Фотоаппарат запомнит нас счастливыми

      Скарамучча снова в этом здании, в котором хочется ничего, кроме как сбежать. В этих стенах жизнь теряет свои самые яркие краски — все становится черно-белым, темным и уродливым. Хотелось спрятаться под парту и не высовываться, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.       Райден сидел вместе с Моной за изуродованной партой, края которой были выпилены линейками. Везде слышались шептания и хихиканья, и отчего-то темноволосый был уверен, что все эти смешки из-за него. Скарамучча старался не морочить этим голову и внимательно слушал урок. Сейчас он сидел на уроке истории.       Этот учитель был новым, и сам он казался полным неудачником — заикался через каждое слово, подправлял себя же самого, а когда он задавал вопрос одному из учеников — в ответ получал молчание. И Скарамучча знал ответ на каждый вопрос! Точно. Они повторяли тему Эпохи Дворцовых Переворотов, ибо всему классу предстояло написать итоговую контрольную работу. И это все серьезно привлекло его внимание, потому что он проходил эту тему с Каэдехарой.       Мегистус наблюдала за ним и заметила резкую смену настроения, ведь темноволосый всегда пропускал уроки мимо внимания. Но она быстро отвела с него взгляд, когда один из вопросов учителя достался Скарамучче.       — Р… Райден? — прошептал учитель, глядя в журнал. Нетрудно было заметить, что он больше занервничал, когда прочитал фамилию. Из-за этого усмешки в классе только стали чуть громче. — Так… На каком правителе началась эта эпоха?       Тон учителя был таким же неуверенным, и сам учитель не особо надеялся на ответ. Скарамучча сразу заметил его неуверенность в нем, и тут же слегка нахмурился. Он знал! В нем нельзя было сомневаться! Он ответит на этот вопрос и даст этим понять, что уроки с Кадзухой не прошли даром.       — Петр Первый! — громко ответил Скарамучча, чтобы весь класс услышал его голос. — Он издал Указ о престолонаследии в 1714 году, но наследника оставить забыл.       В глазах учителя даже сверкнула совсем небольшая искорка надежды на то, что его не уволят под конец года за то, что в классе ни один ученик не написал контрольную.       — Да... Да! Совершенно верно, — голос мужчины задрожал ещё сильнее от радости.       Преподаватель дальше кивнул, чуть улыбнувшись, давая Скарамучче понять, что он дал отличный ответ, после чего продолжил урок.       Сам Райден долго прокручивал в голове свой же ответ. Он считал, что поступил круто — он был первым, кто ответил на вопрос учителя. Скарамучча чувствовал, как возвышается перед всем классом. Эти одноклассники были такими крошечными по сравнению с ним. Он также рад, что уроки Каэдехары — не просто обычная трата времени.

