Разлука-Любовь

— Я больше года копил и подрабатывал на синтезатор, — сознался Яр, — а как теперь принести его домой, не знаю. Меня ведь с ним попрут! — на последних словах рассмеялся юноша посматривая на меня. Мы сидели на краю лавочки, вытянув ноги, обутые в одинаковые ботинки с колесиками, и щурились от ярких солнечных лучей. — А в чем проблема? Яр? — спросила я, откусывая хрустящий край вафельного рожка и глядела на него. Шоколадное мороженое переливалось светло-коричневым и мягким кофейным на солнышке, оно сладко пахло нежным какао, и у меня с трудом получалось сдерживаться, чтобы не сточить сразу все. — У меня отец — дирижер знаешь. Выдающийся. — Дронов как-то на это устало опустил плечи и поник, взъерошивая свои светлые волосы, так как мы стянули уже себя свои шапки. — Мы его почти не видим, постоянно в филармонии или на гастролях, но батя жестко контролирует мою учебу. Музыку, я имею в виду. — Он жадно откусил самый кончик фисташкового мороженого и посмотрел на меня, улыбаясь глазами. — У него большие Жек планы на мой «талант». — Ярослав качнул головой как и своей сережкой в ухе и рассмеялся: — А я хочу собрать банду, писать свои песни и играть рок. Вот куда меня тянет. — Яр? Тебе нравится рок? — удивилась я. И тут же вспомнила одну заводную композицию и текст песни на английском, которой оканчивались все его музыкальные упражнения за стенкой. Ну еще бы! Так и есть: если к ней добавить гитару, побольше басов, ударные, отвязный вокал Яра — да она заиграет совсем по-другому! — Еще как! — Он заметно оживился. — Хочешь пойти со мной на концерт? В субботу «Purple Eagles» выступают в нашем клубе «Чайка» в девять вечера, я там иногда сам подрабатываю, выступаю по вечерам. — Конечно! — обрадовалась я. У меня внутри затрепетало от предвкушения и радости. — Надо только отпроситься у бабушки. Вряд ли она надолго отпустит меня девятиклассницу, да еще в такое место. Я знать не знала, что за «Пепл иглс» и какую музыку они играют. Но мне было все равно: оказаться вдвоем с Яром в полутьме наполненного музыкой танцпола в толпе скачущих людей — это ли не кайф? С Дроновым хоть куда! Хоть на край света. — Мы можем Жень сказать твоей бабушке, что делаем вместе какой-нибудь проект по школе, — предложил на минуты задумавшись Ярик. — А сами сходим на часик — и домой. Как тебе? — ожидая ответа повернулся ко мне друг. — Она бабуля, конечно, будет переживать, но я в любом случае — за! — Вот и отлично, — улыбнулся довольный парень. — Яр? Так где твой синтезатор? Ты так и не сказал, — напомнила я снова засмотревшись на него, облизывая вкусное шоколадное мороженое. — Куда ты его спрятал? В его прищуренных светлых глазах мелькнул огонек авантюризма. И блондин загадочно ухмыльнулся передвигаясь ко мне ближе. — Мы с моим другом Борей договорились с завхозом школы, и нам выделили комнату в подвальном помещении. — Он с хрустом снова отломил зубами край своего рожка. — Где лыжный инвентарь хранится, помнишь? — Да. — Вот. Там есть небольшая комнатка, без окон. В ней разрешили репетировать пару часов в неделю. Прохладно там, зато не слышно ничерта ничего — звукоизоляция отменная. Мы уже поставили синтезатор, притащили гитару Борькину, осталось найти еще пару человек, и у нас будет своя группа. — Здорово, — произнесла я мечтательно, — хотелось бы побывать на вашей репетиции. — вздохнула я, желая посмотреть и послушать как Дронов поет хоть одним глазком. — Женька! Приходи, конечно, буду рад! Я сам хотел тебя пригласить. — воскликнул Яр. И вдруг наклонился ко мне близко-близко… Я вздрогнула и замерла, снова невольно заглядывая ему в глаза. — Яр? Ты… чего? — Я расправила плечи и растерялась. — Шоколад Ласточка! — Он бегая по мне своими глазами, нежно провел пальцем возле моей губы отчего я задрожала и перестала дышать. — Ты испачкалась. Стер следы мороженого и судорожно выдохнул. — А-а… Ясно, — пробормотала я, наблюдая, как неохотно и тяжело вздыхая он отодвигается обратно. — А ты Жек о чем мечтаешь? — вдруг спросил спустя секунды Яр. — Я… — Я посмотрела на его перемезанный шоколадом один палец, который он без стеснения сунул в рот, чтобы облизнуть, от чего меня бросило в жар. — Я… «Боже, помоги мне придумать хоть что-нибудь вразумительное! И немедленно!» Да, я мечтала. Человек не может не мечтать. Мечтала похудеть, мечтала завести настоящих друзей, мечтала о полной нормальной семье, мечтала чтобы Яр обратил на меня внимание что кстати каким-то чудом стало