Чёрная Смородина на Лезвии Ножа

      Молоко клубничного рассвета гнало за горизонт взбитую пенку кружевных облаков, разрываемую изредка громадными ревущими птицами, зовущимися в народе самолётами. Поздняя весна готовилась передать права раннему лету–этот факт можно было не просто понять по насквозь прогретому мягким солнышком асфальту, по которому без страха подхватить простуду можно пройтись босыми ногами, но и почувствовать, вдохнув полной грудью сухой, пышущий ароматом цветов и сочной зелени воздух, разбавляющийся время от времени набегающими, словно свободные дикие сайгаки, порывами освежающего ветерка, что беззлобно колышет подол юбки и с озорной игривостью перебирает пряди растрёпанных волос.       Тихое, ничего не предвещающее утро проникло в каждый уголок привычного глазу фойе и каждую щёлочку в металлических шкафчиках для обуви. Немногочисленные ученики, пришедшие пораньше, по обыденности переобуваются и рассыпаются, кто куда: кто по классам, кто по коридорам, а кто-то и вовсе закрывается в уборных, дабы временно пропасть из школьной жизни при таинственных обстоятельствах. Иногда кажется, что эти девчонки, пропадающие в туалетах весь день, на самом деле занимаются не сплетнями, курением и пустой болтовнёй, а самым настоящим призывом демонов: как иначе объяснить, что их до сих пор не исключили за слишком частые пропуски занятий? Тут определённо точно замешаны тёмные силы–не иначе.       Изрядно отросшие шоколадные локоны слегка растрепались, то и дело спадая на глаза. Переступив порог школы, Фриск направилась прямиком к своему шкафчику для совершения ежедневного ритуала. Стук подошвы затерялся в негромком, но достаточно ощутимом шуме просыпающегося учебного заведения. Краем глаза девушка заметила, что шкафчик Саки, прежде всегда остававшийся открытым нараспашку ввиду неряшливости одной беззаботной персоны, сейчас закрыт и даже выглядит немного по-другому: возможно, тут всё дело в поменявшейся именной наклейке на тёмно-синей дверце.

Нетрудно догадаться, какому новенькому ученику теперь принадлежит шкафчик почившей одноклассницы. Или, если быть более точной, ученице.

      "Спасибо хотя бы на том, что Гоми не заняла её парту."—От одной лишь мысли о подобном исходе стало неуютно—"Даже представлять мерзко."       Тонкая ладонь непринуждённо касается шкафчика– и дверца с тихим скрипом открывается. Но вместо того, чтобы вытащить оттуда свою сменку, девушка осталась стоять на месте, глядя перед собой пустым взглядом, напоминающим прямо сейчас залитую безвкусной водой перетёртую лимонную кожуру.

На пол упала вылетевшая из шкафчика скомканная бумажка, где, если чуть напрячь зрение, можно было разглядеть аккуратное слово "умри♡"

      Её сменная обувь была доверху набита ржавыми гвоздями. Высвободившийся из плена неприятный запах испорченной банановой кожуры бешеным псом кинулся разъедать ноздри. Внутрь был до кучи накидан самый разнообразный мусор: смятые листы бумаги с оскорблениями, кнопки, пустые упаковки из под сока и чипсов. Но хуже всего досталось прозрачному зонтику с белой окантовкой: кто-то его жестоко изрезал, оставив только голые металлические жилки.       Взгляд безразлично метнулся то в одну сторону, то в другую. Все проходили мимо, беззаботно общаясь на насущные темы. Не замечали–или же просто делали вид, что не замечали. Очевидно, что всё это дело рук Гоми или тех, кому её мнимое благородство внушило безграничную преданность: других вариантов попросту нет. Чудесно. Просто замечательно.       "Вау. Кто-то на полном серьёзе исписал так много бумаги пожеланиями смерти специально для меня?"—Саркастично изогнула бровь шатенка—"И ведь не лень было всё это подготавливать. Как это мило. Я тронута."       А если серьёзно, то положение только-только начало налаживаться, как из-за одной объявившей нашей героине войну девицы теперь всё стало намного хуже, чем прежде: серьёзно, Икимоне, конечно, та ещё крикливая агрессивная кошка, но даже она не позволяла себе так себя вести. Ладно, неважно. Кто бы не решил поиздеваться таким отвратительным способом, сейчас это уже не важно.       "Цены на зонты сейчас приемлемые, так что никаких проблем нет."—Кивнула Фриск и закрыла шкафчик—"Во время уборки всё вычищу. Хорошо, что у меня остались те влажные салфетки, которые подарил Чара..."       В груди разлилось успокаивающее тепло: ещё и такое мягкое, словно сердце укутали пушистым пледом. Приятно.

Подумать только: он, сам того не ведая, снова пришёл героине на помощь. Всё-таки секретарь–это потрясающий человек, и с каждым днём, с каждой роковой встречей девушка влюбляется в него всё сильнее. Какой же чуткий, до чего ласковый и добрый... Пусть её молчаливая война с Умеко может быть жестокой, ничего страшного. Всё хорошо. Пока у неё есть её любимый, шатенка сможет выдержать любые трудности, приготовленные азартной судьбой-безумицей.

      Воодушевившись, она аккуратно протёрла подошву тех туфель, в которых пришла, после чего решительно направилась в сторону своего кабинета, где можно было посмотреть расписание уроков, вывешанное в классном уголке.

То было утро среды. И, к большому сожалению, героиня тогда даже не представляла, что ждало её на этой неделе.

      Но да отбросим прочь мрачные думы–незачем себя накручивать, если даже эксцентричное солнце соизволило показаться из-за облаков. Некогда было зацикливаться на несущественных оказиях, когда дело касалось учёбы. Первым уроком как раз была физкультура–самое то, чтобы немного отвлечься и привести мысли в порядок.       Прошло не так много времени, как девушка оказалась в светлом помещении, где капельки воды опасно стекали со специальных леек на тёплый кафельный пол, создавая идеальные условия для того, чтобы ненароком грохнуться и что-нибудь себе сломать. В совмещённой с душевой раздевалке горячим туманом стоял облизывающий с ног до головы пар.       К счастью, никого постороннего кроме шатенки не было, что не могло не радовать. Вынув из своего шкафчика форму, девушка тяжело выдохнула.

"Вы сейчас серьёзно...?"

      Одежда была изрезана чуть ли не вклочья, а длинные лоскутки белой ткани свисали праздничной мишурой на новогодней ёлке, даже отдалённо не напоминая футболку, коей она раньше была. Синие шорты не обошла стороной та же участь: они валялись в углу шкафчика рваными огрызками рядом с кроссовками, по классике набитыми ржавыми гвоздями. Про купальный костюм вообще говорить не хотелось. О реставрации и заикнуться было смешно, так как форма попросту превратилась в подобие половых тряпок. Почему именно подобие? Потому что этими лохмотьями даже влажную уборку нормально провести не выйдет.       Вишенкой на торте стала маленькая записка, написанная аккуратным и подозрительно знакомым почерком–тем же, коим не так давно на парте героини были выведены оскорбления и пожелания смерти.

"Я ведь предупреждала, что превращу твою жизнь в Ад, милашка~♡"

      "Придётся пропустить физкультуру,"—Устало заключила златоглазка, быстро захлопнув шкафчик—"По крайней мере, такая идеальная и образцовая леди, как Гоми, не станет прогуливать уроки, так что участь быть расчленённой где-нибудь под лестницей мне не грозит... Наверное."       Да, было немного неприятно, что вещи девушки испортили, но лишь потому, что и без того загруженной маме, только-только вышедшей из комы, придётся тратить последние накопления семейного бюджета на новую одежду и другие вещицы. А ведь ей, между прочим, через несколько недель нужно будет выписываться из больницы и долечиваться уже дома, так как дочь скоро совсем перестанет есть, чтобы лишний раз сэкономить ради покупки дорогостоящих лекарств. Пожалуй, в скором времени всё же придётся поискать подработку, ибо такими темпами из еды останется только повесившаяся в холодильнике мышь.       "Нет, просить маму всё же не вариант. Может, вступить в клуб рукоделия? Ткани там много... Вроде как, ребята оттуда совсем недавно смогли отвоевать для личного пользования кабинет шитья."—Подумала девушка, тенью выскользнув из раздевалки—"Научусь шить–и проблема с испорченной формой решится сама собой. Вдобавок, приобрету подходящие навыки для семейной жизни... Решено. Сразу после звонка попрошусь к ним."       А ведь раньше она никогда не размышляла о том, чтобы присоединиться к какому-нибудь клубу, считая подобные занятия бессмысленной тратой сил и времени. Да и, будем честны, всего два месяца назад у героини не было ни каких-либо интересов (кроме Чары, разумеется), ни странной тяги к клубничному вкусу, ни друзей тем более. Похоже, за последнее время она действительно сильно изменилась.

На том и было решено, что стоит опробовать себя в мастерстве рукоделия–если не понравится, то всегда можно уйти. Но желательно как можно скорее решить вопрос с формой для физкультуры, так как для строгого учителя никакие отговорки не смогут понизить важность его предмета. Проще говоря, выбить из равновесия её не вышло, так как Фриск совершенно плевать на то, что Гоми пытается путём несложных махинаций сделать её жизнь невыносимой: как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не резалось. Хотя, вроде как, эта поговорка звучала по-другому... Но да ладно. Иными словами, пока дело не касается Чары, нашей героине абсолютно безразличны любые провокации.

***

Лучше бы она этого не говорила.

      Плохое предчувствие зародилось ещё тогда, когда спокойно сидящую за своей партой Фриск без лишних слов попросили помочь занести стопку документов в кабинет студсовета. Фриск. Попросили помочь. Это уже звучит, как ловушка, не правда ли?       "Наверное, мне не стоит относиться ко всему с подозрением..."—Витали в голове раздумья, пока вслед за своим одноклассником девушка ступала по оживлённому коридору, прижимая к груди тяжёлую стопку бумаг и классных журналов—"...Но я буду."

Но зато произошло и кое-что хорошее: Фриск теперь официальный член клуба рукоделия. Конечно, их глава была несказанно удивлена, но с радостью приняла девушку в их, цитата, "маленькую уютную семью". Будем надеяться, что это принесёт свои плоды...

      Справедливости ради стоит отметить, что с самого утра в студсовете царила достаточно странная атмосфера, ибо уже несколько раз за день героине попадался бегающий из учительской в кабинеты и обратно Чара, неся при том с собой всё больше и больше документов. Кто-нибудь кроме Фриск вообще замечает его круги под глазами, которые теперь выглядят как самые настоящие кратеры? Он ведь так и умереть может. Вместе с разрывающей сердце жалостью невольно проскальзывает вопрос: а законно ли впринципе так эксплуатировать пусть и привилегированных, но всё же учеников? И почему бумажной волокиты становится всё больше и больше, а персонал с этим ничего не делает?       "Очевидно, что всё дело в убийствах."—В окна стучали лапки солнечных зайчиков, уравновешивая мрачные заключения—"Похоже, что руководство школы сейчас сосредоточено на том, чтобы заведение не закрыли на неопределённый срок и не проводили никаких проверок. Их можно понять–заработок и престиж на кону, но всё равно звучит довольно странно."

Нашлась ещё одна причина поскорее закончить расследование: чтобы у любимого было меньше работы и больше отдыха, а то он действительно такими темпами может коньки отбросить.

      По мере приближения к заветной двери обеспокоенное сердце вторит лёгким с виду шагам. Ту-дум. Отдаётся в ушах звенящим, закладывающим барабанные перепонки шумом. Ту-дум. Ничего страшного не происходит, но липкий страх отчего-то крепко засел внутри, мешая сохранять спокойствие. Плохое предчувствие на краю сознания посылает тревожные звоночки, однако ныне отступать уже поздно: они стоят перед дверью. —Извините, мы пришли занести документы, как и ты и просила, семпай.—Неловко почесав затылок, проговорил стоящий рядом взъерошенный парниша, заглянув внутрь кабинета. —Ах, большое спасибо!—Этот голос вызвал сильнейшее желание развернуться и уйти, но Фриск с непосильным трудом сдержалась, ступая вслед за знакомым в самую настоящую паутину, где один неверный шаг может стоить жизни.       В кабинете снова царил сумрак, так как Азриель, видимо, не любил яркое освещение, из-за чего вечно закрытые жалюзи выглядели подобно атрибуту комнаты для допроса–от воспоминаний девушку невольно передёрнуло. Неуютная и отталкивающая атмосфера усугубилась, когда дверь тихо закрылась, отделяя героиню словно бы от параллельного мира, где помещения освещает чистое солнечное море порхающих в воздухе пыльных частичек. Но, на удивление, появление двух учеников будто бы никто и не заметил: как всегда прекрасная и собранная Иноэ старательно вытирала скопившиеся на корешках папок и полках архивного шкафа слои пыли; беловласый президент сгорбился над какой-то распиской, по-видимому, незаметно умирая; всем сердцем обожаемый секретарь вообще стоял в сторонке и с пустым тёмным взглядом сыпал в чашку энную ложку растворимого кофе, а глава дисциплинарного комитета, вальяжно рассевшись на подоконнике, словно королева обмахивалась импровизированным веером из тетрадей для учёта с предельно выдохшимся видом. Судя по горе самых разных бумаг, которыми был завален длинный стол из парт, дел у студсовета действительно было невпроворот.       На лице Гоми вдруг расплылась тошнотворно благосклонная улыбка, стоило её зорким фиалковым глазам остановиться на вошедших, а в частности–на шатенке, вынудив ту проглотить немую колкость. —Можете разложить документы во~он там, если не трудно?—Она лениво указала изящным пальчиком на шкаф, который протирала Иноэ, тут же озадаченно взглянувшая на прибывших. Судя по непонимающему личику с изящными, как у сестры, чертами, брюнетка об этой затее услышала впервые. —У нас, конечно, много работы, но незачем ведь просить об этом други...—Осторожно подметила старшая Умеко, однако одноклассник, не давший Фриск и слова вставить, тут же горячо воскликнул: —Всё в порядке, нам не трудно!—Последней прекрасно стало ясно, отчего Гоми выбрала для своего плана именно этого парнишу, что, будто преданный пёсик, рьяно кивал той с влюблённым взглядом.

"Осталось только понять, что она замыслила на этот раз."

      Делать нечего: пришлось идти помогать вместе с ведомым юношей, которого за язык никто не тянул, хотя стоило бы. Брюнетка, протерев сухой жёлтой тряпочкой полку, жестом объяснила, что нужно лишь аккуратненько сложить журналы на одну полку, а документы–на другую. Впринципе, ничего сложного, ибо на руках была всего одна стопка, так что в своём относительно бодром темпе златоглазка принялась за работу, не забывая ежесекундно поглядывать одним глазком на изворотливую гадину, чей синий бант на голове напоминал крупного мотылька или даже рожки черта.       А та именно этого и ждала: изогнулась кошечкой и невзначай мурлыкнула, неспешно оторвавшись от подоконника и медленно направившись к Чаре, поправляя свою коротенькую юбку. —Я, кстати, пока разбирала документы, нашла вот это,—Парень не обернулся на неё даже тогда, когда она буквально перед его лицом помахала парочкой открыток из розовой бумаги—Наверное, снова влюблённые девочки хотят попытать удачу. Что мне с ними делать? Выбросить?       Азриель резко вздрогнул, но головы не поднял, тогда как Фриск только незаметно сжала ладонь в кулак, ставя очередной журнал на своё место.

"У меня очень плохое предчувствие. Пожалуйста, пусть всё будет хорошо."

—Делай, что хочешь.—Его голос прозвучал с такой усталой обречённостью, что сердечко невольно сжалось. Он настолько плохо себя чувствует? Бедненький, да он же выглядит так, словно сейчас свалится... —М~м~м... Пожалуй, ты прав!—Улыбнулась Гоми и невесомой походкой направилась прямиком к тому месту, где стояла шатенка—Конечно, мне их жалко: ты так жестоко разбиваешь их сердца, что аж плакать хочется.       Одновременно аристократичная и нахальная походка от бедра. Волнистые тёмно-русые волосы, покачивающиеся в такт её ходьбы, спадающие по плечам и отдающие мягким коричным оттенком. Сущая злодейка в обличии принцессы. Златоглазка сглотнула, когда глава дисциплинарного комитета остановилась в шаге от неё. До девушки донёсся тошнотворный запах молока, отчего непроизвольно появилось фантомное ощущение липкой кожи–прямо как в тот раз. —Но, с другой стороны...—Фиалковые глаза хищно прищурились, впившись немигающим взглядом в героиню, когда тонкие ладони с характерным звуком разорвали розовые записки и издевательски выбросили их в мусорное ведро—Так и нужно поступать с настойчивыми фанатками, не так ли?

Какая оригинальная угроза. Ничего более креативного придумать не додумалась?

      "Спокойно."—Героиня сжала зубы, чтобы её дряной язык ни при каких условиях не ляпнул что-нибудь язвительное—"Она просто меня провоцирует." —Гоми, возвращайся к работе.—Устало проговорил Азриель с явным раздражением—У нас тут, знаешь ли, нет времени языком молоть. —Извини, президент,—Мурлыкнула девица, кинув златоглазке ещё один лукавый взор, и вдруг птичкой буквально упорхнула обратно к секретарю—Кстати, Чара.       Она невзначай коснулась пальцем его плеча, отчего в венах шатенки моментально вскипела кровь.

"Не смей к нему прикасаться, лицемерный ты кусок мусора."

—Я всё ещё учусь работать в студсовете, так что...—Она вдруг наклонилась к его уху и томно прошептала так, чтобы каждое слово можно было услышать из другого конца комнаты—... Ты мог бы меня проинструктировать?       Во рту пересохло. Очередной журнал с показательной аккуратностью встал на своё место в шкафу, когда героиня про себя медленно считала до десяти, упорно держа себя в руках, в то время как её сердце жалостливо сжималось. Как эта самодовольная гадина смеет так нахально вести себя рядом с ним, пока несчастный парень и без того очень сильно мучается; по нему разве не видно, что он словно оживший мертвец из фильмов ужасов?!

"Тебе понадобится инструктаж по оказанию первой помощи, когда я сломаю тебе хребет."

И, при всём своём миролюбии, Фриск действительно готова была это сделать, если бы здесь не было Чары.

      И тут Гоми невзначай обняла его руку, якобы случайно уложив её на свою маленькую грудь. Её фигура резко прижалась к нему, отчего шатенка едва не согнулась в три погибели, будто её ударили под дых.

Пришлось закусить внутреннюю сторону щеки. Было больно. Безумно больно. Словно бы грудную клетку раскрывают плоскогубцами, а потом топчатся по тому, что так отчаянно пыталось защитить непрочное переплетение костей. Отвратительное чувство бессилия, когда к дорогому человеку в момент его слабости внаглую пристают, а ты не можешь ничего сделать. Глаза защипало, а ревность и ненависть царапали изнутри так сильно, что хотелось разреветься прямо здесь и сейчас от безысходности.

—Умеко попроси.—Вдруг подал усталый голос Чара и, вырвав свою руку из чужой хватки, брезгливо её отряхнул—Тебе заняться нечем, кроме как ко мне липнуть?       Этот человек являлся единственной причиной, почему шатенка впринципе до сих пор упорно держала свою маску спокойствия. —Точно, ты ведь так занят...—Печально запричитала русоволосая и лукаво хмыкнула—Я, может, тебе тут в любви признаться хочу... Шучу!~♪       Она очаровательно улыбнулась, словно сказочная героиня. Бесспорно, несмотря на всю неприязнь, невозможно не отметить то, что в Умеко тяжело не влюбиться, не зная о её истиной натуре. Прекрасная, подобно изящному цветку фиалки, по-лисьи хитрая, с благородным умом–настоящая леди, ежели не вдаваться в детали. Простая констатация фактов, не более, но... Почему тогда в сердце так колется?

Внутри что-то хрустнуло. Треснуло. Сломалось. Это лишь смехотворная провокация, ничего более... Он не поведётся на её смазливое личико, точно не поведётся–это нелогично и глупо... Даже, если любовь не поддаётся законам логики, её всё равно нельзя отключать, основываясь исключительно на внутренних страхах...

—Несмешная шутка.

Всё в порядке. Осталось лишь разобраться с парочкой документов–и всё. Нужно уходить. Уходить как можно скорее, пока не стало слишком поздно.

