Изнанка блаженной идеи

      Каори со скрежетом нервов подняла трубку: — Неужели свободных помощников не нашлось, что могли бы передать твои бесценные поручения? — процедила она. — Перед походом к психологу обычно не пьют, — бесстрастным тоном раздалось в динамике. — А зная тебя, могу с уверенностью сказать, что ты уже нашла способ присосаться к бутылке. — Я не записывалась ни к какому психологу, — сдвинула брови девушка. — Записывалась, — строго донеслось в ответ. — Насчёт своего неадекватного и истеричного поведения. Будь готова к пяти, Сэтору тебя отвезёт. А вечером мы продолжим наш вчерашний разговор, — и собеседник завершил вызов. — Ох… — вырвалось у Каори, и она, выцепив соломинку из стакана, допила коктейль до дна.       «Обычно у тебя минимум четыре точки давления… Осталось ещё две» — сглотнула девушка в тревоге, устремив взгляд в пустоту. Затем постаралась отвлечься созерцанием сцен радости вокруг, но они никак не радовали, а зачатки хоть какого-то настроения окончательно скатились в бездну печали и тоски. Каори с раздражением открыла новостную ленту любимой соцсети и принялась её скролить в попытках разбавить тягостные мысли пёстрыми картинками, но улыбающиеся лица только добавляли озлобленности, и в ходе навязчивой саморефлексии девушка таки пришла к заключению, которого так боялась: психологу заплатили за постановку нескольких диагнозов, и у Мадары появятся новые козырные карты для шантажа и унижения — а значит, места для манёвров поубавится. Закрыв соцсеть, Каори съёжилась от осознания собственного бессилия и, закинув телефон в сумку, откинулась на спинку лежака, затем пустилась обдумывать очередной план сопротивления.       Вскоре подошла Мито без мальчуганов, которые, вдоволь наевшись калорийного и сладкого, снова ускакали покорять вершины «лягушатника». Рыжеволосая подруга, завидев подавленность Каори, попыталась разговорить несчастную, но получила в ответ лишь односложные фразы, после чего оставила её в покое и ушла охлаждаться в бассейне.       Через полчаса молчания Каори выдала: — Если так случится, что мне потребуется защита, Хаширама-сан сможет помочь?       Нежившаяся в знойном полудрёме Мито приоткрыла глаза: — Смотря от чего защищать нужно… — протянула она. — Но в семейную жизнь своего друга он не влезет — принцип такой. — Значит, всё-таки декрет… — Да есть способ, я уверена! — воскликнула подруга. — Не унизится же Мадара-сан до рабовладения! Это незаконно, в конце концов! — Законы для него — это что-то из области политических шуток: смешно и про дураков, — слабо ухмыльнулась Каори, затем, чуть погодя, задумчиво протянула: — На открытии нового корпуса в их пародии на «Кремниевую долину» будут присутствовать все Сенджу или только избранные? — Наверное все, — пожала плечами Мито. — По крайней мере, приглашения им месяц назад разослали. — Что ж, — загадочно заулыбалась девушка, почувствовав разгорающийся азарт в груди. — Тогда я знаю, где выход из инкубатора, — и с этими словами встала с шезлонга и прошла к бассейну.       Спустя пару часов отдыха Мито поступил звонок от няни, что на панике поведала о своей абсолютной неспособности успокоить месячного младенца, отчего подруга приняла решение немедля выдвигаться из аквапарка. Каори, чтобы не оставаться с Масамэ наедине и не развлекать его оставшиеся часы, попутно выслушивая детские истерики по поводу и без, согласилась за компанию покинуть обитель хлорки и мокрых тел и, вызвонив водителя Сэтору и спешно переодев недовольного сына, уже через четверть часа ехала домой, рассматривая пролетающие за окном виды леса, наслаждаясь морозным, освежающим дыханием кондиционера.       