Twisted Lullaby

— Доброе утро, Мэттью. — Его здесь нет. — А ты есть? — Да. — И как мне тебя называть? — Я не поддамся на этот трюк. — Какой трюк? — Вы спрашиваете мое имя, все из себя такие дружелюбные. — Ты не хочешь быть моим другом? — Нет, сначала подружишься со всеми, а потом бац! Кто-то угощает тебя веселой водичкой. — Что, если Мэттью хочет быть моим другом? — У него есть я. Я за ним приглядываю. — Правда, и как ты за ним приглядываешь? — Не твое дело, мозгоправ. Повисла тишина, затем Мэттью заерзал на кровати, прежде чем заговорить снова. — Надеюсь, у нас сегодня будет рисовый пудинг. Морган сделал паузу… Мэттью наконец удалось прорваться. — Мэттью? — Или, может быть, будет мороженое…это было бы здорово. Морган не стал на него давить, это происходило каждый раз, когда появлялся Мэттью; он был в сознании, но не совсем. — Мы поговорим снова завтра, ладно, Мэттью? Он убрал камеру и закрыл за собой дверь. Мэттью был здесь уже месяц, но улучшений не было. Несколько его коллег предположили, что, возможно, Мэттью никогда не поправится. Он в это не верил, он не собирался отправлять Мэттью на постоянное жительство; ему было всего двадцать два, ради всего святого. Он не сомневался в том, что абьюз, с которым ему пришлось столкнуться в детстве, сыграл свою роль, и личность «Мэтти» это подтверждала. Однако другая личность, она беспокоила его больше. Он был уверен, что она родилась из-за чего-то гораздо более темного, и считал, что часть этого вылилась в «Хассана». Это бы объяснило, почему Мэттью по своей воле остался с Азизом и стал превращаться в молодую версию этого человека. Должно было быть что-то, что спровоцировало рождение этой личности, и это было тем, с чем Мэттью предстояло столкнуться лицом к лицу, это было ключом к спасению Мэттью, он был в этом уверен. Он вздохнул и скорректировал инструкции по дозировке антипсихотиков, которые они прятали в воде Мэттью; не то чтобы они вообще работали. ********************** Было больно, но он знал, что ему нельзя было кричать; они забрали бы его у его семьи, если бы он это сделал. Как они делали со всеми плохими мальчиками. Но он никогда раньше этого не делал, и это причиняло ему боль. Он издал всхлип облегчения, когда он остановился, и старался не заплакать, когда его дядя сказал, что он был хорошим мальчиком, и что он вернется. — Он собирается тебя изнасиловать, — сказал голос, которого он никогда не слышал прежде. Он не знал, что значит слово «изнасиловать», но то, как голос сказал это, оно должно было быть чем-то плохим. — Я не дам ему это сделать. Он больше никогда к тебе не притронется. Голос звучал сердито…может быть, ему стоило сказать своим маме и папе, что он слышит голоса. — Нет, им все равно. Если бы им не было, они бы не позволили ему делать эти вещи. Врешь, подумал он в ответ. — Они знают, что он делает, лучше тебя, чем твоего брата. Нет. — Я могу заставить его перестать…заставить их заплатить. Голос больше не звучал сердито; он был мягким, дружелюбным, добрым. Нет, подумал он и отдался в объятия сна. Ему снились лестницы и спички, и то, как он трогает банку в гараже, про которую папа говорил, чтобы он никогда к ней не прикасался. Мэттью проснулся и медленно сморгнул сон со своих глаз. Несколько мгновений он не был уверен в том, где находится, тут же напрочь забытый сон сбил его с толку. Постепенно он стал узнавать то, что его окружало…нет, он не мог снова быть здесь, как он здесь оказался? Он начал паниковать, он не хотел находиться здесь. Это место означало, что старые воспоминания вернутся…болезненные воспоминания, воспоминания, которые, казалось, бродили в тенях его сознания. Воспоминания, которые голос назвал неважными, когда он изо всех сил старался вытащить их на свет. В голове у него все еще было как в тумане, и он не был уверен, почему. Он заметил кувшин воды и наполнил ею стакан, который стоял рядом. Он собирался сделать глоток, когда до него дошло, почему у него в голове стоял туман…ублюдки подсовывали его безумные пилюли ему в воду. Он швырнул стакан на пол, и кувшин отправился туда же…о, они были пронырливы. Он стал оглядывать комнату, пока не нашел камеру. Он постучал пальцем по своему виску…я знаю, что вы делаете. ************************ — Что ты будешь с этим делать? — Собираюсь сделать кое-что красивое, — ответил он. — Да, конечно, у тебя яиц не хватит, чтобы это сделать. — Ты думаешь, просто смотри. Языки пламени лизали стены здания, и это было красивейшим зрелищем из всего, что он когда-либо видел. — Ты гребаный псих! Он смеялся, когда те, у кого не было яиц, умчались прочь, и он смеялся в душе, наблюдая, как распространяется пламя, а затем, с расстояния наблюдая за пожарными….это было самой прекрасной вещью из всех, что он когда-либо видел.