—Жаль, а я хотела тебя рассмешить. И всё же...—Её, казалось, совсем не наигранный смех звучал нежно и мелодично—Неужели тебе действительно так наплевать на всех этих бедных, безответно влюблённых девочек, что не находят в себе сил даже признаться тебе в лицо?       Шатенка нервно сглотнула. Этот вопрос поддал огня в разгорающееся пламя необъяснимой паники. Руки на автомате быстро расставляют предпоследние документы по своим местам. Страшно было представить, что стук бешено колотящегося сердца слышен на весь кабинет.

Ответ очевиден, ответ очевиден...

      Но весь этот разговор, видимо, подействовал слишком сильно на нервы сполна уставшего человека. —Да отъебитесь вы уже от меня со своими отношениями,—Вдруг едко прошипел парень, потеряв всякое самообладание—Я не собираюсь ни с кем встречаться и слышать обо всём этом тоже ничего не намерен. Это ясно?

Последний документ выпал из ослабевших пальцев, с шорохом приземлившись прямо у ног девушки.

      Кажется, теперь стало ясно, чего добивалась эта дрянь с самого начала: хотела, чтобы самую ранящую вещь Фриск услышала именно от Чары. Как это низко.       "Спокойно. Всё хорошо. Это очевидный ответ. Он изначально так себя позиционировал, я должна уважать его мнение, ведь его действительно можно понять,"—Наклонившись, чтобы поднять упавший лист, златоглазка сумела за непослушной чёлкой скрыть чуть подрагивающую нижнюю губу. Буквы перед глазами расплывались, спрятавшись за ширмой горячей, солёной и нестерпимо болезненной пелены.—"Она просто вывела его на эмоции. Это всё она. Это она во всём виновата. Это её вина. Всё в порядке. Это был очевидный ответ..."

Обижаться на Чару было глупо и бессмысленно: понятное дело, что вся эта тема ему за последний год сильно осточертела. К тому же, не так давно девушка, что призналась ему в любви, вскоре погибла при загадочных обстоятельствах–наверняка это тоже наложило некоторый отпечаток. Фриск прекрасно понимала это, однако, зачастую, сердце живёт отличной от разума жизнью. Оставалось только надеяться, что скоро эта щемящая боль в груди закончится...

      Она быстро всучила оставшийся документ Иноэ. Судя по осторожному выражению её лица и тому сочувствующему взгляду фиалковых глаз, что словно бы пытался утешающе погладить героиню по щеке, вице-президент каким-то образом догадалась, в чём дело, но вслух ничего не сказала.

"Плевать. Нужно уходить отсюда как можно скорее, пока не опозорилась ещё больше."

      Спокойные шаги дались непросто: приходилось сильно сдерживаться, чтобы не перейти на бег. —Ох, уже уходишь?—Заботливо поинтересовалась Гоми, невзначай перегородив девушке дорогу—Извини, что занимаю твоё время, но у нас есть ещё работа, с которой нужно помочь. Ты же не прот...— —Отказываюсь.—Слово слетело с уст настолько резко, что Фриск была вынуждена проглотить жгучую ревностную ненависть, чтобы поспешно добавить более спокойное—Я полагаю, что раз у вас, глава дисциплинарного комитета, хватает времени на бессмысленные разговоры и перекладывание своих прямых обязанностей на других, то моя помощь вам не требуется.       Вдруг Чара вздрогнул и резко обернулся. Кажется, он только сейчас понял, что героиня всё это время находилась с ними в одной комнате. Он застыл на пару мгновений с широко распахнутыми от удивления глазами, прежде чем вдруг в пару шагов приблизился к девушкам. —Фриск, подожди,—Его зрачки сузились, кончики пальцев заметно подрагивали—Я не хотел, то есть, нет, ты всё неправильно поняла, извини, я не...! —Всё в порядке, Вам незачем извиняться.—Глухо ответила девушка с напускным спокойствием, когда внутри у неё всё сжималось от ощущения безысходности и жалости своего унизительного положения—Я пойду.

"Но почему он оправдывается передо мной?"

      Прежде, чем алоглазый успел сказать хоть что-то, она развернулась и быстрыми шагами направилась прочь: как можно скорее и как можно дальше отсюда. Лишь бы только он не увидел её в ещё более жалком и ничтожном амплуа, лишь бы не увидел её слёз, что прямо сейчас стекали по щекам солёными дорожками.

Она понимала, что это правда. Прекрасно понимала его и его позицию. Но сердцу ведь не прикажешь.

      На кабинет студсовета опустилось гробовое молчание. Иноэ обеспокоенно переглядывалась с не особо осознавшим происходящее парнишкой, помогавшим ей сортировать документы, и даже Азриель отвлёкся от своей бумажной волокиты, напряжённо поглядывая то на секретаря, то на главу дисциплинарного комитета, то на вице-президента. В воздухе повисло душное напряжение, оседающее на стенках лёгких отвратительной слизью.       Русоволосый стоял в прострации некоторое время. Он совершенно не понимал, что только что произошло, но определённо чувствовал вьевшееся в душу чувство вины за свои неосторожные слова, несмотря на то, что, по сути, ничего жестокого или оскорбительного лично к шатенке в них обращено не было. Мозг лихорадочно искал ответы, однако, мотнув головой из стороны в сторону, парень бросился было следом за Фриск, но... —Как она и сказала, лучше не тратить время на бесполезные вещи.—Путь преградила расслабленная Гоми—Давай вернёмся к работе, секретарь? Ты ведь не забыл, что если до обеденного перерыва в учительской не будет лежать стопка отсортированных журналов, у нас буду проблемы, верно?       Потемневший алый взор скользнул на помогающего Иноэ ученика. Если бы здесь не было постороннего человека, что мог бы без особого труда распустить ненужные слухи, стоило бы Чаре просто толкнуть или оскорбить эту мерзавку...       Он фыркнул, смерив собеседницу презрительным взором, после чего развернулся и направился молча выполнять свои прямые обязанности, подавив внутри бессильную злость.       Азриель и Иноэ многозначительно переглянулись.

Что тут вообще происходит с самого утра...?

***

—... И, таким образом, можно сделать вывод, что все мы живём в симуляции по заранее написанному сценарию!—Прдытожил Аралия, оперевшись на классную доску, где уже была мелом подробно расписана схема влияния массонов-рептилоидов на всё мировое устройство Земли.       Пожалуй, если бы кто-нибудь прямо сейчас вошёл в комнату клуба журналистики (который, к слову, подозрительно долго не работает), то наверняка бы подумал, что случайно попал к оккультистам: по крайней мере, именно такое впечатление производила эта странноватая картина. —Бредовее теории в жизни не слышала.—Презрительно фыркнула сидящая за столом Дамэджи, не отрываясь от просмотра ленты новостей—О, Аой выставила новую историю... Тц. Ей совсем не идут эти лабутены из коллекции прошлого месяца. Боже, мало того, что выглядит уродливо, так они ещё и старомодные!... Хотя, ладно. Не мне же позориться. —Ты ужасна.       Возможно, их перепалка переросла бы в серьёзный спор и взаимный обмен грубыми оскорблениями, как это обычно бывает, если бы горестный вздох, раздавшийся со стороны окна, не заставил их мгновенно обратить внимание на источник звука.       Фриск сидела, нет, стекала на пол, уложив голову на скрещенные на подоконнике руки. Пустой взор, подобный холодному лимонному соку, немигающе смотрел даже не столько на деревья и дорожки школы за окном, сколько в какую-то невидимую человеческим глазом точку. Тёмные круги под глазами свидетельствовали о том, что девушка вот уже несколько дней мучается от бессонницы, терзающей её голову сотней раскалывающих на множество крохотных кусочков мыслей и чувств. По-видимому, лицезрение провокаций с Чарой со стороны Гоми внутри неё окончательно что-то надломило, отчего сейчас наша героиня выглядела скорее бесформенной безжизненной массой, чем человеком. —Эй, ну чего ты хандришь-то сразу...—Джи-Джи осторожно подошла к шатенке сзади и потянула её за плечи—Фри-иск, вставай, не время раскисать! —Просто дайте мне уже спокойно умереть.—Этот лишённый всяких эмоций голос прозвучал необычайно тихо. —Эта мымра всего лишь до него дотронулась и вывела на несдержанную агрессию, а ты уже тут чуть ли не смысл жизни потеряла!—Фыркнула Джи-Джи и снова потянула девушку на себя, отчего та тяжёлым мешком в кои-то веки оторвалась от подоконника—Фриск, ну серьёзно, завязывай. —Я всего лишь эмоционально-нестабильный подросток, склонный к преувеличениям. Чего ты от меня хочешь? —Чтобы ты взяла себя в руки, разумеется!—Вмешался в разговор Аралия—Ледышка, тебе не о чем так переживать. В конце концов, зачем тебе нужен этот скверный парниша, когда рядышком с тобой есть такой, как я? —Твои слова подкрепляют во мне желание спрыгнуть с крыши.—Не взирая на возмущённый возглас блондинки и обиженное фырканье беловласого, Фриск вырвалась из рук подруги и села за стол, сложив на него руки и голову так, что шоколадные волосы в солнечном свете неряшливо спадали на лицо—Я не знаю, что мне делать... Но убивать Гоми тоже не собираюсь.

Тем не менее, она намеренно не использовала слово "не хочу". Да, это идёт вразрез с моральными принципами нашей героини, но, с другой стороны, эта лицемерная любительница молока сама напросилась.

—Эх, ледышка-ледышка, просто послушай. Говорю ведь, что есть один замечательный выход, который ты всё упорно игнорируешь,—Промурлыкал Аралия, обойдя никак не реагирующую девушку по кругу—Чара уже чуть ли не прямым текстом отказал всему женскому роду, с ним бесполезно пытаться. Так что советую принять моё предложение...       Когда безвольный золотистый взгляд невидяще уставился на говорящего, тот лукаво улыбнулся и наклонился к девичьему лицу. В глазах цвета отливающей лазурью стали плескался игривый соблазн, а горячий шёпот, сорвавшийся с тонких сухих губ, заставил стоящую поодаль Дамэджи скривиться от омерзения: —Нет, серьёзно. Зачем тебе так убиваться из-за какого-то там секретаря студенческого совета, когда у тебя есть я–тот, кто всегда рядом? Подумай, моя Снежная Королева, я ведь намного лучше него, не так ли? —Отклоняю.—Холодно пробурчала девушка, мгновенно отодвинув от себя чужое лицо ладонью—Предложи что-нибудь другое. —Ну,—Парень развёл руками и, потеряв всякий интерес, отошёл к своей полюбившейся доске—Если ты так не хочешь отпускать этого дурачка, тогда попробуй устранить Гоми каким-нибудь другим способом. Почему ты не хочешь её убить? Так ведь было бы намного проще. —Я не собираюсь никого убивать. Это аморально, неэтично и противозаконно. К тому же, в таком случае Икимоне станет намного проще усадить меня за решётку, ведь у её слов появятся веские основания,—На мгновение стихающий голос девушки дрогнул–было видно, что она на грани—И Чара ведь верит в мою невиновность–подвести его было бы грехом ... Но других способов просто нет. Я не знаю, что со мной будет, если он вдруг в неё... Или ... Угх...       Клубная комната погрузилась в мрачное молчание. —Слушайте, Умеко, конечно, мразь та ещё, но я не понимаю, зачем обдумывать крайности с убийством,—Вмешалась гяру, постучав по столу длинными ноготками—Если она лезет к тебе и пытается отбить Чару, не проще ли тупо взять и признаться ему в любви?       Фриск вздрогнула и подняла на собеседницу шокированный взгляд. Разумеется, для нашей героини эта идея показалась дикостью. Лицо её сначала побелело, затем–резко порозовело, а нижняя губа чуть дёрнулась. —Нельзя.—Сглотнув, она кое-как вернула себе прежний спокойный вид—Он отвергал всех девушек за последний год и сам сказал, что не хочет отношений. Думаешь, он действительно вдруг ни с того ни с сего примет мои чувства? Смешно. —Ну не просто же так он постоянно с тобой нянчится,—Нахмурилась блондинка—Если ты ему не нравишься, зачем он тогда постоянно выручает тебя? К тому же, он ведь так упорно пытался оправдаться, когда узнал, что ты слышала его нелестное признание. Стал бы он так беспокоиться об этом, если бы ты для него не была особенным человеком? —Он просто очень добрый.

Исчерпывающе.

—Ясно-понятно,—Вздохнула Кираисо и удвоила напор—Тогда, раз ты так не хочешь признаваться первой, просто влюби его в себя!

"Да уж, одна идея лучше другой."

—Шутишь?—Саркастично изогнула бровь героиня—Говоришь так, словно это так просто. Говорю же, он совсем в таком не заинтересован.       Гяру вдруг резво подскачила и щёлкнула пальцами прямо перед лицом шатенки. В разноцветных глазах, подобных аметисту и освежающему персику, светилась надменная уверенность, тогда как сверкающие в солнечном свете блондинистые волосы чем-то напоминали ангельские крылья. —Так, девочка, ну-ка поднимаем свою самооценку с пола и слушаем меня внимательно!—Прочеканила она громко и чётко—Один из моих многих псевдонимов–"Суккуб", так что по части соблазнения парней я профи. Уверена, детка, что после моих уроков Чара сам как миленький тебя на кровать уложит.       Эти слова вынудили Фриск резко провалиться в состояние прострации... И всё же озвученная идея её заинтриговала. Совсем не из-за последнего предложения. Совершенно. —О Архонты, это надолго...—Аралия недовольно закатил глаза, сложив руки на груди, однако его мнение по поводу всей этой ситуации девушки благополучно проигнорировали.       Гяру театрально заправила за ухо блондинистый локон и вальяжно прошествовала перед столом, за которым сидела героиня–только цоканье каблучков и слышно. Она, словно модель, резко застыла в эффектной позе, по-видимому, полностью вжившись в образ наставницы. —Итак, дорогая дама и неотёсанный мужлан, настало время уроков пикапа от госпожи Кираисо, на сей раз–бесплатный курс,—Девушка подмигнула и кашлянула, принимая серьёзный вид—Урок первый: большинству парней нравятся милашки. —Милашки...?—Шатенка, не до конца понимая, во что она впринципе ввязалась, склонила голову набок—Ты серьёзно? —Прикинь: да, серьёзно.—Джи-Джи взмахнула ухоженной ручкой—У каждого, конечно, вкусы разные, но в той или иной степени лапочки в почёте. В общем, нужно вести себя мило, но главное–не переборщить. Иначе тебя будут воспринимать не как девушку, а как ребёнка. Давай-ка потренируемся, дуй сюда.       Она схватила не особо сопротивляющуюся Фриск за плечи и буквально вытащила её из-за стола, поставив перед собой, словно скелет в кабинете биологии. —Впринципе, внешка у тебя симпотная. Нужно только правильно её преподнести...—Задумчиво пробормотала блондинка, перебирая пряди шатенки невидимой расчёской—Подстричь бы тебя ещё... О, и, главное: самое смертоносное оружие девушки–это улыбка! А я, между прочим, ни разу не видела, как ты улыбаешься, так что давай.       Шатенка тяжело вздохнула, не выдерживая напора со стороны собеседницы. Кажется, она уже пожалела о своём выборе. —Вот так?—Уголки её губ приподнялись в сухом подобии улыбки.       Аралия нервно хихикнул, когда Джи-Джи только горестно запрокинула голову назад. —Ладно, пока что обойдёмся без улыбки...—Глухо проговорила она и коснулась висков изящными пальцами—Сейчас ещё что-нибудь придумаем...       Подобная реакция вполне оправдана: в конце концов, Фриск могла искренне улыбаться только в присутствии Чары, когда становится настолько неловко и волнующе, что ощущить хоть что-то помимо бешено стучащего сердца не представляется возможным. В остальных же случаях вежливая улыбка на лице девушки выглядит скорее жутко, нежели доброжелательно, а в частности–именно из-за пустых жёлтых глаз, абсолютно ничего не выражающих. Впринципе, героиня привыкла, ведь до сих пор ей не было никакого резона располагать к себе окружающих, однако жизнь постоянно складывается таким образом, что предсказать будущее становится попросту невозможно.       Пока где-то далеко-далеко отсюда шумом помех телевизора отдавались голоса снова поцапавшихся гяру и альбиноса, сердечко невольно замерло при одной робкой, но с тем и будоражащей мысли:

"Чара такой добрый. Могу ли я надеяться на то, что своей улыбкой удастся растопить ту ледяную стену, защищающую его от противоположного пола? Я не имею права надеяться на эту его доброту, если он примет мои чувства из жалости. Жалость..."

      Во рту появился горьковато-кислый привкус. Нельзя отрицать, что любимый всё время защищает Фриск сугубо из жалости к этому бесхребетному чудовищному отродью рода человеческого. Тогда всё встаёт на свои места: эти взгляды, попытки поддержать и угодить... Это так отвратительно. Так мерзко. Противно. Неприятно. Настолько, что хочется выпустить себе кишки и обернуть их вокруг шеи, чтобы эту голову больше никогда не посещала такая гадость. Любовь не должна быть такой. Она не должна строиться на жалости и зависимости, ведь в таком случае такая судьба будет почти ничем не отличаться от жизни родителей героини. А хуже всего то, что она понятия не имеет, что происходит в голове Чары, и что он на самом деле думает, из-за чего строить выводы становится в миллион раз тяжелее. Ах, если бы только можно было читать чужие мысли... —... Короче, нахуй иди, задрот челкастый, твоё мнение не учитывается. Верно, Фриск?—Из пучины безысходности вытянул недовольный голосок Дамэджи—Эм-м, Фриск? Ты тут вообще? —Извини, о чём вы говорили? —О том, что тебе стоит быть... Аргх, ладно, неважно.—Махнула рукой гяру и надменно вскинула подбородок—Знаешь, что? Даже для тебя у меня есть радикальное оружие, которое может покорить любого!       Шатенка запоздало кивнула, недоверчиво прищурив золотистые глаза.       Вдруг Кираисо снова встала в эффектную позу, приложив ладонь к своей груди, и обольстительно ухмыльнулась. —Только представь,—Она загадочно блеснула разноцветными глазами—Вы вдвоём сидите, скажем, в его комнате и делаете вместе домашку... Эй, не смотри на меня так недоверчиво, просто представь, ладно? Так вот. Свет приглушён, во всём доме стоит тишина, ибо кроме вас больше никого нет...       Блондинка перешла на глубокий громкий шёпот, словно бы озвучивая строки из пикантной аудиокниги. —Между вами витает сексуальное напряжение, неловкое молчание затягивается. Он, сконфуженный и смущённый, говорит, что в комнате стало слишком жарко и он, наверное, пойдёт принести что-нибудь попить, но тут ты хватаешь его за руку и...!—Дамэджи резко подскочила к Фриск и показательно схватила её за руки, после чего вдруг театрально-сладко заговорила натянутым голоском—"Нет, не уходи! Прошу тебя, останься со мной~!"

Возникла продолжительная пауза.

—Чувиха, я никак не могу понять, что конкретно ты пересмотрела: сёдзе или хентай?—Саркастично встрял Аралия, на что отпустившая руки девушки блондинка только фыркнула. —Между прочим, очень действенный метод,—Она перевела взгляд на шатенку—Вообще, его можно использовать, где угодно, где кроме вас никого нет–я просто предложила возможный вариант. —Спасибо.—Кивнула та и потупила взгляд—Но не думаю, что он мне пригодится.

"С каждым днём мне становится всё страшнее и страшнее думать о том, как Чара отреагирует на мои чувства. Я недостаточно милая для него, недостаточно красивая. Конечно, всё это поправимо, но если даже мою улыбку считают жуткой, могу ли я впринципе рассчитывать на то, что Чара искренне полюбит меня...?"

—Ты никогда не знаешь, что может произойти в будущем,—Вырвала из тяжёлых мыслей гяру, потрепав златоглазку по плечу—Когда запишемся на маникюр, я заодно свожу тебя и к парикмахеру: уверена, что когда секретарь увидит тебя в новом амплуа, то в обморок упадёт, хе-хе. —Спасибо... Наверное. —А я всё же советую начать встречаться со мной...~—Вновь завёл свою шарманку Аралия, но в ответ получил только удар в бок локтём сразу от обеих девушек.

Хорошо, всё-таки, когда рядом есть люди, способные помочь успокоиться. В противном случае Фриск сейчас было бы намного хуже...

***

Возможно, всё дело в накалившейся атмосфере, авось и просто в банальном отсутствии нормального проветривания. В общем, непонятно, с чем это связано, но сегодня в кабинете студсовета было особенно душно.

