь. — Белая Звезда смотрит прямо в красные глаза, заставляя Кейла покраснеть. Он не думал, что это будет так смущающе.       — Я чувствую… в первую очередь твои прикосновения на своих руках. Тяжесть на теле. Как быстро бьется сердце. Боль в животе. Запахи. Твое дыхание. Ощущаю свое тело. Ты… ты вкусно пахнешь. — Реинкарнатор глубоко вдыхает, наполняя легкие и вздрагивая от чувства наполненности кислородом. Вдыхает еще раз и еще. — Да, вкусно пахнешь. Это успокаивает.       Кейл чувствует, как тело под ним начинает расслабляться и отпускает руки Звезды, продолжая сидеть на нем. Вдруг Барроу сильно бледнеет и рывком отталкивает от себя Кейла, садясь и хватаясь за грудь.       — Что с тобой? — Хенитьюз взволнованно спрашивает, наблюдая как по лицу врага расползаются черные линии.       — Твою мать! Сними цепочку! Сними! — Барроу хватается за золотую цепочку, что сдерживает его Древние Силы и испуганно смотрит на Хенитьюза. — Моя Древняя Сила воды способна очищать организм от ядов и вредоносных примесей. Мое тело было полно мертвой маны, но связь с демонами делала организм устойчивым. Сейчас я не могу… Помоги…       Хенитьюз смотрит как в болезненном приступе скрючивается тело Барроу, отравленное мертвой маной. Наверное, это была убойная доза, раз черные линии настолько быстро распространяются, ведь за пару секунд руки уже почернели. Вопрос стоит ли ему помогать даже не стоял, но…       — Клянусь, я не буду атаковать Древними Силами никого из твоих лю…дей. Думай… быстрее.       Черные пальцы отчаянно скребут по мраморному полу, Барроу задыхается, выплевывает черную кровь и упирается лбом в пол.       Кейл касается цепочки, смотрит как черная змейка, похожая на Йонга переползает на указательный палец и словно кусает металл. Цепочка, сдерживающая Древние Силы остается в руках, а Кейл, на всякий случай готовится использовать свои, чтобы атаковать Барроу.       «Он так давно живет с тобой, а ты ему до сих пор не поверил, готовый убить в случае чего. Кейл, ты такой противоречивый», — Скряга заговорил, вместе с остальными наблюдая как Белая Звезда отполз в другой угол, выблевывая черную ману. Отрава быстро выходила из тела, а вот Барроу становился все более усталым. — «Либо люби, либо убей. Даже мне эта неопределённость надоела».       «Я его не люблю. Я просто готов к подлости от него». — Спорить с Древними Силами не хотелось. Тем более на такую личную тему.       «Кейл, » — на этот раз встрял Плакса. — «Посмотри на него еще раз. Вспомни все, что с вами произошло и скажи еще раз, что он совершит глупость».       «Ты буквально только что поцеловал его! Сам! Чтобы успокоить! Кейл, » — Обжора вклинилась в разговор, напоминая о прошедших событиях. — «Будь твоя воля, ты бы нашел способ этого не делать, но ты. Его. Поцеловал! Дважды! Будь честен с самим собой».       «По крайней мере определись уже со своими чувствами к нему, а то ты ему то помогаешь, то готов убить. Пусть он и ублюдок, но он вверил тебе свою душу без остатка. Имей совесть хоть как-то отреагировать на это». — Завершил дискуссию Супер-Камень.       Кейл не хотел думать обо всем этом. Было так просто, когда они были врагами. Да даже раньше было немного проще: враг, который вынуждено должен находиться в его доме, чтобы тот не натворил всякой чертовщины. Пленник. А сейчас? Испытывает ли Кейл к этому ублюдку теплые чувства?       «Как же я ненавижу в этом копаться.»       