Масамэ вскоре после выезда уснул в детском кресле, хотя ранее воинственно вопил о том, что хочет продолжать веселье, а Каори, расслабившись на прохладной коже пассажирского сиденья, сначала рассматривала выбритый затылок вечно молчаливого Сэтору, с которым за пару лет знакомства едва ли перекинулась парой предложений, а после мысленно вернулась к плану действий, ещё не до конца осознавая, насколько он опасен: из-за её выходок разразится скандал, и Мадаре, чтобы его загладить, придётся не только отказаться от общества своей супруги, но и принять все условия, которые она выдвинет. Ох, главное дождаться этого судьбоносного мероприятия и не передумать! Главное дожить…       Через полчаса активной поездки Каори увидела знакомый шлагбаум, перекрывающий путь в частный район для богатых и влиятельных, затем асфальтированную дорогу, постепенно уходящую вверх к опушке, а через пару километров, когда машина проехала вдоль загородных домов и клочка густого леса, наконец-то насладилась видом на Токио, что маячил где-то вдалеке, напоминая мираж, помутнённый знойным маревом. Чёрная иномарка доехала почти до тупика — в конце дороги был единственный дом с огромным, огороженным участком и обустроенной парковкой перед ним, а далее начинался смешанный лес, который Каори ненавидела из-за ночного воя шакалов и слоняющихся без дела стай диких кабанов. Она разбудила Масамэ, указав ему на раскрывающиеся автоматические ворота, и малец сонно тёр глаза, когда машина въехала на декоративную уличную плитку и медленно покатила вдоль фигурных кустарников. Окончательно проснувшись, мальчишка взглянул налево, в своё окно, рассматривая плющ, поросший на высоком заборе из мелкой рабицы — там, за металлическими прутьями, скрывалась спортплощадка. — А можно я после обеда из лука постреляю? — зевнул он и посмотрел на мать. — Ты ж за прописи обещал мне сесть! — деланно вскинула брови Каори и засобиралась на выход. — Помнишь своё обещание? — Ну, ка-а-сан! — захныкал мальчик. — Всего пару стрел!       Машина остановилась почти у порога, и дверь Каори тут же открыли. Девушка, отстегнув мальчишку от кресла и с раздражением дёрнув ручку его двери, поджала губы: — Выходи! После душа поговорим.       А затем, подхватив сумку, вышла из авто и увидела своего домоуправляющего в полупоклоне и с вежливой улыбкой — немолодой мужчина с проседью в волосах и в деловом костюме придерживал дверь, а после того, как девушка вышла, аккуратно её закрыл. Каори поморщилась от ударившей по её телу жары, а затем вскинула голову, смотря на багровый скат крыши в японском стиле, — по черепице беспечно лазал юный парень в синем комбинезоне с водосгонами подмышкой. — Когда ждать окончания мойки окон? — поинтересовалась она, оглянувшись в поисках сына, — мальчишка уже выскочил наружу и понёсся в дом, — и сама двинулась следом. — Через час, госпожа Учиха, — шёл за ней галантный мужчина и опередил её, когда девушка взошла по деревянным ступенькам под скат японской крыши. — И полчаса назад вернули машину из ремонта, — он отодвинул перед ней стеклянную, матовую дверь, напоминающую классические сёдзи.       Каори улыбнулась, зашла в дом и очутилась в прихожей, где было принято разуваться на керамической плитке, а после восходить на высокий, деревянный, бликующий в свете окон, пол. Она села на доски и, справившись с застёжками своих летних сандалий, скинула обувь, затем протянула руку: — Насколько я помню, это моя машина…— затем прищурилась, рассматривая галантного Танаку, и поняла по его сдержанной улыбке, что ключей от него не дождётся.       Мужчина кивнул: — К сожалению, я не могу предоставить вам доступ к авто, госпожа, — он едва поклонился. — Мадара-сама намерен выставить его на продажу.       Каори с раздражением вздохнула: — Потому что я попала в ДТП, и машину пришлось реставрировать? — Если б я знал причину, я б вам её обязательно поведал, — всё так же в полупоклоне отвечал Танака. — Прикажете подавать обед? — Да, через полчаса.       «Ещё и возможность самостоятельно передвигаться отняли. Прекрасно! Стены сдвинулись плотней…» — вернулась к озлобленному состоянию Каори, поднялась с места и прошагала по просторному, светлому залу к широкой спиральной лестнице, по которой взошла на второй этаж и через пару мгновений оказалась в своей комнате.       Остаток времени до поездки к психологу Каори провела с сыном: сначала уговаривая его сесть за письмо, затем контролируя его вялые попытки писать каной, потом выслушивая капризный тон и жалостливые уговоры поиграть в приставку. Чувствуя, что лишилась ещё одного комплекта нервов, Каори сдалась, позволив заниматься сыну тем, что ему нравится. С приходом няни почуяла долгожданную свободу и, облачившись в классический белоснежный костюм, поехала на проплаченную терапию, где пообещала себе молчать так, словно у её языка сел аккумулятор, а надежда на его внезапный заряд энергии утеряна навсегда.       