      Изящные бледные пальцы нервно сжимали шариковую ручку. Нужно было заполнить ежедневный отчёт о финансовых затратах клубов за последние три недели, но внимание всё время ускользало проворной бездомной кошкой, мешая сосредоточиться. Фиалковый взгляд Иноэ сначала покоился на бумагах, затем переходил на сидящего возле окна Чару. Далее–снова на бумаги, и опять–на Чару.       Стало вдвойне неуютно. Брюнетка сглотнула колючий ком, царапающий горло словно цельный кусок сухого неразжёванного хлеба, смахнула с лица длинную вороную прядь. Мысли терзали изнутри, навязчивое чувство вины не пойми за что прицепилось кровососущим клещом. Умеко не знала, что ей делать. Она словно бы металась между двумя быстро разгорающимися пожарами, совершенно не представляя, как ей стоит поступить.

Но, в итоге, один из пожаров мог оставить только ожоги вместо того, чтобы испепелить до тла.

      Вице-президент студенческого совета резко встала со стула, отчего неприятный скрип ножек об пол разорвал тишину пронзительным скрежетом. Чуть поморщишись, девушка с фиалковыми глазами решила не обращать особого внимания на то, что она вызвала много шума: всё равно в кабинете кроме них двоих больше никого не было, так как Гоми куда-то пропала, а Азриель ненадолго отошёл, чтобы в кои-то веки перекусить, что ему было просто жизненно необходимо: голодный Азриель–это в два раза хуже, чем обычный Азриель.       Девушка быстро обошла свой стол и за пару шагов приблизилась к Чаре, который, в свою очередь, выглядел удивительно спокойно, глядя в окно с таким отрешённым видом, словно бы и вовсе не замечал присутствие Иноэ. Он действительно совсем не спит по ночам...? —Чара, мне нужно тебе кое-что сказать.—Её серьёзный нежный голос вынудил собеседника без особого энтузиазма повернуть голову—Это по поводу Гоми. —В чём дело, Умеко?—Спросил тот пусть и без обыденного раздражения, но тон его был так и пропитан холодным безразличием.       Брюнетка вновь сглотнула. Ей всегда было немного некомфортно находиться рядом с Чарой: банально потому, что тот совершенно не хотел налаживать отношения с ребятами из студсовета. По какой-то причине в школе он вёл себя пусть и отстранённо, зато с постоянной доброжелательной улыбкой на устах, однако как только он входил в кабинет студсовета, маска "идеального ученика" тут же спадала, обнажая личину вечно раздражённого и недовольного парня, что своим сложным характером мог потягаться разве что с самим президентом студсовета. Собственно, именно того, кем он и был в прошлом году, когда впервые вступил на должность секретаря–видимо, сейчас смысла притворяться лапочкой перед теми, кто его уже знал, он особо не видел.

Как бы то ни было, сейчас их разногласия не имели абсолютно никакого значения.

—Когда мы были детьми, она часто мучила своих домашних животных,—Начала быстро тараторить Иноэ, то и дело воровато оглядываясь на закрытую дверь, опасаясь, что кто-нибудь может войти—Говорила, что это весело, и за этим интересно наблюдать. Но со временем эта страсть принимала всё более, м-м-м... Неэтичные формы.

Услышанное русоволосого не шибко впечатлило... На первый взгляд.

—И что ты пытаешься мне этим сказать? —То, что она...!—Только невольно перейдя на отчаянный крик, девушка испуганно прикрыла рот ладонью и продолжила уже громким шёпотом—То, что она–самая настоящая садистка. Этот человек совсем не тот, за кого себя выдаёт. Ты ей совсем не интересен, все её слова и поступки–сплошная провокация. —Понятно.—Алые глаза гипнотически щурятся–так обыденно хищники наблюдают из засады за своей будущей жертвой. Жутковатый взгляд...—Продолжай. —Знаю, что нельзя так про собственную сестру, но, пожалуйста, не верь ничему, что она говорит.—Внутренне съёжившись и чувствуя себя совсем не в своей тарелке, осторожно произнесла Иноэ—Ей просто приносит удовольствие издеваться над теми, кто ей "интересен", а для Фриск т...— —Сестрёнка, вот ты где.—По спине тут же пробежал могильный холодок страха, когда за спиной раздался знакомый нежный голос—Можем поболтать кое о чём? Наедине, если можно.       Гоми стояла в дверном проёме, оперевшись спиной об косяк. Один только её вид вызывал у вице-президента засевший под кожей ужас. Попалась. Не успела... —А если нельзя?—Глухо произнёс Чара, чем ошарашил уже собирающуюся идти брюнетку.

Он действительно за неё заступился? Ого, это... Совсем не в его духе. Может, в глубине души он на самом деле хороший человек?

      Синий бант качнулся, когда комната неожиданно огласилась мягким смехом главы дисциплинарного комитета. —Хах, ну ты и шутник,—Она смахнула с уголка глаза невидимую слезинку, с трудом успокоив этот почти неотличимый от искреннего смех—Я имела в виду, что хочу обсудить кое-какие вещицы сугубо между нами. Мальчикам такое слушать будет немного неудобно, хи-хи.       Саркастичный алый взор остановился на Иноэ. Парень отчётливо чувствовал ложь в этих словах, однако ему требовалось мнение вице-президента. Сейчас она незаметно в отрицательном ответе мотнёт головой и не станет... —... Да, так и есть—Вдруг тихо согласилась брюнетка, опустив фиалковые глаза в пол и быстро прошествовав к сестре—Конечно, пойдём.

Весьма неожиданно.

—Премного благодарна.—Кивнула Гоми, пропуская старшую Умеко вперёд с миловидной улыбкой—Я не займу у тебя много времени.       В сущие мгновения кабинет опустел. Алоглазый устало вздохнул и откинулся на спинку стула. Мало того, что голова невыносимо раскалывалась от последних событий, так ещё и в студсовете какие-то дворцовые интриги начались. —Аргх, сумасшедший дом...

***

      Дверь уборной захлопнулась с разрывающим барабаные перепонки оглушительным хлопком. Иноэ едва сумела сдержать болезненный вскрик, когда схватившая её за волосы сестра со всего размаха впечатала её голову в кафельную плитку. Затылок стрелой пронзила острая боль. Стенки черепной коробки тут же задрожали, в мозгу зазвенело. —Мне кажется, ты лезешь немного не в своё дело, сестричка.       Возвышающийся силуэт девушки выглядел предельно угрожающе, отчего страх опарышами заворошился под ногтевыми пластинами. —Гоми, я просто...! —Заткни пасть, когда я с тобой разговариваю.—Холодно заткнула её русоволосая—Ты знаешь, по какой причине я до сих пор не набила твоё милое личико?       Голова невыносимо раскалывалась. Иноэ молча опустила фиалковые глаза. Ответ она знала заранее: одни и те же слова утром, за обедом, по дороге в школу, перед сном–их можно было вполне выучить наизусть. —По той, что я тебя ненавижу.—Этот раз не стал исключением—Так что сиди себе спокойненько и не лезь в мои дела–не то хуже будет.       Костяшки покраснели на сжавшихся кулаках. Ощущение абсолютного бессилия подобно придавливающему ко дну реки валуну: тебе остаётся лишь беспомощно захлёбываться мутной водой, не в силах сдвинуть этот проклятый камень и вынырнуть на поверхность. —Гоми, всё это неправильно... —Неправильно то, что я живу с тобой под одной крышей.—Отрезала Гоми с усмешкой—Всего этого бы не произошло, если бы ты не забрала у меня всё. А, нет, постой... Я совсем забыла...       Она медленно наклонилась к уху сестры. —Ни любовь родителей, ни возможность унаследовать компанию...—Змеиное шипение облачало истинную сущность обладательницы мягкого голоска—Ничего из этого никогда мне и не принадлежало, не правда ли? —Гоми, пожалуйста...       Лицо младшей сестры исказилось в презрительном умилении: так обычно смотрят на умирающую пчелу после того, как та поплатилась за глупую попытку защититься своими собственными жалом и жизнью. —Ты же в курсе, что родители завели второго ребёнка сугубо ради того, чтобы сделать замену на случай, если с тобой что-то случится, верно?—Она безразлично пожала плечами—Так что скажи спасибо, что я до сих пор не превратила уже твою жизнь в ад. Хотя...       Она вдруг мягко улыбнулась и, резко развернувшись, направилась прочь, оставив сгорбившуюся от боли сестру позади. Уже у самой двери девушка остановилась, впившись в Иноэ через плечо привычным немигающим взглядом. —...Чего греха таить, если мы уже в аду?

***

Со скрипом пружин на кровать падает обессилевшее девичье тело, проваливаясь в одинокую тишину пустующей квартиры.

      С сегодняшнего дня это ощущение пустоты ощущалось намного сильнее, чем прежде, ибо по возвращении домой Фриск ожидал сюрприз в виде взломанной двери, некоторой переломанной мебели и, что самое ощутимое–отсутствия отца, из чего следовал вывод, что на радикальное лечение его уже забрали. К тому же, буквально через час после этого позвонила и Марин, оповестив о том, что переживать не о чем. Оставалось надеяться, что отец вернётся живым–в противном случае, с деньгами всё будет совсем туго.       Фриск глубоко вздохнула. Колыхнулись занавески, пропускающие в комнату пусть и яркий, но мертвенно-холодный свет.       Раньше она могла отвлечься приготовлением пищи или уборкой, а что теперь? Необходимость заниматься всем этим отпала напрочь вместе с уходом беспомощного главы семьи, отчего теперь героиня очень отчётливо чувствовала то, что неприятные мысли буквально пожирали её изнутри подобно личинкам сырной мухи.       Струящиеся по подушке каштановые волосы неприятно касаются лица. Пульсирующее в груди сердце словно бы болезненно ворочается, пытаясь принять удобную позу для сна. Кончики пальцев, в ответ на сердечные колебания, по ощущениям изнутри покрываются морозной корочкой.

Холодная комната, холодное тело, холодные мысли... Совсем не уютно. Несмотря на все попытки друзей развеять поселившуюся в груди боль, одни только воспоминания о выходках Гоми прожигают изнутри этим мертвецким отвратительным холодом. Грязный самодовольный мусор. Как смеет она прикасаться к его ангельски-бледной коже своими мерзкими руками? Как смеет столь нагло вторгаться в его личное пространство, смотреть на него таким пренебрежительным взглядом, разговаривать с ним так развязно...?

      Плечи задрожали, когда сама девушка только обняла колени, уткнувшись в них лицом, пытаясь унять дрожь.       Чара–сообразительный и очень хороший, но сомнение всё равно пробирается под кожу лапками тарантула. Эта гадина водит всех за нос–строит из себя чуть ли не святую. Поддался ли парень на её уловки? Скорее всего–нет, учитывая его манеру держать дистанцию, однако есть один нюанс: создавалось ощущение, что если Гоми действительно чего-то захочет–она этого добьётся. —Мусор...—Едва различимые слова показались в холодной тишине слуховой галлюцинацией.

Вдруг она соблазнит его? Состроит из себя милую очаровашку, наплетёт сладкой лжи ему на ухо игривым голоском, невзначай упадёт, утянув его за собой на пол пустого кабинета, где их никто не потревожит? А вдруг он... Не оттолкнёт её...? Вдруг улыбнётся по-лисьи–также, как и Фриск год назад–назовёт её милой, быть может, даже покраснеет. Тогда, как в сказке о русалочке, Фриск будет с разрывающимся сердцем наблюдать за тем, как фальшивка окучивает попавшего под её злые чары принца. Обратится ли тогда наша героиня морской пеной, если уже сейчас боль, ненависть и ревность сплелись в её груди в один болезненно копошащийся клубок ядовитых насекомых?

      Нервные судороги мешают хоть как-то взять себя в руки. Очередной истерический припадок, что в последнее время часто захаживает в гости. Дрожащие руки кое-как пытаются опереться на кровать, чтобы уставшее тело смогло хоть как-то подняться. Коснувшиеся пола ступни обжигаются о ледяную поверхность, но всё же находят в себе силы встать и медленно направиться к зеркалу.

"Больно. Больно, больно, больно, чёрт возьми."

      Фриск видит эту безысходность, отражающуюся в налитых лимонной кислотой глазах. Видит панический страх, застывший в солёной влаге на ресницах, видит дрожащую нижнюю губу и слипшиеся пряди каштановых волос. И на душе резко становится настолько омерзительно от лицезрения этой ужасной картины, что ощущение своей ничтожности в этой ситуации лишь крепчает.

Даже, если Гоми–мусор, окружающие не видят этого за красивой обёрткой. А вот по нашей героине прекрасно видно её чудовищную сущность. Она не может быть столь же обманчиво любезной со всеми вокруг, а её улыбка вселяет в окружающих либо ужас, либо брезгливость. Отвечает односложно, постоянно молчит, плюётся сарказмом и даже в разговоре с любимым человеком внешне ведёт себя максимально бесчувственно и скучно. С другой же стороны у нас умница и красавица из богатой семьи, чью настоящую личность можно узнать, только лишь перебежав ей дорогу. Очевидно, в чью пользу выбор сделает Чара, если ему предложат выбрать.

      Потемневший взгляд медленно скользит к кровати. Там, на стене возле изножья, была вбита маленькая странная изогнутая железка, подозрительно напоминающая крепление для цепи. Кажется, таким образом мама пыталась дать понять, что отсутствие подвала–это не помеха на пути к своей цели. Мамочка всегда знает лучше, как сделать своего ребёнка счастливее. Быть может, всё это время она была права...?

Чаре так тяжело: он много работает на благо школы, совсем не высыпается, но даже так старается помочь всем нуждающимся. Но вечно раздражительный Азриель, завидующий его всеобщей любви; учителя, нагло перекладывающие на него свои обязанности; навязчивые сумасшедшие фанатки, из-за которых ему приходится скрывать своё место жительства; Гоми Умеко, не нуждающаяся в представлениях–все они попросту пользуются его добротой и ответственностью. Ужасные, мерзкие люди, среди которых чистому и непорочному ангелу не место. Нет ничего страшного в том, чтобы оградить его от них, верно? Фриск могла бы посадить его на цепь в своей комнате–тогда он был бы в безопасности. Тогда ни одна дрянь не сможет к нему прикоснуться. Никто не разлучит их. Никто не помешает их совместному счастью.

Однако лицо в то же мгновение обожгла сильная пощёчина, острой болью остановив поток непрекращающихся мыслей.

—Отвратительная идея.—Глухо пробормотала девушка, приложив к коже свою холодную ладонь—Поверить не могу, что мама действительно надеялась на такой вариант развития событий.       Горестно вздохнув, она вновь взглянула в зеркало. Всё то же лицо, пустые жёлтые глаза и шоколадные волосы–заурядная, но не такая уж и плохая внешность. В конце концов, намного важнее то, что внутри.       "Интересно, нашу семью действительно преследует проклятие?"—Возник в голове любопытный вопрос, когда шатенка взяла с тумбочки расчёску и провела деревянными зубчиками по спутавшимся локонам—"Мама рассказывала только про бабушку и прабабушку, но про остальных родственников она почему-то умолчала. Нужно будет узнать, когда у нас ближайший съезд семьи, и всё подробно расспросить: мало ли, вдруг кто-то из нашего рода использовал более человеческие методы вместо похищений?"

Кожу всё ещё полосовали лезвия морозца, но на сей раз они трезвили разгорячённый мозг.

      "Нет никаких причин для беспокойства,"—Более-менее приведя в порядок непослушные волосы, Фриск прошла к своему рабочему столу и включила компьютер—"По поведению Чары прекрасно видно, что в Гоми он никак не заинтересован. К тому же, сказано это было в качестве утешения или нет, он назвал меня удивительной. Следовательно, главное–это не впадать в панику и следовать своему плану."

Именно по этой причине она решила заняться тем, что в любое время суток поднимало ей настроение.

      С клацаньем кнопок тишина перестала быть столь угнетающей, а тихий шум улицы из приоткрытой форточки позволял не чувствовать себя одинокой.

Иногда героине кажется, что внутри неё есть некий переключатель, стоит лишь нажать на который–как всё, сразу появляется маниакальное желание свернуть на кривую дорожку, утонув в самобичевании. Как уже можно было заметить, эта её странная черта проявлялась именно во время нервных срывов и панических атак. Но, чем бы это ни было–всплеском эмоций или точкой зрения, закопанной глубоко в подсознании–факт остаётся фактом: Фриск не такая. Ну, или, по крайней мере, не хочет такой быть. Потому что любые маниакальные приблуды–это замашки, присущие Марин. А кем больше всего на свете не хочет становиться наша героиня? Правильно: она не хочет ступать по пути своей дорогой мамочки. Почему? Возможно...Потому что это неадекватно?

—Насильно мил не будешь...—Пробормотала вслух златоглазка, заходя на один из своих восьми поддельных аккаунтов—К тому же, если наша любовь будет построена на страхе, ненависти и одержимости, то это и не любовь вовсе.       На губах расплылась слабая улыбка, когда в строке новых уведомлений появился значок, оповещающий о том, что пользователь, на которого она подписана, выставил новую запись.       "Любовь в первую очередь строится на взаимном понимании, уважении и доверии,"—Мысли галками порхали где-то далеко-далеко отсюда, пока с расплывающимся в груди теплом, согревающим от морозного холодка окружающей среды, Фриск рассматривала новую фотографию, выставленную её объектом обожания—"Здоровые отношения не должны быть односторонними: каждому партнёру необходимо уметь отдавать и принимать. Только при таком раскладе можно достичь истинной гармонии."

Если вам вдруг стало интересно, откуда она может иметь представление о здоровых отношениях, если всю свою жизнь наблюдала лишь полностью противоположную картину в лице родителей, то тут всё достаточно просто: девочка изначально считала это чем-то не очень здоровым, видя то, как несчастны Марин и Тайджу, а когда взахлёб пересмотрела под сотню самых разных психологических разборов всей сути любви (чтобы подготовиться к совместной жизни с Чарой, разумеется), то уже окончательно определилась с тем, что из себя представляют счастливые отношения. Что там, к слову, о новой публикации дорогого сэмпая?

      Эта фотография отличалась от остальных в его профиле хотя бы тем, что там есть кто-то одушевлённый, а если быть точнее–подозрительно знакомый щенок. Янтарь, с высунутым розовым язычком, потешно валялся на короткостриженой траве, глядя в камеру лучезарными оранжевыми глазками. На сей раз чистая бурая шёрстка словно бы светилась, как если бы плюшевый мишка оказался на самом деле маленьким солнышком. Особенно в глаза бросался новенький зелёный ошейник и часть чёрного поводка. По-видимому, кого-то вывели на прогулку, а если судить по счастливой мордочке животного–вполне удачную. —Такие милые.—Фриск тихо хихикнула и быстро сохранила фотографию в надежде в скором времени распечатать её и приклеить на свой алтарь—И ведь действительно исполнил своё обещание позаботиться.       Как-то раз Аралия обмолвился, что на своей страничке Чара выкладывал лишь фотографии всего, что видел–и, впринципе, так оно и есть: куда не глянь, без каких-либо подписей или хештегов, везде фотографии живописных закатов и рассветов, переливающейся в свете солнца травы, деревьев, пустующих улочек ранним утром–даже простого асфальта под ногами. Достаточно эстетичные и профессионально выполненные работы, из чего девушка сделала вывод, что Чара, возможно, планирует в будущем стать фотографом–или же просто питает страсть к изображениям неба и природы. Поистине прекрасный человек. Вдобавок ко всему, Фриск невероятно сильно любит закаты–а ведь именно их фотографий на его странице больше всего!       "Как подумаю о том, что у нас с ним есть что-то общее помимо собаки–и сразу сердцебиение учащается..."—В отражении монитора можно разглядеть чуть заметный румянец на девичьих щеках, когда шатенка с немного наивной улыбкой на устах вновь разглядывает фото счастливого щеночка—"Даже настроение поднялось. Чувствую себя влюблённой дурой..."

Но, как бы не было тяжело, придётся оторваться от этого чудесного дела, чтобы приготовить себе поесть, полежать в ванне некоторое время и подстричь себе чёлку в кои-то веки: предстоит тяжёлое времечко, так что стоит быть во всеоружии. К тому же, ради любимого человека можно и попробовать измениться в лучшую сторону.