…

      Кадзуха смотрел на дверь перед собой. Это была дверь в его квартиру, которую он видит каждый день. Время клонится к девяти утрам, а это значит, что Нин Гуан и Бэй Доу прямо сейчас должны были быть на работе. Светловолосый потянулся к коврику, что лежал перед дверью в квартиру — плоский ключ был под ним. Всё-таки они и впрямь были на работе, и юноша за то время, что они будут проводить за работой, мог бы придумать отличное оправдание тому, где он пропадал всю ночь и почему на его ладони большая рана. Но Каэдехара все равно не хотел открывать эту дверь. И не хотел врать. Единственное, что ему хотелось — отмотать время и отправиться в то время, когда и появились его проблемы.       Вдохнув в легкие как можно больше воздуха, Кадзуха все же поднял ключ и начал отпирать дверь. Только вот ключ в правую сторону больше не двигался. Каэдехара тут же словил легкую панику, вынимая ключ из замочной скважины и пожирая взглядом дверную ручку. Кто-то из женщин там? Нин Гуан или Бэй Доу? Кадзуха надеялся, что ему просто чудится.       Он спрятал ключ в карман куртки и дрожащей рукой потянулся к дверной ручке, тем самым открывая дверь. Открыто. Каэдехара чувствовал страх вперемешку с виной. Вскоре он вздохнул и прошел в квартиру, запирая за собой дверь. В прихожей не горел свет — это было не привычно, ведь он всегда горел, как замечал сам юноша, когда он приходил обратно домой. Небольшая темнота делала атмосферу намного ужасней, чем она есть.       Когда Кадзуха захлопнул дверь, с кухни послышались голоса. О боже. Дома были и Нин Гуан, и Бэй Доу. Светловолосый замер на месте. Он не мог дальше двинуться, потому что ему казалось, что он больше не может ощущать себя как обычно в этой квартире после того, чего он сделал.       Послышались топот, шаги, которые приближались к Кадзухе, и это все только заставляло сердце Каэдехары биться сильнее.       Эти шаги вскоре перешли в бег, и Каэдехара совсем не заметил, как оказался в объятиях Бэй Доу. Глаза Кадзухи расширились от шока, а краем уха он мог слышать тихие всхлипывания. Сердце юноши забилось сильнее. Настолько сильно, что ему казалось, будто оно вот-вот проломит ребра и выпрыгнет из груди. «Случилось что-то намного серьезнее?», «Почему Бэй Доу плачет? Где Нин Гуан? Что-то случилось с Нин Гуан?»       Кадзуха чувствовал себя источником всех проблем. Он уже собрался ответить на объятия длинноволосой, как вдруг она отдалилась, придерживая обладателя красной прядки за плечи. Сквозь темноту Каэдехара мог увидеть ее покрасневшие глаза и темные круги под глазами. «Она не спала всю ночь?!» — пронеслось в мыслях Кадзухи, и его дыхание тут же участилось. Как он мог так ошибиться с выбором? Почему он решил остаться у Скарамуччи? Почему он так поступил?       — Я так волновалась! Ты так резко пропал! А что, если с тобой что-то могло случиться?! — Бэй Доу говорила громко, но это все не переходило на крик, чтобы не напугать Каэдехару. - Почему ты не предупредил меня?!       Юноша поджал губы и сжал руки в кулак. Рана на ладони только напомнила ему о том, насколько он облажался. Кадзуха ничего не ответил, ибо под ее взглядом каждая мысль оставляла за собой белый шум.       — Где ты был? — тон Бэй Доу слегка успокоился, но сама она была напряжена.       Этого вопроса Каэдехара боялся больше всего. Ну не скажет же он, что Кадзуха провел всю ночь у какого-то подозрительного человека, который убил своего же отца — и Нин Гуан и Бэй Доу знают о нем из новостей — и у которого мать — преступница. Да об этом даже заикнуться страшно.       Обладатель красной прядки не хотел врать. Он не любил говорить ложь, но сейчас ситуация нуждалась в этом. Кадзуха не хотел, чтобы Бэй Доу снова сильно переживала.       Он вспомнил одного человека.       — Я познакомился с одним человеком из этого славного города, — тихо ответил он, стараясь подбирать правильные слова. — Бэй Доу, мы загулялись, и я решил провести ночь у него дома, потому что время было позднее. Я боялся попасться кому-то на глаза во время комендантского часа…       Темноволосая не отпускала его плечи. Этого не было ей достаточно, чтобы перестать волноваться за него. Она все так же пристально смотрела на него и молчала некоторое время.       — Этот человек… — Бэй Доу решила первой нарушить молчание — она поняла, что Каэдехара дальше говорить не собирается, — как его зовут?       Кадзуха нервно сглотнул. Он знал, что это плохая идея, и он мог бы придумать кое-что получше, но… Юноша прекрасно понимает, что если он расскажет всю правду — что ему посчастливилось встретиться и познакомиться с сыном сёгуна — его просто запрут дома и запретят выходить на улицу. А если его запрут дома, то он больше не сможет помогать Скарамучче готовиться к экзамену по истории, и Райден сдаст его людям из организации. Если же люди сёгуна всё-таки найдут Каэдехару — еще не факт, что они Бэй Доу и Нин Гуан в покое оставят.       Кадзуха набрал в легкие как можно больше воздуха и на выдохе сказал:       — Мона, — он попытался вспомнить ее фамилию, — Ме-Мегистус.       Выражение лица Бэй Доу слегка смягчилось, но сама она до сих пор выглядела напряженной. И будто бы не верила словам Каэдехары — этого юноша боялся больше всего. Кадзуха был уверен, что сейчас польется другая волна вопросов — и она будет еще страшнее — но Бэй Доу, слабо улыбнувшись, кивнула, поднялась на ноги и устало поковыляла к своей комнате, оставляя Каэдехару одного в прихожей.       — Не пропадай так больше, прошу, — напоследок произнесла она тихим голосом и зевнула. Дальше послышался щелчок двери и скрип матраца.       В горле застряло звонкое и громкое «конечно», но оно так и не вырвалось наружу — это уверенное и грустное «конечно» было внесено в огромную и толстую книгу несказанных слов, что пылилась в мыслях Кадзухи.       Каэдехара наконец снимет обувь, положит ее к остальной обуви, но оставит он ее подальше от обуви Бэй Доу и Нин Гуан. Дальше юноша направится в свою комнату, встретится взглядом с Нин Гуан, которая так же сидела на кухне за столом. Кадзуха ничего ей не скажет, и она тоже словом не обмолвится.       Слышится тихий-тихий щелчок — Каэдехара наконец зашел в свою комнату. Все это время окно было открыто. Наверное, Бэй Доу оставила его открытым, если Кадзуха вдруг заявится ночью, а входная дверь будет закрытой. И юноша начинает чувствовать еще ужаснее — он ведь даже не поблагодарил ее за переживание.       Кадзуха сел на пол, оперевшись об закрытую дверь. И, наверное, нет на свете более виноватого человека, чем он.