Частная клиника именитого психолога встретила Каори ожидаемой вежливостью, белыми стенами и зеркальными, керамогранитными напольными плитами. Устало процокав каблуками за улыбчивой ассистенткой, она вошла в светлый кабинет и, завидев короткостриженную женщину в типовом белом халате и очках, сидящую за рабочим столом, с порога скромно поклонилась и представилась. Затем медленно прошла к дивану с голубой вельветовой обивкой и, аккуратно положив на него сумку, с протяжным вздохом приземлилась следом. — Меня муж записал на сеанс, — Каори вежливо улыбнулась, рассматривая стену за женщиной, увешанную сертификатами и благодарностями. — Считает меня невменяемой. Я посижу тут тихонько, а потом уйду, — и уставилась на пустой журнальный столик перед собой, готовясь провести час в тишине.       Женщина тем временем приняла из рук ассистентки карту пациентки и с лёгкой улыбкой встала из-за рабочего стола. Дождавшись, когда за помощницей закроется дверь, прошла к креслу рядом с диваном и в полупоклоне представилась: — Меня зовут Ханаши Кивамура, я клинический психолог уже на протяжении двадцати лет, — села в голубое кресло и с той же улыбкой подняла голову на напряжённую Каори. — И… Раз уж вы пришли, то может мы попробуем провести это время с пользой?       Каори со стоном закатила глаза: — Какую пользу я получу от того, что вы поставите мне пару оплаченных диагнозов? — Почему вы решили, что мне оплатили диагнозы? — Если Мадара задался целью мне что-то доказать, то всенепременно этого добьётся, — дёрнула она уголками губ и посмотрела на доброжелательно расположенную к ней Ханаши. — Может, сразу перейдём к той части, где вы выписываете мне ингибиторы обратного захвата серотонина, и мы не будем тратить время на мою исповедь и тесты?       На что женщина по-доброму широко улыбнулась и, открыв белую папку, начала что-то писать на листах. Не отрываясь от занятия, спокойно спросила: — Может, мы поговорим о том, почему ваш муж решил, что вам нужна помощь? И почему вам нужна терапия? — Потому что я не хочу рожать от него детей, — с раздражением выпалила Каори. — Он считает, что только невменяемые замужние женщины отказываются от беременности и родов. — Как вы относитесь к таким заявлениям?       Каори уж было раскрыла рот, чтобы выразить своё возмущение на этот счёт, как поняла, что попалась в ловушку психолога и теперь, несмотря на свои планы молчать, выдаёт всю свою подноготную. — А вы хороший специалист, — с хитрым прищуром протянула Каори и удивилась, насколько прониклась доверием к этой спокойной на вид женщине. Глубоко вздохнув и пару секунд поразмыслив, сдержанно проговорила: — Чтобы понимать причины наших размолвок, нужно начинать с самого начала… — она со вздохом поднялась с дивана и подошла к панорамному окну с видом на соседнее стеклянное здание. — А ещё лучше — с моих родственников, — Каори обернулась и увидела внимательный, добрый взгляд женщины, после развернулась и пустилась в повествование: — Моя семья — нейробиологи. Знаменитые учёные с фамилией Яманака, занятые изучением мозга. Вы как психолог должны её знать… — Многие препараты были изобретены профессором Яманака, — скромно улыбнулась женщина, — он сделал огромные прорывы в области лечения болезней головного мозга. — Это мой отец, — кивнула Каори. — Все родственники работают в его клинике и трудятся в лабораториях, а вот я… — она вздохнула, — позор генеалогического древа, который провалил экзамены в медицинский, но зато поступил на иняз, — она сглотнула, вспомнив истерику матери после публикации результатов вступительных тестов. — А восемь лет назад, когда я училась на втором курсе, отец провёл ряд дорогостоящих исследований, которые ни к чему не привели, а напротив — только добавили вопросов, и наша семья из-за этого оказалась на грани банкротства, — Каори улыбнулась, мельком посмотрев на женщину. — И тут появился он… Спаситель, благодетель, прекраснейший человек! — она прошла обратно к дивану и вновь уселась на него. — Мадару заинтересовали исследования отца в области снов, и он стал официальным спонсором клиники, после чего заложил фундамент для ещё десятка лабораторий и стянул ворох