***

      Щебечут в вышине стайки птичек на небосводе, маленькими кляксами темнея на лазурном холсте. Прохладный ветерок остужает кожу, забираясь под неё словно табун ищущих кров живых ледяных капелек, пытающихся выжить в течении горячей крови. Эти поистине странные и неприятные ощущения в совокупности с отвратительнейшим моральным самочувствием вынудили шатенку устало вздохнуть и опустить понурый взгляд на своё бенто, вызвав со стороны присутствующих девушек неловкие переглядывания.       Было время обеденного перерыва, поэтому Джи-Джи предложила Фриск поесть вместе с оставшимися остальными членами компании надменных гяру. Разумеется, те не шибко горели желанием сближаться с неразговорчивой чудачкой (да и она, скажем прямо, тоже), но раз уж Королевская Кобра сказала–то нужно выполнять. Поначалу диалог не клеился совершенно, однако Дамэджи быстро взяла ситуацию в свои руки–и девушки тут же принялись обсуждать насущные сплетни, параллельно уплетая за обе щеки свои небольшие обеды.

Да только наша героиня, понятное дело, за отсутствием опыта в подобных диалогах только молча слушала, положив бенто рядом с собой.

      "Мне не очень комфортно, но..."—Она попыталась внимательнее вслушаться в оживлённый разговор, пытаясь выловить хоть что-то, за что можно зацепиться—"Джи-Джи старается, чтобы я социализировалась. К тому же, раз я решила стать лучше ради любимого и утереть нос Гоми, в одиночку мне тоже не справиться. Вдобавок, к своей новой подруге я не так давно относилась довольно предвзято. Может, эти девушки тоже окажутся не такими уж и плохими?"       А повод завязать диалог как раз подвернулся, ибо одна из гяру–низенькая девчушка со странной причёской, чем-то отдающей некими причудливыми китайскими мотивами–уставилась на шатенку настойчивым, любопытным и даже по-детски озорным тёмным взглядом. Напряжненько... —Ой всё-ё-ё, я так ни-ма-гу!—Вдруг с ребяческой серьёзностью воскликнула она и придвинулась к Фриск поближе, звеня многочисленными брелоками, украшениями и причудливыми серёжками—Ты у нас рыбка-молчунья, да? А Темми–котик! Темми тебя сейчас съест!

Какое красноречивое заявление.

      Темпура–а именно так звали эту гяру–внезапно с довольной мордочкой кинулась рьяно обнимать девушку, так что та и опомниться не успела, как ей уже деловито уложили подбородок на коленки и крепко обняли, бесцеремонно усевшись на холодный пол. Почему-то в этот момент шатенке показалось, что чудна́я дамочка уж слишком похожа на котика–даже маленькие гульки в виде чёрных ушек на голове присутствуют.       "Некомфортно. Мне больше нравятся собаки."—С непонимающим выражением лица подумала она, когда рядышком устало вздохнула от безысходности Джи-Джи—"Так, стоп. С каких пор мне начали нравиться собаки, если я их терпеть не могу...?"       Вторая особа, только-только доевшая онигири с крабовым мясом, обречённо закатила тёмные глаза. Не секрет, что гяру из этой компашки считались одними из самых красивых девушек в школе, но Аой казалась уж слишком неземной: её короткие серебристые волосы, стриженные под мальчика, никоем образом не делали её менее женственной, тёмная из-за частых походов в солярий кожа шла ей, как никому другому, а смелый макияж придавал особый "взрослый" шарм. Если Темпура скорее бешеная китайская кошка, то эта личность–самоедская лайка. Как успела заметить Фриск, в сравнении со своей гиперактивной подругой гяру держалась достаточно сдержанно, однако её резкого и по-своему забавного нрава этот факт не менял. А ещё Аой была третьегодкой, что закрепляло под собой статус некой старшей сестры. —Темми, не лезь к человеку...—Подала голос она, с трудом отцепляя подругу от златоглазки, после чего виновато улыбнулась–Извини, она у нас с приветом. —Всё в порядке.—Заверение вырвалось само собой—Так вы зовёте её Темми? —Типа того. Достаточно странно звать подругу с именем Темпура поесть тэмпуру, да?—Аой взъерошила свои серебристые короткие волосы, всё ещё придерживая одной рукой сопротивляющуюся Темми—Да и это что-то вроде фишки–как у Джи-Джи, к примеру. Меня вот...—Она хотела было представиться, однако не успела из-за одной вырвавшейся из её хватки девочки-кошечки. —Да ладно тебе, Энн Ди, ты злюка!—Воскликнула с шутливым возмущением брюнетка—Защекочу~защекочу!~♪       Обе дамы сцепились в шуточной схватке не на жизнь, а на смерть. Фриск оставалось лишь молча наблюдать за этой картиной вместе с саркастично закатывающей глаза Дамэджи и... Удивляться. Эти гяру напоминали противоположных друг другу кошку с собакой, но, на удивление, прекрасно ладили. Почему-то раньше все модницы с автозагаром и тонной макияжа на лице казались нашей героине штампованными под копирку смазливыми куколками-злодейками, но... Несмотря на все их злодеяния, эти девушки не выглядели абсолютным злом: ни гиперактивная Темми, ни уравновешенная Энн Ди.

По ним и не скажешь, на что способны эти девицы.

—А, и кстати, Фриск,—Беловласая осторожно обратилась к героине с виноватым видом—Ты это... Извини за то, что мы с тобой так поступили. Не стоило нам тогда слушать Икимоне. —Всё в порядке,—Заверила шатенка и, почувствовав урчание в животе, вспомнила про лежащее рядом бенто—Ошибки совершает каждый, но не каждый может их признать и идти дальше. —Да ты прям паблик философских цитат,—Усмехнулась Дамэджи и сложила руки на груди, брезгливо отложив в сторону уже свой обед—Угх, как вспомню об этой мокрице–тут же аппетит пропадает. —Кста-а-ати об Икимоночке,—Темми вдруг миловидно ткнула аккуратным пальчиком в свою щёку—Кто-нибудь видел её в последнее время? ЛМАО, Темми тут кра-аешком ушка подслушала, что её даже исключить хотели! —Вроде как её уже несколько дней не видно,—Украдкой заметила Энн Ди—Хотя, впринципе, её можно понять.       "Если она вернётся, то станет изгоем,"—Немного непонятный вкус риса неприятно защекотал горло, что из-за смутных мыслей не сразу удалось заметить—"Конечно, она это заслужила, но всё же не думаю, что это самый правильный исход. Возможно, мне стоит попробовать хоть как-нибудь наладить с ней контакт... По крайней мере, попытаться. Врагов иметь в наше время очень изнутрительно." —Я б после такой херни впринципе от общества изолировалась.—Фыркнула блондинка, когда Фриск лишь саркастично хмыкнула про себя, без особого энтузиазма проглотив рис с кусочками нори.

В чужом глазу соринку видим, в своём–бревна не замечаем. Со стороны можно было сказать, что Джи-Джи ведёт себя лицемерно, однако конкретно она, справедливости ради, никогда не использовала физическую силу к своим игрушкам–вот и негодует теперь... Тем не менее, её наплевательское отношение к окружающим это нисколечки не оправдывает. Так что да, очень лицемерное поведение, и как-то это отрицать, обеляя чужую персону, наша героиня не видит смысла–да и блондинка, похоже, тоже не торопится искуплять свои грешки. Такая, какая есть, что уж поделать–не всем же быть святошами, как та же вице-президент или–земля ей пухом–Саки.

—Кстати, а вы слышали, какой сейчас тренд на мейк завирусился?...—Постепенно диалог перетёк в русло новинок в мире моды и макияжа, отчего наша златоглазка запоздало потеряла нить повествования. Но... Разве дело было в этом?

Что-то не так.

      Беседа гяру отдалась в ушах резким ультразвуком. В горле словно бы застрял огромный кусок недоваренного слипшегося риса, окучивая гортань толстым слизняком. В желудке болезненно закололо. Разве Фриск добавляла в свой обед такую странную и едкую приправу...?

"Твою ж мать."

      Она резко встала из-за лавочки, отчего мир вокруг дёрнулся и поплыл растаявшей на солнце акварелью. Девушки моментально затихли, озадаченно глядя на шатенку. —Мне нужно отойти ненадолго.—Она изо всех сил старалась сделать так, чтобы её сухой и несколько даже болезненный голос прозвучал нормально—Прошу меня простить.       Не говоря больше ни слова, она бросилась к лестнице и едва ли не кубарем скатилась по ступенькам, не обращая внимания ни на кого вокруг. С каждой секундой тело двигалось с всё большим трудом, руки и ноги не слушались, а жуткая режущая боль в животе лишила в одночасье всех органов чувств.       Забежав в женский туалет, героиня захлопнула за собой дверь и ворвалась в первую попавшуюся кабинку, больно упав на колени. Желудок моментально оказался вывернут наизнанку.       "Не испортили вещи, не столкнули с лестницы, а отравили?"—С тихим скрипом на краю сознания отворилась дверь уборной—"Вот это да. Оригинально."

Во рту ощущался мерзотнейший смрад какой-то очень едкой и жгучей отравы с отвратительнейшим послевкусием химикатов. Больно. Больно настолько, что кажется, будто смерть неспешными тихими шажками за спиной у девушки уже собирается оборвать своей косой её хрупкую жизнь. Ощущение, словно пожаром горящий пищевод и глотку залили двумя литрами средства для мытья посуды. Гадость...

      Откашливаясь от желчи, героиня краешком уха уловила тот факт, что чьи-то тихие шаги были вовсе не метафорой, а самой настоящей реальностью. Она моментально оборачивается–как раз в тот момент, когда чья-то тонкая ладонь уже собиралась нерешительно коснуться её плеча.       За Фриск стояла невысокая девушка с предельно обеспокоенным и даже испуганным покрасневшим лицом. Спутанные длинные волосы, криво-косо заплетённые в неряшливые красные косички, в естественном полумраке женского туалета отливали жирным блеском гранатового сока. —И-извини, я не хотела тебя н-напугать...!—Лиловые глазки проглядывались сквозь толстые линзы круглых очков.       "Если бы не хотела, то не подкрадывалась бы так."—Утерев рот тыльной стороной ладони, шатенка резко поднялась на ноги–слабая боль в животе отреагировала на это действие максимально отрицательно, отчего девушка невольно согнулась в три погибели—"Просто оставьте меня уже в покое."       Хотя, возможно, и не стоит сразу так негативно относиться к этой странной девочке–в конце концов, не лучшей идеей будет портить свою и без того хлипкую репутацию. Но кто она вообще такая? Ощущение такое, словно Фриск её уже где-то видела. —Кто ты такая?—Озвучила свой вопрос героиня, внимательно рассматривая прибывшую по её душу незнакомку.       Собеседница вздрогнула и неловко опустила взгляд. —Я-я первогодка старшей школы Сэнго Онахара,—Потупилась она, по-видимому, испугавшись грубого тона шатенки—М-мы с тобой виделись несколько р-раз–я помощница ш-школьного б-библиотекаря...       Вот оно что: значит, библиотекарь-первогодка. Теперь Фриск смутно вспоминает, что во время подготовки к экзаменам в библиотеке она время от времени краем глаза замечала, как какое-то неловкое создание постоянно таскалось туда-сюда со стопочками книг, то и дело врезаясь и спотыкаясь обо всё, что встречалось на её пути–по-видимому, это недоразумение и есть та самая Сэнго. —Понятно,—Кивнула златоглазка—Что тебе нужно? —Я-я слышала, что тебя отравили крысиным ядом и пришла узнать, н-нужна ли тебе п-помощь...—Онахара на пару мгновений замолчала, глядя собеседнице прямо в лимонные очи, прежде чем вдруг затараторить на одном дыхании, крепко зажмурившись—Н-на самом деле, у нас в к-классе только о т-тебе и говорят!... П-поэтому, я х-хотела сказать... Если ч-что, я на твоей с-стороне и не верю в-во все эти с-страшные слухи о том, ч-что ты чудовище...!       Взволнованная, она едва не взвизгнула от испуга, когда Фриск резко прошла мимо неё. —Ясно.—Лишь сухо ответила шатенка, даже не обернувшись—Спасибо.       И быстро вышла из уборной, оставив густо покрасневшую от волнения девушку в полном одиночестве.       "Как мило. Аж зубы сводит."—Фыркнула про себя Фриск, направляясь обратно на крышу—"Если бы ты не верила во все эти слухи–то не отпрыгивала бы, как от огня."

Кто-то скажет, что так грубо общаться с Сэнго, которая лишь пыталась её поддержать–невоспитанно и ужасно, и Фриск с этим согласится, так как ей и самой не особо нравились беспочвенные конфликты. Однако в этот раз всё обстоит несколько иначе, ибо шатенка никогда не делает что-то без веской на то причины.

***

Бледный рассвет неохотно перетёк в спокойное утро пятницы.

      Фриск с тихим скрипом распахнула дверцу своего шкафчика с обувью, мысленно готовясь к худшему. Но, на удивление, сегодня ей никто в сменку гвоздей не накидал, и это было... Странно.       "Дожили. Я начинаю чувствовать неладное, когда мне не портят вещи,"—Вздохнула девушка и, на всякий случай, ещё раз внимательно осмотрела свои бело-синие туфельки—"Вроде всё в порядке..."       Ни Аралия, ни Джи-Джи ещё не пришли, но некоторое количество заспанных учеников в холле уже присутствовало, неспешно переобуваясь за ленивыми разговорами. Удивительно, как быстро все оправились после жестоких убийств, словно никаких трагедий никогда и не было: атмосфера учебного заведения постепенно приходила в норму. Глядя на это, невольно начинаешь верить в теорию о том, что герои живут в симуляции.       Утро казалось совершенно обычным–и именно это изрядно напрягало. Возможно, Фриск действительно стала параноиком, но она чувствовала подвох буквально во всём. —А? Это что, Икимоне?—Вдруг зашептались какие-то девчонки у героини за спиной—Пришла под конец недели...       Сердце стиснул необъяснимый холодок, когда Фриск обернулась и мимоходом взглянула на объект, приковывающий к себе внимание окружающих.       Картина предстала не самая приятная: школьница, шатаясь из стороны в сторону, шла пьяной походкой, понуро опустив голову. Её форма была немного потрёпана и измята, а сливовые волосы, заплетённые в длинные хвостики, висели неопрятными копнами. Кто-то пренебрежительно махал рукой, кто-то–посмеивался, глядя на это жалкое зрелище, когда сама Икимоне, будто и не слыша тихих оскорблений в свою сторону, медленно шла вперёд, словно зомби из фильмов ужасов.       "Странно всё это..."—Фриск сделала шаг назад, уперевшись спиной в шкафчик, освободив тем самым Ямашираме путь—"Наверное, поговорю с ней в другой раз."       Но бывшая обидчица направлялась не к металлическому шкафчику с её сменной обувью–и даже не в свой кабинет. Неожиданно громко скрипнула подошва туфель, когда ни с того ни с сего Икимоне резко бросилась на шатенку прежде, чем та успела хоть что-то понять.

Сердце остановилось в тот самый миг, когда золотистые глаза смогли в отблеске солнечного света увидеть кухонный нож, что школьница всё это время прятала у себя за спиной.

—Эй, кто-нибудь, скорее, позовите учителя!       Всё произошло слишком быстро: больно ударившись головой о металлический шкафчик и грохнувшись на пол, одновременно с испуганными криками учениц шатенка по инерции схватила сидящую на ней Ямашираму за запястье именно в тот момент, когда та занесла лезвие для удара. Фриск всеми силами пыталась вырваться или хотя бы задержать завалившую её Икимоне до того, как та нападёт, но сила школьницы была нечеловеческой: такой мёртвой хваткой обладают только трупы. —Икимоне, не делай этого.—Спокойно проговорила девушка, дрожащей рукой сдерживая обидчицу. Но та никак не отреагировала, продолжая отчаянные попытки воткнуть холодный металл в чужое тело.       Страха не было–лишь непонимание и холодная решимость не позволить себя ранить. Вокруг творился хаос, люди, словно испуганные мыши, только и делали, что кричали от ужаса, застыв на своих местах, словно окаменелости. Ощущение тяжести на животе придавливало к холодному полу. Героиня могла видеть лишь лицо своей обидчицы. Её бледное, не выражающее никаких эмоций лицо, на коем особенно выделялись глаза.

Раньше в них плескался гнев и испепеляющая злость грозы в штормовом море. Сейчас же в них не было ничего: только безжизненная, потускневшая тёмная лужа. Словно бы Икимоне уже была мертва.

      Вырвав запястье из чужой хватки, одной рукой девушка резко схватила шатенку за горло, а другой вновь попыталась ударить её ножом в грудь–благо, Фриск успела перехватить её держащие рукоять пальцы, однако душащая гортань рука стала новой проблемой. —Это не ты...—Сдавленный хрип вырвался с огромнейшим трудом—Ты бы это не сделала...       Но все попытки её утихомирить были тщетны: пурпурные волосы тряпками колыкались и били по коже хлыстами, когда их обладательница вертелась из стороны в сторону, пытаясь попасть в змеёй изгибающуюся героиню. Синеглазка не слушала и не реагировала, всеми силами пытаясь завершить свою миссию и, казалось, достучаться до неё уже не выйдет.       В глазах начало рябить и темнеть, когда Ямаширама сильнее сжала горло Имаи. Фриск из последних сил удерживала нож как можно дальше от себя, но с каждой секундой всё настойчивее становилась мысль, что долго она так не протянет. Воздух перекрыли чуть ли не окончательно. —Ики... Х-хватит... Послушай....—Сдавленное, тихое сипение вырывалось из груди чуть ли не на последнем издыхании—Саки... Н-не одобрила бы... Это...       Как раз в этот самый момент силы девушки иссякли, несмотря на то, что ладонь всё ещё мёртвой хваткой не подпускала к себе лезвие. В глазах окончательно потемнело, а помехи телевизора заиграли перед глазами рябью серебрящейся воды в лунном свете.

В эти тянущиеся вечностью и одновременно короткие мгновения Фриск подумала о том, как много она хотела бы ещё сделать. Ей бы хотелось вновь увидеть маму. Встретиться с отцом после реабилитации. Сходить вместе с Джи-Джи на маникюр. Из принципа потребовать с Аралии вкусняшки, которые она выиграла в их прошлом споре. Поиграть с Янтарём и ощутить мягкость его пушистой тёмной шёрстки, пока он будет радостно тыкаться влажным носиком ей в ладонь. Попробовать снова вкус клубничной газировки, обустроить алтарь поклонения как следует, последний раз взглянуть на закат, найти убийцу и... Признаться Чаре в любви. Выйти за него замуж и исполнить свою мечту о счастливой и наполненной красками жизни. Есть ещё столько всего, что за свои недолгие семнадцать лет героиня попросту не успела исполнить. Возможно, именно по этой причине грудь так болезненно сдавило–или это от того, что воздух окончательно закончился. Как бы то ни было, именно в тот момент мёртвая хватка на девичьем горле разжалась, позволяя сделать спасительный вдох.

      Грудную клетку сотряс нестерпимый и невероятно болезненный кашель, но именно благодаря нему Фриск почувствовала, что всё ещё жива. В глазах ещё темно, но телевизионная рябь, накрывающая мрак благодатной морской волной, постепенно растворяет эту непроглядную пелену.

На лицо ей упало что-то влажное и тёплое.

      В чуть прояснившихся золотистых глазах отражаются копны лиловых волос. Силуэт сидящей сверху Икимоне заслонял собою утренний свет, ставший отчего-то необъяснимо ярким. Сухие потрескавшиеся губы Ямаширамы подрагивали–так живо, как обычно не дёргаются черты бездушных трупов. Во всё ещё безжизненных тусклых глазах, объятых слёзной пеленой, сияли маленькие блики осознанности: как если бы в бескрайней морской глубине, на самом дне мёртвой синевы засияли фонарики надежды рыб-удильщиков.       Дрожащая рука, что до этого держала Фриск за горло, вдруг нервной судорогой вложила в ладонь героини нечто маленькое, скомканное и твёрдое, после чего зажала ту в кулак–да так крепко, что костяшки хрустнули. —Я не могу поступить иначе...—Дрожащим хриплым голосом прошептала Ямаширама, всё ещё держа занесённым кухонный нож, пока её тёплые солёные слёзы падали шатенке на лицо—Прости меня. И прощай.       Она резко вырвала руку с лезвием из хватки златоглазки и, замахнувшись со всей силы...