сбываться! Мечтала идти по улице и чтобы в меня не тыкали пальцами. Чтобы перестали обзывать — изо всех сил мечтала! Но никогда не думала о том, чего я хочу от жизни. Вот Яр — он был рожден как уже говорила для музыки. Такие, как Янка Логунова, тощая задавка, рождена для того, чтобы трясти костями на подиуме, рекламируя трусы-ниточки и купальники, сшитые из носовых платков, для таких же тощих задавок, как она. А я? Ведь я не умею абсолютно ничего, что бы выделяло меня из толпы. Разве что есть. Поглощать пишу, испытывая неземной кайф и нереальное наслаждение. Но разве это талант? — Я… — Покосилась на аппетитный светло-зеленый рожок в руках Яра, политый глазурью и посыпанный орешками. — Что? — вытянул шею парень. — Ялик! Дай откусить, а? — ляпнула шуткой я фразой из нашего детства, на что Дронов секунду переваривая услышенное удивленно посмотрел на меня а потом на свой рожок и наконец рассмеялся зажмуриваясь, качнул головой что его челка упала ему на глаза он протянул мне свое мороженое, со словами сквозь бархатный смех: — На… Только не кидайся больше камнями! И с того дня если не все, то многое изменилось в моей жизни. Учителя нагружали нас домашними заданиями и проводили контрольные работы все чаще, ведь подготовка к экзаменам была в полном разгаре, одноклассники по-прежнему хихикали за моей спиной и буллили по поводу моей полноты, а я все еще критически относилась к своему отражению в зеркале. Правда, мне удалось каким-то невероятным образом умерить свой аппетит. Наверное, потому что я постоянно думала о нем — О Яре. Когда просыпалась утром, когда подходила к окну и любовалась озорными ручейками, бегущими вниз по улице, когда разговаривала с бабушкой, читала книгу или делала уроки. Мысли об этом музыканте, лучшом друге детства не покидали меня ни на секунду всегда, а сейчас еще больше. И даже весеннее солнце светило ярче обычного, ведь теперь в моей жизни был он. Самый для меня любимый, близкий и родной человек. За поход в клуб «Чайка» где Яра все знают, я получила от бабушки знатный нагоняй, но могу сказать одно с полной уверенностью: это того стоило. И если мне пришлось еще раз так! То я бы опять так поступила. Большое темное помещение, десятки молодых людей и сотни рук, поднятых вверх. Теснота, духота и гул, отдающийся свистом в ушах. Честно? Музыканты оказались какими-то придурками, каркающими в микрофон и бездумно бряцающими по струнам гитар в темноте, но эффект, производимый волнами музыки, прошивающей тела собравшихся насквозь, отчего-то запомнился мне особенно. Но все равно, дай доступ на сцену Яру он бы их всех там сделал и спел во сто крат лучше. Острый дух бунтарства, свободы, безбашенности, молодости, юности, легкость — все это словно отрывало нас в общем порыве от земли. Мы прыгали, визжали, смеялись и странно дергались, пытаясь попасть движениями в рваный ритм мелодий, и все это делало нас, простых девятиклассников нереально крутыми. Сближало с Яром. Мы с Ярославом танцевали, глядя друг другу в глаза. Подпрыгивали и покачивались, так тесно прижавшись, что от непрерывающегося соприкосновения разными частями тела мою кожу буквально жгло током. В этот момент, рядом с высоким и красивым юношей я больше не ощущала себя неуклюжей бегемотихой — я могла быть собой: смешной, дурашливой, веселой. В полутьме клуба, наполненного музыкой, запахами разного парфюма и пота, никто не видел складок на моей талии и моих жирных ляжек. И я чувствовала необыкновенную легкость еще и потому, что точно знала: я нравлюсь Яру и такой. Случайные прикосновения. Каждый взгляд — как в замедленной съемке. Моя смущенная улыбка — и его широкая улыбка поддержки в ответ. Звонкий наш общий смех. Возможно, глупая толстая девчонка все придумала, но тогда я точно знала: он тоже тянется ко мне. Ему приятно быть со мной рядом. И наши пальцы, которые во время танца то и дело переплетались, — все это не могло быть случайностью. И тот поцелуй, который чуть не состоялся, его я тоже не могла себе придумать. Дыша прерывисто и шумно, я откинула распущенные волосы с лица. Короткий перерыв между мелодиями, всего пара секунд. Свет скользнул по лицу и шраму на лбу Дронова, прокатился вниз по длинным пальцам, чиркнул по темно-синей рубахе в клеточку и поднялся вверх, к внимательным серым глазам на которых уже была влажная светлая челка. Между нами было сантиметров десять. Ярик был выше меня еще на двадцать — это расстояние до губ. Почти ничтожная дистанция в