специалистов со всего мира. А на семейном ужине в ресторане встретил меня, — она ухмыльнулась и сглотнула. — Можно воды попросить? — Разумеется, — Ханаши отложила папку, встала, прошла к кулеру и, налив в стакан воду, вернулась на место и отдала посудину Каори. — После того вечера начался доставочно-букетный период. Ох, как же я тогда была слепа! — Каори проглотила содержимое стакана и горько вздохнула: — Слепа от своей влюблённости и потому безумно счастлива! И понимаю почему: на фоне инфантильных сверстников Мадара качественно выделялся своим умением вести себя, как мужчина, рассуждать, как мужчина, ухаживать за девушкой, как мужчина, — она вздохнула. — Так что через месяц романа я, впечатлённая размером бриллианта на помолвочном кольце, сказала заветное «да», а ещё через месяц позировала фотографам в белом платье и фате, — она умолкла, вспомнив свою дорогостоящую, сказочную свадьбу. — Тогда заботливая тётенька из динамиков должна была сказать, что двери в счастливое будущее для меня навсегда захлопнулись, но, похоже, она в тот момент вышла на обед, — девушка с грустью улыбнулась и посмотрела на внимательную Ханаши. — Ещё через месяц тест показал две полоски, а спустя год миру явился результат сотрудничества Мадары и моего отца — приложение «DreamShift», позволяющее с помощью спецустройства контролировать сны: клеишь примочку к виску, запускаешь со смартфона выбранный сценарий — и вот ты уже на солнечных Сейшелах загораешь под пальмой, а мускулистый парниша массажными движениями разминает твои плечи. Вы помните это приложение? — Помню, — кивнула Ханаши. — Но самолично не использовала. — Через полгода его запретили на государственном уровне, — улыбнулась девушка. — Тогда люди отказывались выходить из домов, бросали работы, учащиеся прогуливали занятия — «DreamShift» привёл к массовому помешательству, в котором гражданам расхотелось жить своей скучной жизнью, и они предпочли мир снов рутине… К вам тогда много пациентов обратилось с зависимостью от «DreamShift»? — Достаточно, — сдержанно улыбнулась женщина, а Каори вдруг замолчала, припомнив дальнейшие кошмарные события.       Вздохнув, она продолжила: — Все казались счастливы в тот год, несмотря на провал приложения, но… Умер младший брат Мадары. Ох, уж эта загадочная смерть! — она снова поднялась с места и самостоятельно прошла к кулеру. Осушив стакан, пришла на место. — Славный был парень: хорошо учился, готовился перенять часть бизнеса Мадары, вёл себя учтиво со всеми и всегда… А однажды поехал в Китай на форум поставщиков и умер в отеле то ли от передоза, то ли от самоубийства, — она уставилась в одну точку и вскинула брови: — Странная смерть, до сих пор дело не закрыто. И есть один нюанс: на том форуме были не только Учихи, но и Сенджу. Точнее, Тобирама Сенджу. И проживал он в том же отеле, что и Изуна… Вам известно, что в начале нулевых творилось между Учихами и Сенджу? — Знаменитая история, не раз показанная по телевизору, — участливо кивнула Ханаши. — Это история знакома каждому, кто живёт в этой стране: две корпорации, покоряющие высокие технологии, делили между собой рынок сбыта, не гнушаясь самых жестоких методов запугивания и устранения конкурентов. Так погиб отец Мадары, будучи застреленным в собственной постели, и так подорвали мать Мадары, что в момент взрыва везла в машине ещё троих сыновей с детского праздника, — Каори грустно вздохнула. — Было пять наследников, а остались двое, — и едва улыбнулась.       Девушка поднялась с места и подошла к окну: — Счастливый случай остановил кровавую вражду: двое мальчишек со знаменитыми фамилиями повстречались в спортивном лагере и, подружившись, заключили сделку о том, что прекратят конкуренцию и объединят усилия, как только обретут для этого полномочия. Что, впрочем, и случилось: Мадара и Хаширама, заступив в должности гендиректоров, создали холдинг, размежевали рынки, отстроили «Кремниевую долину» в миниатюре… Вот только смерть Изуны встала поперёк монорельса, по которому катилась их бизнес-дружба. Со скрипом проехав препятствие, они продолжили сотрудничество, — Каори снова протяжно вздохнула: — Младший брат Хаширамы Сенджу клялся, что не причастен, что они даже не пересекались в отеле, однако… Мадара же уверен в