Со звучным ударом раздался пугающий звук разрывающейся плоти.

      Золотистые глаза расширились от шока, не в силах пошевелиться. Белую ткань школьной рубашки моментально пропитывала багровая и тёмная, ещё с теплющейся в ней жизнью кровь.       Вонзившая себе нож в грудь Икимоне с кряхтением вытащила оружие обратно. На секунду показалось окровавленное лезвие, прежде чем снова погрузилось в девичье тело. Затем–ещё раз. Только тогда безжизненные синие глаза замершей девушки в бессмысленности остановились на Фриск перед тем, как в последний раз закатиться. Потяжелевшая Икимоне рухнула прямо на златоглазку, придавив её к полу.       Через ткань стремительно пропитывающейся кровью формы ощущалось то, как чуть тёплая алая жидкость касалась кожи испуганными мурашками холодка. Волны пурпурных волос расплескались по полу мягкими атласными лентами. Шатенка, помимо упирающейся ей в грудь рукояти ножа, могла уловить и то, что сердце лежащей на ней Ямаширамы не билось, и даже слабое дыхание с уст не срывалось: только постепенно овладевающий телом безжизненный холод.       Слух вернулся в тот самый миг, когда кто-то резко оттащил от Фриск труп Икимоне, а первую усадили возле шкафчиков в кои-то веки отошедшие от шока ученики. Обеспокоенные расспросы о том, всё ли в порядке да как сама девушка себя чувствует слились в одну невыносимую какофонию: пустой золотистый взгляд всё ещё шокирующе был направлен в одну точку–туда, где лежала мёртвая школьница, некогда бывшая для героини одним из самых ярых недоброжелателей.       Её упорно кто-то звал, но она не слышала: только медленно рассматривала окровавленную себя, свою окровавленную одежду. Неспешно касалась ладонью щеки, ощущая на той липкую смесь из гранатовой жидкости и стеклянных слёз. Таких же стеклянных, как и взгляд Икимоне.       Когда кто-то резко потряс Фриск за плечи, она в кои-то веки смогла вернуться в реальный мир. Туда, где прямо сейчас на неё смотрело заплаканное лицо Джи-Джи и обеспокоенный Аралия, за спинами которых Темми испуганно таращилась то на труп, то на героиню, спрятавшись за спиной опустившей голову Энн Ди. —Я в порядке.—Произнесла наконец шатенка охрипшим голосом. К сожалению, этому заявлению никто не поверил, ибо блондинка тут же горестно всхлипнула и кинулась обнимать златоглазку, параллельно с этим бурча что-то грубое себе под нос–видимо, замараться чужой кровью она не побоялась. —Рад, что ты с нами.—Облегчённо кивнул Информатор и вымученно улыбнулся—Слушай, ледышка, вот честно: ты такая проблемная. Даже на пять минут тебя одну оставить нельзя. —Если так волновался, мог бы взломать камеры и придти побыстрее.—Саркастично фыркнула Фриск, параллельно неловко поглаживая ревущую Джи-Джи по спине. —К твоему сведению, если бы я не взломал камеры, то меня бы тут сейчас не было!—В ответ на непонимающий взгляд девушки беловласый лишь загадочно подмигнул—Ты же помнишь, что я частенько тебя сталкерю, верно?~♪ —Извращенец. —Ты просто не воспринимаешь мою заботу!—Оскорблённо отвернулся парень, но, понятное дело, долго дуться он не мог, поэтому только обнадёживающе улыбнулся, пытаясь, видимо, таким образом приободрить шатенку после случившегося.

Что до самой Фриск, то в утешении она не нуждалась: её лишь слегка придушили, так что причин для беспокойства не было. Всё абсолютно нормально. Осунувшееся мраморное лицо трупа не стояло пред глазами каждый раз, стоило только веки сомкнуть на мгновение. Не тряслись пальцы, меж которыми засыхала липкая алая субстанция. Не звучал в голове треск разрывающейся плоти, не облизывало складки мозга навязчивое эхо чавкающего мяса при погружении в него холодного металлического лезвия. Всё в полном порядке. Единственное, что сейчас занимало голову–так это то, почему же Икимоне решилась на такой поступок. Быть может, ответом послужит тот загадочный маленький свёрток, что вложила Ямаширама собеседнице в руку перед смертью...?

      Пока в кругу своеобразных друзей царила относительно приятная атмосфера, два обеспокоенных учителя спешно объясняли по телефону полиции, что произошло, пока остальные ученики, пребывая в абсолютном ужасе, всеми силами пытались успокоиться: кто-то лил слёзы, кого-то стошнило, а кто-то впал в истерику. Так бывает, когда на глазах обычного человека происходит такое жестокое действо: попытка убийства и следующий за ней кровавый суицид. Что интересно, учителей испуганным детям найти было трудно: произошедшее случилось именно в то время, когда большинство учителей ещё не пришли. Очень удобное стечение обстоятельств.

И студсовет, к слову, тоже в полном составе явился на место преступления. Среди них лишь на лице Гоми на доли мгновенния проскользнула лукавая ухмылочка, моментально сменившаяся напускным ужасом. Никто не обратил на это внимание, никто этого не заметил. Никто, кроме всего двух учеников.

***

      По приезде полиции в кармане трупа была найдена предсмертная записка. В ней говорилось, что именно Икимоне была виновницей смерти Саки, Йоко и нагло обломавшей все изначальные планы Фриск без объяснения каких-либо причин. По результатам экспертизы почерк действительно принадлежал Ямашираме. Главная шутка в том, что полиция, изучив все эти скудные сведения, проводить дальнейшие разбирательства не стала и охотно потёрла руки со словами "дело закрыто"–нет, можете себе представить?       После небольшого допроса пострадавшую отпустили сходить в душ, чтобы отмыться от крови–благо, что Энн Ди, с которой у нашей героини один размер, любезно предоставила той на время свою запасную форму. Очевидно, что после произошедшего все занятия отменили, но, к сожалению или к счастью–только до понедельника. А руководство школы действительно жизнь ничему не учит... Хотя бы на одном внеплановом выходном спасибо.       Сейчас же наши герои сидели в своём излюбленном месте–наполненном солнечным светом в любое время клубе журналистики—будучи как обычно втроём: Аралия что-то быстро печатал в своём телефоне, Джи-Джи буравила взглядом стену с покрасневшими от слёз глазами, а Фриск стояла возле подоконника, вновь и вновь перечитывая настоящую предсмертную записку Икимоне. Пустые жёлтые глаза, внимательно проходящиеся по каждому слову, казались пугающе стеклянными или даже... Неживыми. Точно ли с Фриск всё в порядке...?       Наконец, аккуратно сложив записку пополам, она нарочито медленно прошла к столу, привлекая внимание всех присутствующих. —На самом деле, изначально я собиралась дождаться, когда Гоми сможет достаточно расслабиться, чтобы можно было найти доказательства её злоключений,—Голос звучал необычайно спокойно для той, на ком час назад умер человек—Но в конечном итоге планы немного поменялись. Да и, поразмыслив немного, я пришла к выводу, что против "терпеливого" метода решения проблем уж слишком много факторов. —Да какие тут нужны доказательства?!—Моментально вскочила на ноги Дамэджи—Эта лицемерная сука всё подстроила! Ики, может, и ненормальная, но она не могла бы в здравом уме кого-то убить: сто пудов Умеко что-то с ней сделала... Не зря же она была похожа на зомби! —Ты права.—Кивнула златоглазка—Твой вердикт? —Гоми–конченная маньячка-психопатка, вот мой вердикт!—Сложила руки на груди Кираисо, став похожей на горделивую рассерженную кошку—Она с самого начала действовала исподтишка, но когда ты оказалась серьёзной угрозой–перешла к нам в школу, лишь бы с тобой разобраться... Эй, почему ты так на меня смотришь? Я разве сказала что-то смешное?!       Всё это время тихо посмеивающийся Аралия, закрыв рот ладонью, наконец отложил телефон в сторону, выдав свою привычную гаденькую улыбочку. —Похоже, стереотипы про глупых блондинок появились не на пустом месте.~—Он загадочно усмехнулся, получая, по-видимому, ни с чем не сравнимое удовольствие от своих не самых лестных подтруниваний над богатенькой гяру.       Та брезгливо скривилась —Ой, правда что ли? Забыли спросить моль аномально больших размеров. А ты у нас, типа, Шерлок, который разгадал всё как нехуй делать? —Ну разумеется~!       Ишь, какой самоуверенный. Дамэджи выжидающе замолчала, намереваясь услышать дальнейшие подробности от четырёхглазого придурка, однако, когда тот лишь расслабленно откинулся на стуле, непонимающе изогнула бровку. —Ну так и чё?       Информатор издал театральный горестный вздох. По его скромному мнению, кое-кто случайно выжег себе все мозги плойкой, раз ему приходится объяснять столь простые истины. —Я и так слишком много сделал в качестве двигателя сюжета, моё экранное время на сегодня уже почти истекло,—Он безразлично пожал плечами—Так что все вопросы к нашей Снежной Королеве!~♪       Ощутив на себе совершенно ничего не понимающий взгляд блондинки, Фриск поспешно объяснила: —Гоми не убийца.

Наступила небольшая пауза. Не дождавшись от растерянного вида подруги никакой реакции, золотистые глаза прищурились в блеснувшем на секунду солнечном свете.

—Давай объясню,—Вздохнула шатенка и взглянула на приветливо отсалютовавшего ей беловласого—Не так давно я попросила Аралию узнать всю возможную информацию о Гоми. На прошлой неделе она прилетела из Франции из-за перевода, так что чисто физически не могла быть убийцей. Информация точная и сомнению не подлежит.

Звучит достаточно просто.

—Тогда почему она... —Гоми очень активно издевалась надо мной всю эту неделю, юлила перед Чарой и даже пригрозила мне в первый день знакомства упоминанием Саки и Йоко,—Перечислила героиня и не шибко эмоционально всплеснула руками—Иными словами, она делала всё, чтобы мы подумали, что именно она и есть убийца. Только вот есть одна маленькая деталь.       Внезапно она осторожно вынула из стоящего на столе стаканчика для канцелярии небольшой простой карандаш с шариковой ручкой, положив их перед собеседницей в качестве живого примера. —Она вскользь упомянула про Саки и карандаш. Но Саки погибла от ручки, а не от карандаша. Все убийцы чисто психологически запоминают подробности своих убийств, так что, если бы именно она убила Саки, то назвала бы именно ручку. Про Юки же она вообще ничего не сказала.       От одного только упоминания пропавшей без вести подруги гяру прикусила губу и спрятала разноцветный взор в пол. —Есть ещё кое-что важное.—Продолжила Фриск и протянула блондинке небольшой мятый листок—Взгляни сюда.       Несмотря на то, что буквы были выведены неаккуратно и совершенно не читаемо, каким-то чудом удалось расшифровать содержание этого текста:

"Если ты читаешь это, то меня уже нет в живых. У меня мало времени: совсем скоро эти монстры сломают меня. "Усу"–это не один человек. Кажется, у всех них разные цели и свои разногласия. Тот человек, что пытал меня, говорил что-то про "список соперниц" и, кажется, ты в нём–последняя и самая главная цель. Другой говорил, что ему нравится видеть ненависть в твоих глазах, но ему грустно, что ты до сих пор упрямишься. Тот, кто кормил меня–молчал. Я не знаю, есть ли там кто-то ещё, но ты должна быть начеку. На самом деле, мне больно, что я не смогу уместить на этой бумаге все свои чувства, но я хочу попросить прощение у тебя. Ты сильный человек–Саки и Джи не будут вступаться за кого-то просто так. Мне будет стыдно за себя до самой смерти, но я хочу, чтобы ты знала: после нашей последней встречи я хотела пойти и извиниться, когда меня похитили–похититель был в жёлтом дождевике, если что. Прости меня, Фриск. Я буду молиться, чтобы в следующей жизни мы стали подругами. Прощай."

      Потрёпанная бумага выглядела так себе: мало того, что автор старалась писать как можно мельче, так ещё и сложила записку раз в десять, чтобы максимально её уменьшить. Но, с учётом того, что её буквально держали в плену во время написания–это похвально. —Увидеть ненависть в моих глазах могла только Гоми. —Погоди. То есть, ты хочешь сказать... —Да. Она выполняет роль "ловушки", чья суть заключается в том, чтобы отвести подозрения от настоящего убийцы,—Заключила общую мысль шатенка—Но для общественности роль "ловушки" сыграла именно Икимоне, потому что в её списке именно я числюсь последней жертвой. Проще говоря, если бы я умерла и вы привели веские доказательства виновности в этом Гоми, настоящий убийца остался бы на свободе. —Плюс десять очков Гриффиндору за сообразительность.—Подал голос Аралия с довольной мордочкой. —Хорошо... Но тогда остаётся главный вопрос,—Не отставала Дамэджи, решительно взглянув в пустые лимонные очи—Кто и зачем всё это затеял?       Вместо ответа шатенка прислонила указательный палец к подбородку и склонила голову набок, задав весьма неожиданный вопрос: —Скажи, Юкине была влюблена в Чару?       Гяру словно бы ошпарилась кипятком: закрыла лицо руками, дабы при всём уважении к Фриск не высказать слишком открытой ненависти в адрес её любимого. —Что?! Фу, конечно нет!—Она даже скривилась, стоило только заговорить о бывшем однокласснике—Такие мутные парни точно не в её вкусе...

Категоричное, но верное рассуждение: героиня даже не расстроилась столь резкому осуждению любви всей её жизни. Возможно, потому что сейчас она впринципе ничего не чувствовала.

—Что в словах Гоми, что в официальной предсмертной записке Икимоне нет никакой информации о Юкине,—Голос бесстрастно излагал закономерные факты—И, при этом, единственной пострадавшей, что не испытывала чувств к Чаре, была именно она. —То есть, ты хочешь сказать... —Именно. К исчезновению Юкине причастен кто-то другой.—Подвела итог всей этой беседы Фриск, выпрямив спину—В то время как настоящий убийца–это психопат-яндере, одержимый секретарём студенческого совета настолько, что готов убить всех, кто способен помешать его любви.       Аралия мгновенно оживился и вклинился в разговор, лишь подтверждая факт своей огромной любви к психотипу яндере. —Плюс двадцать очков Гриффиндору за яндере-психопаток!—Радостно воскликнул парень и тут же вдруг фыркнул, отвернув голову—Надеюсь, что это девушка, а то не хотелось бы резко менять жанр на яой... —Да заткнись ты уже!—Шикнула на него Джи-Джи и обратилась уже к Фриск с серьёзным кивком—Что ты предлагаешь делать?       На подоконник из приоткрытой форточки неспешно упал розовый лепесток вишни. Как затерявшийся странник, он словно наблюдал сцену из остросюжетного детектива. —Встретиться и поговорить с Гоми наедине.

И тут в светлой комнате повисло ещё более тяжёлое молчание, чем прежде, пропитанное смесью страха, шока и острого недоумения. Только беззаботное птичье пение за окном хоть как-то сглаживало повисшую атмосферу.

—Минус тридцать очков Гриффиндору за безрассудство,—Отрешённо проговорил Информатор и нервно поправил очки с миловидной улыбочкой—Ледышка, ты с ума сошла?       Пусть Джи-Джи было сейчас не до любезностей, она в кои-то веки согласилась с высказыванием беловласого. —Пожалуйста, блядь, скажи, что ты пошутила.       Подобный исход Фриск вполне ожидала. Понятное дело, что идти туда в одиночку–чистое безумие, однако... Какая разница, насколько это безумно звучит? Сердце превратилось в отбойный молоток. Она уверена в том, что всё будет в порядке–и всё будет в порядке. На краешке сознания гулким эхом раздаётся скрежет металла. Всё будет в полном порядке, если они просто поговорят. При одной мысли об этом навязчивый запах молока сплетается с ударяющим в ноздри запахом крови, отчего в одночасье разом пропали все инстинкты самосохранения. Нет ничего плохого в том, чтобы просто поговорить, верно? Даже, если в результате этого разговора Фриск переломают все руки и ноги, перед этим избив до полусмерти–это совершенно не важно. Даже, если похитят и сломают, как скорлупку арахиса–это не важно. Не важно. Наверное, не важно. Не важно...       Шатенка быстро покачала головой, приводя мысли в порядок. С таким подходом обрести понимание будет тем более затруднительно. —Я могу объяснить.—Жёлтые глаза загорелись холодной решительностью—Икимоне упомянула, что все "Усу" имеют разные цели и разногласия. По поведению Гоми очевидно, что на Чару ей плевать, иначе она поступила бы более хитро–значит, позиции убийцы она не разделяет. Я скажу ей, что больше не стану упрямиться, а сама максимально деликатно попробую её разговорить. —Но она ведь может убить тебя, дурочка!—Воскликнула блондинка и резко ударила кулаком по столу, не в силах сдержать эмоции, вызвав тем самым со стороны Аралии недовольное мычание. —Не факт. Раз она никого не убивала, то начать с меня ей будет трудновато.—Спокойно отчеканила златоглазка—К тому же, я возьму с собой оружие.       Сомнение товарищей отчётливо можно было прочесть на их лицах. —Я всё равно не уверена...—Тихо проговорила Джи-Джи, затрудняясь ответить—Давай просто вызовем полицию и... —Со мной всё будет в порядке.—Твёрдо повторила Фриск—Я умею добиться своего, если захочу. И я прекрасно знаю, на что иду. Все последствия беру на себя. Ты же мне веришь?       Этот внимательный лимонный взор напомнил день, когда гяру едва не покончила жизнь самоубийством–шатенка в тот момент произносила именно эти слова. Да, конечно, ситуации сильно различаются, а отпускать на верную гибель ту, что сегодня буквально под нож лишь чудом не попала–сумасшествие, однако... Вместе с тяжёлым грузом беспокойства крепчало и мнение, что подруга прекрасно понимает, о чём говорит. —... Напиши, как выдвинешься. Если ты не выйдешь на связь через три часа, я вызову полицию.—Сухо бросила Дамэджи и нервно взяла в руки своё устройство связи, дабы хоть как-нибудь успокоиться. —Делай так , как считаешь нужным. Я всё равно незаметно включил геолокацию у тебя на телефоне~♪—Мурлыкнул расслабленный парень, показав большой палец вверх.

Победа.

      Фриск кивнула и открыла список контактов на телефоне. Девушка уже продумала встречу до мелочей и, если она произойдёт без непредвиденных обстоятельств, то ситуация сложится как нельзя лучше.

"Здравствуй. Это Фриск Имаи. Я передумала и теперь готова перевестись в другую школу. Мы можем встретиться и поговорить?"

***

Как уже говорилось ранее, свой план девушка продумала до мелочей: ровно как и вполне предсказуемую реакцию на него двух её друзей. Тем не менее, Фриск не могла даже подумать о том, что Гоми предложит встретиться в заброшенном многоэтажном здании.

      Колышется на ветру школьная юбка, пока девушка с переброшенной через плечо сумкой шла по тёплому асфальту в сторону места встречи. Идти домой и переодеваться в повседневную одежду не хотелось совершенно: если бы пришлось остаться в этой одинокой холодной квартире при нынешних обстоятельствах хотя бы на полчаса, то, оставшись один на один с не самыми приятными воспоминаниями, шатенка себя попросту в могилу свела бы. Даже сейчас она запоздало понимает, что решение было слишком спонтанным, но что конкретно ей двигало во время его принятия–непонятно. Время от времени Фриск вообще начинает казаться, что она теряет над собой контроль.

Пожалуй, на свой восемнадцатый день рождения она попросит приём у психотерапевта, ибо, кажется, это не особо нормально.

      За рассуждениями о своём состоянии туфельки сами принесли девушку к заброшенному зданию. Кажется, это здесь. Голые кирпичные стены с узорчатыми кляксами шпатлёвки, отсутствующие окна, двери, мебель... Только совсем старое ограждение змеёй чёрно-жёлтой ленты выделялось. Судя по всему, это недостроенный в своё время жилой дом. Жутковато, но ничего не поделаешь: будем надеяться, что девушка не наткнётся на каких-нибудь полоумных бездомных или наркоманов...       "Всё в порядке, я справлюсь."—Подбодрила себя героиня, осторожно перешагивая слабенький барьер безопасности—"Гоми из того типа людей, кто любит потрепать языком. К тому же, в первую встречу предложила мне сдаться... Но, наверное, я всё же не зря взяла с собой карманный нож на всякий случай."