рамках целой вселенной, но тогда преодолеть ее казалось чем-то вроде полета на Луну — непостижимо. Блондин замер, и я прочитала в его хитром взгляде совершенно определенное желание. «Вот сейчас это произойдет!» Я застыла, видя, как Яр медленно наклоняется к моему лицу. Три, два, один… И какой-то идиот-верзила больно толкнул меня локтем и облил пивом. Мой спутник моментально нахмурившись среагировал: вступился за меня, наградил незнакомца ответным толчком, ругательством, толкнул меня за свою спину, защищая, завязалась между ними перепалка. А я уже стояла за его спиной спрятанна и думала наблюдая за Дроновым их перепалкой с мужиком: может, Ярик просто хотел что-то шепнуть мне на ушко. Чтобы сказать что-то в таком шуме, нужно наклониться. Именно это он и хотел сделать. Не более. А я уже себе нафантазировала. И даже, когда загрохотала новая композиция, эти мысли не отпускали меня: «Мы просто друзья. Мы классно провели вместе время. Отлично пообщались. Вот и все». Я пришла в себя, когда Яр взял меня за руку и вытянул на свежий воздух. Мы шли по ночной улице, и он рассказывал о том, как боится перечить отцу. Звонко смеялся зажмуриваясь и прищуривая глаза, реагируя на мои глупые шутки, улыбаясь. Словно нечаянно снова и снова прикасался к моему плечу. А я все еще мысленно переживала момент, наполненный ожиданием первого поцелуя и болезненной неуверенностью к себе. — Вот и ты! Евгения! — проворчала громко бабушка. Она вышла в подъезд, чтобы встретить меня, вид у нее был не добрый. — Проект, говоришь школьный! Занятие! Лабораторная! Да от тебя внучка пивом разит за километр! — начала ругаться бабуля. Она схватила меня за локоть и подтолкнула к двери квартиры, начисто лишив возможности попрощаться по-человечески с Яром. Я все еще лелеяла надежду, что порыв Ярика был искренним желанием поцеловать меня. Нужно только проверить, всего минутку наедине побыть еще с ним. Всего одну без этих криков… — Бабуль! — взмолилась я, оглядываясь на соседа. Дронов стоял, спрятав руки в карманы джинсов, и смотрел на мою бабушку серьезно, явно готовый выслушать о себе все, что угодно. — Молчать! — рявкнула на меня бабушка а потом обратилась к Яру, — Все из-за тебя, паразит! — Она как-то даже смешно махнула рукой в его сторону, будто нечистую силу отгоняла. Яр уже сдерживал свою улыбку. — Простите, Паулина Сергеевна меня грешного, — спокойно с шуткой ответил Ярослав ухмыляясь, — мы просто с Женькой на последний автобус опоздали. — Ярик! Я тебе покажу сейчас автобус! — заворчала она. — Чтобы я тебя таракана больше у нас не видела! — И уже шепетом: — Испортишь мне девку… Светловолосый парень кивнул, обреченно и покорно. У меня чуть слезы на глаза не навернулись от обиды и не началась истерика. Но стоило бабушке отвернуться, как Яр шикнул мне посмотрел на меня и хитро заговорщески подмигнул мне, улыбаясь. И тогда я поняла, что все будет хорошо и подарила ему свою улыбку в ответ. Я быстро помахала другу как и он, и бабуля затолкала меня, захлопнула дверь, продолжая ворчать. Слышно было шаги по подъезду, как отворяется дверь квартиры Дроновых, как тоже громко ругают его родители на лестничной клетке. А потом все затихло. — Женя! Больше никаких Яриков! Поняла! Никаких гулянок! Лучше бы уроки учила! — кудахтала бабушка, наливая мне чай, мы уже были на кухне. — Рано тебе еще солнышко с парнями вечерами шастать! А с мечтательным видом подперев рукой подбородок, сидя за столом смотрела в окно на изогнутые шеи уличных фонарей, льющих свет на тротуар. «Наверное, Ярик тоже смотрит в этот момент на них как и я». Подумала я и улыбалась еще шире. — Евгеша слышишь меня?! Чего улыбаешься? Знаю я эту улыбочку — видела уже. У матери твоей. Тоже вечно придет, глаза стеклянные, что говори с ней, что не говори — как невменяемая. — Бабушка села рядом, взяла мою руку и принялась лихорадочно ее сжимать и гладить, словно боялась, что отпустит — и я убегу от нее. — А я убегу к нему! — вдруг влюбленно пролептала я. — Ох, внученька, рано тебе еще. Рано. С этих мальчишек все беды и начинаются у нас. Послушай-ка ты меня. Я тебе Женечка добра только желаю. А я слушаю только свое сердце. Оно стучало быстро и торопливо, неслось невообразимо галопом и шумело обещанием в висках: еще будет много возможностей. Много. Последний звонок, выпускной из девятого, репетиции, концерты, короткие теперь тайные встречи, длинные свидания. Все еще у нас будет! И он обязательно меня поцелует. Вот увидите.