Что-то определенно было. Сильно было. Однозначно. И отрицать это — смерти подобно. Не испытывай Кейл к Барроу эти чувства, он костьми бы лег, но нашел способ избавиться от Звезды. Убил, оттолкнул, минимум бы сказал что-то, но раз за разом только наблюдал, позволяя творить большую часть того, что Барроу хотел. Называть это любовью или хотя бы симпатией Кейл не хотел. Не произносить вслух, не мысленно. Ужасно тяжело осознать, что этот придурок стал для него значить нечто особенное. Он мог не идти за его душой в Ад, мог не помогать сейчас, а просто проткнуть его сердце корнем мирового древа и закончить на этом. Он мог ничего не делать, но раз за разом помогал восстановить душу и, как оказалось, хрупкую психику Барроу.       Признаться самому себе невероятно сложно.       Ужасно даже осознавать, что он смог испытывать любовь буквально к мировому злу.       Мировому злу, которое теперь точно будет шугаться прикосновений и новых чувств. И ему с этим предстоит работать. Помочь справиться…       Вот опять, он уже думает, как ему помочь.       «Это просто… Не хотел, чтобы к этому все пришло. Могу же я сделать вид, что ничего не изменилось и оставить как есть? Точно, пусть так и будет».       Барроу прекратил изображать из себя великого мученика и отполз подальше от черной лужи. Сел, облокачиваясь на стену и смахнул с мокрого лба челку.       — Как много последствий от снятия проклятия… — Кейл сплюнул в сторону черную ману и блаженно прикрыл глаза. — Ха…. Прям немного легче стало.       Хенитьюз подходит к Барроу и накидывает на шею золотую цепочку, защелкивая. Белая Звезда вздрагивает от прикосновений, сильно напрягаясь, а после шипит, когда Кейл хватает его за руку и тянет вверх.       — Не трогай меня.       — Хочу и буду. Ты тоже не спрашивал меня, что я хочу. Теперь будь добр заткнуться. — Кейл потащил Барроу на кухню, где уже вовсю готовил Бикрос. Хенитьюз посмотрел на принюхивающегося тезку и обратился к шеф-повару. — Бикрос, приготовь нам ужин. — Свиная ножка с грохотом отделяется о тела. Молан пронизывающе смотрит на красноволосого и ударяет еще раз. — Пожалуйста.       Бикрос кивает, а Хенитьюз быстро исчезает из святая святых.       «До чего ж все страшные».       Кейлы присаживаются за стол. К ним присоединяются со временем и остальные, с неким напряжением наблюдая за бывшим врагом. Котята и Раон ищут злой подвох от того, как задумчиво Барроу наглаживает край стола.       «Привыкает к ощущениям», — делает вывод Кейл, вздрагивая от того с какой улыбкой на него смотрит патриарх семьи Молан. — «Страшный старик!»       Бикрос выносит ужин. Да, Кейл решил первым делом накормить Барроу. В конце концов никто не устоит перед шикарной едой этого маньячного шеф-повара.

***

      Жить с обновленным ублюдком оказалось намного тяжелее, чем когда тот был Проклятым Предателем. Кто бы мог подумать, что у того из-за возвращения будут случаться панические атаки? Никто! Кейл в первую очередь. Но, видимо, то, к чему он привык с рождения и воспринимал как данность, после полного отсутствия чувств сильно выбивало из колеи.       Барроу тошнило из-за сильных запахов, трясло из-за малейших перепадов температуры, от вкусной еды вгоняло в слезы и ужасно тошнило, а от его прикосновений или к какому-нибудь предмету он начинал дрожать. Кейл не мог уснуть, потому что натирало одеяло, давило, он задыхался от жары и духоты. Из душа выходил еще более усталым, чем Хенитьюз его туда отправлял. Барроу было противно как высыхающая кожа натягивалась, как ветер трепал короткие волосы на руках, он был готов вырвать волосы с головы, лишь бы эти мелочи, на которые никто не обращал внимание наконец-то прекратились.       Кейл вновь нашел Барроу с ножом в руках. Он не справился с сенсорной перегрузкой и вновь вернулся к тому, что ему было знакомо. Боль. Он так привык к ней за столько веков, что пусть и немного изменившееся, но знакомое ощущение успокаивало его. Хенитьюз смотрел на истекающего кровью Барроу и делал то, что умеет лучше всего — думал.       — Ты хочешь умереть? — Звезда открыл глаза и посмотрел мутноватым взором (из-за большой потери крови) на побеспокоившего его человека.       — Да. — Барроу прикрыл глаза и откинул голову на стену.       — С чего ты решил, что можешь так просто уйти?       — Кейл, не строй из себя мессию. Ты изначально хотел избавиться от меня. Всё. Ты достиг своего. Я умру и больше не побеспокою этот мир. Хватит с меня. Даже я устал жить в постоянном напряжении, терпя такое отношение.       Самую малость Кейлу стало стыдно. Все же это в большей степени его вина.       — А как же Кай? — Хенитьюз садится рядом.       — Я с самого начала планировал оставить сына у тебя, забыл уже? Моя смерть также была в моих планах. Ничего не изменилось, разве что причина.       — Разве ты не хотел бы увидеть его взрослым, как он скажет первое слово и протянет к тебе свои ручки? — Хенитьюз перевел взгляд на Барроу и удивленно замер. Тот также сидел с закрытыми глазами, но… по щекам текли крупные слезы, а нижняя губа была до крови прикусана. Барроу дрожал, сдерживая крик и рвущиеся на волю чувства, не издавая и звука.       — Не бей… по больному. — Выговаривает ровно Барроу, а у самого Хенитьюза болит сердце. — Я хочу жить больше, чем кто-либо. Хочу видеть как мой сын растет, называет меня отцом. Я так ждал этой возможности, чтобы без страха любить и быть любимым, но… я не могу. Я просто не могу так жить. Мне больно, страшно… я не справляюсь один со всем этим. Всего слишком много, оно постоянно давит, выворачивает наизнанку, я не знаю как с этим справиться и привыкнуть… Я… так больше не могу.       Барроу судорожно дышит, губы дрожат, а горло, наверняка, с силой сдавливает. Хенитьюз берет окровавленную руку в свою, чувствуя как сильно тот вздрогнул от его прикосновения.       «Пора действительно расставить все точки над и.»       — Я должен извиниться. — Кейл хмурится, пытаясь правильно подобрать слова, чтобы не сделать все еще хуже. — За свое отношение к тебе. Мне не все равно, что будет дальше. — Хенитьюз замечает, насколько выжидающим взглядом на него уставился Барроу и немного смутился. — Ты должен знать, что у меня был и есть способ как окончательно убить тебя и без всех этих путешествий в Ад. Но я захотел… — Кейл собирается с силами. — Да, я именно захотел вернуть тебе твою душу и возможность чувствовать. Снять проклятие. Помочь. Потому что… потому что мне не все равно. Я сделал дело и бросил тебя, считая, что ты справишься сам. Я ошибся. И должен извиниться.       Кейл сжимает чужие пальцы и хмуро смотрит на ожидающее продолжение лицо.       — Я все сказал.       — Ты просто… Пф… — Барроу чуть сжимает ладонь, отвечая на такую своеобразную поддержку. — Тогда, я прощаю тебя?       — Это был вопрос или утверждение?       — Ну, какое извинение, такое и прощение. — Оба фыркнули и затихли. — Я так понимаю, что слов о том, что ты чувствуешь ко мне я не услышу?       — Никогда. — В этой жизни Кейл скорее умрет, чем произнесет это вслух.       — Так и думал. — Хенитьюз слышит в голосе печаль, но старается не обращать на это внимание. Сентиментальный ублюдок еще сведет его с ума. — Раз уж от тебя слов не добиться, то я сам скажу. Помоги мне.       Хенитьюз кивает и встает, поднимая суицидального Звезду на ноги. Тот шатается, но крепко держится за руку. Он больше не отпустит его. Не после того, что услышал сейчас.       — Попробуем с касаний за руку. И еды. Вкусная еда — самое лучшее.       — Я так разжирею. Когда пообвыкнусь с ощущениями, нужно будет заняться тренировками. Кстати, в прошлый раз мне понравились поцелуи.       — Обойдешься. — Хенитьюз ведет Барроу на кухню, к аптечке. Мысль, что все наладится прочно уселась в его голове, а довольный хмык позади только усилил это чувство.