А пока Фриск пытается осторожно попасть внутрь, стоит объяснить, почему она сразу не поспешила звонить в полицию. Дело в том, что, как и говорилось когда-то ранее, семья Умеко достаточно состоятельная–в случае чего им не составит труда замять это мутное дело. К тому же, не исключено, что полиция может быть с Усу заодно–это объясняет то, почему всё это время они работали спустя рукава и объявили Икимоне убийцей без всяких глубоких разбирательств. К тому же, написанная неразборчивым почерком бумажка и бредовые доводы трёх подростков не смахивают на серьёзное доказательство. А если наша героиня узнает больше подробностей или запишет их на диктофон, то даже высший суд не сможет опровергнуть эти неоспоримые факты.

      Тем временем Фриск уже осторожно ступала по грязным каменным ступенькам прямиком на третий этаж–именно туда, где её уже ждала Гоми.       Напряжение сковало кончики пальцев, а бешено бьющееся сердце только подгоняло, однако шатенка поспешила взять себя в руки. Даже осторожные шаги отдавались гулким эхом, нагоняя мурашек. Быстро пройдя по коридору в наиболее тёмную часть здания, девушка осторожно заглянула в самую последнюю комнату–и резко отшатнулась, когда золотистые глаза её в шоке распахнулись.

Смятый синий бантик валялся на грязном полу, словно животное без имени и хозяина.

      Там, в темноте, в спёртом сыром воздухе отчётливо прослеживался тошнотворный запах. Бледные аристократичные запястья совсем не изящно прибиты к стене. Со спутанных, наполовину вырванных с корнем шелковистых волосх, как у старой куклы, капали маленькие алые капельки, пропитавшие их насквозь. Открытые участки тела, будь то ноги, руки и шея усеяны глубокими порезами и странными пулевыми отверстиями. Девушка висела на фоне нетёсанного кирпича, словно жертвенный агнец на распятие, истекая тёмной кровью. На грязном бетонном полу валялись окровавленные ногти. Грудная клетка была безжалостно раскрыта, словно ракушка. Оттуда на пол стекали и кусочки потрохов вместе растёкшейся по полу слизью. Из пустого распоротого живота выглядывали только кольца кишечника, обмотанные вокруг тела, словно гирлянда на праздничной ёлке. Других внутренних органов не было видно, но, возможно, потому что больше их там и не было. Что до лица, то у Гоми была разорвана челюсть, на чьём фоне улыбка Глазго показалась бы простой детской шалостью. Пронзительные фиалковые глаза отсутствовали. Было видно то, с какой жестокостью некто издевался над телом этой садистки–как иронично.       К горлу подступила тошнота от отвратительного запаха перемешанных потрохов.

Пожалуй, именно это и можно назвать непредвиденным обстоятельством.

      Вытащить из потайного кармана карманный нож шатенка не успела: кто-то схватил её сзади и резко зажал рот пропитанной чем-то пахучим тряпкой. Сумка выпала из рук от неожиданности, отчего девушка потеряла окончательную возможность достать оружие. Она попыталась было вырваться, но противник оказался слишком сильным, а сознание постепенно начало затуманиваться и отключаться под воздействием странного дурмана, что содержался в пропитанной раствором тряпке.

"Кажется, в этот раз я переоценила свои силы. Ну ладно. Раз уж меня всего лишь усыпляют, подумать о смерти я успею и попозже."

Это было последней мыслью девушки, прежде чем она окончательно отключилась, а тело её обессиленно обмякло, когда некто неизвестный, подхватив его на руки, понёс в неизвестном направлении.

***

      Слипающиеся глаза с трудом приоткрылись. В лицо слепил чересчур яркий свет небольшой чёрной лампы, похожей на те, что обычно используют при допросах, в то время как остальное помещение наполнял собою безжизненный полумрак с различимыми очертаниями мебели.       Первое, что Фриск поняла после пробуждения–так это то, что во рту у неё был кляп, а сама она сидела на стуле, полностью связанная по рукам и ногам. Вторым же оказалась окружающая обстановка: девушка находилась в чьей-то тёмной комнате. Прямо напротив стула располагалась закрытая белая дверь, справа от неё–односпальная кровать с прилегающими к ней тумбочкой и комодом. Рядом с кроватью–большой шкаф, слева же от девушки–рабочий стол, где и стояла та самая невыносимая лампа. Что располагалось в другой половине комнаты можно было поизучать, всего лишь повернув голову, однако делать этого героиня не решилась: больной по вине Икимоне шеей тяжко было лишний раз даже пошевелить. Вдобавок, горло слегка сдавливало нечто твёрдое и кожаное, по ощущениям напоминающее... Ошейник.

Могло быть и хуже.

      "Верёвка стянута туго, но, думаю, если поёрзаю пару часов–смогу освободить руки, а там уже будет полегче,"—Сразу принялась обдумывать варианты побега златоглазка—"Стоит ещё подумать о том, чтобы попробовать опрокинуть стул на пол: если постараться не шуметь, то есть вероятность освободиться чуть быстрее. Но, для начала, стоит понять, как долго меня планируют здесь держать..." —Думаешь о том, как сбежать отсюда, верно?       Девушка вздрогнула, когда услышала из-за спины голос. Чертовски знакомый спокойный голос.       Раздались тихие и аккуратные шаги, когда похититель медленно обходил девушку по периметру, с неким издевательством не торопясь ей показываться, оттягивая момент истины до самого конца, дабы насладиться этой мимолётной интригой. —Но чего это я... Наверное, стоит начать с самого начала. С пробуждением. Тебе хорошо спалось?       Из полумрака в ослепляющий свет лампы вынырнул из темноты человек. На чёрных брюках мозг вырисовывал фантомные пятна крови, коих, на удивление, не было. Чёрная рубашка со слегка растёгнутым воротом, чьих плеч касаются подстриженные под удлиннённое каре русые волосы, отдающие медной рыжиной. Наконец, бледное лицо с изящными, но ничего не выражающими чертами–только глубокие алые глаза, словно свежие кровоподтёки на лепестках роз, смотрели на девушку неотрывным настойчивым взглядом, что пробирал до мурашек.

В золотистых глазах отразился шок. По каже словно бы издевательски провели электрошокером. Нежное волнение смешалось с паническим непониманием и боязнью неизвестности. Сердце участило ритм: не то от страха, не то от будоражащего трепета. Если раньше шатенка могла понять хоть что-то, то сейчас ей начало казаться, что всё происходящее слилось в один бредовый предсмертный сон.

      Чара в этот момент был сам на себя не похож, и в особенности это выражал его пугающе безразличный взгляд. Обычно впитавший в себя тёплую мягкость закатных градиентов ласки и беспокойства, сейчас он будто бы с наслаждением представлял, как живьём сдирает с сидящей пред ним девушки кожу.

Это ведь недоразумение, правда? Вдруг, неким образом обнаружив истерзанный труп Гоми, парень ошибочно принял Фриск за убийцу? Это же звучит вполне логично, конечно, именно это всё и объясняет....

      Со стороны русоволосого раздался вымученный вздох. Он смахнул с лица мешающуюся прядь и вдруг... Губы его изогнулись в подозрительно игривую ухмылочку, отчего девичье сердце невольно пропустило удар. —Ты, наверное, сейчас совсем не понимаешь, что здесь происходит,—Лениво протянул он с напускным сочувствием—Как же так? Проснулась здесь, связанная и с кляпом во рту, в совершенно незнакомом месте наедине со своим школьным знакомым. Напугана и обеспокоена своим будущим, не так ли?       Фриск молчит, испуганно опустив голову и с трудом переваривая услышанное. Молчит даже тогда, когда парень неспешно подходит к столу и вынимает из ящика блеснувший в свете настольной лампы нож. Молчит, даже когда видит медленно приблизившуюся к ней фигуру молодого человека.       Холодное лезвие легко касается щеки и проводит невесомую линию до подбородка, едва-едва прижимаясь к коже. Ощутимого покалывания не было, но златоглазка всё равно сжалась, когда нож аккуратно поднял её подбородок, любезно вынуждая не прерывать зрительный контакт.       Глубокие алые очи буквально впиваются в лимонные, словно бы пытаясь отыскать в них столь желанные эмоции. Чем дольше взглядываешься–тем ярче становятся нездоровые кровавые огоньки бликов, тем сильнее расширяются чужие зрачки. Заметив не пойми чем вызванную дрожь девичьего тела, губы парня изображают самодовольную ухмылку, пока на щеках его можно уловить странный румянец. —Оу, ты боишься меня?—Он цокнул языком с наигранным недоумением—Не волнуйся, я не причиню тебе вреда. Но у меня голова побаливает, так что не кричи, хорошо?       У него такой расслабленный и успокаивающий мягкий голос... Невольно начинаешь верить этим словам, да и сама Фриск кричать особо не собиралась.       Незаметно его вторая ладонь опустилась девушке на затылок. Подрагивающие холодные пальцы невыносимо распаляют разгорячённую кожу, отчего дышать становится ещё в сотню раз труднее, а сердце вновь отбивает барабанную дробь на концерте рок-металлистов.

С тихим звяканьем застёжки парень аккуратно снимает чёрный кляп, позволяя девушке наконец-то внятно разговаривать, и резко наклоняется к ней, щекоча шею шёлковыми рыжими прядями.

—Есть, что сказать?—Прошептал он ей на ухо, вызвав целый каскад произошедших в одно мгновение микроинфарктов.       Вокруг вспепоглощающий мрак, растворяемый одним единственным ярким софитом, больно слепящим глаза. Атмосфера царит странная: запредельные температуры безразличного холода и томлённого жара играют с организмом злую шутку. Мир с каждой прошедшей секундой становился всё более и более непонятным. —Сколько времени прошло с того момента, как Вы похитили меня?—Тихий голос изо всех сил пытался звучать как можно спокойнее. —Два с половиной часа.—Эта фраза прозвучала с едва скрываемым раздражением.

Ну, хотя бы по времени уложились–и то здорово.

—Можете, пожалуйста, написать моей подруге, что со мной всё хорошо?—Осторожно попросила Фриск—С моего телефона, конечно. Она вызовет полицию, если я не выйду с ней на контакт за три часа.       Как странны и завораживающи его движения: подобно марионетке в руках умелого кукловода, Чара резко отшатывается, словно от огня, столь смертельного для куклы из древесины. Бледное лицо омрачило выражение кривой неприязни, однако вслух русоволосый ничего не сказал: только молча обошёл стул с привязанной к нему девушкой. Послышался звук расстёгивающейся молнии сумки. Совсем тихое клацанье кнопок клавиатуры. Затем–вновь тихие шаги. —Вот так?—С недовольным видом спросил парень, показав собеседнице экран её телефона с открытым чатом Джи-Джи. —Да.—Кивнула шатенка и опустила голову—Большое спасибо.       Воцарилось напряжённое молчание, по истечении которого Чара устало вздохнул и опустил чужое средство связи на стол. Вместе с ножом, к великому счастью. —Всё как обычно,—Тихий хриплый голос звучал обречённо—Даже в такой ситуации делаешь вид, что всё в порядке.       Золотистый взгляд застыл на бледных дрожащих ладонях, оперевшихся о стол. Трудно было уловить ориентир гранатового взора, что смотрел сейчас куда угодно, но только не на Фриск. —Зачем?—Продолжал русоволосый, когда постепенно спокойствие в холодном тоне сменилось раздражением—Зачем ты хотела встретиться с ней? —Поговорить.       Вот теперь он повернулся к ней. Широко распахнутые в немом изумлении очи; слабо шевелящиеся губы, что не в силах даже слово произнести–да весь этот вид так и кричал: "Ты что, совсем идиотка?", и, впринципе, винить его за подобную реакцию было попросту бессмысленно. —После всего того, что она с тобой сделала?—Повысил голос алоглазый—Ты хоть представляешь, что она могла сделать с тобой? Что она хотела с тобой сделать? Ты действительно считаешь, что тот жалкий перочинный нож хоть как-то тебе помог бы?! —Вы не знаете всей ситуации.—Робко возразила Фриск—Послушайте, секретарь... —ХВАТИТ!—Вдруг гневно рявкнул он, оборвав ту на полуслове—Я всей душой ненавижу, когда ты так меня называешь, неужели это так трудно заметить?       Девушка застыла в оцепенении, глядя на то, как изрядно взбешённый собеседник пытается успокоить прерывистое дыхание. Трудно было уследить за сменой эмоций на бледном лице: там то появлялась нервная ухмылка, то тёмные зрачки сужались в выражении обеспокоенного непонимания.

"Кажется, у него истерика..."

      Кое-как взяв себя в руки, русоволосый вдруг вскинул голову и резко схватил шатенку за хрупкие плечи, сжав их чуть ли не до синяков. —Я ведь просил обращаться на "ты",—Вопреки дёрганной улыбке, потемневший алый взор выражал чистейшее отчаяние—Мы же одногодки... Но ничего. Ничего-ничего-ничего, всё хорошо, всё просто замечательно. Сейчас ты всё поймёшь. Ты точно всё вспомнишь...       Он выпрямился и резко схватился за спинку стула, чтобы развернуть его к другой половине комнаты.

Одновременно с тем, как в уши врезался неприятный скрип ножек о деревянный пол, уже золотистые глаза распахнулись в немом ошеломлении.

      Все стены были полностью увешаны фотографиями. Её фотографиями. В основном, все они были сделаны издалека, исключая распечаток из школьных альбомов, где профиль Фриск был буквально вырезан со всех общих фото и приклеен в качестве атрибута для цветастых коллажей. На фоне заката, в пустом кабинете, в оживлённом коридоре, у подоконника в клубе журналистики, перед входом в школу, под бетонным мостом, по дороге домой, в магазине, в автобусе, перед дверью её собственной квартиры–разнообразных фотографий было настолько много, что от этого обилия пестрело в глазах. Отдельного внимания заслуживал стоящий в углу комнаты деревянный алтарь, на коем покоились аккуратные маленькие стопки документов, на вершине которых смутно удалось разглядеть копию своего свидетельства о рождении. На специальной полочке аккуратно лежал бережно постиранный и выглаженный шёлковый шарфик мандаринового цвета. В глаза бросилась обронённая девичья сумка, лежащая сверху на большой собачьей клетке со стальными прутьями. —Весь этот год... Весь этот чёртов год...—Глухо бросил русоволосый, обойдя девушку по кругу подобно сцапавшему добычу хищнику. Его возмущённый голос тонул в тишине сокрытой от всего мира комнаты—Идеальные оценки, идеальное поведение, идеальный характер эдакого "сказочного принца"–весь этот год я пресекал любые возможные слухи о себе и так старался быть идеальным. Но каков же итог?       И тут он резко склонился к её лицу, опалив губы тёплым дыханием: —Ты так и не заметила меня.       Фриск замерла античной статуей, пока Чара всё продолжал свой безумный рассказ. —Скажу честно: когда Нишину умерла, я в какой-то степени был невероятно счастлив–да, я отвратителен, но, пожалуйста, дослушай до конца. Знаешь, почему?—Не дождавшись ответа, он скомкано бросил—Потому что именно в тот день я впервые смог набраться решимости и поговорить с тобой.       В приглушённом свете, не попадая под луч яркой лампы, парень походил на вампира с горящими алыми глазами. —Каждый раз, когда я видел рядом с тобой ту наглую белую крысу... Каждый раз, когда он невзначай прикасался к тебе своими грязными руками, я готов был его пристрелить.—Улыбка его с каждым словом становилась всё шире, голос приобретал истеричные нотки—И из раза в раз меня останавливала именно ты, ведь ты точно не была бы рада, если бы я убил одного из немногих близких тебе людей. Даже, если это осознание приносит мне невыносимую боль, я обязан делать всё, что в моих силах, лишь бы тебе не было плохо.       Он аккуратно коснулся её лица прохладными ладонями, будто бы пытаясь убедить самого себя в том, что девушка действительно реальна. —Ты помнишь день нашей первой встречи? Год назад, когда мы искали классный журнал. Это событие наверняка ничего не значило для тебя, но для меня оно стало спусковым крючком. Понимаю, это звучит безумно, но с того самого дня я не мог думать ни о ком, кроме тебя.—Парень тараторил с недюжинной экспрессивностью, то переходя на шёпот, то на крик; то нежно улыбаясь, то ненавистно кривясь, то чуть ли не плача, но во всём, в каждом его движении прослеживалась маниакальная одержимость к той, на кого был направлен этот безумный взор—Да, я сталкерю тебя весь этот грёбанный год–и я понимаю, что это может показаться отвратительным и жутким–хотя, нет, по факту, так оно и есть, но, пожалуйста, послушай. До того момента, как мы впервые встретились, моя жизнь напоминала цикличный круговорот безысходности, лишённый смысла и красок, но ты, словно спустившийся с небес ангел, вытянула меня из этой пучины отчаяния и заставила почувствовать себя... Наполненным? Нет-нет, не подходит... Счастливым? Тоже нет. Т-то есть, да, но не в этом контексте... Точнее, нет, подожди, аргх, как же правильно сформулировать... —Живым...?       Парень вздрогнул и застыл как вкопанный, изумлённо глядя на девушку. И тут уголки его губ приподнялись в нежной улыбке, тогда как слова, слетевшие с уст, звучали более расслабленно. —Ах, да. Именно. Заставила почувствовать себя живым.—Его голос ощутимо потеплел, словно бы погладив слух своим бархатным касанием, чтобы вскоре вновь вернуться к своему привычному спокойному тону—Послушай. На самом деле, изначально я вовсе не собирался похищать тебя и шёл по заранее выстроенной схеме, но когда сегодня тебя чуть не...—Речь его тотчас дрогнула. Слова вдруг полились неудержимой рекой—Мне больно видеть, насколько тебе тяжело, но ещё больнее чувствовать то, что несмотря на все мои отчаянные попытки, я не могу тебя защитить. Ты потрясающая. Ты удивительная. И ты не заслуживаешь всей той боли, что причиняют тебе окружающие. Эти окружающие люди... Все они попросту пользуются тобой в угоду своих эгоистичных желаний. Поистине ужасные, мерзкие люди, среди которых такому чистому и непорочному ангелу не место. Но не переживай, моя путеводная звезда. Нет ничего плохого в том, чтобы оградить тебя от них, верно? Послушай, прошу тебя. Здесь тебе ничего не угрожает. Я мог бы... Нет, если ты только захочешь... Я мог бы посадить тебя на цепь в своей комнате–и тогда ты была бы в безопасности. Обещаю, что в таком случае ни одна дрянь не сможет к тебе прикоснуться. Никто не разлучит нас... И никто не помешает нашему совместному счастью.

Сердце едва не остановилось с резким осознанием того, насколько же эти пропитанные абсолютным помешательством слова звучат... Знакомо. Буквально слово в слово...

      Чара схватился за голову, тщетно бормоча самому себе слова успокоения. Прерывистое из-за перевозбуждения дыхание изрядно затрудняло речь. Багровый взгляд впился в одну точку, мнимо хватаясь за остатки своего здравомыслия. Молодой человек сделал глубокий вдох, возвращая себе былое спокойствие, и устало выдохнул, вновь обратив всё внимание на свою пленницу.       Фриск чуть зажмурилась, когда бледная ладонь убрала шоколадную прядь с её лица. На сей раз именно у неё густо покраснели щёки, а способность дышать забылась в одночасье, стоило только холодной руке переместиться на разгорячённую шею, издевательски поддев чёрный кожаный ошейник. Растормошив девичьи органы чувств скольжением по нежной коже, русоволосый большим пальцем аккуратно приподнял подбородок шатенки. —Ты–мой свет. Мой ангел. Моё счастье и смысл жизни... Нет, к чёрту весь этот пафос,—Он с абсолютной серьёзностью заглянул ей прямо в глаза, перейдя на вкрадчивый шёпот—Я люблю тебя. И люблю настолько сильно, что с каждым чёртовым днём всё больше и больше схожу с ума.       В опустившейся на комнату тишине едва различимо потрёскивала чёрная лампа. Голова златоглазки дёрнулась в сторону, каштановые локоны защитили пустое выражение лица от постороннего внимания. Чара выпрямился, безразлично оглядев никак не шевелящееся девичье тело. Сверкающие во мраке алые очи подобны дьявольским кровавым омутам, неотрывно наблюдающим за потерявшейся в пучине собственного рассудка заблудшей душой.       Нетерпеливо выжидают затаившиеся в углах изогнутые тени, с настойчивостью ждёт всепоглощающая сдержанная тишина, терпеливо смотрит чёрная лампа, отделяя связанную на стуле героиню полоской молитвенного света от всего того греховного чрева, куда ей довелось попасть на рандеву с самим дьяволом, казавшимся прежде апогеем небесной святости. Все они молчат, не двигаются–только ждут с недюжинным желанием лицезреть реакцию бедной русалочки, запутавшейся в собственном хвосте.