обратном, но его руки связаны, ведь всё, что на них есть, — это домыслы. И с того момента он начал меняться… Стал замкнутым, враждебным ко всем, чересчур требовательным, — она вздрогнула, подбираясь к настоящему, — помешался на контроле и безопасности, — и помолчала несколько мгновений, чувствуя, как болью отдаются ссадины на спине, а во рту вновь пересыхает. — Поначалу я пыталась что-то сделать: говорила, объясняла, умоляла, требовала, однако меня не слушали. А только увеличивали список придирок и унижений, и, в конце концов, в одном из конфликтных разговоров я узнала, что он женился на мне только потому, что отец согласился передать мне в наследство клинику, невзирая на наличие других детей. То есть, я — наследница денег, вложенных Мадарой, — она протяжно вздохнула. — А мне казалось, это любовь. Не было её, — Каори посмотрела в глаза внимательной Ханаши, — и не будет никогда, потому что наш брак — всего лишь уговор, — слёзы проступили на её глазах, а сердце сжалось болью. — И если я нарушу правила поведения хорошей жены, Мадара начнёт выводить средства из клиники отца любыми способами до тех пор, пока её не обанкротит, а ведь там все родственники мои работают… И мама лежит.       Судорожно выдохнув, Каори приказала себе собраться и вспомнить о плане, который сегодня придал ей сил, а затем вернулась на диван: — А сейчас Мадара хочет второго ребёнка, — она вытерла ладошками проступившие слезы. — И он готов на любой шантаж, чтобы вынудить меня сдаться. — Как вы с мужем проводите совместное время? — женщина, поправив белый халат, перешла к активному письму в своей папке. — Ужинаем за одним столом, спим в одной кровати, иногда занимаемся сексом — вот и весь наш совместный досуг, — шмыгнула носом Каори и сглотнула ком. — Как мне развестись с ним? — она подняла глаза на своего психолога, что активно строчил у себя в листах. — К сожалению, я не могу принимать за вас решения и брать за них ответственность, — оторвалась от письма Ханаши и по-доброму улыбнулась, — но могу помочь найти выход из ситуации: вы сами отыщите этот путь. — В общем, никак, — подытожила Каори и кивнула вслед своим мыслям. — Терпеть и подчиняться — моё прошлое, настоящее и будущее. — Почему вы так думаете? Ведь есть и другие пути развития событий, — покачала головой психолог и поправила очки.       «Что я пытаюсь ей донести? Этой женщине плевать на меня и мою жизнь» — вдруг закралась досадная мысль в голову Каори, и она, окончательно придя в себя и своё привычно пассивно-озлобленное состояние, выдала: — Вы можете мне седативные прописать? Я бы с удовольствием употребляла алкоголь, но он, вроде как, вредит здоровью и вызывает зависимость.       Женщина прищурилась, затем выудила из своей папки листы, достала ручку из нагрудного кармана, и с благосклонной улыбкой протянула их Каори: — Давайте для начала пройдём тест СМИЛ? А затем приступим к выписке рецептов.       Девушка, поджав губы, приняла из рук психолога бумагу и пишущую принадлежность, а затем с протяжным вздохом принялась проставлять крестики в объёмном, бесконечном тесте, жалея о том, что излила свою боль на голову человека, который вряд ли от этой боли избавит — скорее, лишь заговорит зубы в угоду долгосрочной терапии, а затем получит чек с энным количеством нулей за свои бесполезные услуги. Дойдя до трёхсот какого-то странного вопроса, Каори, пребывая во власти своих измышлений, полностью убедилась в том, что полагаться ей нужно только на себя — блаженная идея счастливого брака окончательно вывернулась наизнанку и требует незамедлительных мер, — а ещё через десять минут, заполнив тест и получив драгоценный рецепт на успокоительное, девушка схоронила замысел работать с психологом, мысленно утвердив первоначальный план действий.       Распрощавшись со специалистом, из вежливости пообещав явиться на сеанс через два дня, Каори, цокая каблуками, вышла из кабинета с побледневшей, застывшей в тревоге душой: через час она встретится дома с Мадарой, что уже должен был приехать к ужину. Выйдя из клиники, девушка вдохнула горячий запах остывающего города, медленно сошла со ступенек, морщась от шума мегаполиса, а затем села в чёрную иномарку, что плавно отъехала от бордюра и повезла Каори на тяжёлый разговор.