И они получают её, когда в мрачной спальне раздаётся тихий всхлип.

Плечи пробил озноб холода не внешнего, а внутреннего, чей болезненный мороз намного смертоноснее любой снежной бури. По щекам горячими дорожками полилось расплавленное стекло. Поселившиеся внутри смешанные чувства голодными птицами поцапались не на жизнь, а насмерть, отчего и всхлипывания становились всё громче, чаще, интенсивнее. Это всё уже слишком. Как будто внутри оборвался толстый канат, всё это время державший девушку над бескрайней тёмной пропастью. Слёзы уже было не остановить. Какой смысл имеют эти недоразвитые эмоции, отчего пожаром сжигающие всё на своём пути чувства готовы разорвать саму девушку на части? Всё это время человек, которого она свято боготворила, оказался одержим ею.

Её прекрасный ангел на самом деле был падшим.

      Увидев то, как срываются с девичьих губ тихие рыдания, Чара тотчас встрепенулся и обеспокоенно замаячил рядом, лихорадочно соображая, как стоит поступать в подобных случаях. —Тише-тише, я всё понимаю, истерика в такой ситуации–это абсолютно нормально!—Он хотел было пару раз успокаивающе коснуться плеча златоглазки, однако тут же мгновенно отдёргивал руку, лишь бы лишний раз не травмировать её и без того расшатанную всем происходящим психику—Хочешь, я принесу тебе успокоительные? Или, нет-нет-нет, не так... Как насчёт валерьянки? А, м-может, молоко с мёдом и маслом? Или чай с ромашкой? Ты дрожишь, мне принести плед...?       Но Фриск ничего ему не ответила.

"Я... Я так..."

В истерическом рыдании подрагивают её хрупкие плечи, а голова намеренно опущена–так, чтобы скрыть заплаканное лицо за ширмой каштановых волос. Тихий голос, несмотря на все отчаянные попытки его заглушить, всё равно звучал непривычно звонко, как если бы зазвенел на входе в храм приветственный колокольчик. Даже обнять себя за плечи и сжаться в комочек не было возможности: руки и ноги ведь крепко привязаны к стулу, лишая всякой возможности пошевелиться. Ограду костяной клетки раскалывает отбойным молотком всепоглощающее чувство, никак не способное успокоить творящийся в животе хаос. Кажется, словно героиня в любой момент попросту может умереть, и всё же...

"Я так счастлива..."

      Уголки тёмно-малиновых губ приподнимаются в улыбку. Такую искреннюю и счастливую улыбку, которую прежде не видел никто–даже сама героиня. Да и не увидит, ведь она специально не хотела показывать её любимому при таких жалких обстоятельствах.

"Все плохие ожидания и бессмысленные накручивания, пустые переживания и страхи на его счёт, все они... Беспочвенны!"

Подумать только: всё это время он чувствовал то же самое. Точно так же боялся первым заговорить, точно так же безумно ревновал и рефлексировал. Его слова–это буквально те мантры, что девушка читает перед сном или ломкой в очередном странном приступе. Какое же счастье, что Фриск не придётся похищать его и запирать у себя дома... Ведь это сделал он!

      "Признаю, со стороны я действительно звучу, как сумасшедшая. И он, кстати, тоже..."—С трудом успокоив поток непрекращающихся слёз, она стёрла с лица наполненную искренней радостью улыбку и подняла глаза на собеседника—"Но всё-таки я очень счастлива." —Я в порядке.—Эта ожидаемая фраза вызвала у парня нервный смешок—Правда в порядке. —Уверена?—Переспросил он, с саркастичным сомнением оглядывая ту, что прямо сейчас с покрасневшим лицом и заплаканными золотистыми глазами глядела на него слишком уж робко. —... Хорошо. Полагаю, если вы...—Она осеклась на полуслове как раз в тот момент, когда у Чары дёрнулся глаз—Т-то есть, если ты меня развяжешь, то я точно буду в полном порядке.       Понятное дело, что русоволосый воспринял эту идею не лучшим образом: нахмурился и нервно потёр переносицу, испустив тяжёлый вздох. С одной стороны, он бы хотел исполнить просьбу своей любимой, но вот с другой что-то явно мешало. Может, дело в том, что она может попытаться сбежать...? —Я не стану сбегать, если что.—Тотчас добавила Фриск, пока парень уже вполне бережно развязывал верёвки.       Из-за спины послышался на удивление нежный смешок, отчего бабочки в животе с новой силой принялись биться о стенки. Плеч коснулись локоны рыжих волос, ухо обожгло горячее дыхание. —Знаю.—Зловещий шёпот пробрал вплоть до резко взбесившихся в животе бабочек, ибо даже они знают предел совершенству—Я бы расстроился тому, что ты так обыденно реагируешь на собственное похищение, если бы не знал, что в этом плане я у тебя первый.       "Неужели он всегда был таким?"—Сжавшись всем телом, девушка крепко зажмурилась, дабы заглушить то нежное волнение, что никак не хотело отпускать её сердечко—"Что же... Здорово узнавать что-то новое о любимом человеке. Даже, если эта информация может шокировать, само её знание уже погружает тебя в тайну, которая есть лишь между вами двумя–и в итоге вы сильнее сближаетесь."       Когда чёрные верёвки упали на пол, облегчение вместе с кровью наполнило затёкшие конечности. Золотистый взгляд быстро осмотрел тонкие запястья на наличие ссадин или потёртостей, однако те были в полном порядке, что не могло не радовать.

Но вдруг послышалось звяканье металла и стук закрывающегося ящика.

—Вытяни руки перед собой, пожалуйста.—В ответ на вежливую просьбу героиня послушно её исполнила—Умница.       Деловито обойдя её по периметру, Чара совершенно спокойно защёлкнул на её запястьях... Чёрные наручники. —Не обессудь, но у меня проблемы с доверием, мания контроля, СДВГ и гиперфиксация на собаках. Ты же не против?—На бледном лице расплылась милая улыбка, излучающая в себе чистую невинность, отчего даже свет настольной лампы для допросов показался не таким ярким. —Нет, но...—Конкретно Фриск сейчас волновал несколько иной вопрос—Почему эти наручники так похожи на те, что используются при БДСМ-практиках...? —Потому что это они и есть.—Прочитав непонимание на лице собеседницы, парень поспешно добавил—Они ведь мягкие–значит, не будут натирать запястья или приносить дискомфорт. Но я могу принести и обычные, если тебе неудобно. —Обычные? Откуда у тебя несколько видов наручников...? —Не задавай вопросы, на которые не хочешь услышать ответы...~♪—Пропел русоволосый и снова отошёл к рабочему столу—Так, где же она... Ах, вот, нашёл!       Тем временем Фриск осторожно поднялась на ноги и размяла ноющие плечи. Цепь у наручников была не слишком короткой, а пушистая внутренняя отделка ощущалась вполне мягенько, так что насчёт комфортной носки парень не врал. Правда, сам факт этой ситуации вызывал пару вопросиков, но, впринципе, если посмотреть на это с другой точки зрения... Нет, это в любом случае странно. —И насчёт гиперфиксации на собаках...—Растерянно начала было она, когда резко материализовавшийся рядом парень бесцеремонно приподнял её подбородок и схватился за металлическое колечко на ошейнике. —К зоофилии она не имеет никакого отношения...—Пробормотал он, увлечённо прицепляя к колечку длинный поводок в виде металлической цепочки с кожаным ручкой-держателем—Ах, да, я же обещал спросить. Ты не против, если я посажу тебя на цепь?

Он произносит это настолько обыденно, будто спрашивает, что приготовить на ужин. Действительно, очень... Интересный человек. Теперь становится понятно, почему он так хотел выглядеть идеальным в глазах нашей героини.

—Но ты уже это сделал.—Резонно заметила она, когда сердечко в очередной раз сжалось от слишком близкого контакта—Если ты не станешь крепить эту цепь к батарее, ножке стола, собачьей конуре или шесту в подвале, то я не против. —Я что, похож на извращенца, который стал бы так поступать?—Какая, однако, ирония—К тому же, у меня нет подвала... —Ого. У меня тоже. Мы так похожи.       "Молодец, Фриск. Ты отлично умеешь поддержать диалог."—Мысленно хлопнула себя по голове шатенка, почувствовав себя невероятной дурой—"Так, ладно. Нужно подловить хорошую возможность, чтобы признаться ему в любви... Но так, чтобы было романтично."       Пока она раздумывала самые интересные варианты для признания, чтобы в последствии рассказывать об этой истории будущим поколениям, Чара легонько потянул за поводок, молча попросив следовать за ним к выходу из комнаты.       Аккуратно закрыв за собой белую дверь, герои оказались в маленьком коридоре, перетекающем во вполне уютную кухню-гостинную в бело-карамельных тонах. Свет от потолочного светильника казался немного приглушённым, а минималистичные шторы плотно задёрнуты, из-за чего помещение чем-то напоминало небольшое тайное, пусть и вполне неплохо обставленное убежище. Белый кухонный гарнитур, того же цвета деревянный стол, плита и холодильник были прекрасно вписаны в интерьер, сочетая в себе простоту, удобство и стиль. Не мешал им и двухместный карамельный диван прямо напротив дорогого телевизора с книжным шкафом. Невысокая кирпичная стенка со стендом для верхней одежды отделяла входную дверь с ковриком и полочкой для обуви от остальной комнаты, создавая тем самым крохотную прихожую. Тем не менее, выглядело это место как-то... Пусто. Ни цветочных горшков, ни фоторамок, вазочек или декоративных фигурок: словно в этот дом только-только въехали. Хотя нет, одна рамка всё же была, и висела она в коридорчике, прямо напротив двери в комнату парня, да только рамка эта была... Пустая. Точнее, почти пустая, ибо в ней красовался лишь маленький лепесток сакуры. Про идею этого интересного дизайнерского решения хотелось бы спросить чуточку попозже.       А что насчёт озорного драгоценного камешка? Поначалу немного озадачило отсутствие маленького пушистого комочка, но, выглянув из-за плеча Чары, в углу комнаты Фриск увидела тёмно-красную собачью лежанку с валяющимися вокруг неё игрушками-пищалками и мячиками. Посреди же всего этого великолепия сладко сопел пушистый щенок, забавно свесив голову на пол. —Так, мою комнату ты уже видела,—Заслышав хриплый голос, Янтарь приоткрыл один глаз и, поднявшись на лапки, засеменил к героям. Едва же его оранжевые глазки заметили уже знакомую девушку, животное тотчас перешло на бег и, потявкивая, принялось прыгать возле неё в знак приветствия—Ванная вон там, она полностью в твоём распоряжении, уборная–соседняя дверь. —А что там?—Взглядом указала златоглазка на проигнорированную парнем дверь возле той, что вела в его комнату, параллельно с этим чуть нагнувшись, чтобы погладить щенка за ушками. —А... Ничего особенного, необязательно туда заходить.—Предугадав немой вопрос, так и норовивший сорваться с уст героини, Чара выдал вполне справедливый ответ—Я не храню там трупы. Это комната для проявления фотографий.

Ах, как это мило.

—Ты действительно очень увлечён этим хобби.—Заметила Фриск и задала вполне логичный вопрос—Почему ты не хочешь увесить фотографиями из своего аккаунта и эту комнату?

Ой, случайно проговорилась.

—Как бы проще объяснить...—К огромной радости мысль о том, откуда Фриск знает о фотографиях с учётом того, что о своих социальных сетях он нигде не распространяется, русоволосый благополучно проигнорировал—Дома я провожу время либо в своей комнате, либо на кухне, так что не вижу смысла как-то обустраивать место, которое похоже больше на собачью конуру, нежели на дом.       Звучит довольно печально. В нерешительности шатенка осторожно спросила: —А твои родители... —Я живу один.—Парень немного угрожающе улыбнулся и мгновенно перевёл тему, аккуратно коснувшись колечка на ошейнике с недюженным удовлетворением—В общем, можешь чувствовать себя тут, как дома, и свободно перемещаться как душе угодно. Разумеется, до тех пор, пока ты действительно не попытаешься сбежать. Ах, да, забыл уточнить–через входную дверь выйти не получится: я закрыл её на ключ, который проглотил. Шутка! Ты сегодня весь день ничего не ела, голодная?       Бледная ладонь всё же отпустила кожаный ремешок цепи, однако по короткому алому взгляду, что Чара кинул исподлобья, стало ясно, что эта ручка в любой момент может оказаться в его власти, стоит лишь сделать один неверный шаг. —Немного.—Кивнула шатенка, мысленно добавив, что сбежать она изначально не собиралась, а без еды на одной лишь любви к нему она могла бы прожить как минимум сто лет.       "Кстати о любви,"—Когда парень, не сказав более ни слова, как ни в чём не бывало отправился к шкафчикам, Фриск ничего не оставалось, кроме как пойти следом и сесть за стол, радушно пустив к себе на колени маленького щенка, удобно на них устроившегося—"Мне кажется, самым оптимальным решением будет написать ему письмо и вручить при подходящем моменте. По крайней мере, так мне хотя бы не придётся краснеть, подбирать слова или–ещё хуже–заикаться."

Вдобавок, это всегда очень романтично. Убили бы сразу двух зайцев одним ударом!

—Можно попросить лист бумаги и ручку, пожалуйста?—В ответ на недоверчивый алый взгляд, брошенный на неё между делом, шатенка поспешно добавила—Больше ничего не потребую и отправлять в полицию письма через голубиную почту я не стану.       Посчитав аргумент вполне дельным, спустя пару секунд внутренних метаний Чара всё же сдался и, немного нервно вырвав листок из какого-то случайного попавшегося под руку блокнота, положил его перед девушкой вместе с чёрной ручкой. —Благодарю.—Кивнула она и, пока русоволосый доставал из шкафчика лапшу быстрого приготовления, принялась обдумывать весь тот серьёзный текст, который ей предстоит выдать.       "Обойдёмся без преукрашиваний. Просто напишу всё, как есть."—Собравшись с силами, она щёлкнула своей чернильной подругой и решительно принялась выводить на бумаге иероглифы—"Начнём, пожалуй, вот так... "Я пишу это письмо, потому что не могу достойно сформулировать свои мысли вслух"..."

Мало кто знает, но с промежутками ровно в две минуты Фриск попросила у Чары ещё пять новых листиков, потому что, как оказалось, выразить свои мысли на бумаге тоже оказалось весьма трудно.

***

      Градиенты заката мягко ощупывали шторы, пытаясь найти способ проникнуть внутрь, однако всё было тщетно: солнечным зайчикам оставалось лишь грустно наблюдать с неба приглушённый свет уходящего дня через призму льняных полотен бежевых оттенков. —Так ты... Всегда так живёшь?       За время ужина больше всего в быту любимого человека героиню удивил тот факт, что кроме собачьего корма и пяти банок энергетических напитков в холодильнике парня не было больше ничего–даже повесившейся мыши. —Готовить я не умею, да и времени на это нет,—Пожал плечами алоглазый, подперев рукой подбородок—Питаюсь на ходу едой быстрого приготовления.

Не зря Марин в своё время обучила дочь всем необходимым урокам для познания искусства кулинарии: уж извини, Чара, но кое-кто собирается как можно скорее избавиться от твоего плохого питания.

—Такими темпами можно посадить желудок. —Не отрицаю.—Потемневший алый взгляд скользнул в сторону—Так о чём ты хотела поговорить с Умеко?       Смена темы пусть и резкая, но вполне справедливая: счастье-счастьем, но у нас тут убийцы сплошь и рядом шастают. —Изначально хотела наладить с ней контакт, чтобы вытянуть некоторые сведения по поводу убийцы,—Воспоминания жестоко расчленённого трупа Гоми словно окатили ведром ледяной воды, прогнав по коже целые кочевые поселения мурашек—Но, так как ты убил её, придётся выбирать другие пути.

На самом деле, героиня так до конца и не была уверена, точно ли это именно он избавился от главы дисциплинарного комитета, однако, зачастую, благодаря подобным незаметно проскальзывающим в разговоре фразочкам можно докопаться до истины.

—Твоя уверенность в том, что это был именно я, очень льстит.—По-лисьи улыбнулся Чара, чем в который раз очаровал многострадальное девичье сердце—Но убивать её, не выбив перед этим совершенно никакой информации–отнюдь не мой конёк.

Значит, всё-таки он. Этот потрясающий падший ангел всё же действительно убил человека... Конечно, Фриск против подобных радикальных мер решения проблем, но этому парню простительно. Наверное.

—Говоришь загадками.—Заметила она, поглаживая по пушистой шкурке устроившееся на её коленях маленькое чудо—Так ты тоже проводишь собственное расследование.       Русоволосый вдруг быстро залил в себя неполный стакан воды., стоявший чуть поодаль. —Скажем так,—Протянул он расслабленно—У меня есть небольшая подработка. И, чтобы с этой самой подработкой не возникало никаких проблем, я вынужден узнать, что происходит. К слову, вы с той белобрысой крысой и Кираисо уже выяснили что-то? —Да.—Кивнула шатенка и, немного замявшись, всё же сказала—На самом деле...       Пришлось вдаться в подробные объяснения всех собранных улик и выводов, которые Фриск сегодня сделала в компании друзей. Она доверяла Чаре безоговорочно, потому рассказала всё в мельчайших деталях, стараясь не упускать из виду ничего, что могло сыграть значимую роль. Парень слушал предельно внимательно, не перебивая и глядя собеседнице прямо в глаза с нескрываемым интересом, отчего бабочки в животе вновь подняли очередной бунт, разнося по телу непонятное волнение. —Понятно...—Подытожил он под конец—Ты умница. Очень похвально, что ты смогла зайти настолько далеко.       Похвала оказалась настолько приятной, что Фриск едва сдержала желание высказать этому потрясающему парню всё, что она о нём думает, но... Пока рано. Стоит хотя бы перестать разговаривать об убийствах, для начала. —Могу я спросить, зачем ты впринципе убил Гоми?

Вот узнает все обстоятельства–и точно перестанет о них говорить.

—Это ничтожество улыбнулось, когда от тебя оттаскивали труп Ямаширамы.—Пренебрежительно фыркнул алоглазый—Можно сказать, у меня переполнилась чаша терпения.       "Он такой милый."—Ощущение неправильности потерялось где-то далеко и надолго—"Так, нет, я осуждаю убийства... Но он правда ведёт себя очень мило." —Ясно.—Кивнула Фриск и осторожно поинтересовалась—Так что по итогам допроса?       Доброжелательная улыбка задержалась на лице Чары запредельно долго–всё потому, что он спешно прокручивал в голове, как лучше всего преподнести эту информацию. —Как бы тебе сказать...—Он на некоторое время задумался, не стирая с лица всю ту же милейшую дежурную улыбочку, после чего всё же вполне беззаботным тоном ответил—В основном, полученная информация совпадает с твоей, но в качестве бонуса добавились адрес их базы и призрачные наметки на то, что искать предстоит в нашей школе. —Вот оно как...—Удивлённо кивнула Фриск, в который раз поглаживая лежащего в неё на коленях Янтаря, которому подобные нежности только в радость—Значит, теории оказались правдивы. Каков следующий план действий? —Я попросил опер... Т-то есть, передал адрес в нужные руки.—Оговорился парень и нервно кашлянул—Скорее всего, один из членов группировки затесался среди руководства школы–или же, по крайней мере, особо приближён к ним.

"Он так профессионально разговаривает... Восхищаюсь."

—"Группировка"...—Тихо повторила шатенка вслух, на что парень лишь рукой махнул. —Ах, извини, профессиональная привычка.—И снова эта его нервозность—Т-то есть, нет, я имел в виду... —Всё в порядке.—Золотистые глаза старались не отрываться от объекта обожания ни на мгновение—Я уже поняла, что твоя подработка не совсем обычная. В любом случае, хотела спросить кое-что. —Я тебя слушаю.

Этот вопрос, честно говоря, возник ещё с самого начала пребывания героини в доме своего возлюбленного, однако задать его всё никак не получалось.

—Когда я смогу уйти домой?—Осторожно спросила она—Имею в виду, что нужно подготовиться к занятиям в понедельник, а ещё полить герань и... —Фриск,—Сделанный на имени акцент немного смягчил дальнейшие слова—Я больше не собираюсь подвергать тебя опасности. Ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока ситуация с Усу не будет улажена.

В совокупности с той милой улыбкой, с коей Чара произнёс эти слова, ситуация показалась жутковатой.

—Но... —У тебя есть любимый фильм?—Тут же подорвался с места молодой человек, встав со стула настолько резко, что сидящий на коленях школьницы щенок вздрогнул от неожиданности—Можем посмотреть что-нибудь вместе хоть прямо сейчас. Любишь попкорн? Есть сырный, карамельный и солёный–изначально думал устроить себе желанные выходные под киномарафон, так что хорошо подготовился.

"Это была самая резкая смена темы в моей жизни."

—У меня нет предпочтений ни в кино, ни в еде. Выбери что-нибудь на свой вкус...—Бросила было девушка, чтобы снова вернуться к интересующей её теме, однако парень уже метнулся к шкафчикам. —Отлично, тогда посмотрим "Титаник",—Заключил он вслух, после чего принялся рыться по полкам, бормоча себе под нос тихое—Сырный, сырный, где же сырный...       Просидев в непонимании ещё пару секунд, Фриск тихо вздохнула и осторожно согнала со своих колен пушистое создание, чтобы встать на ноги. Янтарь, с видом преданного всем миром страдальца, тоскливо пискнул и тыкнулся носом любимой почти-но-не-совсем-хозяйке в ногу, однако буквально по щелчку всё внимание животного переключилось на маленький красный мячик, одиноко лежащий возле книжного шкафа. Ожидаемо, каков вышел исход этого искромётного события.       "Любит же он резко менять темы."—Пока на всю комнату раздавалось режущее слух пищание резиновой игрушки, с которой маленькое бешеное создание принялось носиться по комнате туда-сюда, тонкая ладонь заправила за ухо каштановую прядку—"И всё же ощущения смешанные: видеть любимого человека в незнакомом амплуа, когда до этого считал, что знаешь о нём всё вдоль и поперёк–это всегда странно и волнительно... А ещё он прямым текстом сказал, что беспокоится, пусть и в немного нездоровой форме. Беспокоится... Беспокоится..."       По обыкновению внутренне шатенка начала превращаться в плавленный сырок, стоило только вновь об этом подумать.

Честно говоря, она немного завидовала Чаре. Как он может так спокойно говорить о своих чувствах напрямую в разгар тревиального диалога? Действительно потрясающий. Нашёл в себе силы признаться в любви, что гложила его на протяжении всего этого года, а после этого вовсе выглядел совершенно спокойно и... Подождите-ка.

      "Он признался мне в любви, а потом упорно делал вид, что всё так и должно быть, но,"—Грудь стиснуло странное чувство, чем-то отдалённо напоминающее тревогу—"Почему он не спрашивает, как я сама к этому отношусь и что чувствую...?"

Пожалуй, это действительно странно. Нет, конечно, Чара уже успел зарекомендовать себя, как не самого психически здорового человека–даже для Фриск это очевидно–но неужели ему действительно плевать на её чувства? Нет-нет-нет, быть такого не может, дело определённо в другом. Определённо в другом...

      Осторожный, тихий шаг вперёд–пол отчего-то показался минным полем. —Чара, послушай.       Шебуршание пакетами и многочисленными упаковками растворимого кофе едва заглушало непрекращающееся пищание резиновой игрушки. —М-м-м?—Задумчиво протянул всё ещё копавшийся в шкафу русоволосый. Кажется, от былого настроя не осталось и следа, ибо теперь молодой человек выглядел вполне расслабленным и в хорошем расположении духа.

"Так, спокойно, Фриск. Всё хорошо. Он ведь не станет убивать меня за простой вопрос."

—Некоторое время назад ты буквально признался мне в любви.—Внешнее спокойствие прятало под собой крохотные росточки тревоги, болезненно враставшие в душу—Но почему ты после этого ни разу ни спросил, как я к тебе отношусь?       Бледная рука застыла в воздухе. Янтарь и его мячик незаметно проскользнули в щёлку двери какой-то комнаты, так что приглушённый навязчивый писк раздавался уже там. Таким образом, достаточно ясно удалось уловить, как в одночасье воздух пропитало тяжёлое напряжение. —Потому что это очевидно.—Чара резко повернул голову, отчего внутри всё похолодело. Пусть на лице и сияла милая улыбочка, алые глаза казались угрожающе потемневшими—Вижу, ты не совсем поняла. Давай объясню попроще.

"... Кажется, я поторопилась с выводами."

      Он медленно приблизился и вдруг резко толкнул девушку, мгновенно прижав её заключённые в мягкие оковы запястья к поверхности деревянного стола. Чужая ладонь скользнула вниз и ухватилась за холодную металлическую цепь, дёрнув её таким образом, чтобы вытянувшая от неожиданности шею девушка оказалась полностью во власти возвышающегося над ней молодого человека. —Я, может, и сумасшедший, но не идиот,—В хриплом тоне таилась манящая опасность, вторившая настойчивому взору вишнёвых глаз, чей винный отблеск полностью к себе приковывал—И прекрасно понимаю, что чувствует жертва по отношению к похитителю. Что бы я ни говорил и как бы не оправдывался, я всё равно останусь человеком, похитившим и насильно удерживающим тебя здесь.       Сцапавший добычу лис чуть прищурился, изучающе оглядывая ту, что замерла под ним пушистым кроликом. В приглушённом свете его профиль казался ещё более прекрасным. Он нагло вторгался в личное пространство и держал ощутимую дистанцию одновременно: словно бы сам для себя провёл черту, через которую переступать не стоило. Быть может, именно по этой причине Чара так рьяно заковал Фриск в цепи и наручники–чтобы иметь полный контроль, но лишний раз отделить их друг от друга поводком? Кто знает.       Намотанная на бледный кулак цепь звякнула с ещё одним аккуратным, но точным движением руки: таким образом парень хотел привлечь внимание оказавшейся в прострации девушки, чей мозг был катастрофически близок к перегреву. —Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня, но мир, как известно, нечасто прислушивается к нашим желаниям.—На мгновение мелькнувшая на чужом лице горькая усмешка сменилась спокойствием, когда голос продолжил уже более холодным и вкрадчивым тоном—Я не заставил тебя любить меня в ответ, пусть и хотел бы. Я мог бы посадить тебя в клетку или изнасиловать, но не сделал этого. В конце концов, уж извини за тавтологию, насильно мил не будешь, и единственное, чем я могу сгладить эту ситуацию–это обеспечить тебе здесь максимальный комфорт. Так что, котёнок, пожалуйста: не вынуждай меня повышать голос. Просто молча позволь мне защитить тебя–ничего более не нужно.       Он резко отпрянул и вновь как ни в чём не бывало принялся рыться в шкафчике в поисках сырного попкорна, в то время как шатенка, с трудом поднявшись на ватные ноги, коснулась закованными в наручники ладонями своих пылающих щёк.       Бешено колотящееся сердце, подобно испуганной голубке, билось и рвалось в тесной грудной клетке, даже и не думая успокаиваться.       "Так он считает, что я его ненавижу..."—С горем пополам нескольким глубоким вдохам удалось остудить бушующий внутри пожар—"Вполне логичное предположение, не поспоришь даже, и если бы на моём месте был любой другой человек, то он определённо так и сделал бы. Но, с другой стороны, я ведь не совсем обычная личность, так что... Стоит развеять его сомнения как можно скорее."       Негромкий хлопок закрывшейся дверцы микроволновки возвестил о том, что попкорн этот потрясающий в своём немного безумном очаровании лис отыскать-таки сумел, поэтому теперь предельно внимательно искал в библиотеке домашнего кинотеатра нужный фильм, сосредоточенно щёлкая кнопками пульта. Распущенное рыжевато-русое каре без привычного хвостика, прекрасно сидящая на стройной фигуре чёрная рубашка с расстёгнутым воротом: а ведь в школе он всегда старается выглядеть одетым с иголочки по всем стандартам школьной формы. А здесь так... По-домашнему. Какой же он всё-таки милый в такие моменты–лицезрение подобных пусть и весьма обыденных, но очень уютных мгновений позволяет Фриск ощутить себя самым счастливым человеком на этой планете. Потребовалось приложить огромные усилия, чтобы оторвать золотистый взор от объекта своего обожания и перевести его уже на листок бумаги с ручкой, одиноко лежащие на столе. Придётся вновь внести в письмо некоторые корректировки: когда дело доходит до признаний в любви, всё должно пройти идеально–по крайней мере, именно такой позиции придерживалась наша героиня.

"Что ж. А ещё я в очередной раз убедилась в том, что хочу замуж за этого потрясающего мужчину."

***

      За окном, где бежевые шторы скрывают от посторонних глаз внутреннее убранство маленького дома, слонялись сайгаками редкие автомобили, заигрывая с ночной тишиной мерцанием фар да осторожными сигналами. Благодатная погода чувствовалась спуском на землю благословенных духов богини Инари: нельзя увидеть, но можно почувствовать, как невидимые лисьи хвосты играючи срывают с деревьев листву, греют землю теплом своих пушистых тел и радостно хохочут, пока во власти их тихая ночь в не менее тихом районе, куда не проникает неон большого города, а над ухом не грохочет железная дорога.       Каждый уголок одноэтажного коттеджа накрыт пеленой комфортной ночной мглы. Переливающийся то и дело свет в гостиной исходит лишь от включённого телевизора, отчего атмосфера вмиг преобразилась. Поздний вечер незаметно перетёк в ночь, что отлично иллюстрировал заснувший на ковре Янтарь, кажущийся на фоне бежевого ворса свернувшимся в клубочек ёжиком.       На экране ещё беззаботные главные герои, пока не подозревающие о грядущей душещипательной катастрофе, вволю наслаждаются своей немного ребяческой, но по-своему очаровательной романтикой на круизном лайнере мечты. В это же время наши герои, сидя не так уж и близко друг к другу, молча наблюдали фильм, закусывая кусочками хрустящей жареной кукурузы. В головах их крутились совершенно разные мысли, и не только по поводу интересной режисёрской задумки или красавчика Леонардо Ди Каприо...       Укутанная в мягкий бежевый плед Фриск сжимала в ладонях по-настоящему дорогой сердцу листок бумаги. Разгуливать дома целый день в школьной форме девушке не позволили, поэтому сейчас она сидела в чуть большеватой чёрной футболке, любезно одолженной Чарой, которая, к слову, выглядела на ней, словно коротенькое оверсайз-платье. Весьма неловко, но очень комфортно и приятно для носки.

Со стороны вдруг кто-то издал звук, чем-то отдалённо напоминающий... Всхлип?

      Подумав, что ей показалось, шатенка оглянулась на парня. Как выяснилось, ей на самом деле не показалось: Чара действительно потирал покрасневшие глаза с застывшими в них слезинками. —Всё хорошо?—Обеспокоенно спросила златоглазка, немного шокированная подобной реакцией. —Да-да, всё в порядке. Говорил же, что я немного эмоциональный,—Заверил русоволосый, на пару секунд отвернувшись, чтобы привести лицо в порядок—Смотрю уже в пятый раз, и каждый–как в первый. Эх, Роза, если бы ты знала, как скоротечны мгновения твоего счастья...       "Какой же он милый."—В груди немного потеплело—"Всё. Я готова." —Чара.—Осторожно позвала шатенка—Мы можем поговорить?       Миска с попкорном оказалась поставлена на кофейный столик, хотя сам парень, не проронив ни слова, продолжил с нескрываемым интересом глядеть в экран телевизора.       Лишь шорох бумаги в девичьих ладонях привлёк внимание глубоких алых глаз, в коих отражался показанный на экране переливающийся вишнёво-розовый закат. —Я не смогла найти в себе силы сказать всё лично, поэтому подготовила этот текст.—Волнение охватило с головой, когда шатенка дрожащей рукой протянула собеседнику заветное письмо—Прошу прощения за то, что весь день с этим тянула. Прочти это, пожалуйста.       Бледная рука, в телевизионном свете отсвечивающая холодным мрамором, медленно приняла записку и, расправив, принялась вчитываться в текст, даже не потрудившись лампу себе включить.

"Услышав твоё признание, я была шокирована. Но есть кое-что, в чём уже я должна тебе признаться."

      Золотистые глаза впились в плывущий на экране теплоход, пытаясь хоть как-то сдержать себя в руках. Пусть и зная ответ заранее, открывать свои чувства дорогому человеку всегда невероятно страшно и волнительно.

"Я помню нашу первую встречу. Помню настолько хорошо, что закат того дня отпечатался в моей памяти, кажется, на всю оставшуюся жизнь. В тот день ты одной своей улыбкой–такой по-лисьи очаровательной улыбкой–заставил меня почувствовать то, чего я никогда прежде не ощущала. Неизвестные эмоции и странные чувства, стиснувшие грудь... Невозможно в полной мере описать их сказочность. Они позволили ощутить себя по-настоящему живой. И я прекрасно помню твою просьбу обращаться к тебе на "ты", но слишком боялась банально подойти и заговорить, так как могла навлечь на себя ярлык очередной навязчивой фанатки."

      Фриск укуталась в плед с головой и, дабы хоть как-то отвлечься от дикого, ни с чем не сравнимого волнения стискивающего всё тело при каждом невольно брошенном на Чару взгляде, потихоньку начала есть попкорн под дела амурные, что проворачивали главные герои трагического кино.

"Ты действительно казался мне недосягаемым принцем: часто я думала перед сном, как же тот раздражительный парень, так ненавидящий свою должность секретаря, остался в студсовете и даже приобрёл столь идеальную репутацию. Но со временем, пересекаясь с тобой при странных и даже жутковатых обстоятельствах, твои поступки окончательно растопили моё сердце. Я не знаю, в какой именно момент это произошло, но я влюбилась в тебя бесповоротно–хотя, наверное, это произошло ещё год назад. В ежедневную рутину вошли постоянные мысли о тебе, твоём голосе, словах... Так странно, что всё это произошло после одной лишь встречи, да?"

      Признаться честно, взаимоотношения Джека и Розы показались Фриск довольно-таки милыми, а сырный попкорн–это золотая середина среди всех видов жареной кукурузы. И всё же даже это не помогло справиться с волнительным трепетом, а даже наоборот: благодаря комбинации незапланированной постельной сцены и невозмутимого Чары рядом, щёки шатенки воспылали с новой силой, окрасившись багряным румянцем.

"Я не тот ангел, коим ты меня считаешь: в голове часто возникают греховные мысли. К примеру, я часто пыталась сталкерить тебя. Постоянно мониторила твои соцсети с восьми фейковых аккаунтов. Ревновала до потери рассудка. В голове часто появлялись мысли о том, чтобы спрятать тебя от всех вокруг и самого посадить на цепь–ведь ты стал для меня таким же ангелом, как и я для тебя."

      Это слишком жестоко. Стук сердца забивает гвозди в крышку гроба каждый раз, когда невольно пред золотистыми глазами являются варианты того, что произойдёт после прочтения заветного письма. Обрадуется ли он? Усмехнётся? Застынет, не в силах поверить в произошедшее? Столько ответвлений–а тут хоть бы один дождаться...

"Я так спокойно отнеслась к твоему поведению потому, что нашла в твоей речи свои собственные слова. Как я уже сказала, я была шокирована, но вместе с тем–безумно, безумно счастлива. Увидев твои прежде скрываемые стороны, я ещё больше убедилась в том, какой ты удивительный, и простого листка бумаги точно не хватит, чтобы описать все мои чувства. Я люблю тебя, Чара. Люблю тебя любым, каким бы ты ни был–просто за то, что это ты. Люблю настолько, что, возможно, действительно схожу с ума."

      Бледная рука осторожно опустила листок на кофейный столик. Голоса героев фильма становятся чуть тише: кто-то точно убавил звук. Неловкость чувствовалась каждой клеточкой кожи, отчего всё гуще становился румянец на девичьих щеках. Ей только кажется–или здесь действительно стало жарко...? —Я остался в студсовете лишь по одной причине,—Невольная дрожь охватила тело Фриск, стоило только парню заговорить—Только работая секретарём, человек имеет постоянный доступ к документам, личным досье учеников и рапортичкам. —Понятно.—Девушка отвернулась в сторону, лишь бы только не смотреть на Чару. У подлокотника, оказывается, такой красивый дизайн–в конце концов, отсутствие узоров–это тоже узор.       В кино заиграла знаменитая на весь мир возвышенная мелодия, но даже она не сумела заглушить шорох подушек. Фриск чисто интуитивно почувствовала, что собеседник придвинулся ближе и осторожно наклонился к ней. —Фриск,—Позвал тихий хриплый голос, опалив горячим дыханием и без того пылающую кожу—Посмотри на меня.       Она не шелохнулась. Резко накатившая паника мешала нормально мыслить, а бешеный стук сердца, казалось, мог слышать даже он. Героиня ощутила совсем рядом его стройное тело; почувствовала, как он легонько подул ей в шею, дабы привлечь столь необходимое внимание. —Фриск.—Вновь настойчиво позвал хриплый голос.       Испытывая нечеловеческий страх пред непредсказуемым будущим, шатенка медленно повернула голову и подняла золотистые глаза. Силуэт того, кто склонился над ней, омываем был волнами голубоватого света. Русые шёлковые волосы защекотали кожу. Когда этот парень успел придвинуться так близко...?       Прикованы друг к другу настойчивые взгляды, смеющие прочесть зеркала друг друга подобно открытой книге. Нахальный кроваво-красный вызывающе привлекателен: подобно дьявольскому соблазнителю, взор его заранее пытается угадать, насколько же нежная кожа скрывается под этой лёгкой чёрной тканью–сколько укусов хватит, чтобы полностью пометить столь горячо желанное тело; сколько прикосновений понадобится, чтобы обыденно ровный и бесстрастный голосок умоляюще-сладко стонал в отчаяной мольбе продлить короткие мгновения. Заворожённый жёлтый хочется присвоить: обратить драгоценным золотом то, что все вокруг кличут токсичным ядом, ибо ведо́м и мечтателен этот взор лишь с тем, в чьих омутах мечтает утонуть, позабыв про всё, что кличут ныне законами времени и пространства.       Щеки коснулась бледная ладонь–столь ласково, столь аккуратно, будто бы боясь спугнуть. Мгновенный импульс всеобъемлющей странной нежности окутал низ живота в ответ. Позвенивает металлическая цепь в другой мужской руке–ошейник покорно за нею тянется. Миллиметр за миллиметром–и вот уже их носы соприкасаются. Так странно кожей ощущать чужую раскалённую кожу на своей. Так жарко, когда кровь в организме вскипает подобно вулканической магме. Срывающееся в унисон с губ горячее дыхание–и у обоих его одновременно перехватывает. Приходится замереть–поймать птицу страсти за хвост, выдержать мучительно-сладкую пытку друг другом. Ещё никогда сердце не колотилотилось так быстро.

Секунда. Две. Три.

      На выдохе Чара резко прильнул к её губам, прислонив к широкому подлокотнику. Потерявшись в нежном, но напористом поцелуе, дыхание лишь сильнее раздуло внутри неукротимый страстный пожар. Вразрез с этим вторая рука, отпустив свой инструмент беспрекословного подчинения коснулась затылка девушки, до дрожи приятным холодком облегчая невыносимый жар. Стенок живота изнутри что-то касается: волнующе, трепетно и завораживающе. Хочется раствориться в мимолётном моменте столь желанной близости. Чужое колено прижимается между ног, отчего мышцы словно бы отказывают, не в силах более сопротивляться страстному напору.       На мгновение они отпрянули от чужих губ, но лишь ради секундной передышки, дабы вновь утянуть друг друга в глубокий поцелуй.       Волосы мягкими волнами упали на софу. Позвоночник прижался к дивану, когда героиня оказалась снизу. Один лишь кроваво-красный дьявольский цвет будет преследовать её всю эту ночь. Тяжело вздымается и опадает грудь под тканью чёрной футболки. Звякнули цепи наручников–одной рукой парень занёс девичьи запястья над её головой, а другую поставил по одну сторону от её лица, дабы не упасть. —И этот человек хотел заковать меня цепями?—Его тихий смешок отдался мелкой дрожью на коже живота, объятой холодком волнительного трепета.

Пожалуй, просмотр классической киноленты придётся временно отложить.